***
Кто б сомневался, за ужином в его миске обнаружилась брюква. Дрянная штука своим вкусом испоганила всё рагу, но он всё равно ел, потому что помирал с голоду. Баки поквитался, повыбирав все кусочки и щелчком отправив в Стива один за другим. Первый угодил точно в центр звезды на его груди. Стив сделал вид, будто ничего не заметил. Второй прилип к идиотской «А» на шлеме. Стив продолжал орудовать ложкой в миске как ни в чём не бывало. Когда третий влетел ему прямёхонько в открытый рот, Баки, наконец-то, увидел реакцию — просто, может, не ту, на какую рассчитывал. Стив прожевал, проглотил и ухмыльнулся в ответ. — Если брюква тебе не по вкусу, Бак, мог бы просто сказать. Я бы с радостью разделил с тобой твою порцию. Сам знаешь мой аппетит. — Паршивец пытался прикинуться невинным ягнёнком. — Да ну? Ой ли? Эй, Морита, ты что, уже догрыз эту дрянь в своей миске? — А то. — Морита совершенно серьёзно кивнул. — Люблю брюкву. Глаза Баки подозрительно сузились. — Ага, если тебе не понравилось рагу, Барнс, ты мог бы просто сказать мне в лицо. Необязательно оскорблять мою стряпню, швыряясь едой. — И Гейб туда же, предатель. — Это я её нашёл. Ты должен быть благодарен, сержант, в этом сезоне во французской сельской местности трудно найти съедобные овощи. Или тебе охота и дальше давиться дрист-пайками? — добавил Дернир с огоньком в глазах. Они все были в этом замешаны. Ублюдки! Видать, Стив как-то сдал Дерниру, что Баки её терпеть не может, подбив того ринуться на поиски. — Проклятые шпики! — возопил Баки, хватая Стивову миску. Ни следа брюквы. Он медленно торжествующе поднял глаза на Стива, обличение уже было готово сорваться с языка, как тот внезапно выхватил у него обе миски и, дурачась, принялся пихать Баки в лицо. Баки не замедлил с ответом; начался хаос, всё полетело вверх дном. К счастью, после всеобщей капитуляции уцелело достаточно рагу, так что в итоге никто не отправился на боковую голодным. Чёрт, наверное, после недельного марша по опасной территории им и впрямь требовалось расслабиться. Он уже очень давно не видел, чтобы Стив отдыхал и по-настоящему смеялся. И пятна от рагу, которым его куртка попахивала ещё несколько дней — небольшая плата за это.***
Находясь на опасной территории, Воющие коммандос поделили ночь на три четырёхчасовые смены и дежурили по двое. Каждую ночь тот удачливый ублюдок, которому накануне выпало проспать всю ночь, менялся, так как их было семеро. Кроме Стива. Стив дежурил всегда, и всегда в «мёртвую» смену, говоря, что благодаря сыворотке ему не нужно так много отдыхать. Баки не был так в этом уверен, но ничто не могло убедить Стива в обратном. Неудачником, которому выпадало делить ночную смену со Стивом, обычно становился тот, кто вытянул окурок, а Баки был чертовски удачливым сукиным сыном, так что за всё время это была первая ночь, когда он дежурил со Стивом. Как-то так получилось, что к началу ночной смены Баки, проспавший всего четыре часа, проснулся бодрым и собранным. Но в этом не было ничего сверхъестественного — для многих солдат в поле становилось привычным просыпаться от выстрелов пушек и взрывов бомб, и даже ленивейший спал вполглаза и поднимался ни свет ни заря. Костёр давно затушили: даже с проверенными окрестностями лагеря не стоило рисковать. Но чистый снег ярко отблёскивал в лунном свете, так что было вполне светло, пусть и чертовски холодно. Морита и Фэлсворт улеглись спать на свои законные восемь часов, Баки уселся рядом со Стивом, съёжившись в своей куртке. — Итак, наверное, у вас с Пегги всё идёт к свадебным колоколам, учитывая, что ты вроде как уже примеряешь роль папочки, — с печальной торжественность изрёк Баки, пихнув Стива локтём в бок. — Иисусе, Бак, — нервно хохотнул тот, потирая затылок, и отвёл глаза. — Давай не будем ставить телегу впереди лошади, а? — Да, да, приятель, я просто к тому, что иногда ты ужасный брюзга. — Он шумно фыркнул. — Ну, наверное, кто-то же должен им быть, а ты неплохо освоился со всем этим Капитанством. Стив пожал плечами, глядя на Баки с кривоватой улыбкой. — Не хочу хвастать, но вроде у меня отлично выходит, — задумчиво проговорил он. Баки прыснул и задавил смешок кулаком, чтобы не разбудить остальных. — Точно, сопляк, отлично выходит. Думается, это всегда в тебе было, просто теперь люди слушают, что ты им говоришь. — Что-то в разговорах полушёпотом, в глухом полуночном часе перекликалось с умиротворённым настроем самого Баки, высвобождая откровенность, обычно завёрнутую в не менее чем тройной слой чепухи. Может, это напомнило ему о былых ночёвках в Бруклине. — Спасибо, Баки, — искренне сказал Стив и признался: — Я до сих пор иногда удивляюсь, что люди нынче слушают так охотно. То есть, я рад, но вот бы больше людей видели это раньше... Знаешь, как некоторые. Как ты. Пегги, Эрскин... Баки слегка скривил губы: конечно, теперь слушали. Паршиво, что люди отмахивались от него, когда он был щуплым заморышем, но в новом теле тот же парень вуаля! — и стал большой шишкой. Его способность составлять толковые планы и правильно поступать ничуть не зависела от силы его удара, но люди упрямо держались противоположного мнения. Стив заслужил быть с кем-то, кто видел его настоящего, а не только мускулы или красивую наружность. Тот факт, что Пегги разглядела его до того, как он стал большим, только укрепил Баки в его мнении. — Серьёзно, ты всё-таки отправил ей весточку в Лондон, как обещал? Стив покосился на него, не сдержав улыбку, когда их глаза встретились. От этого взгляда у Баки внутри тёплыми пузырьками щекотнуло веселье. — Да, — наконец сознался Стив, скромно улыбнувшись. — Итак, дамы и господа, мы на верном пути! И что ты сказал ей? — подтолкнул Баки. Стив театрально понурился. — Не знаю, Баки ... — он засопел так же, как начиная с шестого класса сопел и отнекивался всякий раз, когда Баки подзуживал его насчёт девчонок. — Просто... кое-что? — пустил он пробный шар. Не сдержавшись, Баки ласково фыркнул. Даже огромный, это всё ещё был его Стив. — Ах, кое-что? Дамочки любят кое-что. — Чертовски верно, дамы любят кое-что, — Стив рассмеялся, прикрыв рот рукой. — Не знаю, я имею в виду, я не хочу быть слишком дерзким или что-то в этом роде. Это было просто… — он замолчал, подбирая слова, — ...по-дружески. Баки кивнул, в уголках губ затаилась улыбка. Он скучал по таким вот разговорам со Стивом. — Хорошо. То есть, я не видал твоего письма, ничего такого, но зная, какой ты с дамочками… Но эта Пегги — думается, у неё есть супер-зрение, чтобы видеть сквозь чушь. Пожалуй, быть дружелюбным — самим собой! — это хорошая штука. — Он потянулся, глядя на залитый лунным светом снег. — Но если тебе когда-нибудь понадобится мой опыт в составлении первоклассных горячих любовных записок, ты только скажи. — Нет-нет, ты не втянешь меня в очередную интригу Сирано де Бержерака. Это всегда выходит боком. Ну, во всяком случае, для меня. Для тебя же… — Эй, у меня были самые лучшие намерения! — возмутился Баки, поднимая руки. — Я не виноват, что Бетти Моррис догадалась, что их написал я. К тому же, это у тебя тут здоровенный шнобель! — У меня «выдающийся профиль», — отбил Стив, для вескости подтолкнув Баки плечом, — а вовсе не «здоровенный шнобель», — повторил он потешаясь. Баки еле-еле сдержался, подумав, что если бы не спящие поблизости Воющие, точно дал бы себе волю и отпустил шутейку-другую. — Ну, теперь-то у тебя здоровенное всё, — Баки едва успел усмехнуться, как стыдно покраснел. Он не это имел ввиду! Ну, он не знал наверняка, но... но представил. Баки надеялся, что его промашка прошла незамеченной, но не-а, Стив вслед за ним заполыхал ушами и провёл рукой по волосам. Вот дерьмо. Баки быстро попытался переобуться, пока ситуация не стала ещё более неловкой: — Всё ещё не в своей тарелке, а, здоровяк? Стив прочистил горло, глянул вниз на своё накачанное тело и признал: — Н-да, определённо. — Он изогнулся, играя мышцами, красуясь перед Баки. — Порой чувствую себя чёртовым слоном в посудной лавке. Взгляд Баки задержался на роскошном бицепсе. Это было… это было престранно, вот что. Он сглотнул. — Ну, ты не растерялся. Чёрт, уж лучше дубасить головорезов Гидры, не зная всей своей силы, чем всякое хулиганьё в бруклинских подворотнях. Помимо уважения солдат новый размер Стива означал, что тот ставил себя на самые опасные позиции и брался за самую ломовую работу, зная, что сдюжит. Стив полагал, что у него нет оправданий для лени, потому что все остальные также выкладывались по-полной. Это терзало Баки, особенно когда ему было худо тогда, в Германии. Видимо, Стив не считал себя важнее других, но для Баки это было вовсе не так, чёрт возьми. Стив был способным всегда. Даже мелким он был намного крепче, чем выглядел, но Баки нравилось подстраховывать. Если Стив сейчас угодит в настоящий переплёт, сможет ли Баки помочь ему выбраться? По крайней мере, с позиции снайпера это было сделать ловчее, чем с чьей-то ещё. — Знаешь, когда это случилось впервые... — на лице Стива промелькнула печаль, заставив Баки вынырнуть из раздумий. — После того, как Гидра убила Эрскина… — Взгляд Стива сделался чуть отрешённым. — Я гнался за убийцей и, видит бог, пробежал поворот и прямым ходом влетел в витрину свадебного магазина, — выдохнул он со смешком. — Словно треклятый шимпанзе на одноколесном велосипеде, вот как я себя тогда чувствовал. Баки ухмыльнулся, в красках представив себе эту картину. — Даже не знаю, сможет ли теперь наша крошечная квартирка в Бруклине вместить нас двоих. — Баки попытался по обыкновению сделал хорошую мину, но мысль, что при любом раскладе ничего уже не вернётся на круги своя, была неуютной. — Понятия не имею, чего ты хочешь после всего. Если б ты мог выбирать — навсегда это или нет, что бы ты выбрал? Во всех фантазиях Баки о будущем Стив был рядом, их жизни складывались по старому доброму бруклинскому сценарию. Конечно, он всегда полагал, что они остепенятся когда-нибудь, но их дамы в тех фантазиях представали просто безликими фигурами, неизвестными и незначительными. Но теперь, когда им встретилась Пегги, и Баки увидел настоящие отношения между нею и Стивом, захочет ли Стив болтаться с ним после войны? Если представить, что они с Пегги впрягутся в семейную тележку, заделают несколько детишек, не превратится ли Баки в пятое колесо? Он всегда представлял их вдвоём против всего мира, но теперь мир казался намного больше любого из них. — Господи, я не знаю… — пробормотал Стив, кусая губы и ёрзая без нужды. — Соль ведь не только в том, что я вымахал. — он задумчиво сдвинул брови. — Я больше не болен, Баки. Теперь не рискую загнуться от пневмонии, если к тридцати пяти не переберусь куда-нибудь в Феникс. И теперь я в самом деле на что-то гожусь! — он подводил базу, серьёзно поглядывая на Баки. — Хоть ты и твердишь дни напролёт, что я был хорош и раньше, что в этом хорошего, когда не можешь ничего изменить? Может, я и горел всегда, но теперь у меня есть инструменты, чтобы использовать этот огонь. Баки нахмурился: Стив впервые проговорился о переезде. — О чём это ты, перебраться в Феникс? Чушь какая-то. Знаешь, я не жалуюсь на воображение, но с трудом представляю тебя живущим в пустыне, как какая-то луговая собачка или кто там живёт. — Но в животе сжалось. Он знал, что Стив болел почти каждую зиму. Но мелкий всегда выкарабкивался. Да, были звоночки, а несколько раз Баки и вовсе перетрухнул не на шутку, но разве Стив действительно рисковал настолько? Баки вперился в сопляка. Конечно, так бы тот ему и сказал, упрямый ублюдок. Видать, потому так и писался кипятком, рвался вступить в армию, ещё до того, как стал большим. Даже если б он погиб здесь в свой первый же день, наверное, чувствовал бы, что умирает по причине серьёзнее, чем подхваченная простуда. Чёрт возьми, он всегда боготворил своего отца за то, что тот погиб на войне... И мог ли Баки корить Стива за то, что тот наслаждался возможностью делать вещи, о которых всегда мечтал? Баки был бы паршивым другом, если б имел что-то против. — Только не забывай о себе, пока пытаешься изменить мир для других. Будешь беспечен, и тебя загоняют сражаться за всех, пока не очутишься на глубине шести футов. И вообще, со всем этим Капитанством… Позволят ли ему соскочить, если сыворотка — это навсегда? Стив драматично пожал плечами: — Надеюсь, до этого не дойдёт. Похоже, теперь, когда в дело вступили большие шишки, грядёт перелом в нашу пользу. Баки надеялся, что Стив прав. — Сделай одолжение, приятель: если когда-нибудь подашься на пенсию в Аризону, прихвати и меня. Я по-прежнему не прочь поглядеть Гранд-Каньон. После того, как я исшагал пол-Европы, как-то особенно грустно, что Америки-то видел всего чуток. Ну, то есть, если тебе ещё не наскучила моя физиономия. Стив скептически хмыкнул. — Я не собираюсь в Аризону, — сказал он, оглядываясь, — Но поверь, я готов исколесить с тобой всю страну, когда это грязное дело закончится, — голос прозвучал с оттенком мечтательной грусти, выдавшей желание вернуться домой. — И, чёрт тебя подери, с чего ты вдруг об этом? — Вот это совсем другой коленкор: ты, я и свободная дорога. Стив, ловлю тебя на слове, потому что это звучит чертовски идеально. — После недолгого колебания он изобразил вкрадчивую ухмылку, оборачивая неуверенность в шутку. — С чего я… Ну, с того, что ты махом превратился в мистера Популярность, и я просто хочу убедиться, что ты довольствуешься такой занозой в заднице, как я, в качестве лучшего друга. — С чего ты взял, будто я хочу как-то иначе? — На лицо Стива вернулась тёплая искренняя улыбка, когда он посмотрел Баки в глаза. Чувствуя, как расплывается от уха до уха в наверняка придурковатой улыбке, Баки порадовался, что остальные коммандос спят. Он потряс головой, но так и не смог стряхнуть улыбку, крепко приставшую к губам, и тёплое чувство, охватившее сердце. — Просто проверяю. Знаешь, надо же убедиться, что слава не вскружила тебе голову. — Он толкнул Стива плечом. — Нет-нет, — Стив отмахнулся с напускным безразличием. — Ты же сам говорил. Мол, что пойдёшь за малышом из Бруклина, которому не хватало ума, чтобы убежать от драки. И ты всё ещё здесь, ага? — И я чертовски прав. — Истинная правда, и Баки был искренне рад, что он сейчас здесь со Стивом, что видит его счастливым, в своей стихии, и действует с ним вместе. Баки ударило осознание: если понадобится, он последует за Стивом в самое пекло. И действительно ли это только потому, что он восхищался Стивом, верил, что тот всегда готов отдать последнее ради истинной цели, и хотел помочь? Даже Баки знал, что это так себе объяснение. Их дружба была многим больше, чем совместное влипание в неприятности. В ней было немало тихих моментов: вечера, когда Стив рисовал, а Баки шлифовал танцевальные па на поскрипывающих половицах; мечты и истории, которые они вместе сочиняли; то, как их жизни переплетались. Он не хотел, чтобы это заканчивалось. Если это не грёбаная любовь, ну, тогда Баки не знал, что это было. — Пока я у тебя буду, я буду с тобой. Вместе до самого конца, приятель.