Восьмёрка, кофе и гудящий телевизор

Тогда был 1987 год. Десять двадцать дня, кафе Восьмёрка и жужжащий кондиционер, к которому все давно как привыкли. Аризонская жара пробиралась даже в помещение, только разгораясь ближе к полудню. Именно здесь, как по расписанию, несколько раз в неделю Хадсон проводил свои перерывы в работе, если не уезжал на какие-то пару дней за город. Обычно он или тихонько болтал с Фло о минувших событиях, или читал газету, неспешно попивая свой кофе. Как и сейчас. Напиток был обжигающе горячий, и мужчина то и дело морщился или хмурился едва заметно, стараясь делать осторожные и небольшие глотки. Сладкий вкус корицы и нежный — сливок — единственное, что его радовало в знойный день. Рядом переводил дух Шериф, также отдыхающий после своих патрулей, они перекинулись лишь парой слов прежде, чем их страж закона задумался, что-то проверяя в своих записях, когда ему напомнили о возне с документами. На заднем плане тихонько работал себе телевизор. Док упустил момент, когда в правом верхнем углу загорелась надпись «RSN», да и не было особого интереса в ту сторону смотреть. Он даже не слушал, привычно штудируя статьи, одна нуднее другой, в газете. Как запрограммированный робот. Впрочем, у него не было других вариантов отдыха. С тех пор, как Шоссе 66 исчезло с карт, выбор досуга значительно сократился. «В этот день мы с вами целые несколько часов в эфире в самом пекле автоспорта, где бушуют страсти и происходят самые невероятные истории.» — Голос из телевизора бодро вещает о происходящем в прямом эфире событии, но никто даже ухом не повёл в его сторону. До определённого момента. — «Сегодняшняя гонка обещает быть жаркой, дамы и господа, и она точно расплавит ваши сердца, ведь все мы знаем, на кого будут возлагать надежды. Вы уже сделали ставки? Лично я заинтересован в команде Диноко, и да-да, все мы в какой-то степени понимаем, почему…» Словно электрическим разрядом слова ударили по всему Хадсону, заставляя его нарочито медленно поднять голову и наконец посмотреть на ту самую иконку RSN, выделяющуюся из общей картины происходящего на экране. В ту же секунду внутри всё сжалось, знакомое болезненное чувство заскреблось ощутимо, принося тупую боль, заставляя мужчину поджать губы и стиснуть покрепче ручку кружки. Он не ослышался, когда уловил суть льющейся речи: программа была о гонках. Да ещё каких — прямой эфир! Док было хотел продолжить читать, стараясь не придавать происходящему внимания, но заинтересованные взгляды присутствующих, действительно начавших вслушиваться в слова комментатора гонок, поколебали всю отстранённость сидящего за стойкой посетителя, и он отточенным равнодушным тоном обратился к своей знакомой. — Переключи канал, Фло. Пожалуйста. Женщина за стойкой, владелица Восьмёрки, в немом удивлении воззрилась на Хадсона, как ни в чём не бывало продолжившего читать унылые статейки и неспешно потягивать свой напиток. Тогда же в его сторону прилетел вопрос, заданный в том же нескрываемом удивлении Шервудом: — Что не так с каналом? Шериф посмотрел на сидящего предельно спокойного человека слева от него. Хадсон, казалось, в его глазах вдруг стал старее, чем он есть: глаза потухшие, плечи опущены, и он сам выглядит как-то ниже обычного, хотя его рост лишь немного не дотягивает до сто девяносто. Хадсон усмехнулся, и эта усмешка не окрашена весельем, после чего второй раз за время прочтения оторвался от кучи ненужных никому бумаг со скучным текстом. — Я не выношу автоспорт. Кружка с недопитым кофе была опущена с глухим «бац», и Шервуд потерял всю свою уверенность в продолжении беседы, завидя то, как напрягся его друг, пускай тот и пытался выглядеть непринуждённо. Однако страж закона рискнул озвучить очередной вопрос спустя пару секунд, когда Фло-таки переключила с облегчающим душу «клац» канал. — Почему?.. — Вопрос был встречен недоумевающим взглядом, и Шер поспешил закончить свою мысль. — Почему не выносишь? Хадсон поднял и изогнул брови, не ожидав такого явного интереса к своей персоне даже со стороны своего близкого друга. Впрочем, что с него взять, за всё его время нахождения в городе жители Радиатор-Спрингс не спрашивали о его прошлом, а если и проскальзывали вопросы, он отвечал расплывчато или уклончиво. — Долгая история. — Док улыбается просто и скромно, поворачивая голову вперед и устремив взгляд на статью, которую читал до того, как услышал передачу. — Может, я когда-нибудь расскажу тебе об этом. Уклончивый ответ. Как и всегда… С тихим вздохом, в котором едва проскальзывало разочарование от не развеянного любопытства, Шервуд Блодхаунд продолжил свою неспешную трапезу, строя в голове целый том догадок, будто расследующий тяжёлое дело детектив. Но детективы лезут в дела окружающих их людей, если работа того требует, а Шериф лишь время от времени поглядывал за вновь, но с трудом забывшимся другом, не смея ворошить его прошлое. Если их всеми любимый Доктор уклонялся от ответа, то все ясно, как день, знали одно: углубляться в тему — расшатать доверие. Но то было лишь тогда… Сейчас на дворе 2017 год. Всё то же кафе Восьмёрка, только на часах без десяти девять утра, и где-то в помещении изливает весёлое кантри музыкальный автомат прямиком из старых времён. За барной стойкой сидел Маккуин, то и дело неосознанно теребящий гипс на руке, его надо бы уже снимать. Любимое кантри не поднимало настроение, а ещё тише обычного звучащий телевизор вовсе не привлекал никакого внимания. Молния был погружён в свои мысли, с минуту нехотя жуя кусочек свежеиспечённой булочки с клубничным джемом. Бывать у Фло — некая традиция, которую после случая в 2016 Молния неоднократно нарушал. Сперва по воле докторов, проходящий реабилитацию, после — по своей, не в силах высунуть нос из пропахшего моторным маслом и затхлостью старенького гаража с кучей грязных предупреждающих знаков снаружи. И хотя жизнь бурлила в Радиатор-Спрингс ровно с шести утра благодаря побудке Сержанта, внутри Восьмёрки было достаточно тихо, ведь все разошлись по своим рабочим местам, а посетители города не спешили вставать с кровати. Что касается Молнии, так его же жизнь и жизнь в целом проходили мимо него, загнанного в невидимую ловушку своими тяжёлыми мыслями. Ещё один неспешно откусанный и не лезущий в горло кусочек булочки, Молния всё это время сидел молча, лишь на входе перекинувшись с понимающе смотрящей на него Фло парой слов. Здесь не было ни его сурового, но заботливого крю-чифа, готового протянуть руку помощи в трудные времена, ни даже мистера Блодхаунда, сейчас охраняющего покой города. Только два человека в помещении, держащие на своих плечах груз пережитой травмы и хранящие какую-то тяжёлую тайну. И работающий телевизор, которому всё ещё не уделяли должного внимания, а стоило бы. Новости из мира спорта интересны всем без исключения, но когда в углу загорается иконка «RSN», стоит или обратиться в слух, или притянуть пульт поближе к себе. «Сегодня для вас события минувших дней обозревает Боб Катласс в полюбившейся всеми знатоками автоспорта программе Under the hood!» — Его мягкий и рассудительный голос не мог остаться без внимания, все знают, что этот человек является мастером своего дела. — «2016 год был острым на события, поверьте мне на слово, если по какой-то причине вы вдруг упустили весь гоночный календарь! Острым в прямом и переносном смысле, ведь ещё никогда времена не менялись так душещипательно. На повестке дня вопрос: какой следующий шаг сделает Джексон Шторм в грядущем сезоне и будет ли в нём участвовать тяжело перенёсший конец 2016-го Молния Маккуин, пострадавший в серьёзнейшей аварии в Лос-Анджелесе?..» Вот и Молния не смог оставить программу без внимания, как бы ему ни хотелось, ведь вылившиеся оттуда слова пронзили его тысячей игл, впившихся под кожу и заставивших и без того мучительно болящее тело разболеться с новой силой. Ком застрял в горле, и парню пришлось отложить свой завтрак, заходясь в приступе кашля. Его будто бы выдернуло в реальность из толстого слоя воды, давящей на всё его Я с неизмеримой силой, утягивающей на дно, в котором уже ничего не слышно. Видимо, слышно было. Ровно также, как доносятся до вашего слуха звуки под этой самой водой. — Переключи канал, Фло. Пожалуйста… Маккуин, в конце концов отошедший от спровоцированного комом противного кашля, не поднимает головы, но ощущает на себе пристальный взгляд встревоженной владелицы забегаловки, от которого хочется впервые скорее скрыться, сжаться под ним до размеров крошки от его треклятой недоеденной булки. Фло всегда зрела в корень сидящего напротив неё посетителя, даже будь то запершийся на неисчислимое множество незримых замков Хорнет. — Знаешь, когда-то Док тоже сказал мне что-то в этом духе… Фло, протянувшая слетевшие с губ слова настороженным тоном, ловит на себе взгляд Молнии. Исподлобья, удивленный, в то же время недоверчивый и вопрошающий, парнишка лишь немного приподнял голову, чтоб не прятать взгляд давно уже утративших свою невинную голубизну глаз под челкой. Женщина улыбнулась ему лишь уголками губ, а затем с тяжелым вздохом оперлась руками о стойку, с осторожностью начиная разговор. — Тогда тема тоже затрагивала гонки. Не было видно никакой пенсии Кинга, не было видно и плачевного конца борьбы Чико с ним. 1987 год. Он тогда сказал мне то же самое. Маккуин замер и даже не заметил, как его дыхание стало прерывистым, еле ощутимым. Хотя гонщик не показывал хоть какой-нибудь интерес к речи, он чувствовался всё равно. Вдруг здесь найдутся ответы на его ещё неосознаваемые вопросы? В конце концов речь затрагивала Хадсона Хорнета, его отца, пускай не родного (Молния выдохнул, думая об этом и жалея, что в своё время не успел его таковым назвать), и наставника. Фло, улавливая интерес и проведя тряпочкой по поверхности стойки с деловитым видом, кивнула на телевизор. — Он был с Шерифом тогда. Середина знойного дня, солнце грозило испепелить всё живое своими лучами, а что живым не было — оживить и испепелить. Телевизор работал себе спокойно, но в какой-то момент начался прямой эфир заезда… и Док попросил переключить. Тогда Шервуд спросил, что же не так в передаче… Женщина замолкает и медленно качает головой, грустно улыбаясь да поводя плечами. Она словно не решалась закончить, что вытягивает из Молнии сухой, из-за этого очень тихо произнесенный вопрос: что? Каков был ответ? Фло разводит руками и отходит к полочкам с разными напитками. — Он сказал, что не выносит автоспорт, парень. И уклонился от следующего вопроса, сказав, что, может, расскажет когда-нибудь. — Очередной вздох, словно Фло жалела о чем-то очень сильно. — Тогда никто не мог понять, почему. Пока ты не появился в нашей жизни. Да и о прошлом мы не расспрашивали. Как-то… Не выходило найти лазейку, чтоб что-нибудь узнать. И когда ты приехал, я вдруг осознала не озвученный Хорнетом ответ. Гонки искалечили его. — Она видит, как Молния мрачнеет и с какой тяжестью опускаются его едва дрожащие плечи. — Как и… — Меня. У нас у обоих не было и нет выбора. С этими словами Молния поднимается из-за стойки и хватает свою невзрачную куртёжку с соседнего стула. Он искренне благодарит Фло за завтрак, оставляет плату с чаевыми и уходит восвояси, сопровождаемый её печальным взглядом. В его голосе слышалась проступающая разъедающая боль, но вместе с тем в глазах была некая задумчивость.

«Неужели я тоже в конце концов не смогу выносить автоспорт?»

Сегодня он решил еще раз пересмотреть тот заезд на пляже Дайтона. Еще один из тысячи минувших. Словно искал выход из подвала с демонами. Того самого, в котором когда-то своих запирал большую часть жизни сражающийся с травмами Хадсон Хорнет.