***
— Эй, подруга, ты где пропадаешь? Василиса стояла на ступенях около главного входа университета, потирая уже на редкость замёрзшие руки. Вопрос и тот голос, который его задал, выбили её из колеи. Достаточно давно они не говорили по душам. — Ночью не было. До этого исчезла на несколько недель. Понимаю, машина сбила, больница… но ты даже запретила себя навещать! Что происходит, Вась? Рука легла ей на плечо. Василиса дёрнулась, ощущая, что почему-то нервничает. Близкая подруга… а правду сказать ей не может. Вряд ли Мирону понравится огласка, особенно после того, как новостная лента пестрила его фотографиями с митинга. — Ночевала у друга. Мы проводили вечер вместе, потом я внезапно уснула. Ничего такого. — Охренеть. Совсем ничего! Ты мне не ври, милая, я все чувствую. Опять этот лысый дед, да? — Перестань его так называть! — вдруг огрызнулась Василиса. — Даже если и он… то что? — Плохо на тебя влияет, вот что! Наверное, их разговор закончился серьёзной ссорой, если бы не такси, подъехавшее прямо к нижней ступени лестницы. Девушка, даже не попрощавшись, быстро сбежала по ступенькам вниз к уже открытой двери. Разговор с Мариной будет, и будет тяжёлым, но всё же позже. Не хотелось задерживать своего друга… или как ей теперь его называть? — Куда едем? — спросила, стоило ей только оказаться на мягком кожаном сиденье. — Веру Полозкову знаешь? — Конечно. Редакция журнала, в котором я публикуюсь, часто выбирала её стихи для первой страницы. Злободневно, но при этом так красиво. Дух захватывает. — Отлично. Мы к ней. Будет минутка — ей все и передашь. Мальчики у неё такие же… творческие.***
— Мир, кто это чудесное создание? — Не начинай, пожалуйста, — недовольно закатил глаза. — Нет, ну правда, что за девушка? Должна же я знать, с кем оставляю троих детей. — Да мы случайно познакомились… а потом все так завертелось… — Ты что же это, привёл в мой дом проститутку? — нахмурилась Вера, сцепив руки на груди. — А она, по-твоему, на неё похожа? Саркастичная усмешка не случайна, уж слишком странными казались Мирону взгляды подруги на Ваську, которая в это время занималась тем, что даже трудно сопоставить с проституцией. Весело подпрыгивая и корча забавные рожицы, она играла с двумя маленькими сыновьями Веры, добиваясь от них оглушительных взрывов смеха. Потом бухнулась на пол, сажая младшего себе на колени, а старшего — под правую руку, и начала рассказывать какую-то интересную историю, полностью завладевая их вниманием. — Нет. Но это меня и удивляет, — положила руку ему на плечо. — Не твой типаж. Совсем. Зачем она тебе? — Она моя муза. И… хороший друг. — Видимо, очень хороший, — усмехнулась, замечая его недовольное смущение. — Ладно, развлекайтесь. Только без матов! А то я думала, из школы принес, пока от тебя не услышала данную интерпретацию. И да… пусть девочка останется на ужин. Интересно же, с кем ты теперь общаешься так близко. Обняв его на прощанье, Вера ушла. Теперь Мирон с Василисой остались один на один с двумя маленькими проказниками, которых уже было трудно чем-то удивить, но всё же пришлось придумывать новую игру. — Так, братва, давайте в четыре голоса, — мужчина громко хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание. — За мной первая строчка, за Васькой вторая, Федь, твоя третья, Сава, на тебе заключительная. Чтобы все в рифму попали и с равным количеством слогов! Мы, конечно, не Кизару, чтобы шестиэтажные рифмы ваять, но что-то ведь можем! Дружно сели в круг на полу, с интересом оглядывая друг друга: у ребят было ощущение мандража, как перед первым концертом, ведь их высокопоставленный друг (да ещё с такой своей пассией!) впервые услышит от них практическое применение того ремесла, которому их без навязчивости обучала мать. — Ну, поехали, — Мирон ударил ладонью по паркету. — Наш герой в любви был плох. Тут же пронзительный взгляд на Василису, которая уже судорожно заходилась в смехе, видимо, проигрывая у себя в голове следующую строчку. Наконец, она выпалила: — На бошке носил он блох. Мирон скептически усмехнулся, не оценив её странного чувства юмора. Очередь была за старшим сыном, который казался весьма довольным собой. — Ему было как-то пох… — Фёдор! Твоя мать просила же — не ругайся! — хоть и казалось, что мужчина был зол, девушка точно знала: в глубине души он радуется за подрастающего рэпера. — Штрафую тебя. Думай снова. Тот задумчиво почесал затылок, недовольно поджал губы и нахмурил брови, явно не находя нужных слов после выданной только что им фразы. Наконец, тяжело вздохнув, пробурчал что-то более-менее приличное: — По девчонке тихо сох. — Отлично! — Мирон ободряюще похлопал мальчика по плечу, добиваясь от того грустной улыбки. — Эй, звезда, не вешать нос! Ещё придёт твоё время, так зачитаешь, что родная мать в обморок грохнется. Не долго осталось… Осталась последняя строчка. Все дружно перевели взгляд на Савву, который величественно расположился на кресле-мешке. Мальчишка явно уже давно знал, что именно он скажет. Что Василиса, что Мирон надеялись на что-то витиеватое и глубокоосмысленное, но чего ещё можно ожидать от маленького ребёнка, как не: — Лох. Раздались размеренные хлопки, которые чуть позже подкрепил заливистый смех. Мирон, совершенно потерянный, смотрел на девушку, которая казалась ему как минимум слегка поехавшей, если уж не умалишенной. Что это её так развеселило? Поймав её весёлый взгляд, он даже на секунду усомнился в том, точно ли она здорова и точно ли никого не подкупила в психиатрической больнице. Но нет. Она действительно была рада такой глупости. И трудно было не влюбиться в эту милую наивность. Но Мирон пообещал себе, что никогда не влюбится. Не в неё уж точно.***
— Так чем вы занимаетесь? — Учусь, — Василиса улыбнулась под серьёзным взглядом Веры: знала, что та её испытывает. Та самая мамочка Мирона, которой важно знать, с кем её сынуля проводит ночи. — СПбГУ, юридический. — Работа? — надавила чуть сильнее. — Подработка, — уклончивый ответ. — В газете публикуюсь. С вами там, так сказать, и познакомилась. После «Яблока» стала читать. — Нравится? — хитрый прищур. — Оставь её, прошу, — Мирон устало вздохнул, словно это повторялось в её доме раз за разом, и зацепил вилкой ещё несколько листьев салата. — Может, ещё опросник составишь? Или тест на триста вопросов? Неужели не видишь, Васька хочет поесть. — Ну ладно, ладно, — немного смягчилась и заискивающе улыбнулась. — И как вы находите мой фирменный салат? — Очень вкусно, — успела произнести Василиса, прежде чем мужчина вновь раскрыл рот для чего-то не менее язвительного, чем раньше. — Спасибо за ужин и приятную компанию. Я… не часто бываю на таких мероприятиях, если честно. — Ну, ничего, мы ещё что-нибудь такое устроим, правда ведь… Она не успела договорить, как почувствовала толчок под столом. Перевела испепеляющий взгляд на Мирона, полный недовольства и непонимания: он ведь только что взял и пнул её! Тот сделал вид, что не заметил её выражения лица, и спокойно, почти равнодушно продолжил: — Не знаю, как получится. У нас есть планы. Ну, точнее у меня, но Васька не откажет мне в помощи, верно? Она молчала, как можно медленне пережёвывая еду, чтобы осталось больше времени на обдумывание. «Кажется, или он меня просто использует?» — первая мысль, которая мелькнула у девушки в голове, но она её тут же отбросила. Просто не верила в это. Или… не хотела верить. Они же договорились помогать друг другу. Разве не об этом он её просит? Разве это помощь не была всегда взаимной? «Наверное,» — в задумчивости, она совсем перестала работать челюстями. «Я слишком много думаю. Он не желает мне зла, это точно, значит и пользоваться мной не будет. Без моего разрешения, по крайней мере». Хотя сомнения, всё же, пусть и малой горстью, но остались в душе. Прошлое не давало расслабиться. — Да, конечно, — наконец выдавила из себя улыбку. — И что же за планы такие? — Позже обговорим, — Мирон отставил тарелку в сторону и потянулся за легкой курткой, висевшей на его стуле. — Заедешь со мной в ещё одно место. Там как раз все ближе к полуночи собираются. «Заедешь со мной… как с вещью. Или будто бы мы состоим в отношениях,» — Василиса снова задумалась, цепляясь все за одну и ту же тему, но не нашла в себе сил отказать. Устного контракта ей было достаточно для соблюдения — это раз. Ей все это было интересно и заметно помогало справляться с зажатостью — это два. Мирон ей нравился — это три. И, похоже, это три было гораздо сильнее, чем она могла себе представить. — Хорошо, — она незаметно для всех вздохнула, допила чай, а потом обратилась к Вере: — Ещё раз спасибо. Мне правда все понравилось. И дети у вас чудесные. — А вы им тоже приглянулись, знаете. Еле заставила лечь спать, всё хотели ещё во что-то поиграть с вами. И если Мирон когда-нибудь ещё найдёт в своём плотном графике время на меня, — на её притворно обиженный взгляд он только закатил глаза. — То я была бы рада вас видеть. Скоро заберу Арину, она пока гостит у отца, и вы уж точно моей малышке придётесь по нраву. — Надеюсь, — она встала из-за стола, когда пальцы мужчины коснулись её плеча. Вера проводила их до прихожей и, когда Василиса вышла на лестничную клетку, заговорщески подмигнула Мирону и шепнула: — Теперь я вижу, что ты в хороших руках. Но он почему-то только хмыкнул в ответ на эту фразу, думая лишь о том, как эти руки будут ласкать его обнаженное тело по ночам.***
— Хочешь сказать, что вы готовите что-то грандиозное? Василиса подняла на мужчину вопросительный взгляд, но он, ничего не ответив, только усмехнулся и пошёл дальше по коридору. Дверь, за которой скрывалась студия звукозаписи, находилась в самом конце, за поворотом. Девушка почувствовала, как потеют ладони: опять знакомиться с новыми людьми, опять с влиятельными, опять с его близкими друзьями. Кто на этот раз? Эминем? 1.kla$? — Хочу представить тебя моему, так сказать учителю и кумиру. Знакомься, Саваш! — пока Василиса пыталась скрыть своё неподдельное удивление, Мирон обратился к мужчине уже на немецком. Тот что-то ответил ему, с интересом взглянул на девушку и подмигнул ей. Василиса залилась краской и как-то очень неловко махнула рукой, выдавая единственную фразу, которую знала на немецком: — Gute Nacht, — потом перевела испуганный взгляд на Мирона. — Я больше ничего не знаю, спасай! Он такой крутой, не хотелось бы обложаться… — Да не переживай ты так, тут никто кроме Мирона немецкого не знает, — раздался сзади женский голос. Обернувшись, она увидела Ваню с той девушкой, которая чаще всего мелькала в новостях рядом с Мироном. Да, хоть не лично, но она её прекрасно знала. И то, как при встрече со своим давним другом, она обняла его, а тот оставил легкий поцелуй на её виске, казалось ей таким… милым. Нет, у них никогда не было действительно серьёзных отношений. И он никогда бы не затащил её в постель. Женя была гораздо сильнее её. И телом, и духом. И девушка ей искренне восхищалась. Василиса обменялась с Ваней дружескими объятиями, которые стали для них на удивление привычными и совершенно не бередящими старые раны девушки. Мирон почему-то ощутил укор ревности: его она никогда так не обнимала. Боялась? Или просто не хотела? Неуверенно покачав головой, он через секунду забыл об этом. Да и зачем мусолить бесполезную тему, если между ними только договор и интимная связь? Пришло время знакомиться. Василиса нервно потирала друг о друга ладони, пока девушка с интересом изучала её, то и дело бросая на Мирона весёлый взгляд. И нужно было как-то не опозориться… снова. — Евгения… — протянула Василиса чересчур неуверенно, не зная, как обращаться к новому лицу. Хотелось бы уважительно, но отчества она не знала: Гугл не смог выдать таких данных. Но девушка спасла её, рассеянно махнув рукой и доброжелательно улыбнувшись. — Не надо. Просто Женя. — А Мирону она несколько недель «выкала», прикинь, — подначил Ваня, с усмешкой глядя на друга. — Оу, да ты, оказывается, старый извращенец! — Женя легонько толкнула мужчину в плечо. Василиса тут же залилась краской, старательно прикрывая лоб одной ладонью, а Мирон недовольно закатил глаза и выдавил из себя наигранную улыбку. Чёрт. И ведь она даже не догадывалась насколько! — Так и зачем вы меня позвали? — робко спросила, чувствуя себя неуютно в обществе таких влиятельных людей. — Чисто спортивный интерес, — усмехнулся Ваня. — Мироха тут шепнул, что ты здорово поёшь. Захотели проверить. — Ты сейчас серьёзно? — когда Василиса обратилась к Мирону, на её лице отразилась смесь испуга и недовольства. — Подслушивал, да? Я… я не могу при всех! Я и близко не певица! Чувствуя, что Василиса начинает заводиться, и зная, насколько это плохо, мужчина приобнял её за плечи, прижимая к себе. И проблема публичного выступления отошла на второй план, освобождая место проблеме публичного стыда. Её щеки загорелись от смущения. Он был так близко и касался так интимно, будто бы рядом никого не было. Но они были. И что, если не она первая такая? Новая игрушка, которой хочется перед всеми похвастаться. Девушка на пару ночей, о которой все его друзья скоро забудут. Дурочка для показательного выступления. Наверное, она снова слишком много думала. Сомневалась в себе и в нем. Боялась очередного предательства. И своих чертовых чувств, которые становились сильнее и невыносимее с каждой секундой, что она проводила в его руках. — Пожалуйста, скажи, что именно ты от меня хочешь, — она прикрыла глаза и передёрнула плечами, чтобы он перестал быть к ней так близко. — Спой как утром, — он отодвинулся, ощущая лёгкое удивление: она отталкивала его, словно не хотела показывать их близость на публике. Для него же это было совершено естественно. Рано или поздно (или уже сейчас) всё равно все поймут, что они спят вместе. — Мне нужна мелодия. Не беспокойся, твой голос дальше никуда не пойдет. Я не настолько мерзкий ублюдок, как ты могла подумать. — Может, нам оставить вас наедине, а? — вмешался в диалог Ваня, а после его поддержала и Женя, которая краем глаза следила за тем, как Саваш разбирался с аппаратурой за углом. — Да уж, а то вы сейчас просто вспыхнете. Выйдем хоть за водой, чтобы потушить потом. — Все нормально, — выдали хором, и Василиса опять залилась краской, в то время как Мирон казался абсолютно непоколебимым. — Так, мне надо работать, — произнес мужчина, отстранившись. — Сходите погуляйте, что ли. Маленькая дверца, ведущая в самое сердце звукозаписывающей студии, — как её назвала Василиса, «стеклянную будку с микрофоном», — резко закрылась за его спиной. Женя усмехнулась, убирая со лба светлые прядки: — Ага, в двенадцать-то ночи зимой. Ещё бы за кофе послал. Василиса несдержанно прыснула, с улыбкой глядя на девушку. Да, она была именно такой, какой она себе представляла: серьёзной, доброй, решительной и невероятно милой. Тем человеком, который умело все организовывает, но при этом не задевает чувства других. С людьми работать Женя умела, а такие, как Василиса, ей даже нравились. — Надеюсь, он меня за это не убьёт, — истерично усмехнулась и, заворачивая за угол, поманила девушку за собой. — Есть один вариант. Ты сможешь увидеть и услышать его. — Только не говори, что… — Евстигнеев поперхнулся под испепеляющим взглядом менеджера. — Ладно, но если что, я ничего об этом не знаю! А-то опять найдёт виноватого… Василиса удивлённо приподняла бровь, но Ваня только покачал головой и вышел в коридор. Видимо, покурить. Ничего не оставалось, как идти за Женей, что бы её там не ждало. Все оказалось не так страшно: монитор, мышка да пара камер в контрольной комнате, где находился Мирон. Высветилось несколько изображений с разных ракурсов, Женя щёлкнула ещё пару раз, и появился звук. Заинтересованный, даже Саваш оторвался от своей важной работы и зацепился взглядом за монитор: эти ребята не переставали его удивлять. Василиса и сама поразилась музыке и выбору басов, — уж слишком мягким казалось ей такое звучание. Не характерно для него. Но… за пять лет люди и не так меняются. Она внимательно слушала, отчетливо разбирая каждое слово. Ещё буквально вчера читала этот текст, но ощущения от его голоса были совсем другими. Казалось бы, невозможно, но словно вся песня была зовом его души. Она ещё никогда не видела его таким искренним. Ни с ней, ни с кем-либо другим он не был так честен и открыт. Только со своей музыкой. Ведь лишь она способна принять все его недостатки, быть всегда рядом с ним и лечить его раны до последнего звука. Я себя бессердечием подначивал, Мучал, истощал, изувечивал и подтачивал тебя. И пытался, было, менять, Но там, где нет любви, только силой не повлиять… Василиса почувствовала, как по её щеке прокатилась сначала одна слезинка, потом вторая, третья. Она судорожно втянула носом воздух и поджала нижнюю губу, силясь бороться со своми чувствами. Было трудно. Это песня в исполнении Мирона нашла в сердце болезненный отклик. Последняя строчка особенно резко ударила по хрупким фибрам её души. Было что-то… и ведь не только из прошлого. Сейчас с ней тоже происходило нечто совершенно новое. Та ночь была не последней, но разве будет ли все так, как в первый раз? С ней точно нет. Она изменилась, и теперь уже не сможет сдержать своё давнее обещание. Не влюбляться. Никогда больше. Поздно. Уже. Женя выключила звук и повернулась к девушке. Она заметила. Трудно было не обратить внимание. Она знала. Мирон, как и всегда, был предсказуем и не слишком разборчив в своих связей. Но это не отменяло всего другого, что она знала про него. — Теперь с тобой будет говорить много людей, — девушка вздохнула, и Василисе даже показалось, что её голос дрогнул. — Это неизбежно. Хочу, чтобы ты сразу поняла: ты не первая такая. Но это не так важно. Постарайся никого не слушать, не воспринимать их слова всерьёз. Даже друзья знают Мирона не так хорошо. Даже я, если честно, не всё знаю. Но он не плохой человек. И близко. Я вижу, ты сомневаешься в нём, в своих чувствах. Они могут ранить. Он может. Не со зла, он ведь на деле очень добрый и великодушный, как бы не старался скрыть это. Но это произойдёт… когда-нибудь. Просто… постарайся не злиться на него. Кажется, вокруг него всегда много людей, но не все так просто. Близких нет. Почти. И если ты правда им дорожишь, — а как иначе, тебя бы тогда здесь не было, — то постарайся быть с ним рядом даже когда он будет абсолютно невыносимым. Не уходи, даже если попросит. Я ему не мамочка, не наставница, но друг. И… я просто хочу, чтобы ему было хорошо, понимаешь? Почему-то я верю, что ты ему в этом поможешь. Женя тяжело дышала после такой пламенной и длинной речи: сама не ожидала, что так выйдет. Но была рада тому, что смогла выговориться. Она не видела в Василисе чего-то особенного, но именно эта её обыкновенность была самой что ни на есть очаровательной и необходимой Мирону. Хватит с него «не таких». Они уходят и приходят, потому что ищут принца на белом коне. А этой… этой он вроде как и не нужен. — Я сделаю все, что будет в моих силах, — наконец произнесла девушка после долгого молчания. — Обещаю. Только… прошу, не говори ему обо мне ничего такого. У нас договор. Я… я не должна. Не должна ничего чувствовать. — Договор, ага, — протянула Женя, недовольно прищуриваясь. — Как мне это знакомо. И ведь ты знаешь, он вроде как не сильно надёжный человек, но в моём случае он его ни разу не нарушил. — У вас… — начала было Василиса. — Никогда, — девушка её тут же прервала. — Все чисто платонически. — Я не понял, вы что тут забыли?! Громкий хлопок дверью и разозлённое пыхтение. Мирон, казалось, был просто в ярости. Женя не была удивлена этому и даже не испугалась, лишь развела руками в извиняющемся жесте: — Я очень люблю спойлеры, ты же знаешь. Следующие полчаса Ваня вместе с Савашем пытались спасти менеджера от праведного гнева своего любящего работодателя. Василиса решила не принимать участия в этом забеге по зданию, чтобы лишний раз не обращать на себя внимания: все-таки, она тоже все видела. И понимала теперь одну важную вещь: с этими людьми она никогда не успеет соскучиться.