Отличная причина, чтобы умереть

      – Господин Тарталья.       Тарталья сделал глубокий вдох и шумно выдохнул, стараясь себя контролировать. Последнее время он только и делал, что занимался постоянным самоконтролем и пытался не слететь с катушек – присутствие агента уж очень располагало к развитию нервного тика. С каждым днем терпеть агента при себе становилось все сложнее и сложнее, несмотря даже на то, что раз за разом Тарталья мстил ему – давал волю своей паршивой натуре и ни капли этого не стыдился, – и старательно валял агента в пыли, спуская таким образом весь из-за него же и накопленный стресс.       – Если ты скажешь хоть слово на этот счет, я убью тебя, – проворчал Тарталья, кинув на агента сердитый взгляд. Агент не проникся – как Тарталья успел понять, того вообще мало что волновало, и пронять его было нереально. Сам образец невозмутимости, аж тошно становилось. Обычные люди реагировали нормально, этот же… отличался. В худшую сторону или в лучшую, Тарталья пока сказать не мог.       – Конечно, – легко согласился с ним агент, но Тарталья не повелся – уже успел выучить некоторые аспекты его поведения, а потому мог предугадать, что произойдет дальше. – Неправдой жить – людей смешить.       Тарталья шумно вздохнул и закатил глаза, а после пихнул агента ногой прямо в колено. Имеющееся на руках знание о возможной ответной реакции Тарталью не спасало – он загорался так легко, что иногда за самого себя становилось стыдно. Почему какой-то рядовой член организации вел себя как умудренный жизнью и опытом человек, а он, Предвестник, на минуточку, не мог держать себя в руках?       В руке Тартальи сформировался гидро кинжал, и он швырнул его в стену с такой силой, что деревянные доски не выдержали – разлетелись в щепки. Кинжал растекся лужицей, дыра в стене осталась, а Тарталья почувствовал облегчение. Агент, все это время не вымолвивший ни звука, спокойно повернул голову в сторону погрома и со вздохом произнес:       – Скорее бы вы обзавелись своим кабинетом. Его вы могли бы крушить сколько душе угодно. Я эту стену своими руками обшивал.       – Да прям уж своими, – закатил глаза Тарталья и закинул руки за голову, покачиваясь на стуле взад-вперед.       – Вы сомневаетесь в моих навыках строителя? – уточнил агент, перебирая лежавшие перед ним на столе бумаги. Он делал это с такой скоростью и ловкостью, что Тарталья не мог не признать – судя по всему, опыта в этом деле у него было предостаточно.       – А что, все агенты сначала идут в строители, а потом уже получают второе образование? – издевательски протянул Тарталья.       – Нет, сначала мы учимся варить борщ, менять подгузники, вышивать крестиком и таскать воду из полузамерзшего колодца на другом конце поселка, – невозмутимо отозвался агент и деловито стукнул сложенными в стопку бумагами об стол. – А только потом уже идем в агенты. Или в застрельщики. Или в маги цицинов. Это как повезет.       – Ты сейчас издеваешься надо мной? – с подозрением прищурился Тарталья, подавшись вперед. Агент на мгновение замер, затем вскинул подбородок чуть выше и совершенно спокойно ответил:       – Нет, конечно же. Как бы я посмел.       Одна из основных причин, по которой агент его раздражал, заключалась в том, что он совершенно не боялся ни буйного нрава Тартальи, ни слухов, которые ходили о нем в организации, ни силы, которую он постоянно выставлял напоказ, ни титула Одиннадцатого Предвестника. Агент общался с ним неизменно вежливо, постоянно выкал и невзначай демонстрировал, что целиком и полностью Тарталье подчиняется. Тем не менее, Тарталью не покидало ощущение, что его водят за нос, однако никаких тому подтверждений пока что не находилось.       Никто из офицерского состава не смел подтрунивать над ним. С остальными же Предвестниками он либо не общался, либо уважал – как, например, господина Пульчинеллу, – либо же находился в контрах. Высокомерного мудилу Скарамуша Тарталья на дух не переносил и не скрывал этого, со стервой Синьорой обменивался колючими, как безжалостные метели Снежной, репликами и презирал за используемые методы, а капризная Изабелла, в свите которой он путешествовал по Тейвату еще будучи рядовым, бесила своими истериками.       А теперь за ним хвостом следовал агент, который выказывал уважение, но при этом не стеснялся в своей излюбленной невозмутимой манере тыкать носом в косяки, будто Тарталья был нашкодившим котенком. Тарталья никогда бы не признался, что успел привыкнуть даже к такой досадной помехе и без агента ощущал бы себя уже немного по-другому. Сложно не привыкнуть к человеку, который отирался рядом двадцать пять на восемь.       Как агент и обещал, он действительно взялся за его обучение – на данный момент они работали уже вторую неделю и успели разобрать права и обязанности Предвестников, структуру Фатуи и Снежной в целом, расстановку сил в Тейвате и многое-многое другое. Голова у Тартальи пухла от переизбытка информации, свалившейся на его плечи, – он и представить себе не мог, что ему придется столько учиться. Помимо этого, он на постоянной основе взаимодействовал со вверенными ему рядовыми и офицерским составом, лично проводил тренировки и оценивал уровень каждого из них.       Агенту следовало отдать должное – объяснял он четко и ясно, и вся подаваемая им информация достаточно легко усваивалась в голове. Тарталья никогда не считал себя прилежным учеником – особенно если вспомнить, как часто он прогуливал уроки в школе и как сильно «любил» делать домашнее задание, – однако гордость заставляла его прилагать максимум усилий к обучению. Ему не хотелось вновь падать лицом в ту грязь, в которой его совсем недавно уже тщательно поваляли, поэтому он скрипел зубами, но учился.       Тарталье вполне доступно объяснили – без подходящих навыков и образования он, по сути, оставался никем. Да, его силу признавали, да, с ним надо было считаться, но это не отменяло того факта, что до определенного уровня он не дотягивал. Предвестник должен был быть не только нечеловечески сильным, но также способным видеть ситуацию целиком, договариваться с нужными людьми в правильное время, грамотно делегировать полномочия и следовать воле Царицы, преумножая ее мощь.       Аякс из деревни Морепесок, свалившийся однажды в Бездну, ничего из этого не знал – «Чайльд» Тарталья же шаг за шагом учился со всем присущим ему усердием.       Конечно же, свое он тоже получал – после занятий Тарталья обязательно требовал сражение, и агент никак не мог ему отказать. Более того, умом тот был не обделен и каждую битву умудрялся Тарталью неприятно – или же наоборот, приятно – удивлять. Агент совершенствовался прямо в бою и не переставал искать пути к победе, и одно лишь только понимание того, что противник воспринимает его всерьез и прикладывает максимум усилий, чтобы победить, заставляло Тарталью с нетерпением ждать схватки.       Правда, до тех пор, пока агент в очередной раз не раскрывал рот и не начинал испытывать нервы Тартальи на прочность – тогда его хотелось раскатать по полу тонким слоем.       А придуманная агентом игра, которую он, недолго думая, предложил Тарталье в качестве тренировки, и вовсе стала причиной, по которой их спарринги отложились аж на целых три дня – мешался корсет, стягивавший переломанные ребра, которые даже штатный медик не сразу смог залечить. Тарталья ни за что не признался бы, что ему было стыдно и даже немного больно смотреть на то, как осторожно агент передвигался и с каким трудом разговаривал – даже в таком состоянии он не прекращал процесс обучения, следуя заранее установленному графику.       В чем была суть игры? Агент быстро обнаружил особенность характера Тартальи и в своей неподражаемой манере ткнул его носом в неспособность лгать. Ну как неспособность – со слов агента, Тарталью выдавало поведение, благодаря которому все сразу становилось понятным. Когда Тарталья закономерно сказал, что не собирается использовать подлые методы, для того чтобы обманывать и подчинять людей силой словесного кружева, агент ответил, что в их работе это умение необходимо как воздух.       Естественно, Тарталья взбесился. Не передать словами, как сильно ему претила мысль становиться таким же, как Скарамуш, Синьора, Изабелла – те, кого он искренне презирал и ненавидел за используемые методы. И агент предлагал ему стать таким же, попирая собственные принципы и уничтожая столпы, на которых строилось его мировоззрение. Тогда Тарталья был близок к срыву и агента действительно чуть не убил, успев вовремя остановиться.       Уже потом он понял, что никто не рискнул бы остановить его – связываться с разъяренным Предвестником было себе дороже, и никто из рядовых или офицерского состава не стал бы этого делать. Агент – один из многих офицеров, которые существовали в организации, и ему наверняка прислали бы замену. Невелика потеря.       Однако агент был тем, кто останавливал Тарталью, когда его слишком сильно заносило на поворотах, кто брал на себя существенную часть проблем, с которыми Тарталья пока что самостоятельно совладать не мог, кто с неизменным терпением отвечал на все вопросы и оставался на его стороне. Даже когда Синьора чисто ради того, чтобы вывести Тарталью из себя, предложила агенту стать ее личным помощником и перечислила весь соцпакет, который шел вдобавок к этой должности, агент вежливо отказался, сославшись на то, что его все устраивает.       Это учитывая, что для должности личного помощника Одиннадцатого Предвестника не существовало никаких бонусов, кроме постоянных избиений на тренировках, и Тарталья это прекрасно осознавал – предложить ему было нечего, да и в первую очередь он был занят другим.       Так что, успокоившись, Тарталья таки выслушал правила игры, которую ему предлагал агент. Суть была проста: Тарталья пытался врать агенту в любой момент их общения, на любую тему и по любому поводу, без какого-либо предупреждения и подготовки, а агент, если распознавал ложь, сразу же об этом говорил. Не без подводных камней в виде стиля общения агента – говоря о том, что раскусил обман Тартальи, агент неизменно использовал пословицы и поговорки про ложь, обман и неправду, причем ни разу не повторялся. Он был чертовым толковым словарем с пословицами – откуда он вообще столько выучил и, самое главное, на кой хрен?       Тарталья не умел врать – он решал возникавшие конфликты лицом к лицу и не обладал красноречием, которое помогло бы ему выходить сухим из воды. Плести словесные кружева было не для него – он являлся воином и предпочитал болтовне хорошее сражение, а всякую дипломатию искренне недолюбливал. Агент впихивал в него основы, говоря, что закрепятся они позже на практике, а он этому поспособствует, и добавлял, что в работе Предвестника без лжи никуда – именно поэтому Тарталья учился искусству обмана.       Он и не думал, что по мимике, жестам, голосу, поведению можно понять, когда собеседник врет. Когда агент деловым тоном объяснял, как нужно себя вести в той или иной ситуации, чтобы тебе поверили, Тарталья рассмеялся ему в лицо, не веря, что приподнятые брови или изогнутые в недовольстве губы могут стать причиной, по которой его могут раскусить. Когда в первый раз агент распознал его ложь, Тарталье все еще было весело, но, когда это произошло во второй, третий, десятый раз, веселье резко закончилось.       Агент видел его насквозь – Тарталья не считал себя предсказуемым, но агент неизменно раскусывал его обман раз за разом. «Я не так хорош, как вам кажется, господин Тарталья», – неизменно пожимал он плечами, и Тарталья слышал безмолвное продолжение: «Это просто у вас все настолько плохо». За короткое время их знакомства Тарталья уже успел понять, что агент был отнюдь не глуп и предоставленные ему возможности использовал на полную катушку.       Как, например, напропалую пользовался соревновательным духом Тартальи и мотивировал подобным образом на деятельность – Тарталья ненавидел проигрывать даже в дурацких мелочах. Обмануть агента стало делом чести. Правда, стоило отдать ему должное, потому что черту он не переходил – другое дело, что постоянно кидался пространными намеками на то, что Тарталье не мешало бы повзрослеть, и за это оказывался постоянно бит, однако сыпать намеками не переставал. Странный малый.       – Вы делаете успехи, господин Тарталья, – механическим голосом сообщил агент и сложил руки на столе перед собой.       – Во вранье? – оживился Тарталья.       – В принципе, – уклончиво ответил агент, и по его ответу стало понятно, что нет, в искусстве обманывать Тарталья ни капли не продвинулся. Тарталья угрожающе сощурил глаза, и агент добавил: – Вы очень быстро обучаетесь. Я полагаю, вскоре вас вполне могут отправить на первую самостоятельную миссию в качестве Предвестника.       Уходить от неприятной темы агент умел, с этим было не поспорить – просто ненавязчиво съезжал на что-то косвенно связанное с изначальным предметом разговора и заливался соловьем уже на этот счет. Тарталья ему позволял, пока его самого все устраивало – в данный же момент обсуждать очередной провал не хотелось. Более того, мысль о необходимости использовать подлые приемы ему претила, и обдумывал он ее со скрипом, никак не желая принимать. Несмотря на то что аргументы агента звучали очень убедительно, эти самые подлые приемы Тарталье нравиться больше не стали.       – А ты обо всех моих успехах, я так полагаю, докладываешься? – обманчиво спокойно протянул Тарталья.       – Конечно, – невозмутимо отозвался агент. – Господин Пульчинелла должен знать обо всем, что с вами происходит. В конце концов, его решением вы получили должность Предвестника.       – Разве не Ее Величество принимает решение о назначении высшей исполнительной власти? – протянул Тарталья, подавшись вперед.       – Именно она, – подтвердил агент, также подавшись вперед, и заговорщически понизил голос. Тарталья втянул носом воздух – пахло чем-то пряным, вроде сандалового дерева, и немного дымом костра. – Однако за вас просил лично господин Пульчинелла, поэтому я должен держать его в курсе того, что у вас происходит.       Тарталья сузил глаза и вскинул подбородок. То есть получалось так, что он находился не только на испытательном сроке, но и под постоянным наблюдением, как какая-то лабораторная крыса? Личный помощник – человек, с которым он проводил неприлично много времени, – кого-то оповещал о всех его действиях. И какого, спрашивается, черта?       – С этого момента я запрещаю тебе кому-либо что-либо докладывать, – приказным тоном отчеканил Тарталья и одарил агента самой очаровательной улыбкой из своего арсенала.       Агент необычайно оживился – даже взбудораженно заерзал на месте, будто ему только что не установили запрет, а сделали невероятно приятный комплимент. Он простучал костяшками пальцев по дереву какой-то странный ритм, а затем положил обе ладони на стол и сплел пальцы в замок.       – Это прекрасно, – отозвался агент, и даже его искаженный голос звучал как-то воодушевленно. – Очень вам благодарен. Наконец-то мне не придется больше писать километровые отчеты и тратить на это кучу времени.       Тарталья медленно моргнул и откинулся на спинку стула. Он открыл рот, закрыл его и произнес, тщательно взвешивая каждое слово:       – Мои люди принадлежат только мне. Никто не смеет посягать на то, что по праву является моим.       – Это очень трогательно, господин Тарталья, я польщен, – невозмутимо отозвался агент. Тарталья сморщился, моментально пожалев о своем порыве. – Скажите, а вы хотя бы помните, как вашу собственность зовут? Я так, чисто из интереса спрашиваю.       – Конечно помню, – возмутился Тарталья и только после задумался: агент ведь действительно представлялся в самом начале, да вот только как его звали-то?       – Вот вам грош за красную ложь, – произнес агент и неожиданно жестом фокусника достал из рукава монетку, которую с громким стуком положил на стол. – Попробуйте снова.       Монетку Тарталья сгреб и прицельно швырнул агенту прямо в лоб, который ойкнул и едва не сверзился со стула, но в последний момент успел удержать равновесие. Затем, наклонившись, он поднял с пола упавшую монетку и ловко покрутил в пальцах. Тарталья так не умел. Он завороженно наблюдал, как мелькают золотые всполохи на фоне черной перчатки, как смазывается кругляш моры, и…       – Злат, – неожиданно сказал Тарталья – имя всплыло в его голове само собой. Агент крупно вздрогнул; монетка ускользнула из ловких пальцев и со стуком упала на доски. Даже сквозь маску Тарталья почувствовал на себе изумленный взгляд. – Тебя зовут Злат.       – Верно, – помедлив, ответил агент – нет, Злат. – Если честно, не ожидал, что вы действительно запомните.       В его голосе слышалась улыбка, и Тарталья не смог не улыбнуться в ответ – внутри зрело довольство, потому что не каждый день он удивлял своего личного помощника. Тем не менее, Тарталья забывал, с кем имел дело, поэтому застыл от неожиданности, когда он сказал:       – Впрочем, на момент первого вашего ответа вы действительно не помнили, так что это не считается.       А затем резво поднялся на ноги, перегнулся через стол и пихнул Злата в плечо так, что он таки рухнул на пол. На этот раз вместе со стулом.