Я не хочу улетать без тебя

Елена ненавидит душ в трейлере всеми фибрами своей души, проклиная его каждый божий день: в нем не развернуться, внутри нет удобных полок, на которых бы поместились все её гели и маски. Наташа напоминает ей, что она ужасна. Ужасна, когда дело доходит до принятия водных процедур. — Пока это всё, что я могу тебе предложить! Ты же знаешь, и мне здесь нравится, — Наташа не сообщает миру о себе, потому что ей хочется побыть в тишине, поработать дистанционно, и еще, она по-прежнему скрывается от тех, кто желал ей смерти. Пусть так и остается мертвой. — Могу поливать тебя из шланга? — Наташа издевается, наблюдая, как Елена морщится от воображаемой картины. — Радуйся, что он вообще есть, этот душ! Красная комната тебя избаловала... — Он из прозрачного стекла, — Елена бурчит, пряча шланг подальше на всякий случай. — И вода под конец холодная. Собака переводит взгляд на Наташу, не способная понять как всегда странный тон их общения. — А ты из костей и мяса, — Наташа не хочет больше говорить. — Пе-ре-жи-вешь. Будапешт радует теплым вечером. Еще чуть-чуть, и солнце скроется, утопив город в ночной тишине. Наташа дремлет в кресле, провожая закатные лучи. Так хорошо она себя еще не ощущала. Спина больше не ноет, а рана в плече не отдает тупой болью, если она резко встает. Это похоже на сон... Когда-то давно, в Огайо, те же лучи солнца нежно грели её и рядом бегающую сестру... И мир был полон света из солнечных крупиц и сияния светлячков в зажигающихся к вечеру фонарях. Радио продолжает крутить мелодии без слов — обычная классика погружает в растопленное тепло. — Da tvayu mat'! — голос Елены пронзает тишину. Наташа вздрагивает из-за крика, прогоняя полусон. Взлетают будапештские голуби. — Конечно, как я могла забыть, что не одна, — она встает, силясь не прибить никого конкретного. С ванной слышится плеск воды, стук каких-то баночек и прочая возня. Елена никогда не была тихой. Она все время шумит. Она из тех людей, кто, засыпая ночью, дает всем остальным облегченно вздохнуть. Она чертов Шалтай-Болтай. — Ну и какого черта ты ругаешься на весь квартал? Забыла, что мы невидимки? — Елена по горло в огромной ванне с пеной смотрит на неё, словно не Наташу ожидала увидеть, а доставщика пиццы. — Расслабься, — Елена в своей манере, она высовывает ногу, шевеля пальцами, и смеется, давясь пеной. — Кому мы тут нужны? Чертова дыра... Зато ванная крутая, я в ней жить готова. — Ты итак в ней живешь, — Наташа опускается на колени, перекидывая руку за бортик. Проверяет температуру воды. — Горячо, как в аду. — В аду горячее, — Елена сдувает айсберг пены. — Мы ведь обе это знаем теперь... Да, думает Наташа, вся их прошлая жизнь — сущий ад. — Давай ко мне, — Елена хитрая, как лиса, погружается в воду с головой. Наташа задыхается от пара и аромата каких-то ненужных гелей, свечей и ароматической соли. Наташа думает, что Елена транжира самая настоящая. Она ребенок, которого запихнули в красную комнату. Она обиделась на весь мир, в котором её предали... Елену, которую было невозможно заставить есть кашу, вдруг заставили убивать и не чувствовать боли... И теперь она хочет причинять её другим. Выныривает, морща нос, потому что наглоталась воды и пены. Огромная ванная могла уместить целую армию красных вдов. И Елена в ней кажется совсем маленькой. Может, хоть здесь она заткнется и даст расслабиться? Вряд ли, думает Наташа, расстегивая замок легкой кофты. — Стой! — Елена отплевывается, как может. — Возьми бомбочки, я их забыла. Я поэтому и кричала. Вставать было неохота. Наташа погружается, чувствуя, как горячая вода заглатывает все её шрамы. Елена смотрит на неё, словно впервые фильм увидела, не иначе. Общий душ с другими вдовами? Херня! Тут мститель касается под водой её собственных ног. Елена пищит, краснея, словно вареный рак. — А-а-а-а, держите меня, я ослепла, — Елена придуряется, изображая потерю сознания. — Черная вдова со мной в одной ванной! Дай сфоткаю и отошлю Капитану Америка, вот обзавидуется! Наташа пинает её под водой, и Елена, шутя, уходит под воду. Она и правда расслабляется от пара и аромата пены. Боль в мышцах покидает её. — Почему нельзя здесь жить? — шепчет Елена спустя какое-то время, лежа напротив Наташи с прикрытыми веками. — Тебе на эту квартиру нужно год мстителем работать, — Наташа совсем не хочет говорить. — И еще два года помощницей Старка... — Почему тогда она все еще не твоя? — Для того, кто постоянно убегает, не лучший вариант... — А что лучший? Izbyshka na kyr'ikh noshkakh с душем два на два? — Елена жмурится, включая горячую воду. Вновь появляется пар. — Пожалуй, — едва шепчет в ответ, погружаясь в сон. Она тоже хотела бы здесь остаться. С этой шумной Еленой. И толстыми соседскими котами. Елена дышит как-то странно долгие пять минут, словно задыхается. Потом слышится плеск, но Наташа не открывает глаз. К черту весь мир с его звуками. Если сегодня она умрет, то только так, в горячей ванне, ни о чем не думая. Где-то внутри, глубоко в своих мыслях она не пытается убежать, а живет размеренной жизнью, считая год за два. И помогать нужно только Елене, когда она забывает взять все, что нужно в ванную. Никаких самоубийств. Никакой крови. Тишина из гулкого плеска набираемой воды. Чувствует, как её коленей касаются чужие ладони. Вода прибывает... — Эй, — дыхание Елены рядом еще теплее, чем пар. — Спишь? Natash? Ни черта она не ответит. Не хочет. Она хочет остаться в этой тишине. Утопиться в сладкой пене. Елена обнимает за талию, наваливаясь всем телом. — Тупица, — бормочет Наташа, раздвигая ноги, чтобы освободить место. Елена засыпает или плавает в полудреме. После красной комнаты это место кажется раем, и Елена едва не плачет, боясь признаться, что не хочет терять эту новую жизнь... Елена забегает домой после прогулки с псом. В трейлере стоит аромат еды. Она вбегает в комнату, раздеваясь на автомате. Вещи летят на кровать. Душ. Ей нужен душ. Сгребает все, что видит, и несет в руках до самой душевой, пока не останавливается резко. Стекла запотели. Внутри Наташа. Капли скатываются вниз, и ничего не видно. — Эй! Торчишь там уже полчаса! — Елена беспринципна, как всегда. — Вода сейчас холодная будет! Открывает дверь, выпуская весь пар. Её не учили стесняться. Она пялится на все, что видит. Всегда. Везде. — И? — Наташа смотрит в ответ. Волосы прилипли, очень красиво, отмечает Елена, пытаясь хмурить брови. Выходит, судя по лицу вдовы, на троечку. — Я думала, мы договорились насчет шланга? Вместе с Фанни вас помою. Завтра как раз солнце обещали. — Я тебе этот шланг знаешь куда засуну? Наташа закатывает глаза, хватая Елену за запястье, и тянет на себя. Вода тут же попадает обеим в глаза. — Себя лучше сюда засунь, — Елена вздрагивает, когда дверца захлопывается. — Всё тепло выпустила.