Кто заставил падать вниз В холодную золу И подарил рассвет Без грусти и границ На каменном полу?
And I'd sing a song, that'd be just ours But I sang 'em all to another heart And I wanna cry I wanna learn to love But all my tears have been used up On another love, another love
Снусмумрик стоял на крыльце и парил. Всех гостей разместили по комнатам и они, умотанные бессонной ночью и торжеством, крепко спали. Снусмумрик напрягал глаза и рассматривал что-то в ночи. Мысли его кружились беспорядочно, а разбирать каждую он даже не думал. Чтобы отвлечься, он говорил себе: «Вот я стою. Парю. Надо же, как мне наскучил вкус малины! Поменять его что-ли… я ведь парил еë и до самоубийства… ассоциируется со всем этим… да, непременно поменяю, когда вернусь домой. Всего неделя осталась!» И всë в таком духе. Так бы он стоял один-одинëшенек и выбирал новый картридж, если бы не появление Сниффа и Крошки Мю на пороге. Снифф что-то шептал девушке, и она приглушëнно смеялась. Но тут она пискнула, увидев своего старшего брата, который прятал электронную сигарету и пытался не дышать, чтобы не выдохнуть пар и не спалиться, но узнав сестру и друга, облегчëнно выдохнул. — Ты ведь куришь их, да? — брюзгливо заметила Мю. — Ты ведь шляешься с парнем, да? — тем же самым тоном ответил Снуф, — и тем более ночью! Не стыдно ли тебе, сестра? — А тебе? — не унималась Мю. — Ну я хотя бы рядом с домом, а вы… — А ты паришь! — Это не вреднее, чем сигареты Сниффа! — Ещë как вреднее! — Мю хотела пойти в атаку, но еë спутник удержал девушку за плечи. — Мю, успокойся! А ты, Снусмумрик, нас не видел, понял? Снуф лениво облокотился на перила и не торопился с ответом. — Ну тогда и вы меня не видели… Мю умчалась открывать калитку, а Снифф наклонился к уху друга и шепнул: — Я тебе позже всë объясню. — Изволь, — Снусмумрик снова достал электронку и завертел еë в руках. Снифф ушëл за Мю, а Мумрик буркнул под нос: — Спелись! Он уже собирался уходить в дом, но дверь снова отворилась, и на крыльцо вышел Юксаре. Встретив сына, он ухмыльнулся и спросил: — Не спишь? — Как видишь, — Снусмумрик отвернулся и, положив локти на перила, принялся не обращать внимания на отца. Он повозился с картриджем и электронной сигаретой, и вскоре до носа парня дошëл искусственный яблочный запах. Так яблоки вообще не пахнут, но производители картриджей утверждают совершенно обратное. Мумрик нахмурился. Юксаре встал рядом с сыном и задумчиво разглядывал светлеющий кусок горизонта. — Любил твою мать очень. Можно сказать, с первого взгляда полюбил. Она была так молода, стройна и прекрасна… вот на Мюмлу погляди, такая же была. Вся в мать свою пошла. И Мю тоже. Она умела веселиться, отрываться по полной. Я не знал, что у неë была дочь. Никогда не говорила об этом. Вечеринки, вписки, клубы, алкоголь… без неë это было совсем не то. Я даже ради неë клумбу в парке оборвал… да, так хотел доказать ей, что люблю. Странно, она была первая, кому я хотел что-то доказать. Ну и однажды, во время очередной вечеринки и зажал еë… Снусмумрика передëрнуло от подробностей, но нашëл в себе силы спросить: — А она этого хотела? — Конечно. У нас с ней было ещë несколько раз… но вскоре она узнала, что беременна и сказала мне. Юксаре перевëл дух и продолжил: — Я тогда сам был без году неделя взрослый, а тут ещë и это! Ребëнка мне тогда совсем не хотелось. Я потребовал аборт. Она дала мне пощëчину и заявила, что вырастит своего сына сама. Да, она чувствовала, что родишься ты… и я ушëл. И дальше вечеринки, вписки, алкоголь, новые беспорядочные связи. Я пытался забыться даже в наркотиках, но не получилось. Я корил себя за то, что ушëл. Корил за свой страх перед ответственностью. Ведь это был мой ребëнок! Я к этому только совсем недавно пришëл, когда начал новую жизнь. Отказался от тусовок и наркотиков, но чего-то недоставало. Я начал работать. Всë тот же дискомфорт. Я понял, что для полного счастья не хватает семьи. И вспомнил образ… еë отчаянную смелость и горящие глаза, когда она велела мне убираться. Я знал, что прошло уже почти семнадцать лет, и вы могли переехать куда угодно. Я знал, что она могла забыть меня и найти себе нового мужчину. Но мне хотелось узнать, как там поживает мой сын или дочь, и решился… Я оказался на пороге вашей квартиры. Я знал, что здесь уже могли жить другие люди, но… не думал, что дверь откроет мне она! Она так изменилась за семнадцать лет! Но я узнал в еë загоревшихся глазах и изгибах рта прежнюю Мюмлу! Ту Мюмлу, которой я когда-то подарил букет нарциссов с комками земли и корнями. Ту Мюмлу, которую я когда-то взял со всей страстью в грязной квартире, полную безучастной от наркотиков всякой шушеры. Ту Мюмлу, которая пожертвовала своей любовью ради тебя… — Она… любила меня? — удивился Снусмумрик, глядя на отца полными непонимания глазами. — Любила, только у неë на шее была ещë девочка и впоследствии родившаяся дочь. А вас нужно было кормить, одевать… все эти хлопоты отнимали много сил и нервов. Но она держала это в себе и никому не открывала. И этот груз встал между ней и вами широкой каменной стеной. Но вернусь к своей исповеди. Мюмла, к моему счастью, оказалась одинока, но с тремя детьми. Двумя дочками и сыном! Моим сыном! Я попросил показать тебя, но она объяснила, что на фоне моего отсутствия у тебя стало… не всë в порядке с головой (или как это у вас называется? Депрессия?), и мой вид произведëт на тебя чëрт знает какое впечатление! Мы сидели на кухне и не могли наговориться. Я гладил еë руки, волосы, лицо. О! Я был снова счастлив! — Но постой… те… она простила вас? — Давно простила. Почти сразу, как я ушëл. Снусмумрик глядел на белеющее небо и переваривал всë сказанное Юксаре. Значит, он любил его мать все эти годы и жалел о своëм уходе. — Ну а дальше я познакомился с твоими очаровательными сëстрами. Они так похожи на твою мать, — у Юксаре слегка дрогнул голос. Мумрик мельком глянул на отца и увидел, что его кадык напрягся, а сам Юксаре тупо смотрел вперëд себя. Он нервно усмехнулся, но улыбка вышла кривой. — Оставалось дело за малым: увидеть тебя. Но тебя всë не было и не было. Мюмла не следила за временем, а я вот начал переживать… для меня эта тревога за кого-то была впервые… И вот щëлкнула дверь. Мюмла резко встала и шепнула, что это ты пришëл. Хоть я этого и не показал, но… мне было волнительно. Какой же ты? Выглянул в прихожую и увидел… тебя! Такие же вихры, тот же разрез глаз… только глаза карие. Та же фигура. Да, это был мой сын! Внутри меня похолодело. Но ты тут же ушëл. И я понял, почему. Ты обижен, ты зол… я знаю. Укол совести больно ранил меня. Я должен был завоевать твоë доверие! Но как? Ответ я так и не нашëл. Юксаре давно перестал парить и нервно вертел электронку в руках. Снусмумрик вглядывался в грустное лицо отца и удивлялся, как этот внешне наглый, насмешливый человек может быть таким чувствительным внутри? Парень всë глядел и глядел, а между тем в его сердце таял лëд ненависти к этому человеку. Простил? Определëнно… Снусмумрик медленно приблизился к отцу и дрожащим голосом ответил: — Ошибаешься! Ты нашëл ответ… па… папа. Папа! Да, ты нашëл его, рассказав свою историю. Мы постараемся найти общий язык, правда? Юксаре распахнул глаза. На его лице расплылась улыбка. Он развëл руки в ожидании объятий. И Снусмумрик их принял. Бросившись к отцу на шею, он уткнулся ему в плечо и не мог сдержать слёз. Мужчина лихорадочно поглаживал его по волосам и по спине, всë повторяя: — Сын, мой дорогой сын… *** Гости расходились по своим машинам. Все сердечно прощались с хозяевами и благодарили их за гостеприимство. Семья Муми-тролля и Снусмумрик должны были отправиться домой через несколько дней. Пока Снусмумрик прощался с семьëй, Снифф велел их подождать минут пять-десять. Юксаре рассеянно кивнул и выпустил Снуфа из объятий. Снифф подошëл к парню: — Ты ведь помнишь, я тебе хотел объяснить кое-что? — Да, помню. Пойдëм? Парни отошли на некоторое отдаление от остальных. Снифф взглянул на повернувшуюся к ним Мю и слегка улыбнулся.