В ночи услышу голос твой

— Что тут происходит? — воскликнул незнакомый мужчина, с нарастающим гневом и негодованием поглядывая на валяющегося на полу Фернандо, что все так же продолжал скулить от боли в поврежденных конечностях и исторгать из своего мерзкого рта всевозможные грязные ругательства. До Вэй Ина и его уличного репертуара ему, конечно, было далеко, как до Китая раком, но все равно приятного мало. — Сын?! Кто это сделал?! Вэй Ин неохотно оторвался от рассматривания ошеломленного и смущенного супруга, чьи эмоции оказались погребены под знакомой маской холодности и равнодушия, ласково улыбнулся ему, не обращая ровно никакого внимания на шокированный взгляд Аниты, которая никогда не видела, чтобы он кому-либо так улыбался, и понимающий — Су Мин и Жан-Клода, и повернулся в сторону еще одного вошедшего мужчины, обладающего экзотичной индийской наружностью. Не гостиная, а проходной двор, видят всеблагие Небеса! Судя по всему, их решил навестить сам Падма. — Фернандо! — позвал сына Падма, но тот не откликнулся и продолжал с всепоглощающей ненавистью смотреть на Вэй Ина, ласковая улыбка которого мигом сменилась опаснейшим оскалом. А сам он инстинктивно загородил собой Лань Чжаня. Лань Ванцзи лишь тихо вздохнул позади него и что-то беззвучно шепнул одними губами. Это было очень сильно похоже на предостережение. Проигнорировать его Вэй Ин просто не смог бы, даже если бы сильно захотел. Обернувшись к супругу через правое плечо, он ему игриво подмигнул и быстро кивнул, давая понять, что понял. Во всяком случае, на рожон он сегодня сунется только в самом крайнем случае. — Отец, этот вонючий ублюдок нарушил уговор… — Уговор? — с наигранным удивлением произнес Вэй Усянь, приподняв брови. — Что-то я не припоминаю, чтобы о чем-то договаривался с тобой. Я вообще в первый раз в жизни вижу тебя, мальчик, — с явной издевкой усмехнулся он, потому как мальчиком Фернандо по определению давно не являлся. — Лань Чжань, разве на мне висят какие-то заверения или обещания, которые я не выполнил? Лань Ванцзи медленно моргнул и четко проговорил: — Нет. Вэй Ин победно ухмыльнулся и без страха взглянул в глаза разъяренного Падмы. Усянь почти удовольствие получал от чужой бессильной ярости и даже не думал скрывать собственного удовлетворения. Кроваво-алая радужка его глаз стала на секунду ярче да так и осталась сиять в полумраке двумя яркими манящими огоньками. — Вот видите. Я никому ничего не должен, — беспечно пожал плечами Вэй Усянь. Падма скрипнул зубами, умело возвращая себе прежнее самообладание, и едко улыбнулся: — Вэй Усянь, полагаю? — А что, не узнаете? — уклонился от ответа Вэй Усянь. Он не знал, зачем дергал тигра за усы, но остановиться отчего-то не мог. Ему уже осточертело и начало безмерно раздражать все происходящее. Вэй Усянь устал бесконечно. Согласно правилам вампирского этикета, при посещении Советом клана или же поцелуя вампиров, всех явившихся Советников в первую ночь положено встретить, чтобы поздороваться и следом выразить им свое почтение. Остальное цирковое представление обычно переносилось на следующую ночь. И потому Вэй Ину хотелось побыстрее закончить со всем этим официозом, извращенным до форменного безобразия и излишне пафосной театральщиной, которую так любили вампиры, и отправиться наконец под руку с супругом в выделенные им покои в подземельях «Цирка проклятых», или поехать к себе домой. Лучше всего — домой. Там безопасно, и А-Ян преданно ждет, волнуется. Этот глупый котенок скорее всего так и не лег спать. А поел ли? Скорее всего, тоже нет. Вэй Усянь, хоть и пребывал на данный момент в состоянии полнейшей боевой готовности, все равно так или иначе мыслями возвращался к приемному сыну, а взором — к своему прекрасному мужу, который искоса поглядывал на него и со сдержанным трепетом ловил его ответные взгляды. Вэй Усянь не мог до конца поверить и осознать, что Лань Чжань — не очередной жестокий сон, а самая что ни на есть реальность, живая, теплая, материальная. Ох, и многое бы сейчас он отдал за один только поцелуй с ним. Вэй Ин отчаянно, до иступленной дрожи и онемения в кончиках пальцев хотел узнать, не забыл ли он вкус этих губ за нескончаемые десять лет, помнит ли до сих пор алчный и страстный жар его поцелуев. И сможет ли вообще Вэй Усянь поцеловать его так, как того желало истосковавшееся по любви тело и израненная душа? Вэй Ин сжал руки в кулаки, впиваясь острыми ногтями в мягкую плоть ладоней. Вновь прояснившийся взгляд он направил на Падму, знаменитого Мастера Зверей. Он думал несколько не о тех вещах, о которых положено думать, находясь в столь незавидном положении. Наставник его за это давно бы прибил. — Тот самый Вэй Усянь, значит, — завел старую шарманку Падма. — Неукротимый. Демон. — О прозвище «Неукротимый» известно только в Поднебесной, — заметил с незначительным изумлением Усянь. — За ее пределами мало кто о нем наслышан. — У вас довольно много прозвищ, господин Вэй. «Неукротимый» — лишь одно из многих. Оно до сих пор пользуется спросом. Теперь вас так называют по всей Азии. Но судя по тому, что я вижу, — не без сарказма сказал Мастер Зверей, — не такой уж вы и неукротимый. Как так вышло? Вы — и человек-слуга? Тот, кто не покорился никому? Тот, кого невозможно подчинить? — Чего вы добиваетесь? — подозрительно сощурился Вэй Усянь. Мысленно он отметил, что к их разговору внимательно прислушиваются. — Ничего такого, господин Вэй, что вы. Просто мне стало интересно, как до этого дошло. Десятки сильнейших Мастеров Поднебесной чуть глотки не перегрызли друг другу за одну только возможность завладеть вами и вашей силой. На вас объявили настоящую охоту. А уж о том, сколько раз вас пытались подчинить и говорить нечего. И каждый раз вы выходили сухим из воды. А та резня в Гонконге? — А вот здесь я абсолютно не при чем, — отрезал Вэй Ин. — Не я спровоцировал тот конфликт. И не моя вина в том, что новый Мастер города после убийства предыдущего не сумел удержать власть в своих руках. — Но именно тогда о вас активно заговорили, разве нет? — Какая разница? — Есть разница. До Гонконга никто не знал, что знаменитый Вэй Усянь, Демон Поднебесной, на самом деле все это время являлся некромантом. — Как будто у меня был выбор, — презрительно фыркнул Вэй Ин. Этот дар родился вместе с ним. И ему ничего другого не оставалось, как научиться пользоваться им, пока он не обернулся против него самого. — Не было, — согласился Падма. — Однако это не отменяет того факта, что вы — некромант, а некромантов с древних времен уничтожали на корню. Вам известно, почему? Вэй Усянь промолчал. Ему было прекрасно известно, почему, поэтому он, сколько мог, скрывал свой дар от других. И особенно — от вампиров. — Некромант может повелевать любой мертвой нечистью, — с тонким намеком проговорил Падма. Ведь вампиры тоже считались мертвыми. Теми, кто застрял в вечном миге между жизнью и смертью. — Некромант опасен. А вы — опаснее вдвойне. — Поясните, — с фальшивым спокойствием произнес Вэй Ин. — Легко! Вы не просто некромант, господин Вэй, вы — Некромант, вошедший в силу! Вы полностью обуздали свой дар. Вэй Усянь нахмурился. Он давно заметил, что его дар и проклятье перестали мучить его. Вэй Ина не кидало из крайности в крайность. Пропала надобность в медитациях, которые помогали усмирять это неистовое холодно-горячее пламя, зовущее мертвых отовсюду. Дар теперь горел в нем ровным огнем, ощущался частью его тела и был чем-то естественным для него, точно дыхание или биение сердца. Усянь даже подозревал, что не будь на нем меток, он бы и так прожил очень и очень долго, не старея. Дар поддерживал бы его и питал силой. Когда это произошло? Одиннадцать лет назад? Двенадцать? — Вы опасны для нас. И по-хорошему вас следовало бы уничтожить, — продолжил Падма. Мужчина улыбнулся во сто крат довольнее, словно одна только мысль об уничтожении кого-то приносила ему невыносимое наслаждение. Вэй Усянь краем глаза заметил, как Лань Чжань еле заметно дрогнул и решительно шагнул к нему. — Почему же раньше не уничтожили? — ехидно поинтересовался Вэй Ин, не смотря более на супруга. — Вас трудно поймать, — хмыкнул Падма. — У вас есть дурная привычка постоянно перемещаться с места на место. Но теперь вы навряд ли куда-то убежите. — Навряд ли вы меня задержите здесь и убьете, — парировал Вэй Ин. — Неужели? — Это нарушение основного закона, — вмешался Лань Ванцзи. — Не уничтожь слугу другого, — продолжил Вэй Усянь. — Если вы нарушите этот непреложный закон, значит ли это, что мы тоже можем нарушать их? — Ханьгуан-цзюнь, ваш слуга всегда говорит за вас? — вновь разозлился Падма. — Вы совсем его не контролируете? Или это он контролирует вас? — Его слова и действия не противоречат моим принципам, — холодно проговорил Лань Ванцзи. Его словами можно было заморозить половину страны. — Мне не в чем упрекнуть своего супруга. Мы равны. Вэй Усянь коротко и не без доли ехидства хохотнул. — А еще мой Мастер, как вы все могли заметить, несколько неразговорчив, — сказал Усянь с удивительной мягкостью и взглянул на Лань Чжаня, затаившего дыхание, в котором совсем не нуждался. — Приходится мне говорить за нас обоих. «Это совсем не сложно. Главное, что ты рядом». — Раз так, то может ты ответишь мне, Вэй Усянь, почему искалечил моего сына. Вэй Ин с отвращением посмотрел на Фернандо, а затем перевел взгляд на недовольного Падму, ожидающего ответ. В Мастере Зверей не виделось сочувствия к собственному отпрыску. Его сын был лишь своеобразной ширмой, что помогала добиваться «справедливости» и оправдывать свалившуюся на головы «виновных» крайнюю жестокость, когда Фернандо тем или иным образом оскорбляли. Фернандо — разменная монета в только ему известной игре. И звучала она примерно так: «если вы оскорбите моего сына, то я оскорблю вас». Падма — маньяк, садист, желающий лишь причинять боль другим и возвышаться над остальными. Он не умел любить. И, соответственно, он не любил своего сына, хоть и был по-своему привязан к нему. Фернандо и его самоуверенность были на руку Мастеру Зверей, чтобы навлечь на других страх наказания, обязательно последующего за каким-либо неосторожным действием или неправильным словом. — Это мера воспитания, — сказал Вэй Ин. — Если родители не научили своего отпрыска вести себя достойно, то научит суровая жизнь. В данном случае, в моем лице. — И что же такого он сделал? — Попытался изнасиловать Ханну. — Вэй Усянь оглянулся назад. Ханну теперь успокаивал не только Вилли, но и Су Мин. А-Мин ласково поглаживала подрагивающую девушку по спине и напряженно косилась в их сторону. — И что? — безразлично спросил Падма, на что Вэй Ин даже бровью не повел. Он подозревал, что Советнику будет абсолютно плевать на то, что какую-то там Ханну едва не изнасиловал его сын. — Это неприемлемо. Он не имел права к ней прикасаться. — Не имел права?! — крикнул Фернандо с пола. — Она всего лишь грязная шлюха! Какое тебе было до нее дело?! Я имел полное право делать с ней, что хочу. Револьвер, спрятанный в кобуре под пиджаком, сам по себе оказался в руке Вэй Ина. Дуло его четко смотрело в голову Фернандо, который лишь усмехнулся с бесящим превосходством. Присутствие отца-Советника поблизости прибавило ему спеси. Он был уверен, что Вэй Ин не выстрелит. Падма испуганно дернулся, да и только. Вставать между сыном и револьвером тот не спешил. — Если ты выстрелишь, Вэй Усянь, то цену, которую я запрошу, ты никогда мне не оплатишь, — прошипел Падма, угрожающе выпуская свою силу наружу. Теплый электрический импульс ощутимо скользнул по коже. — Да что вы такое говорите? — не смутился Вэй Ин. — И что дальше? — Все равно я ее поимею! — воскликнул Фернандо. — Как и было мне обещано. — Лучше бы вашему сыну усмирить свой мерзкий язык, пока пуля не оказалась у него промеж глаз, — предупредил Усянь. — Пули серебряные? — Все до единой. — Замолчи, Фернандо, — сказал Падма, добавляя в голос приказных ноток. — Вэй Усянь выстрелит. Он не блефует. Верно? — Совершенно верно, — кивнул Усянь. — Но отец! Ты обещал ее мне! — Ты осмелишься ослушаться моего приказа? — вкрадчиво проговорил Падма, выпуская новый виток горячей силы. — Нет! Никогда, отец. Я бы никогда не посмел ослушаться тебя! — Тогда замолчи. — И Фернандо послушно замолк. Правда, ненависти и ярости в его глазах от этого не убавилось. — Убери пистолет, Вэй Усянь. Мой сын исполнил требуемое. Вэй Ин цокнул языком и нехотя убрал револьвер обратно. Падма, казалось, не обратил на это внимания. Его сила не успокоилась, а, наоборот, начала сгущаться. — А теперь к плате, — сказал Мастер Зверей. — Ты навредил моему сыну. Вэй Усянь и не отрицал. Он лишь продолжил внимательно слушать. — Предположим, навредил. — Я требую компенсации. Вэй Ин напрягся. Падма мог попросить все, что угодно. Абсолютно все. — У тебя, я слышал, тоже есть сын, Вэй Усянь. И тут Вэй Ин понял, на что начал намекать Советник. Сердце испуганно замерло в груди, а сам Падма рассмеялся от восторга, когда почуял его страх, тщательно скрытый за безликой маской. Одна беда — тело и его реакции не дадут соврать. Черт. — Вы очень похожи внешне. Как его зовут? Чэнмэй? Красивое имя для сильного альфы. Он и леопард к тому же. Какое совпадение! Слова, диктованные первобытным испугом, сами собой сорвались с языка Вэй Ина: — Что ты с ним сделал? Где он? Чего ты хочешь?! Падма в ответ засмеялся ещё громче: — Я хочу компенсации. Глаз за глаз. Зуб за зуб. В противном случае, я что-нибудь и похуже придумать могу. Вэй Ина затошнило. Перед глазами вновь замелькали обшарпанная дверь с прибитой на ней кожей и медленно стекающая по стене кровь. В ушах стояли фантомные крики и тонкий противный звон, а в висках загрохотала кровь. В груди стало пусто и в то же время тяжело. Дыхание с дрожью вырывалось наружу, грозя замереть навсегда. Сюэ Ян. Его А-Ян. Кто бы что ни говорил, а Вэй Ин любил его всем сердцем. Этот вредный котенок стал его семьей. Единственной семьей после того, как… — А-Ин, — шепнул Лань Чжань. И Вэй Ин почувствовал легкое прикосновение пальцев к своей ладони, сжатой в кулак, касание мягких губ к выступающим костяшкам, горячее и живое дыхание на коже. — Я с тобой. Рядом с тобой. Вэй Усянь проигнорировал обеспокоенный взгляд супруга, направленный в его сторону, и позволил ему и дальше целовать свою руку. Нежные поцелуи и поглаживания быстро избавили Усяня от нерационального страха и прочистили мысли. Позволили думать. Падма шантажировал его. Лгал. Вэй Ин таинственным шестым чувством знал, когда ему лгут. Чутье его не обманывало никогда. — Ты лжешь, — хрипнул Вэй Усянь. — Ты не смог призвать моего А-Яна. Он оказался тебе не по зубам. — Сюэ Ян в безопасности. Дома. Под защитой барьера. — И ты получишь его себе только через мой труп. — Я могу попробовать призвать его снова. Сколько костей ты сломал моему сыну? А сколько костей мне предстоит сломать твоему «А-Яну»? — Только тронь его, и я уничтожу тебя, — тихо сказал Вэй Ин. Острый поток силы вырвался из-под его контроля и без предупреждения ударил по Падме, который покачнулся от неожиданности. Лань Чжань остался поблизости. — Бросаешь мне вызов? — усмехнулся Мастер Зверей со странным спокойствием. Однако Падма не стал ждать ответа и начал давить на Вэй Ина обжигающей волной. Обычно у вампиров сила была холодной и мертвой, и совершенно другое ощущение энергии ненадолго сбило Усяня с толку. Но он быстро взял себя в руки. Все равно сила Падмы не была до конца горячей. В ее внутренних потоках виднелся тот самый значимый мертвый холод, та основа, контроль над которой он и попытался перехватить и перенаправить куда-то в сторону, а вместе с ним и последующую горячую волну, маскирующую истинную природу его силы. Падма тратил энергию бездумно, что было Вэй Ину на руку. Так Советник ослабеет быстрее, а сам он останется цел. Жаль, что у него с собой нет Чэньцин. С ней было бы проще управлять всеми потоками, окружающими его. Сосредоточиться помогал прохладный и нераздражающий запах белых лилий и миндаля. Аромат силы Лань Чжаня, который, как мог, поддерживал Вэй Ина. Все закончилось так же быстро, как и началось. В какой-то момент давление Падмы сошло на нет, а вокруг Вэй Усяня остался лишь тонкий блок, защищающий от воздействия извне. Усянь тяжело дышал, и ноги у него дрожали от напряжения и усталости. Пот медленно стекал по вискам вниз, к подбородку. Сердце колотилось, как ненормальное. Вэй Ин даже не заметил, что его подняли на руки, но не имел ничего против. Лань Чжаню можно. — Вэй Ин, все хорошо? — спросил Лань Ванцзи, нерешительно прижимая Вэй Усяня к себе. — Лучше, чем могло бы быть, — устало вздохнул он. — Хочу домой. Проверить А-Яна. Не сдержавшись, Вэй Ин заправил несколько прядей за ухо Лань Чжаня и обнял его за шею. Вэй Ина ничуть не смущало, что его на руках держал мужчина. Он бы вообще с этих рук не слезал, если бы мог. — Отнесешь меня домой? — прошептал просяще Усянь. — Пожалуйста. К черту всех. К черту. — Мгм. Лань Ванцзи подал знак Су Мин, и они двинулись к выходу, пока все пытались прийти в себя и встать на ноги. То, что они устроили с Падмой, едва не придавило остальных. Впереди появилась лестница. Лань Ванцзи двигался уверенно и прямо, будто Вэй Усянь ничего не весил. — Я не так себе представлял нашу первую брачную ночь, Лань Чжань, — усмехнулся Вэй Ин. — Далеко не так. — Мгм. Первая встреча завершилась. Первая ночь подошла к концу.