Путешественник

Вэй Ин не хотел открывать глаза. Он уже не помнит, что ему снилось и снилось ли что-то вообще за сегодняшнюю ночь, но это были определенно не кошмары, отчего просыпаться совсем не было желания. Подливал масло в огонь холод, царивший в комнате, от которого пришлось спрятаться под тяжелыми одеялами — и вставать совершенно не хотелось, даже если бы начался конец Света или упал метеорит. Поэтому, когда на плече появилась тяжесть, а его самого начали трясти, вовсе взвыл от досады, стараясь отмахнуться любыми способами: и отодвигался, и кутался сильнее, и ворчал, и плакался. Будящий его человек явно не хотел давать никаких поблажек, а потому с каждым мгновением бороться становилось все труднее, пока наконец-таки вся куча одеял, греющих до сей поры, не исчезла, отчего кожи сразу коснулась прохлада, от которой выступили мурашки, а после передернулось тело. Вэй Ин вскрикнул, тут же поднимаясь и обнимая себя за плечи, отстраненно пытаясь понять, куда делось тепло и что вообще происходит. Перед ним стоял Лань Чжань: как всегда с нейтральным выражением лица, отчего захотелось протянуть руку, схватить подушку и кинуть ее в весь этот идеальный образ, от которого временами становилось тошно. Как он может настолько безжалостно будить и выглядеть так, будто ничего в этом плохого нет? Мог бы дать и выспаться в честь его второго дня обучения — ничего бы не сталось за это. От досады Усянь захныкал: — Лань-гэгэ, — и протянул, обнимая себя за плечи сильнее, — дай своему баобао поспать. Хоть чуточку. Я честно не опоздаю на занятия! И ведь ни капли не притворялся! Он действительно всей душой хотел спать дальше, не понимая, как вообще можно так рано вставать — эти странные заклинатели серьезно в здравом уме? С таким режимом они больше напоминают отстающую колонию, забытую богом в безлюдной деревне, а не идеальных воинов с мечами наперевес. Тут когда-нибудь кто-нибудь испытывал желание поспать подольше? Хотел плюнуть на все эти правила и зажить без них? Как вообще можно им следовать? Вэй Ин надулся от собственных мыслей, недовольный, в принципе, всем, чем только можно, и задрожал от холода сильнее, хмуро наблюдая за Ванцзи. Живой пример и образец для подражания, и наверняка не только для такого непонятного Путешественника, но и для других нормальных людей тоже. В этом просто не было сомнений. Лань Чжань, невзирая на то, что сейчас глубокое утро, был как всегда свеж и бодр: совершенно не мятые и чистые белые одеяния, идеальная прическа с аккуратным пучком на голове и ровной лобной лентой. Почему-то казалось, что если его разбудить даже посреди ночи, то он ни капли не будет взъерошенным как простые смертные создания. Усянь неожиданно дернулся и замер. В голове промелькнула идея. Хитрая улыбка коснулась губ, а глаза наверняка сверкнули от предвкушения — стараясь не думать о том, что холодно, Вэй Ин подскочил с места, неловко удерживая равновесие на твердой кровати, налетел на Ванцзи, обхватил чужую руку конечностями и потянул на себя, намереваясь повалиться на кровать вместе. Однако то ли питание так сильно повлияло на вес, и Усянь сбросил пару килограммов, то ли тот действительно был таким пугающе сильным — они не упали. Ванцзи принял более устойчивую позу и не шевельнулся. Усянь повис у него на руке с растерянным выражением лица, совершенно не понимая, как мог так облажаться. Просто немыслимо, — промелькнуло в голове. — Почему ты не упал? — недоуменно спросил Вэй Ин и недовольно надулся: — Ты должен был упасть на кровать, чтобы я смог тебя к ней прижать! Это действительно было в планах. Он хотел немного подпортить этот идеальный образ: чуть помять ханьфу, растрепать волосы, сбить ленту, развязать пару завязок и увидеть наконец Лань Чжаня в человеческом виде, — не всегда же ему ходить как небожитель, пора бы и мир земной познать. Хотя Усянь сильно сомневался, что подобные действия как-то приблизят эту потрясающую красоту к реальности — скорее, сделают более горячим. Щеки заалели. Отогнав от себя столь постыдные мысли, глубоко вздохнул, не собираясь так просто сдаваться и решая, что можно сделать еще. Обманом затащить на кровать? Повиснуть на руке сильнее? Помять плечи? И завис, потому как Лань Чжань совершенно сбил с толку кивком и невозмутимым: — Хорошо. Размышляя, что бы это значило, Вэй Ин дернулся, когда его вдруг схватили за талию. И вскрикнул. Мир закружился, сердце в испуге дрогнуло, начав вколачиваться в грудь как обезумевшее, руки рефлекторно вцепились в чужие одежды, чтобы предупредить падение, а глаза на секунду зажмурились. Совершенно не понимая, что произошло, даже задержал дыхание, ожидая чего-то страшного: удара, пинка, оплеухи — и все в этом роде. Однако ни через мгновение, ни через два ничего не произошло — все исчезло так же неожиданно, как и случилось, и явно никто никого не собирался наказывать. Что это за заклинательские игры? Такими темпами можно серьезно и душу в пятки загнать! — мысленно заругался про себя Усянь, сглатывая неприятный ком в горле и постепенно отходя от внезапного переворота, который чуть не лишил духа. Пару раз сделал глубоких вздохов, успокаиваясь, и взял себя в руки: открыл глаза, недоуменно оглядываясь — все же его на пару секунд оторвали от пола — и поерзал, ощущая себя сидящим на… … Лань Чжане? Щеки вспыхнули мгновенно. — Лань-гэгэ! — воскликнул Вэй Ин, собираясь слезть. Сердце в волнении забилось о ребра, отчего казалось, что оно было где-то в горле, а руки предательски задрожали. Одно дело придавить собой самостоятельно, а другое… и в последний момент передумал, перехватывая чужие запястья и довольно припечатывая их в кровать над головой Ванцзи. — Ну что теперь скажешь? — несмотря на то, что он старался показаться как можно более грозней, чем есть на самом деле, лицо было красное от смущения. — Теперь ты в моей власти! Добровольно, между прочим. И улыбнулся, затолкнув собственное волнение подальше и мысленно решая, чего бы сперва сделать: потянуть за ленту или чмокнуть в нос? Усянь, кончено, никогда не делал столь смелых поступков, особенно со своим же полом, но это точно должно убедить Лань Чжаня, что встречаться — не только слово, но еще и какие-то действия. «А что он думал? Заделался в парни — и все?», — и мысленно восклицал в оправдание себе. Усянь, увы, не гуру в отношениях, особенно между парнями, но все же с пониманием: это явно нечто большее, чем то, что сейчас происходит между ними. Справедливо заметить, что и не хотел пока этим заинтересовываться. Вроде как. Сердце забилось оглушительно сильно, а душа заметалась в панике и неуверенности собственных действий, от которых наверняка будет неловко после, но он лишь покрепче сжал пальцами чужие запястья, которые вдавливал в кровать, и глубоко вздохнул. Лань Чжань под ним казался таким беспомощным и покорным, что его хотелось обнять и пожалеть. Усянь опять неловко поерзал, удобнее устраиваясь на чужом твердом торсе, и наклонился чуть ниже. — Неужели ты не против вот так лежать? — и приподнял бровь, вглядываясь в бесстрастное выражение лица, на котором ни на секунду не промелькнуло никаких эмоций. — А если так? — Вэй Ин наклонился настолько близко, что словил на губах чужой выдох, из-за чего по телу прошлись мурашки. — Лань-гэгэ! Скажи что-нибудь! Ты же не хочешь, чтобы я опустился еще ниже? Тогда мы сделаем одну вещь, которую делают все парочки! Неужели ты не против? Лишить мои губки невинности? И расплылся в улыбке еще сильнее, ожидая, что его наконец-таки скинут с себя и начертят границы, за контуры которых заходить впредь будет запрещено, однако Ванцзи лежал совершенно спокойно, будто не слышал. Взгляд золотых глаз был прикован прямиком к губам Усяня и казался настолько твердым, что пришлось нервно сглотнуть и прикусить язык, чтобы не сболтнуть еще чего-то лишнего. Реакция была не той, что представлялась. В который раз он жнет то, что посеял, однако капитуляция означала позорное поражение. Просто так прекращать все это даже под самым продуманным предлогом не хотелось, отчего, собравшись с мыслями и решив, что ни в коем случае не покажет собственную растерянность из-за срыва планов, наклонился… … и цапнул за нос, чтобы в следующую секунду подскочить с места, высунув в поддразнивании язык, и убежать в ванную комнату от греха подальше, судорожно хватая ртом воздух, царапающий легкие. Вот бы иметь возможность быстро и действенно спрятаться от взгляда золотых глаз, из-за которого тело непроизвольно дрожало, а кожа покрывалась мурашками, тогда бы не пришлось так быстро покидать место преступления, почти роняя сердце, стремящееся в пятки. Зачем был весь этот спектакль с прижиманиями? Ему делать нечего? Что вообще на него нашло? Чем думает Лань Чжань, позволяя с собой делать подобного рода вещи? Это уже просто ни в какие рамки! Вэй Ин вздохнул, прикоснувшись к губам, и сжался, отчаянно краснея гуще вареного рака. Как теперь себя вести? Делать вид, что ничего не произошло? Перевести все в шутку? Оставить все как есть и плыть по течению? — что из этого будет правильно? Почему он сначала делает, а потом думает о последствиях? Лицо горело так сильно, отчего пришлось быстро подойти и неуклюже забраться в бочку, чтобы в следующее мгновение направить на себя поток прохладной воды. Кожа настолько сильно горела, что, кажется, могла зашипеть от столкновения двух разных температур. Нервный смешок невольно вырвался из горла. Тело медленно начало остывать, покрываясь холодными мурашками, как и разум, уже более способный адекватно мыслить — и пришло осознание. Он минутами ранее действительно сидел верхом на Ванцзи? Почему тот вообще согласился поддаться его желанию? Что с ним не так? Имеет какие-то скрытые мотивы? Намеревается залезть под кожу, чтобы нанести неожиданный удар? — однако несмотря на то, что Усянь не слишком долго с ним знаком, точно мог сказать, что таких подлостей от этого мужчины уж точно не будет. В конце концов, для этого нужны весьма обоснованные мотивы, а их нет. И вряд ли найдутся. Что взять с обычного парнишки, у которого заработок среднестатистического человека Поднебесной, а накоплений и сбережений за плечами не имеется? Забрать пожитки в виде поношенных старых вещей, которые и за бесплатно некому отдать? Растянуть по кусочкам, чтобы тщательней изучить чудаковатую способность под микроскопом? Все казалось настолько бредовым и нереальным, что Вэй Ин уткнулся лицом в свои холодные ладони и старался успокоиться. Как раз в этот момент послышалось, как открывается дверь. Замерев в неверии, Усянь вмиг напрягся всем телом, не понимая, что сейчас делать, однако тут же облегченно выдохнул — Ванцзи вышел так же быстро, как и вошел. Обернувшись, чтобы лично убедиться в своем одиночестве, с нервным вздохом заметил ровную стопку одежды, лежащую на том же месте, что и вчера, и не поверил собственным глазам. Что за дела? Почему нельзя было дать ее изначально? — в ответ мыслям Вэй Ин вдруг вспомнил, что сам не дал и шанса Лань Чжаню что-то сделать, прежде чем укусить за нос и сбежать. Щеки опять налились жаром. Усянь громко себя по ним пошлепал, желая привести разум в порядок, и быстро начал принимать все гигиенические процедуры, щедро намыливаясь сандаловым гелем для душа. Всеми силами стараясь не думать о произошедшем, постоянно одергивал себя на мысли, что Ванцзи может сделать что-то в ответ. Закончив мыться и не изменяя себе и своему роковому везению, неуклюже выбрался из бочки, умудрившись стереть кожу с внутренней стороны бедра о деревянный край. Вэй Ин мысленно похвалил себя за ловкость и, наспех вытеревшись полотенцем, направился к аккуратной стопке. Тяжелый вздох. Привычно натянул нижние одеяния, пытаясь правильно завязать, чтобы ничего ненароком не потерять, — Усянь так и видит себя с эпично упавшими на пол штанами — и накидывает на себя широкие халаты, вешая между тем широкий пояс на плечо. Смущение смущением, но стоит признать: одеться самостоятельно он пока еще не в состоянии — и, нервно сглатывая, вышел из комнаты, чувствуя себя странно и некомфортно. Лань Чжань сразу же обратил на него внимание. Кровать опять была аккуратно заправлена, отчего Вэй Ин сперва замялся, неловко потоптавшись на месте и решая, стоит ли что-то сказать по этому поводу, и только потом подал голос: — Лань-гэгэ, если бы во мне была хоть капля стыда, то наверняка я бы сейчас его ощущал за свою криворукость, из-за которой не могу справиться с вашей дурацкой одеждой. Зачем так много завязок? Почему нельзя упростить жизнь более современной одеждой? — и поднял руки по бокам, застыв на месте и наблюдая, как тот тихо и почти незаметно вздыхает, прежде чем подойти. Лицо Лань Чжаня не выражало ничего, что могло бы выдать его отношение к недавнему происшествию; одни только мочки ушей горели красным, отчего пришлось опустить взгляд и уткнуться куда-то в район ключиц. Чужие руки снова ловко принялись перевязывать неуклюжие завязки, ни разу не сбиваясь и не путаясь. Усянь старался лишний не двигаться, но язык все равно жил раньше мозга. — Раз я тут надолго, то не научишь меня самостоятельно одеваться? — и осторожно заглянул в золотые глаза. — Я не против, конечно, оставить все и так, но вдруг ты с утра не придешь ко мне? Или тебе надоест? Или тебе так сильно понравится, что не сможешь сдержаться? — представив себе подобную сцену, даже не заметил, как его понесло не в ту степь: — Какие ощущения, когда ты меня одеваешь? Тебе приятно? Я же твой баобао! Спорю, что ты бы хотел лучше снять с меня одежду, а не наоборот! И рассмеялся, довольный шуткой. Пока чуть не подавился от тихого: — Да. — «Да»? — повторил Вэй Ин, приподнимая бровь, и заворчал, надувшись: — Нечестно: я ведь так много задал вопросов! И как мне понять, на какой именно ты ответил? Ванцзи бесстрастно продолжал его одевать, словно ничего не услышал. Аккуратно укладывал полы и завязывал так, что даже морской узел казался не слишком сложным. Наблюдая за всеми движениями, Усянь старался хоть немного запомнить последовательность, но вряд ли сможет повторить в идеале, если попытается. Конечно, он не был глуп, как мог показаться изначально, и принцип вполне уловил, но без практики вряд ли сможет одеться аккуратно и красиво. В воображении Вэй Ин так и видел себя растрепанным, неаккуратным и с неровным поясом, который больше был для красоты, чем удерживал халаты — и усмехнулся, находя это забавным. И почему Лань Чжань так странно отвечает? Неужели так сложно выражаться полноценными предложениями? Краткость — сестра таланта, с этим не поспоришь, но не настолько же сильно! Как понять этого человека, когда тот совершенно ничего не говорит точного? На уровне интуиции? Или можно просто все додумать в свою пользу? Да, такой вариант был лучшим, но это вряд ли хорошая затея. Пропасть непонимания расширится между ними до небывалых размеров, а неловкость тогда станет на постоянной основе, поэтому это не самый верный способ. Тогда как же наладить общение? Вэй Ин любит разговаривать — и довольно много, иногда даже не нуждаясь в собеседнике и конструктивных ответах, — но несмотря на данный факт, все же намного лучше, когда это диалог, а не монолог. Снова вздох. — Лань-гэгэ, — провыл Усянь, — ты сегодня будешь помогать мне тренироваться? А что мы будем делать? Вы дадите мне меч? Но я ни разу не держал его в руках! Полагаю, он очень тяжелый? А можно мне на твой посмотреть? Лань Чжань закончил с поясом. Вздохнув пару раз для проверки вместительности воздуха и убедившись, что все хорошо, Вэй Ин закрутился на месте в поисках чисто белых ботинок, которые тут же ловко натянул на ноги. Ванцзи притащил новую одежду — вдруг заметил он, не найдя никаких вчерашних пятен от жуткого варева и земли на подошвах. И зачем, спрашивается? Однако не успел открыть рта, чтобы этим поинтересоваться, как наткнулся на протянутый в ножнах меч. Все вопросы сразу отпали. Неуверенно коснувшись рукояти, завороженно провел пальцем вниз, не решаясь обнажить острое лезвие. У него даже с ножами не срослось, а с мечом тем более не хотелось испытывать судьбу прямо сейчас, но это ни разу не отбило желание схватиться в том месте, в котором держал Ванцзи. — Бичэнь*, — сказал Лань Чжань, когда Вэй Ин снова заглянул ему в глаза.

*Имя меча. Бичэнь. Значение: избегать пыли/мирских забот.

— Бичэнь, — отрешенно повторил Усянь, хмурясь. И вскрикнул, когда Ванцзи отпустил меч, под весом которого рука чуть не загнулась в обратную сторону. Почти уронив самого себя, не сразу понял, что его тут же успели поймать за шкирку. На щеки налилась краска. Было неприятно осознавать в себе такую критическую слабость, от которой хотелось зарыться под землю. Лань Чжань смотрел на него с таким растерянным взглядом, что лицо запылало вдвойне прежнего. — Я… — Вэй Ин сглотнул, отводя глаза в сторону, —… не был готов. Рука, держащая сзади за одежды, отпустила — это был единственный способ удержать и защитить от падения его тушку одной рукой, а второй помогать не уронить меч. Краснота совершенно не хотела сходить со щек, наоборот распространяясь уже на шею, отчего пришлось прикусить нижнюю губу и, в попытке спрятаться, опустить голову ниже. — Мгм, — только и ответил Ванцзи. — Серьезно, — продолжал гнуть палку Усянь, оправдываясь прежде всего перед собой, — я просто не ожидал, что твой меч будет таким тяжелым. Как ты его держишь одной рукой? Ты точно человек? А все мечи такие, как у тебя? И поник, представив себя на тренировке. Меньшее, чего хотелось бы — опозориться, продемонстрировав всем свою способность казаться слабее, чем есть на самом деле. За прогул ему же ничего не сделают, верно ведь? Он с радостью отдастся тренировкам, но только в том случае, если рядом не будет свидетелей. И вообще — это ненормально для меча быть таким тяжелым. Вэй Ин не идиот — базовый уровень знаний исторических фильмов позволяет помнить, что в среднем вес не превышает восьми цзинь*, но Бичэнь явно отличался. По ощущениям казалось, что весил вовсе больше двадцати!

*Цзинь — традиционная китайская мера веса. 1 Цзинь — 500 грамм.

Такой тяжеловесный меч двумя руками будет сложно удержать, не то что одной. Они настолько переоценивают Усяня? Приятно, конечно — но черт! Пусть лучше адекватно смотрят на его способности, а не значительно их превышают — это поможет предупредить такие смущающие ситуации. — Нет, — ответил ему Лань Чжань. Вэй Ин надеялся, что на последний вопрос. — Значит, не такие? — пришлось уточнить. Легкий кивок практически сбросил все сомнения и страхи с плеч, отчего стало так свободно и приятно, что Усянь не стал молчать: — Это хорошо! Иначе я бы вряд ли освоил ваше искусство меча! Наверное, мой максимум был бы с ним раскрутиться и бежать туда, в какую бы сторону он меня перевешивал — поэтому ты действительно удивительный! Говоря это, Усянь ни капли не лукавил и не приукрашивал. Ванцзи и на самом деле не от мира сего — словно не настоящий, а придуманный помешанными читателями сёдзе-манг*: высокий, идеальный, красивый, аккуратный, до ужаса сильный, молчаливый и со странностями. Прямо ожившая мечта маленьких сопливых девочек (и не только маленьких). Усянь действительно сомневался, что смог оттяпать его себе.

*Произведения, придуманные и написанные в основном для женщин. В них обычно много романтики, и много внимания уделяется развитию характера, личности.

Нет. Опять не в ту сторону думы. Меч все еще был в его руке, поэтому пришлось сосредоточится на нем. Провести вверх к расписной рукояти, ненамного обнажить наверняка очень острое лезвие, борясь с желанием прикоснуться к нему, и наконец оставить в покое, легко скользнув к большой ладони Ванцзи, которая слегка дрогнула, стоило до нее дотронуться. Найдя себе занятие поинтересней, Вэй Ин с энтузиазмом обвел пальцами чужие костяшки, почти плавясь от их тепла, погладил внешнюю сторону пясти и ткнул в широкое запястье. Удивительно. Отодвинув руку в сторону, жестом намекая Лань Чжаню убрать меч, довольно заулыбался, когда тот все понял и одним движением выполнил немую просьбу. Теперь широкие ладони были свободны, и Усянь с интересом начал их изучать: длинные изящные пальцы, аккуратные пластины ногтей, широкая пясть и запястье, — даже тут он был идеальным. В этом мужчине есть хоть какой-нибудь изъян? Задумчиво сцепив пальцы рук в замок, вложил их в большую ладонь Ванцзи, не сдерживая восхищения: — Ты даже можешь обхватить меня всего лишь одной рукой! Ну же! Давай! — и в ожидании посмотрел в золотые глаза. — Ну, Лань-гэгэ! Неужели теперь тебе не хочется почувствовать надо мной власть? Давай-давай! Покажи, как ты… … и поперхнулся от того, как его схватили за оба запястья, лишая возможности двигать руками, и слегка приподняли вверх. — Лань Чжань? — недоуменно прошептал Вэй Ин. В ответ его потянули вперед, заставляя сделать мелкий шаг навстречу. Сердце забилось как обезумевшее, а волнение захлестнуло душу, но его быстро отпустили, словно ничего не произошло. Оглядев собственные ладони, как будто это были вовсе не его, Усянь рассмеялся, снова попавшись в свой же капкан шуток. И все-таки — уши Ванцзи были красными. Непонятно, что это только что было, но да ладно. Лань Чжань, тут же развернувшись, пошел на выход, кинув короткое: — Идем. Усянь побежал следом, довольно сверкая улыбкой. — Тебе же понравилось! — и с усмешкой настоял. — Вот какие запретные кинки* у моего Лань-гэгэ? Обездвиживание? Я всеми конечностями «за»! Ты только скажи — и мы тут же попробуем! Я даже разрешу тебе связать себе руки, — нагнав Ванцзи, Усянь не мог налюбоваться, как у того краснеют мочки ушей, и решил подлить масла в огонь сильнее: — Твоей лентой, к примеру.

*Кинк — это «сексуальная метка» или некий возбуждающий элемент. Это может быть все, что угодно, от звука и запаха до конкретной ситуации или количества действующих лиц.

Ванцзи остановился. — Ты только представь, — промурчал Усянь, останавливаясь следом. — Я, связанный твоей священной ленточкой и беспомощно лежащий на кровати. Ты можешь закрыть мне рот, чтобы я сильно не кричал, когда ты… … губы плотно сомкнулись друг с другом. Вэй Ин сначала застыл, не понимая, почему не может продолжить говорить, а после выгнул бровь: у Лань Чжаня мочки были ярко-красными, взгляд метал молнии, а сильные руки сжались в кулаки. Казалось, еще чуть-чуть — и тот был готов взорваться; что послужило тому причиной? Слова? Или… — Усянь ухмыльнулся так, будто нашел самое грязное белье, спрятанное под кроватью —… как раз попал в точку? Кто бы знал, что у такого идеального мужчины могут быть такие наклонности. Не то чтобы это было удивительно — все-таки, у каждого должны быть свои предпочтения и взгляды на определенные жизненно важные моменты. В этом нет ничего плохого и постыдного, а поэтому искренне не понимал, почему Ванцзи так бурно реагирует. Может, ни разу не затрагивал эту тему с кем-то? Или просто сам по себе чересчур правильный, нося это глубоко внутри себя? В таком случае — Усянь поможет ему раскрыться, чтобы тот не терялся перед своей будущей девушкой! Отчего-то от этих мыслей стало внезапно тошно. Представлять своего Ланя с кем-то, кроме себя, оказалось неприятным. Неправильным. Вэй Ин дернул головой. И, нахмурившись, нагнал Ванцзи, не собираясь больше размышлять на эту неприятную для себя тему. Сложно признать, но этого мужчину действительно не хотелось никому отдавать — с ним весело, интересно и необычно, а если в добавок вспомнить про нестандартные реакции на глупые шутки, то тем более желание оставить его себе росло с геометрической прогрессией. Вэй Ин сам себя не понимал порой. Пришлось махнуть головой и сосредоточиться на том, что сейчас важнее: привлечь к себе внимание — и, не придумав ничего лучше, задорно закружил вокруг Лань Чжаня, пальцем показывая на свой рот и немо намекая на то, чтобы тот снял свое бессовестное заклятие. Ванцзи шагал вперед, игнорируя все безмолвные просьбы. Надувшись, Усянь показательно топнул ногой и хотел было в отместку дернуть за ленту, но внезапно запнулся о выступ. Мир перевернулся за мгновение, сердце в груди застыло, как и застрявший в глотке вскрик — не особо красиво взмахнув руками, пытаясь как-то удержаться, затормозил коленями и внутренней частью ладоней по каменной дорожке. На миг все, кажется, замерло. Только в ушах начало медленно стучать сердце. Кажется… он упал? Кожа онемела на поврежденных частях, и Вэй Ин не сразу понял, что вообще поранился, пока Лань Чжань вмиг не опустился рядом. Губы перестало сдавливать заклинанием, отчего первыми словами, вырвавшимися из груди, были: — Вэй Ин бо-бо! — и потянулся всем телом к Ванцзи, который, недолго думая, сразу поднял его на руки. — Это ты виноват! Кто обращается так к своему баобао? Не целуешь, не жалеешь, не обнимаешь, рот закрываешь, на руках не носишь! — и показательно надул губы, стараясь игнорировать неприятную боль от полученных ран. — И куда мы идем? Ты же не бросишь меня одного? И почему ты меня несешь? Тебе нравится меня носить? — и слезливо промычал: — Лань-гэгэ. Если до этого они направлялись по тому же пути, что и вчера — в столовую — то сейчас маршрут был изменен, поэтому внутри зародилась легкая паника. — К врачу, — коротко служило ответом. — Лань-гэгэ! — недовольно возразил Усянь. — Это всего лишь царапины. Они заживут быстрее, если ты их поцелуешь! Я рад прогулять завтрак в столовой, но если я не поем хотя бы вашей гусуланьской травы, то точно не смогу поднять даже обычный меч! Ванцзи остановился, внимательно осмотрев его, словно искал еще какие-либо повреждения, и только после кивнул, разворачиваясь в обратную сторону. И все? Так просто? — в недоумении промелькнуло в голове. Тот день, когда Усянь сможет понять этого мужчину, определенно станет праздником. Вся эта ситуация до странного никак не укладывалась в голове: конечно, Вэй Ин вполне может оправдать свою неуклюжесть тем, что этот год в коробке здорово на него повлиял, но как оправдать Ванцзи? Пусть при падении и были слегка задеты колени, но плотное ханьфу, которое не только осталось целым, но и сильно не выпачкалось, весьма хорошо послужило защитой. К слову, Усянь не понимал, зачем его подняли на руки. — Я могу пойти сам, — и решил об этом сообщить. — Я только слегка стер кожу на ладонях. Такую травму получают даже дети — и ничего! — бегают, играют дальше. А ты совсем решил меня избаловать. Хочешь, чтобы я вообще с твоих рук не слезал? Лань Чжань, очевидно, задумался. Этому свидетельствовали чуть нахмуренные брови и отстраненный взгляд, — он, что, на самом деле над этим размышляет? Серьезно? Страшно даже представить, к какому заключению потом придет и к чему это приведет. Ну на самом деле: не будет же он действительно таскаться с ним на руках? Это уже сверх глупости, — пытался успокоить себя Вэй Ин. Получалось отчего-то плохо: чем больше над этим думал, тем сильнее себя накручивал. Из-за того, что Ванцзи воспринимал его шутки немного не так, как следовало, предугадать реакцию и действия было невозможно, а значит — сейчас все происходило только на свой страх и риск. Усянь неоднократно об этом думал, но ни разу не мог вовремя прикусить язык. Мадам Юй постоянно говорила, что он может принести беду, и не только в семью Цзян, — как в воду смотрела. — Хорошо, — внезапно согласился с ним Лань Чжань. Вэй Ин не сразу понял, как его начали опускать — он хватался пальцами за ткань своего ханьфу, боясь испачкать чужое, а поэтому целиком и полностью доверился рукам Ванцзи. Почувствовав себя на земле более уверенно и облегченно, смог наконец-таки вздохнуть и встряхнуть ладонями, которые в сию же секунду перехватили. — Лань-гэгэ! — Усянь уже сбился со счета, сколько раз за это утро пришлось возмутиться. — Я, конечно, очень хрупкий, но не настолько все печально! Простая царапина меня не убьет, поэтому перестань так об этом заботиться. Тем более, как я и говорил, если хочешь облегчить боль, то можешь просто поцеловать! И хитро прищурился. Однако сегодняшнее утро явно не желает так просто оставлять в покое, потому как Ванцзи смиренно кивнул, вдруг принявшись приподнимать его руки выше. Паника ударила в голову, заставив дернуться и попытаться спрятать ладони под рукавами. — Лань Чжань! — воскликнул Усянь, чувствуя себя безумно смущенным и неловким. — Не воспринимай все за чистую монету! Вот куда ты собрался целовать? В грязные ладони, которые только недавно встретились с каменной дорожкой? А если ты себе заразу занесешь? Такое нужно делать, когда кожа чистая! Ты же такой красивый и аккуратный. Давай лучше найдем, где мне помыть руки — и я тогда точно почувствую себя лучше. Кажется, сработало: Ванцзи кивнул, отпуская его, и быстро повел в сторону столовой. Тяжелый вздох вошел в привычку, потому как Усянь уже делал его снова. Как же сложно искать выход из тупика, в который сам же и забрел — и это воистину неприятное занятие. Однако Вэй Ин действительно не мог с собой ничего поделать — ему было скучно, непривычно, одиноко и слегка страшно в этом месте. У него отобрали телефон, ноутбук, дали незнакомую и непонятную одежду, заставили идти на странные занятия. Только один пункт из этого заставит почувствовать себя некомфортно и чуждо, а их целых список. Сегодня второй день занятий, которые неизвестно как пройдут, отчего все тело было как на иголках — не каждый день узнаешь что-то подобное. Он даже представить не мог, как все пройдет и что на этот раз узнает. Этот странный мир полон загадок и тайн, которые просто удивляли. Да, это было удивительно. Не умей Вэй Ин видеть с рождения призраков, то у него непременно была бы паника и ужас, в разы усложняя всем задачу, но даже с такой особенностью ему тяжело дается все быстро принять. Все-таки, до этого он был почти обычным человеком, который далек от этих заклинательских войн и игр. Его притащили в эту обратную сторону мира — и теперь много вопросов в голове нуждались в ответах, как и куча предположений. Конечно, хотелось бы, чтобы все это обошло стороной и никогда больше не трогало, но с каждым днем все тяжелее осознавал: выбраться ему уже не суждено отсюда. По крайней мере, в ближайшем будущем. Как жить в этом месте, которое принципиально игнорирует многие изобретения? — сокрушался Вэй Ин в который раз. Хотелось иметь чуточку больше, чем сейчас. К тому же — у него удаленная работа, с которой его попрут, если он не даст весточку в течение трех дней. Остаться без заработка не хотелось, но с режимом в Облачных Глубинах у него все меньше и меньше шансов сохранить хоть что-нибудь из прошлого. — Лань-гэгэ, — позвал его Вэй Ин поникшим голосом, — почему вы не пользуетесь техникой? Ну, там телефонами, ноутбуками, телевизорами? Это ведь странно, — добавил уже про себя. Зачем так строго чтить традиции прошлого? Прогресс с каждым годом растет все больше, и игнорировать его просто самое настоящее безумие. Нельзя же вечно сидеть на горе вдали от всех? — Пользуемся, — вдруг ответил Ванцзи. От изумления Вэй Ин замер. — Но… — он хотел спросить о том, почему тогда всё так: из-за чего они следуют каким-то традициям? Зачем используют так мало возможностей облегчить себе жизнь? Однако сумел только выдать: —… вы похожи на тех, кто вообще не знает про современный мир. — Господин Вэй, — раздался голос из-за спины, от которого Усянь почти подпрыгнул и рефлекторно дернулся в сторону Ванцзи, — простите, я не хотел вас пугать. Сердце несколько раз сделало судорожные удары, а плечи дернулись — это действительно было неожиданно. Кто вообще так подкрадывается? Душа почти ушла в пятки от подобного, а поэтому Вэй Ин неосознанно сделал еще один мелкий шаг назад. Эти Лани сведут скоро с ума! Устало окинув Сичэня взглядом, Усянь кивнул в знак приветствия. — Ничего, — и ответил, понимая, что ведет себя как идиот: — Я просто не ожидал, что вы выскочите из-за спины как черт из табакерки. — Вы более красноречивы, чем я думал, — улыбнулся Сичэнь. — Я услышал ваш последний вопрос. Не сочтете ли вы за грубость, если я отвечу вам вместо своего брата? Вэй Ин неуверенно обернулся, встретившись взглядом с Лань Чжанем, словно ища одобрения, и отвернулся обратно, решив не терять предоставленную возможность зря: — Да, — кивок, — буду благодарен, если вы дадите хоть каплю объяснения в том, в чем я совершенно не вижу смысла. На секунду во взгляде Сичэня промелькнуло что-то похожее на укор, прежде чем все растворилось в извечной доброжелательности, которую тот постоянно излучает. Усянь не видел в нем угрозы, просто ему было слегка неуютно в такой компании. — Мы пользуемся техникой не меньше, чем другие, господин Вэй, — и улыбнулся, на секунду даже показалось, что тот, как уличный фокусник, сейчас может достать из-за уха телефон, однако ничего такого не происходило. — Мы чтим традиции нашего Ордена, следуем правилам, но не забываем и соответствовать миру вне барьера. Ваша техника будет храниться у нас до тех пор, пока не будем в вас уверены. Вы же должны понимать: простые люди далеки от заклинательства и всех особенностей, которые это приносит, и нам бы хотелось, чтобы так оставалось и дальше. Иными словами: мы тебе не доверяем, так как ты можешь слить про нас кому-то. Это вызвало кучу эмоций — и Вэй Ин, не удержавшись, рассмеялся. Не то чтобы он этого не понимал; мир, где есть твари, силы, Ордена и куча всякого непонятного, несомненно удивителен, но все же скрываться будет удаваться не ото всех. Кто-то все равно что-то, да когда-то увидит. Не бывает так. Они же не во вселенной Гарри Поттера. И не стал молчать: — Вы же понимаете, что не так незаметны, как думаете? — Господин Вэй, — вздохнул Сичэнь, — люди верят в то, во что хотят верить. Нас могут заметить в любом случае, и мы это прекрасно понимаем, а поэтому без особой на то необходимости не используем духовные силы извне. — Все равно же выходите, — буркнул Усянь. — Не бывает так, что о вас никто не знает. — Я и не настаиваю на том, что о нас никто не знает, — кто-то странно улыбнулся Сичэнь. — Не будем пока вас загружать лишней информацией. Лучше расскажите о том, как вы адаптировались в Облачных Глубинах? Может, что-то не нравится? Как быстро сменил тему, — сразу промелькнуло в голове. Лань Сичэнь не выглядел как человек интриг, а также вряд ли имел коварные замыслы, но умело мог повернуть разговор в свою пользу и хорошо пользовался словами — именно это вызывало кучу эмоций у Вэй Ина. Такой мужчина располагает улыбкой, очаровывает доброжелательностью и при этом может быть опасным врагом. Думать об этом не хотелось. — Все в порядке, — натянуто улыбнулся Усянь. — Еда у вас, правда, даже хуже, чем у кроликов. Может, для гостей у вас найдется немного мяса и приправ? — Еда в Облачных Глубинах питательна и полезна, — вторил ему Сичэнь так же, как и Лань Чжань вчера. — Вы быстро привыкнете. Вы, вероятно, шли в сторону уборной? Тогда советую вам поспешить — уже через десять минут мы приступим к трапезе. И, все так же улыбаясь, кивнул Ванцзи (у них, вероятно, общение на ментальном уровне, — с сарказмом подумал Вэй Ин), а после пошагал в сторону входа в столовую. Странно только, что без старика Ланя, но так даже лучше. Отчего-то по телу расползлась слабость, из-за которой Усянь на секунду позволил себе опереться спиной на стоящего позади Лань Чжаня, и только потом пошагал вперед. Внутри бушевало возмущение насчет таких простых, но ужасных слов: «Вы быстро привыкнете», а сердце не хотело мириться с тем, что теперь еще неизвестно сколько времени придется жевать непонятную для желудка пищу, от которой даже насыщения не чувствовалось. Как вообще можно есть подобное? Дрожь прошлась по всему телу. — Лань Чжань, — проплакался Усянь, — я так хочу покушать чего-то острого. И мясного. И вкусного, — даже представлять не хотелось, что бы он сейчас слопал, если бы мог. — Или просто вкусного. Они зашли в уборную, в которой было немного мелких учеников, тут же выскочивших пулей, как только увидели Ванцзи. Вэй Ин еле сдержался от того, чтобы не хлопнуть себя по лбу. — Скажи честно: ты ведь им что-то сделал? — и не мог не спросить. Очевидно, снова не получая никакого ответа. Надувшись, Усянь быстро включил воду, сразу же подставляя под нее руки и еле сдерживая шипение от неприятных ощущений. Ранки такие мелкие, а щиплют так, что хотелось ругаться — давно он уже не сдирал кожу об асфальт, и это явно не то, чего хотелось бы вновь испытать. Ужас. За этот год он стал таким слабым и неуклюжим, что уже с ногами справиться не может. И что потом будет? Сколько еще будет продолжаться эта серия неуклюжести и неудач? Один взгляд вперед себя — на зеркало — и вздох вновь наполнил легкие. Бледное, еще больше исхудавшее лицо с уже желтеющем синяком, темные круги под глазами и блестящий взгляд, похожий на наркоманский. Настроение отчего-то упало настолько сильно, что спрятаться от всех стало единственным желанием. Нет, он и до этого смотрел на себя, когда умывался, но с каждым днем его вид становился всё хуже и хуже. Поджав губы и опустив голову вниз, не желая больше любоваться прекрасным собой в зеркале, наконец выключил воду и принялся вытираться бумажным полотенцем. Крови не было, слава богу, а поэтому перематывать ладони бинтами казалось глупой затеей. И так заживет. — Вот теперь от поцелуя не откажусь! — и весело заулыбался, протягивая обе руки Лань Чжаню, замершему от услышанного, и засмеялся: — Как думаешь, в губы или в щеку? Что ты больше предпочитаешь, гэгэ? Уши Ванцзи опять покраснели, а взгляд потяжелел. — Вздор! — громко припечатал он, разворачиваясь и сразу покидая помещение. Вэй Ин поспешил за ним, громко хохоча от своей маленькой победы. *** Завтрак был опять таким же пресным и ужасным. Сначала Усянь вел противостояние с жутким варевом, к которому не решался притрагиваться, и практически растекся от облегчения, когда Ванцзи поменял местами их пиалы. В тот же миг стало ясно, куда делась эта жижа вчера — и Вэй Ин не мог не расцвести от благодарности, которую испытывал, на мгновение даже пожалев, что так бессовестно шутил над этим замечательным мужчиной. Лань Сичэнь заметил эти манипуляции — этому свидетельствовали брошенные вскользь красноречивые взгляды — но ничего не спешил говорить, завтракая за главным столом. Сегодня он был без Цижэня, который, как оказалось, с утра отправился в другой Орден для решения некоторых проблем и пробудет там примерно до завтрашнего утра. Одна только эта информация заставила почти заскакать от переполняющей радости и подергать Ванцзи за ханьфу. Даже несмотря на то, что старика не было, а занятия никто не отменял — вести их будет какой-то Старейшина — Усянь не мог сдержать счастья. Он знал Цижэня всего два дня, но уже не хотел бы с ним лишний раз пересекаться. Нудный. Дотошный. Противно правильный. Обычно такими были старушки старых принципов и устаревших моральных устоев, которые любили ошиваться на больших рынках, навязывая свое мнение другим. Смешок вырвался из горла. Вэй Ин в красках представил Цижэня на рынке, бьющего редиской всех, кто посмел пойти против его мнения, и еле сдержал смех. Засмеяться одному на небольшой поляне, где было только несколько учеников, которые плохо умели обращаться с мечом, не самая лучшая затея. Он, конечно, привык казаться всем странным, но не собирался прямо сейчас это еще и доказывать. Они стояли тут уже пару минут, ожидая Старейшину, и были под надзором того самого парнишки Су Шэ, который постоянно задирал нос, чувствуя превосходство над ними. Как понял Усянь — эта группа специально создалась для познания пути меча, однако все на этой поляне, исключая его, были вооружены и явно знали азы. Для того, чтобы они не натворили дел, к ним приставили более умелого ученика, который раздражал настолько сильно, что в него хотелось кинуть кое-что неприятное и отвратительное. Несмотря на то, что этот Су Шэ старался держаться как-то до жути знакомо, часто не сдерживался и грубил рядом стоящим ученикам — и этим еще и до ужаса бесил. От того хотелось, чтобы Старейшина пришел уже поскорее. Вообще, этим «Старейшиной» оказался старичок, который еще на занятии монотонно рассказывал про тварей. Из-за того, что Вэй Ин был новичком в этих заклинательских штуках и тонкостях, подход к нему был не такой, как к другим — все внимание больше уделялось именно ему на протяжении нескольких часов. Такое отношение от незнакомого человека и радовало, и напрягало одновременно, но Усянь честно старался не облажаться. К тому же, он никогда не жаловался на свою память, а поэтому все, что говорил вчера старик Лань (кроме правил), несомненно запомнил. Информации было очень много. Наверное, именно поэтому ближе к началу практической части был полностью вымотан и не чувствовал собственных ног, хотя в перерывах между занятиями пытался размяться и с кем-то познакомиться. Однако то ли тут все ученики настолько зашуганы, то ли Усянь потерял свою обаятельность, но никто так и не захотел с ним перекинуться предложениями, состоящими больше, чем из трех слов. Не то чтобы это расстраивало. Во всем этом заклинательском дерьме у него был Лань Чжань, — плохо только, что тот не присутствует на занятиях, так бы хоть не так убого было. И не так одиноко. Почему тут все такие странные? Именно поэтому сейчас он замер в одиночестве. Для чего его вообще взяли на эту практику, если у него даже представления нету, что делать с духовными силами и мечом? У мелких парнишек явно было хоть что-то в умениях, в отличии от него. Если ему сейчас скажут сделать какие-то движения или стойку, то он точно облажается даже ничего толком не начав. Ему вообще хорошо было бы тренироваться только с Лань Чжанем, а не с другими. Не так глупо бы выглядел. Поэтому сейчас, на этом занятии, Усянь даже не намеревался прыгать выше головы, как это делал обычно. Хотел просто не привлекать внимание. Оказывается, это делать совсем не легко. Еще этот паренек Су Шэ. Он кое-кого напоминал. Движения, манера речи, показное поведение, отстраненность и попытки сделать лицо бесстрастней, чем оно есть сейчас, никак не оставляли в покое. Вэй Ин смотрел на него и не мог понять, постоянно борясь с собой, чтобы не ляпнуть нечто провокационное. Ему тяжело только наблюдать. Тяжело стоять белой вороной. В прошлом он постоянно был в шумной компании, всех веселил и приводил в движение, вне зависимости от того, что о нем думали и как бы ни хотели смешать с грязью. Тут даже голос повышать нельзя. Когда он пытался с каким-то парнишкой установить контакт, тот побледнел и попросил громко не говорить. Когда он подбежал к другому, чтобы познакомиться, его попросили не бегать и вести себя спокойно. Когда он просто захотел есть и достал из кармана в рукаве спрятанную булочку, на него смотрели такими взглядами, будто… будто он сделал вообще что-то не то? Стоя в стороне, Усянь дулся на всех. Его раздражало все. Хотелось убежать и спрятаться, лишь бы никто не нашел. И будто в ответ мыслям к нему подошел Су Шэ. — Молодой господин Вэй, — обратился тот к нему, слегка поклонившись, словно приветствовал. И Усянь не понял, зачем он вообще так сделал, если они вместе просидели на занятиях с самого утра, а сейчас уже почти вечер. Это что-то вроде издевки? Или очередное правило? — Слышал, вы приглашенный ученик от самого Второго Нефрита, значит, у вас выдающиеся способности? Но что вы тогда забыли в такой слабой группе? Из какого вы Ордена? Вэй Ин нахмурился, размышляя. Второй Нефрит? Судя по тому, что его всегда все видят только с одним человеком, то это наверняка какое-то прозвище Лань Чжаня. Вот уж действительно страшный человек — даже не присутствуя здесь, вызывает у остальных уважение. Что он с ними сделал? Пытал? Наказывал? Вздох. Ладно. Усянь понял, что говорилось про Ванцзи, но как ему ответить? Про свою особенность говорить не хотелось, да и вряд ли ему позволено пока об этом распространяться. Что же, выхода нет. А выкручиваться нужно. — Лань Чжань меня забрал к себе, потому что мы страстно влюбились друг в друга, — Усянь эмоционально приложил руку к сердцу. — Из-за того, что я путешествующий заклинатель, мы встретились неподалеку от этой горы, и больше не могли расстаться! И пустил невидимую слезу, самодовольно наблюдая, как меняются лица напротив. Секунда молчания. — Что за ерунду ты несешь? — Су Шэ перекосило. — Так оскорблять Ханьгуан-цзюня! Он гордость Облачных глубин! Он ни за что не будет иметь дело с… — он замялся, лицо некрасиво покраснело, —… с таким распутником! Ты бесстыдный распутник! Вэй Ин рассмеялся, ни капли не испугавшись, а наоборот: он наконец-таки увидел истинное лицо этого мальчишки, который подражает… … точно! Как же он раньше не понял? — Но Лань Чжань любит меня и таким, — продолжал настаивать на своем Вэй Ин, усмехаясь. — Если не веришь, то спроси у него, или ты настолько обожаешь моего Ханьгуан-цзюня, что не смеешь с ним говорить, а только подражаешь ему? Попал в точку. Лицо Су Шэ покраснело еще гуще: то ли от смущения, то ли от злости — Усянь не особо понял. И не успел. Внутри завопило странное чувство, от которого душа упала в пятки. Каким-то чудом отшатнувшись в сторону, словно что-то неведомое толкнуло его, глупо пялился на меч, воткнувшийся в том месте, где он стоял до этого. Сердце забилось как сумасшедшее. Вэй Ин сглотнул ком, вставший поперек горла, и почти ощутил, как внутри все вспыхивает от дурного предчувствия. Вместе с тем пришло осознание, что только что произошло. Стало далеко не до смеха. Его… чуть не убили. Мечом. Побледнев, Вэй Ин быстро затараторил, отрывками смотря в перекошенное от злости лицо Су Шэ, который, судя по виду, явно не был готов больше поддерживать диалог: — Спокойно, тихо, — Усянь аккуратно выставил перед собой руки, постоянно переводя взгляд на меч. — Мы в современном обществе несмотря на то, что в Гусу все чтят традиции прошлого — и это раньше можно было убить без последствий; сейчас же дела обстоят намного сложнее… … лицо Су Шэ искривилось в ухмылке. Ему было абсолютно наплевать, — тут же стало понятно. Вэй Ин сглотнул, вновь отскочив, как только заметил, что меч был направлен на него — и глухо вскрикнул из-за того, что лезвие смогло задеть плечо. Белые одеяния тут же окрасились кровью, а в глазах застыла паника. Все происходящее казалось таким нереальным и абсурдным, что хотелось проснуться, однако боль ясно говорила: правда. Все происходящее явь. Ноги подкосились. Как бы ни хотелось бороться, он попросту плюхнулся на землю, смотря на меч, блеснувший от лучей заходящего солнца — и зажмурился, когда понял, что придется оставить свою жизнь вот так вот жалко. «Хотя бы не в пасти у твари» — оптимистично промелькнуло в голове. Лязг металла. Он открыл глаза, замечая перед собой несколько адептов, которые стали впереди него. Сердце почти выпрыгивало из груди, душа застыла в пятках, а мозг пытался активно сообразить, что делать дальше. Его защищали мальчишки, которые даже не хотели с ним разговаривать. Их было двое, и силы были неравны, потому как Су Шэ явно не был слабым — не зря же его поставили как наблюдателя за ними. Усянь так бы и сидел бездвижно дальше, если бы один из учеников к нему не повернулся, выкрикивая короткое: — Беги! И Вэй Ин, подскочив на негнущихся ногах, побежал. Плечо ужасно болело и кровоточило, отчего он с силой прижимал ладонь к ране в попытке остановить кровь. Внутри билась паника. Хотелось громко закричать, но из горла вырывался только жалобный писк. Жить. Он хотел жить. Нужно кого-то найти из старших, — разумно промелькнуло в голове, но он не знал, куда бежать. Не знал, где находился сейчас Лань Чжань, не знал, где обычно бывал Сичэнь — и просто двигался к учебному корпусу, надеясь там кого-то найти. Страх, отчаянье, неверие и злость затопили душу, и Усянь не понимал, что делать. Он вовсе не осознавал, что происходит. И почему. Он же ведь ничего такого не сказал! В спину что-то врезалось, повалив с ног. Проехавшись руками об асфальт и нешуточно теперь разодрав до мяса кожу, почти взвыл от боли в плече. Рукав был липким от крови, неприятно прилипая к коже, а перед глазами всплыл расплывчатый силуэт. Кое-как пытаясь отползти подальше, был окончательно прижат к земле чужой ногой, упершейся прямо в грудь. Кашель вырвался из горла. — Собаке не следовало раскрывать рта! — громко оповестил его Су Шэ, смотря сверху вниз. — Как у тебя только язык осмелился произнести нечто подобное! Одной смерти… … лицо того вдруг расслабилось. Не успел Вэй Ин сообразить, как тот упал куда-то вбок, глухо встречаясь с землей. Слезы вдруг полились по щекам. Усянь не мог найти в себе сил встать, совсем растерявшись и не понимая, что вообще происходит. Тело била дрожь, а сердце стучало настолько оглушительно сильно, что не было слышно окружающего мира. Он просто беспомощно хватал ртом воздух и безмолвно плакал, находясь в шоке от произошедшего. Вот тебе и безопасное место. Больше ни за что не пойдет на практическое задание со всеми. К черту. В ответ мыслям плечо заныло, отчего пришлось стиснуть зубы и прижать ладонь к ране сильнее. Не хватало еще отбросить коньки от кровотечения, — недовольно заныл Вэй Ин, смаргивая слезы, и повернул голову слегка вбок, видя знакомую фигуру в белых одеяниях. «Лань Чжань!» — хотелось воскликнуть. Однако стоило сфокусироваться, то отчетливо увидел Лань Цижэня, подоспевшего к нему. Неожиданно. — Вы не представляете, как я рад вас видеть, — заулыбался Вэй Ин и постарался пошутить: — Кажется, у меня теперь проблемы? Старик Лань нахмурился, недовольно сверля взглядом, и опустился к нему, сразу же нажимая на какие-то точки возле плеча. Зажмурившись от боли, Усянь смиренно стерпел, практически заталкивая крик обратно в глотку, и часто задышал, ощущая странное онемение в руке. Испугавшись, даже сумел приподняться, стараясь не смотреть на лежащего без сознания Су Шэ. Кровь остановилась. По крайней мере, он больше не чувствовал, как она без остановки вытекает из раны, из-за чего облегченно вздохнул. Лань Цижэнь поднялся, смотря на него сверху вниз, и ожидаемо запричитал: — Что за проблемный мальчишка! В Облачных Глубинах драки запрещены! — брови строго свелись к переносице. — Я вчера подробно перечислил две тысячи пятьсот девяносто два правила, и вы нагло посмели нарушить большую часть из них! Вэй Ин неловко отвел взгляд: — Я вообще-то тут жертва, — и попытался возразить: — Какая драка, учитель Лань? Я даже меча в руках удержать не смогу. К тому же, в случившемся моей вины нет — я просто попался под горячую руку этого Су Шэ, который наверняка решил проверить остроту своего лезвия и сделать из моего тела решето. Цижэнь давил недовольным взглядом. Пришлось слегка сжаться, чтобы казаться меньше, чем есть на самом деле, и поджать губы. Вэй Ин и вправду был не виноват в случившемся, если не брать в расчет те брошенные слова, и уж точно не первым начал весь этот фарс. Так какого черта из него хотят сделать козла отпущения? От несправедливости слезы опять подкатили к глазам. — Довольно, — осек его старик Лань, — завтра с утра оба примете наказание. — Я не покорюсь! — тут же в обиде возник Усянь. Однако Лань Цижэнь не обратил на это никакого внимания, обратившись к кому-то за его спиной: — Отведите его в медицинский блок, а после сообщите Ванцзи, чтобы он пришел ко мне. — Хорошо, учитель Лань, — сразу прозвучало в ответ. Послышались шаги, и уже через несколько секунд Вэй Ина аккуратно приподняли за здоровую руку, поставив на ноги. Оглянувшись, заметил трех адептов, которые, вероятно, пришли на шум, устроенный недавно. В голове что-то щелкнуло, отчего паника буквально затопила душу. — Там двое парней! — воскликнул Усянь, вспомнив. — На месте, где должна была проходить практика, были еще двое! Они вступились за меня, но… Цижэнь сделал жест рукой — и оба адепта, стоящие рядом, тут же пошагали в сторону той поляны. Вэй Ин ощущал странное волнение за других людей, но ничего не мог с собой поделать, стиснув с силой зубы и стараясь не думать о том, что могло бы произойти, если бы все повернулось не так удачно. Обрадовался бы Ванцзи, узнав, что бремя быть парнем для чудаковатого и неизученного еще никем Путешественника спало с плеч? От собственных мыслей стало тошно. Незнакомый парень, поддерживающий за здоровую руку, медленно вел в незнакомую сторону, и Усянь, все еще пребывая в шоке от случившегося, глупо шагал следом, не чувствуя ни ног, ни собственного тела в целом. В голове вообще не укладывалась нормально ни одна мысль: почему старик Лань хочет его наказать? За что? Из-за чего Су Шэ так вспылил, что поднял меч? Неужели его слова и вправду прозвучали так, что за них можно было убить? Вэй Ин искренне не понимал. Он просто хотел упасть лицом в кровать и пролежать так несколько недель, пока не пустит корни; хотел спрятаться от этих ланьских лицемеров, способных так легко ранить других. Конечно, глупо так думать на всех, но что поделать, если люди везде одинаковые. А он говорил Ванцзи о том, что все равно есть те, кто нарушает правила. Как в воду смотрел. Из-за того, что Усянь пребывал в собственных мыслях, даже не заметил, когда они пришли к медицинскому блоку. Незнакомый ученик тут же передал его одному из докторов и быстро скрылся — Вэй Ин не успел произнести «спасибо» за доставку его тушки в нужное место, а поэтому еще больше нахмурился и окунулся в самобичевание. К пониманию все еще не поддавалась причина, почему Су Шэ на него напал. Как бы он ни старался думать об этом под разными углами, никак не мог найти нужного ответа, все больше впадая в себя. Из-за этого не обращал внимание ни на пожилого мужчину, который изредка что-то спрашивал, получая сжеванные и больше рефлекторные, чем осмысленные ответы, продолжая дальше хлопотать над раной на плече. Ни на иногда вбегающих в кабинет медсестер, спрашивающих что-то про документы, отчеты и карты. Он даже не помнил, как оказался в этом самом кабинете. Пришел в себя лишь спустя время, когда рана была зашита и перевязана, а двери открылись, являя перед ним Лань Чжаня, — и разрыдался. Честно не хотел. Даже не планировал. Но стоило увидеть знакомое и ставшее родным за короткое время лицо, как слезы сразу ломанулись из глаз, а руки потянулись к чужой шее, чтобы заключить в объятия. Рядом с этим мужчиной было спокойно и безопасно, отчего он просто не мог позволить себе его отпустить, прижимаясь так сильно, как только мог. Вэй Ину было очень сложно в этом непонятном мире. Он хотел, чтобы это все было просто сном.

☆☆☆

Послесловие

Примечание для тех, кому интересно полное значение имен:

***

Бичэнь.

Имя меча Лань Ванцзи: Бичэнь

Би (Bì) — избегать. Чэнь (chén) — одновременно означает и пыль, и заботу, и эти два значения напрямую связаны друг с другом. В древнем Китае на городских улицах вечно стояла пыль, так как почва была сухая, а повозок через крупные города ездило очень много. Поэтому стоящая в воздухе пыль стала в некотором роде синонимом городской суеты и мирских забот. Можно сказать, что и имя Ванцзи, и имя его меча — Бичэня — связаны с отстранением от мира и поиском пути просветления.

Значение: избегать пыли/мирских забот. 

***