Тетрадь Смерти по-русски

*** Михаил Чеканов дошёл до одного из кремлёвских глубинных лифтов, и кабинка вместе с ним и двумя синигами на огромной скорости полетела вниз. Обычному человеку такая скорость была бы даже опасна, но тело Михаила давно было дополнено достижениями современной науки. Укреплены кости, мышцы, кровеносные сосуды; множество электронных приборов, вживлённых под кожу, круглосуточно следили за состоянием здоровья восьмидесятипятилетнего диктатора мира. По сути, в его теле осталось не очень-то много естественных органов: лишь мозг, который переделывать наука пока не могла, и сердце, оставшееся по условиям записи в Тетради. Однако и мозг был дополнен связью с мощным компьютером, во много раз усилившим интеллектуальные возможности разума, и сердце пытались менять не один раз и не два – но, увы, пока Тетрадь Смерти управляла судьбой Михаила, этому каждый раз мешали какие-то события. Подчас весьма катастрофические, как в шестьдесят девятом году, когда на воздух взлетела предыдущая лаборатория, а от Чеканова остались только голова и туловище, защищённые нанотехнологическими вставками для повышенной живучести – конечности пришлось восстанавливать с нуля. Хорошо хоть, что для медицины теперь проблемой это не было вовсе. – Здравствуйте, товарищ Чеканов, – Виталий Лимаев в лаборатории протягивает диктатору руку. – Лайт, Рюк, приветствую. – И вы здравствуйте, товарищ Лимаев, – за обменом любезностями следует рукопожатие. – Поскольку полдень уже приближается, я бы посоветовал вам побыстрее пройти в операционную, – заявляет недовольный столь поздним прибытием Михаила учёный. – К моменту вашей смерти всё уже должно быть готово. – Хорошо, чего уж там. Лучше скажите, как у вас дела с сестрой продвигаются? – Чеканов мотнул головой в сторону одной из дверей. – Всё так же, – сухо произнёс Виталий. – Эксперименты на захваченных недавно террористах продолжаются, но при попытке воскресить их после заморозки мозг по-прежнему получает слишком сильные повреждения. После возрождения они неизменно становятся бесполезными овощами. – Жаль, очень жаль, – отозвался Михаил, укладываясь на операционный стол, к которому сразу же подлетела роботизированная стойка со множеством торчащих трубок и каких-то нитей. – Вы же знаете, Анатолий всё ещё винит себя, хоть и прошло почти полвека. Это была уже очень старая история. Младшая сестра Виталия, Светлана Лимаева, в две тысячи тридцать втором году ухитрилась влюбиться в первого заместителя Чеканова – Анатолия Милиневского. И наплевать ей, что сорокалетнему взрослому мужчине с женой и тремя детьми семнадцатилетняя школьница – точно не пара. Честный и порядочный Милиневский прямо так и сказал ей об этом, но Светлана, вместо того, чтобы забыть о несчастной любви, довела себя до нервного истощения и, в конечном итоге, смерти. Считавший себя виновным в её смерти Анатолий – хоть и заключалась его вина лишь в том, что однажды он приехал с публичным выступлением в школу Светланы, где когда-то учился и он сам – лично организовал заморозку и вечное сохранение тела Лимаевой. Так она и лежала до сих пор, подобно Спящей красавице. А её старший брат после тех событий загорелся идеей бессмертия и, в отдалённом будущем, воскрешения всех достойных людей за счёт достижений научно-технического прогресса. – Правильно делает, что винит, – Виталий быстро соединил свой мозг с компьютером, после чего управляемые им трубки и нанотехнологические устройства, внешне похожие на нити, проткнули голову Михаила и проникли вовнутрь. – Кстати, товарищ Чеканов, можете сказать, когда ему придётся умирать? – Уже в следующем году, – Михаил поморщился от неприятных ощущений в голове. – Я не хотел бы терять такого помощника, так что очень на вас рассчитываю. – А вас не устроит, если его заморозят, как когда-то Светлану? Это было бы справедливо. Через несколько лет они вернутся оба – либо не вернутся вовсе, если избранный нами способ окажется недейственным. – Вы сами должны понимать, что Милиневский не виновен в её смерти, – раздражённо возразил Чеканов. – Он напрямую руководит множеством важных проектов, и мне даже пару месяцев не хотелось бы обходиться без его помощи. К тому же именно Анатолий в последние годы выбивал большую часть финансирования на второстепенные ваши проекты – если вы понимаете, о чём я. – Ладно-ладно, обещаю, как минимум, подумать, – нехотя согласился Лимаев. – А вам пока что лучше помолчать: завершается отсчёт последних секунд перед наступлением записанного в Тетради времени. Чеканов замолчал. В какой-то момент он почувствовал, как перестало биться сердце, и Михаил начал проваливаться в небытие. Однако именно в это время активизировались подсоединённые ранее к мозгу приборы. Электроника мгновенно связала мозг диктатора с новым, молодым телом, лежащим рядом за ширмой, и спешно принялась переписывать информацию. Рюк и Лайт в изумлении увидели, как исчезла зависшая над телом надпись «Михаил Александрович Чеканов, шестнадцатого марта две тысячи семьдесят восьмого года» – лишь ради того, чтобы появиться вновь над лежащим за ширмой телом. Только вот теперь, как и у Виталия Лимаева, даты смерти у Михаила не было. *** – Как видите, дорогие мои друзья, всё прошло успешно, – Михаил Чеканов, выглядящий внешне в точности так же, как и шестьдесят пять лет назад, перестал ходить взад-вперёд по своему кремлёвскому кабинету и уселся на кресло. – Наш с Виталием план сработал на все сто. – Но как это возможно? – спросил всё ещё пытающийся понять произошедшее Лайт. – Ведь ты уже множество раз пытался сделать невозможным описанный в Тетради способ смерти через остановку сердца. Было вполне понятно, что попытки заменить сердце электронным органом обречены на провал, хоть ты вначале и пытался идти по этому пути. Более реалистичной выглядела идея пересадить сам мозг в другое тело, где сердца, способного остановиться, также не было – однако и она провалилась, помешали чёртовы террористы… Три раза подряд. Так почему удалась идея с переписыванием твоей памяти в другой мозг? – Видите ли, – подмигнул им Михаил, всё ещё находившийся в состоянии эмоционального подъёма, – причина здесь заключается в том, что мы с Лимаевым сумели понять глубинные принципы функционирования Тетрадей. Не знаю, как Король Богов смерти сумел их создать и обрести вечное посмертное существование, но он был однозначно дьявольски умён: догадался, что именно мозг является носителем всех личностных структур человека. Следовательно, Тетрадь Смерти обеспечивает не что-то, а именно необратимую гибель мозга жертвы – любым способом, который владелец Тетради впишет в поле «причины смерти». Вот мы и поняли, что все условия смерти должны осуществиться, а моё прежнее тело – действительно погибнуть! – То есть, ты – это, получается, не ты, а лишь носитель копии сознания тебя предыдущего? – со страхом спросил Лайт. – И ты… То есть предыдущий ты согласился на такой заменитель настоящего бессмертия? Не лучше ли было тогда сразу же после смерти заморозить твоё тело, чтобы другие в будущем, возможно, всё-таки нашли способ вернуть его к жизни по-настоящему? – Нет, Лайт, совсем не так получается, – Чеканов безумно захохотал и ударил кулаком по стене. – Твоя логика попала в ту же ловушку, что и логика действия Тетрадей Смерти. Несомненно, создавший Тетради Король Богов смерти является бесспорным гением – я не представляю, как он создал их, это явно уже не наука, а нечто сверхъестественное… Вот только он не имел ни малейшего представления о сеттлеретике. – Сеттлеретика? – с интересом переспросил Рюк. – Никогда не слышал этого слова. – Я, кажется, как-то читал при жизни, – признался Лайт. – Но это была лишь попытка создать новую научную отрасль на основе чьих-то теоретических построений, так что меня не заинтересовало. – Ну, в те времена сеттлеретика и в самом деле была голой теорией, – кивнул в ответ Михаил. – А вообще это наука о загрузке сознания. И не последнее место в ней занимает именно такой теоретический вопрос – что же есть сознание и личность и как их сохранить при переносе информации в другое тело или даже компьютер. Увы, правда, сопоставимых с человеческим мозгом компьютеров у нас пока нет, но это и не важно. – И эти теоретические построения оказались полезны? – Более чем, – вновь рассмеялся диктатор. – Благодаря науке известно, что мозг состоит из гигантского числа нервных клеток, однако лишь часть из них отвечает за свойства личности человека. И эти нейроны имеют неприятное свойство умирать, восстанавливаться, умирать и так далее. При этом способность их к восстановлению значительно меньше, чем скорость отмирания, но суть не в этом. Суть в том, что потеря небольшой части клеток к гибели личности человека не ведёт. Экспрессивная натура Михаила не выдержала, и он вновь сорвался с места и продолжил буквально бегать по своему огромному кабинету. Видимо, возвращение молодости на психику тоже влияет. – И, казалось бы, действительно можно просто переписать все личностные особенности человека, записанные в его мозге, в другое тело – хоть даже после смерти. Однако, как верно сказал Лайт, это будет всё равно, что создать копию сознания человека. Но сеттлеретика предлагает выход, и именно этим выходом воспользовался я: ведь можно связать одинаковые участки двух мозгов в двух телах. Можно одновременно вести перезапись, пока человек остаётся бодрствовать – ведь отключение небольшой части нейронов не несёт фатальных последствий, а спустя мгновения их точные копии заработают в новом теле, сохраняя связь с предыдущим через миллионы микроскопических нано-проводов. И в какой-то момент всё сознание человека, ни разу не остановив процесс мышления, продолжит функционировать только в новом мозге – который в дальнейшем утратит связь с органами предыдущего тела и будет подключён непосредственно к ощущениям тела нового. – Итак, – горделиво поднял голову Чеканов, – как видите, я всё-таки не умер. С моей точки зрения. С точки зрения Тетради мозг Михаила Чеканова безнадёжно мёртв, как и всё моё предыдущее тело – сейчас его уже, очевидно, разбирают на запчасти, всё-таки внутри осталось немало ценной электроники… Но я – жив! И я буду жить – вечно! – …Потрясающе, – отозвался после короткой паузы Лайт. – Теперь нам осталось лишь разобраться с приборами, способными взаимодействовать с вашими нематериальными телами – и таким же образом вы получите новые, молодые, здоровые и бессмертные тела. Но моя борьба со Смертью на этом не заканчивается… Михаил как-то разом погрустнел на этих словах. – Есть ещё один человек… Одна девушка, которую я очень хотел бы увидеть. Только вот умерла она ещё до получения мной Тетради – и даже тела от неё, по понятным причинам, не сохранилось. Я верю, что возможно будет вернуть её к жизни. Пусть для этого понадобится научиться управлять самим временем – а ни один человек пока даже близко не знает, как к этому подступиться. Пусть это займёт ещё тысячи или даже миллионы лет. Наука всесильна, и когда-нибудь возможным станет действительно всё. А пока что… Пока что следующая моя цель – окончательное решение вопроса с Богами смерти и их Королём. Вновь улыбнувшись, Чеканов продолжил: – Через несколько десятков лет бессмертие обретут все жители Земли, вы тем временем получите новые живые тела, а застоявшиеся в своём невежестве синигами уже не смогут продлевать посмертное существование за счёт Тетрадей. И они исчезнут, уйдут навсегда в небытие – вместе с их серым унылым миром. Я не собираюсь позволять такого, чтобы на судьбу созданной мной цивилизации мог влиять кто-то ещё, будь он хоть сто раз Богом смерти. Пусть моя Тетрадь Смерти тоже утратит свою силу, но к чему она теперь вообще нужна? – Да, Михаил, – после короткой паузы грустно произнёс Лайт, отчаянно завидуя успеху этого человека. – Ты, в отличие от меня, всё-таки сумел стать Богом. Диктатор всего мира в ответ весело расхохотался, после чего сказал: – А ты только сейчас это заметил?