пока ты спал

На улице без остановки лил дождь, тарабаня крупными каплями по различным поверхностям: карнизам и крышам многоэтажных домов, машинам, стеклам окон, сформировавшихся спустя три часа ливня лужам и по темным густым волосам парня, идущего по улице, явно чем-то сильно раздраженному. Тушенцов то и дело пинал носком кед несчастную банку энергетика, которую совсем недавно пил. Сладкий вкус во рту всегда доставлял удовольствие, но где-то, видимо, не сошлись планеты или юпитер в скорпионе послал всех куда подальше или еще какая-нибудь бесовщина в астрологии.

Сбежать с урока. Как это по-взрослому, Тушенцов. По пиздец какой важной причине. Совмещенка с параллельным классом. Совмещенка с Онешко.

Сам Руслан готов был душу дьяволу продать, лишь бы все уроки он с Юликом проводил вместе: в одном классе, на одном ряду, за одной чертовой партой. Чтобы шатен просил у него ручку; чтобы их колени нечаянно соприкасались иногда, чтобы толкали друг друга локтями на перемене; чтобы тот, в присущей ему манере то-то шепотом тараторил; жестикулируя; чтобы нарочно заглядывать к нему в тетрадь, упираясь подбородком б его плечо; чтобы ввязаться с ним в глупейший спор, лишь бы только увидеть покрасневшее и упрямое лицо Юлика. Чтобы быть ему хотя бы кем-то, а не просто "одноклассник девушки". Когда случается, что Руслан должен делить кабинет с классом Юлика, последний, как будто специально, неизменно садится впереди Тушенцова и неизменно с Каплан. Начало урока они сидят тихо, иногда перешептываясь на отдаленные темы. Ближе к середине, как по графику, Каплан берет Юлика за руку, проводя длинными пальцами по рельефам вен на запястье. Онешко, сколько не смотрел Руслан, не проявляет на это никаких эмоций. Либо старательно пытается их скрыть, чтобы не получить учебником по голове от преподавателя. Ближе к концу, "собственность Тушенцова" (Руслан не раз так зовет Юлика в омуте собственных фантазий), совсем потеряв страх и стыд, накрывает коленку Каплан ладонью, чуть заметно поглаживая. И все это на глазах Руслана! Сам он не помнит, когда в последний раз досидел до конца этой пытки - отпрашивался в медпункт, ссылаясь на плохое самочувствие, кровь из носа (которой и не было на самом деле) и каждый раз ловил непонятный для себя взгляд Онешко. Омут его глаз отражал неясное беспокойство, но рука, сжимающая Дашино колено приводило Тушенцова к отвратительно-горькому чувству и он выходил из класса, прикладывая нечеловеческие усилия, чтобы не обернуться и не взглянуть еще раз на это бледноватое лицо, с всегда розоватыми щеками, с пропорциональными и донельзя правильными чертами, утонуть в бескрайнем и бездонном темном озере прекрасных глаз, обрамленных длинными, по-девичьи густыми ресницами. Как бы не хотелось признавать Руслану, Юлик идеален. Хотя Каплан, тяжелым якорем висящая на его шее кричала... даже нет, вопила об обратном. Была единственным его изъяном. Она, конечно, красивая до невозможности. Так говорит не только класс Тушенцова, но и четверть школы однозначно. Длинные светлые волосы ручьем льются по ее спине. Милые розовые щеки, большие постоянно блестящие глаза, которые она умело подчеркивает косметическими элементами. Аккуратный маленький нос, пухлые, вечно алые, губы. Пускай другие и находят это милым и прелестным, но сколько бы Тушенцов не думал - приходил к одному и тому-же выводу, что она- пустая кукла и что под маской штукатурки скрывается отвратительное существо. Чего уже таить - Тушенцов терпеть не мог ее целиком и полностью. Начиная от лица и заканчивая манерой поведения. В этот раз Каплан повела себя слишком нагло с собственностью Тушенцова. Пускай она и не знает о титуле, который великодушно даровал Юлику Руслан. Когда преподаватель по химии, - высокая стройная женщина с короткой темной стрижкой и ясно-голубыми глазами, обрамленные проволокой оправ очков, - вышла за нужными инструментами для лабораторной работы и увязала за собой, палящего взглядом Каплан и Онешко, Руслана, Даша скрипнула стулом, пододвигаясь ближе к Юлику. Тушенцов, в руки которому вручили уже несколько коробок с инструментами, сгорал от наступающего и окутывающего его полностью неприятного чувства. Его словно грызло что-то изнутри, заставляя внутренние органы сжиматься. Словно присутствие Тушенцова сзади пары, могло бы как-то изменить то, что там происходит. Пока парень утопал в болоте не самых приятных мыслей, по классу прошел гул восторженно-удивленного "у-у-у-у". Тушенцову было как-то параллельно-вертикально все равно и он старательно не обращал на них внимания, стоя в лаборантской и ожидая еще коробок. - Тушенцов, идите в класс и расставляйте коробки. Через одну парту. Сегодня мы будем работать по четыре человека, - учитель встала на стул, дабы достать еще оборудования. Тушенцов развернулся и направился к выходу, толкая дверь плечом, - О, и скажите классу, чтобы вели себя тише. Руслан кивнул, медленно прошел вперед, чтобы ничего не уронить, пробежался глазами по классу и чуть было не выронил приборы из рук. За предпоследней партой, второго ряда Дарья Каплан нагло целовала Юлия Онешко. Тот никак этому не воспрепятствовал, даже, показалось Тушенцову, был совершенно не против. Взор помутнел от белой пелены неистовой волны ревности. Руслан проходил по рядам, ставя, нет, даже швыряя на парты приборы. Он прошел весь первый, третий... Остался только второй. Благо этим пустоголовым хватило ума отстраниться иначе если бы не Руслан, то учитель прибила бы их на месте. Юноша ей бы в этом деле даже посодействовал. вторая парта... четвертая... шестая. За которой, собственно, сидел он сам. (в кабинетах химии, ряды, как правило, длиннее. Но это скорее уже зависит от школы). Тушенцов с шумом уселся за свое место, нервно хрустя костяшками пальцев. Его не готовили к этому зрелищу. Он не желал быть свидетелем этой мерзости. - Итак, на прошлом уроке оба класса записали перечень правил безопасности. Сегодня мы будем пытаться получать аммиак и исследовать его свойства. Поворачиваемся назад и достаем нужные приборы. Работаем быстро и в команде три-четыре человек. Времени у нас не так много. Тушенцов за последней партой сидел один, поэтому развалился на всю скамью и следил за действиями Онешко, пытающегося открыть коробку. Безуспешно, стоит сказать. - Юлик... - не успевает договорить Даша, как Руслан забирает белую коробку, без особых усилий отклеивая скотч, который мешал. Парень достал оттуда: штатив, спиртовку, пробку с газоотводной трубкой, шпатель, фарфоровая ступку с пестиком, кристаллизатор с водой, лучинку, ватный тампон, пробирки, лакмусовая бумажку и несколько жидкостей, плотно закупоренных в небольших стеклянных баночках. Все это время Руслан практически физически ощущал на себе взор Онешко, но старательно избегал зрительного контакта, потому что знал, что попросту залипнет часа на три. - Справились? Отлично. Записываем в тетрадях: "Опыт первый". - преподаватель подождала некоторое время, чтобы все дописали, - Сейчас, один из вас возьмет фарфоровую ступку и перемешает в ней равные объемы твердых хлорида аммония... и гидроксида кальция. - Ой, а можно я? - противный голос Каплан. У Руслана вскружило голову. Будь он девчонкой, давно бы снес эту пустую черепушку. Хуже уже точно не будет. - Ты взяла сульфат аммония, а не хлорид. Читать разучилась к девятому? - язвил Тушенцов. - Тут не написано! - Тут формула, Каплан. - Юлик! - девушка, как и ожидалось, обратилась за помощью к Онешко, потому что знала, что спорить с Тушенцовым - дело, заранее обреченное на провал - Руслан, пожалуйста... - парень не успел договорить, как Руслан, сжав руки в кулаках до боли, резко встал и направился к выходу, бросив Онешко: "не буду мешать", а учителю: "у меня кровь пошла, извините", юноша вышел из кабинета, не забыв накинуть на плечо портфель у выхода. Только тогда, когда Руслан вышел за пределы здания школы, а ветер подхватил его угольно-черные волосы, он мысленно дал себе подзатыльника за истерику, как у малолетней школьницы. Не стоило уходить с урока, поскольку тема довольно интересная, а химию пропускать ему нивкоем случае нельзя; не стоило вообще говорить - ни с Каплан, ни с Онешко. Сейчас уже все равно. Он идет, под проливным дождем, проклиная погоду. Было бы сейчас солнечно-ясно, Тушенцов бы непременно бы скурил за раз три пачки. Сейчас можно лишь довольствоваться двумя банками энергетиков, что почти всегда поднимали ему настроение. Но, как и писалось раньше, что-то в этой чертовой вселенной пошло не так. Тушенцов наворачивал круги возле школы, петляя по дворам, желая хоть как-нибудь успокоить нахлынувшие чувства злости и, возможно, но не точно, ревности. Юноша достал из кармана черного худи телефон, провел пальцем по экрану и посмотрел на показывающее время. Уже пять минут, как закончились уроки. Чего или кого ждал Руслан - загадка человечества. Возможно, он и не придет сегодня домой. А может и придет, но не к своему, а к дому Каплан, чтобы выбросить ее под покровом ночи с пятого этажа. Эта мысль заставила юношу улыбнуться. Он тяжело и с глубоким вздохом опустился на единственную сухую лавочку под карнизом подъезда и уставился на здание школы. Долго смотреть он не стал. Гораздо больше интересовали насквозь промокшие кеды. Руслан достал из кармана пачку. С тех пор, как Юлик стал встречаться с Каплан - никтоин стал его лучшим и, возможно единственным другом. Мелькнул огонек от красной зажигалки. Затяжка. Белые клубы дыма, теряющиеся в темно-серых тучах. Парень чувствовал, как по горлу разливается горький вкус никотина. Голова закружилась, а земля словно уходила из под ног, а Тушенцов летел куда-то вверх, где ему будет как нигде лучше. Где будет Юлик, где не будет этой пустышки Каплан. Тушенцов прикрыл глаза, поднося сигарету к губам, втягивая своеобразный вкус дыма, отравляющий его легкие. Руслан выдохнул плотную пелену дыма через нос. Наверное, - думает темноволосый,- дворовые бабки, смотрящие на него через стекло окон, проклинают его за это занятие. Да и плевать. Все, что хотел на данный момент Руслан - раствориться в этих белых оттенках. Было донельзя смешно. Руслан, весь такой мрачный и угрюмый, всегда "при траурном виде",с черной проволокой волос и такими же темными оттенками в одежде желает раствориться с цветом чистым и непорочным. Казалось, ничто не смело тревожить его мысли, однако хлюпающий звук прямо напротив себя заставил ресницы Руслана задрожать, а после, принц меланхолии, открыл глаза и чудом удержался на скамейке, почти с нее свалившись. Перед ним стоял, промокший насквозь, никто иной, как Юлий Онешко. Его белая рубашка из-за влажности стала полу-прозрачной; каштановые, густые волосы теперь слиплись и стали значительно темнее и потеряли былой объем. Все лицо Юлика было влажным и красным. Может быть, он бежал, чтобы укрыться от дождя. - Ты куришь? Ты знаешь насколько это вредно? - Тебя ебет вообще? Онешко промолчал, сощурив немного глаза и поджав влажные от дождя пунцового цвета губы. - Ты оставил тетрадь. Подожди, я... - Почему ты без Каплан? - Руслану, честно говоря, было совершенно плевать. Может, ее съели волки, сбил грузовик. Неважно. Главное, что ее тут нет. Но вопрос в другом: что тут делает Юлик? Насколько известно Тушенцову (а ему известно), живет он на другой улице. - Тебя ебет? - Передразнил его Онешко, расплываясь в самодовольной улыбке.

Ну что, дамы и господа, теперь и умереть не жалко... Знал бы только ты, как сильно это меня ебет. Каждую ночь, день, час, минуту и, сука, секунду. Скажи, мне, зачем тебе Каплан? Она ничего из себя не представляет. Тебе со м....

- Э-эй... Земля вызывает Руслана. Онешко щелкнул пальцами у самого носа Тушенцова, садясь рядом с ним. Как бы Руслану не хотелось верить в обратное - этот жест он сделал из-за проклятого дождя, который уже не казался таким отвратительно-ужасным. Теперь Юлик сидел близко, как никогда раньше(раньше, если честно, Онешко и не садился с Русланом. Не было момента). Тушенцов даже меланхолично подумал, что это от выкуренных сигарет и что он до сих пор где-то в омуте своих грез, но тут же был убежден в обратном - Юлик несильно, но с чувством стукнул его по плечу. - Да ты че зависаешь? Это точно обычные сигареты, а не т... - Заткнись, я просто... - юноша судорожно искал оправдание своему странному поведению. Ну не скажешь же Юлику, О ЧЕМ Руслан думал минутами ранее. Он сам иногда себе в этом не признается. - Ладно, забей, шизоид. Тетрадку возьмешь? Или оставишь мне как реликвию? - Может еще и автограф поставить? - В следующий раз обязательно. Парень протягивает немного намокшую тетрадь. Тушенцов поднимает взгляд с нее, на глаза напротив и, готов поклясться - видит в них неуверенность. На вопросительно-изогнутую бровь на лице Руслана, Онешко лишь неопределенно фыркнул. - Ты живешь здесь? - Спросил Тушенцов, хотя и так знал ответ - конечно нет. Он знал об этом еще с восьмого класса, когда бегал за Онешко как сталкер, прячась по углам и дворам, опасаясь быть замеченным. Чего уж таить - свою нездоровую привычку Тушенцов не оставил, однако стал аккуратнее, сдержанней и перестал заливаться краской при каждом случайном взгляде Онешко в свою сторону. Говоря максимально простым языком - познал высшую степень похуизма. Но только внешне. - Нет. Это твой дом, придурок. -Откуда?.. - задохнулся Тушенцов, потеряв все крупицы самообладания. - Спросил у Даши. До завтра, Тушенцов. - До завтра, Онешко... - задумчиво произнес Руслан, наблюдая как тот поднимается со скамейки и спешно уходит, закрывая макушку портфелем. Наивный, думает это послужит ему зонтиком