Приорат Сиона

Тэхён бежит от миротворцев, раскидывая всех на пути. Бежит, перепрыгивая через бочки с вином. Бежит, немного задыхаясь. Она бежит. И, кажется, совсем не волнуется о своей будущей казни, раскидывая цветы в лица незнакомцам и распевая благословенные псалмы. Это под запретом, но кто спрашивал чёртовых узурпаторов, стоящих на верху? Ноги неприятно застревают в грязи, и она чуть не падает, попадаясь мужчине-космонавту. У них длинные дубинки, щиты и чёрные скафандры. Ещё немного и из всех щелей костюмов пойдёт удушающий газ. Тэхён чувствует себя абсолютно нормально. Её совсем не волнует скорая смерть или отсутствие креста на могиле. Её не волнует то, что их могут рассекретить. Нет, совершенно нет. Её волнует правда. О, Святая дева Мария! Что есть правда в этом бренном мире? То, о чём шепчутся рабочие на фабриках в кабаках? То, о чём думают старые служанки в домах роскошных дам? Правда есть то, чему они поклоняются. Она пытается рассказать её уже тысячи дней, но всё ни к чёрту. Их «Приорат Сиона» совсем распустился, прекращая свою деятельность, но ведь они должны! Должны творить! Должны говорить! Их не сломить! Они не будут молчать, ведь молчание — признак слабости. Они совсем не слабы, нет! Они сильны, полны духа и у них всегда есть то, чего нет у других. У них есть вера. Они верят, думают, чувствуют. Они по вечерам распевают госпэл, вкладывая в слова и мелодию настоящую истинность. Они в-е-р-я-т. Рука старого миротворца почти хватает её за шкирку, но Ким забегает в переулок имени Сальери, шепча старинное заклинание защиты. Вокруг появляется длинный золотистый купол, спасающий от чужих глаз. Она не знает сколько его хватит, поэтом скидывает свой потрёпанный плащ, надевая старый фрак. Выглядит немного нелепо, но стоит накладным усам оказаться в грязи, то всё встаёт на своим места. Вот она, графиня Ким — наследница престола. Сама идеальность. Грудь неприятно зудит, норовясь вырваться из-под корсета. Спина тоже ноет. Но пока всё нормально. Семена в кармане приятно греют сердце, и девушка возвращается по грязным авеню в свой замок. На самом деле это никакой не замок. Просто старинный дом в стиле готика. Но люди, будучи глупцами отчаянно верят, что в этом здании живут их будущие губители. Боже, глупцы, очнитесь! Мы — губители? Тогда кто вы? Жалкие слизняки, заслуживающие боли? Идти по грязи не очень удобно, но что поделаешь — так приходится. Скоро придёт лето и вся грязь высохнет, но свинцовое грязное небо будет также висеть над головой. Охрана кланяется перед ней и открывает двери. Они с громким хлопком закрываются. В старой восточной башне даже отсюда слышится церковное пение. Улыбнувшись, она идёт по направлению к западному подземелью. Её окрикивает Намджун — заместитель их главы. Славный парень, но честно, слишком чопорный. Все его манеры, напыщенные поклоны, и о, чёрт бы их побрал, вечные очки! — Тебя Господин Юнги звал, — вместо приветствия говорит тот. — Хорошо, спасибо сонбэ, — она немного кланяется, и поднимается на верхний этаж, развязывая галстук. Если Юнги зовёт, значит дело плохо. Ну что же, она повеселится!