Случай в художке.

Эта осень – сплошная лужа, которая вымыла из сердца последние крошки оставшихся воспоминаний о лете. Ну и хорошо. Тем летом был непростой, невкусный и отравленный суп из отчаянья, боли, предательств и непривычного для, столь теплого времени года, холода. Этот суп хотелось вылить на какой-нибудь лист А5, сделать из него абстракцию, но пришлось с глубокою раной в сердце переживать эти события… Но прошли те дни. Любовь, или маска, за которой пряталось что-то другое, развеялось. Осталось только послевкусие слез, которые так и не показались наружу. Потому что я мужчина, то есть парень 15-и лет. Верящий в любовь, и тот, кто поддается стереотипам, одновременно презирая их. Жизнь моя сложна, да и не была никогда она с проблемами, которые легко решаются, с искрами счастья в глазах. Я хмур, печален и задумчив, каким бывает только старый, ветхий дуб, растущий у болотца. Он клонится вниз от недостатка сил и вдохновения, ему не хватает жизни. Нет ярко-зеленого цвета на его листьях, нет птиц на его уставших ветвях… В этот день я сидел на уроке вместе с теми, кто только начинает первый курс. Как они еще неопытны! Рисуют какие-то неровные линии трясущимися руками, боятся. Срисовывают примитивные шары и чашки, обязательно внутри них, добавляя овалы для построения цилиндров! Пока я искоса поглядывал на рисунки, рассматривал их работы, лицо мое было словно каменное. Да, эти работы наивны и напоминают о моей молодости, когда я тоже был птенцом, который не мог взлететь… Но это не заставило меня улыбнуться нагрянувшим воспоминаниям. Тот суп с ядом, отравленный, приготовленный специально для меня старательно варился и кипел, а я даже не представлял, что вскоре он кипятком обольет меня, заставит ошпариться им, съесть его, утопиться с ног до головы… Думал я, что все будет хорошо, что все получится. Я ей нравлюсь, я ее люблю, у нас совместное будущее… Но нет. Слишком я был открыт, откровенен, жив... Моя рука карандашом выводила привычные, смелые и наработанные линии, выводя на бумаге натюрморт. Но, задумчивость мою прервал звук удивления одной девчонки. Она еще в раздевалке привлекла мое внимание. Она обнималась с каждым из своей группы, улыбалась. Ее каштановые пушистые волосы спускались на плечи, а вблизи нее чувствовался легкий запах духов. И вот сейчас она расширила зрачки и, будто бы, увидев черта, начала показывать в сторону окна. Я уж испугался, но, сам глянув на темное небо, видное через стекло был заметно поражен. Посреди черной, непроглядной тьмы светла была Луна. Ее белый искрящийся диск освещал облака, которые окружили ее, и будто бы спрашивают: «Повелительница Ночного неба, как вы себя чувствуете, видели ли Солнце?» А она почтенно кланяется и в ответ рассказывает, кому не разрешила себя увидеть, а над кем сжалилась и показала всю свою красоту. Но на удивление ученицы откликнулась только одна девчонка, и они вместе стали наблюдать за представлением. Впрочем, как я, но, по своей сущности моя личность не заметна, в отличие от остальных. Этот день почему-то все изменил. Сегодня я не чувствовал себя настолько уставшим. Наоборот: и уроки сделались будто бы сами, появилась новая идея для рисунка. В голове все еще стоял факт того, что я был рядом с той девочкой, которая улыбается, а в голове все еще помнился синий цвет ее спортивного платья.