Всё или ничего

Что ж, оказалось, это был не последний раз, когда я ходил на свидание с Хельгой. На самом деле, так уж вышло, что у нас их было еще несколько. И мы вроде как стали парнем и девушкой. Но мы определенно не были парой в привычном понимании этого слова. Я имею в виду, даже по прошествии месяца, мы все еще не поцеловались. Даже в щечку. Мы были лишь на стадии объятий, и то продолжали работать над этим. Тогда думалось, что наш первый поцелуй состоится сразу после школьного бала. Так как она была моей девушкой, я, конечно, пригласил ее. Она, казалось, колебалась, но в конечном итоге согласилась. Мы почти не танцевали, ведь никто из нас обоих танцами особо не увлекался. Однако она без проблем позволила мне потанцевать с несколькими другими девушками. Так что я попал в пару с Надин и разок с Рондой, хотя это было потому, что она намеревалась потанцевать со «всеми приличными парнями на школьном вечере, ради соблюдения внешних условностей». Наверное, это чтобы она выглядела намного популярнее. Впрочем, это неважно. Я заметил, что Хельга часто наблюдает за людьми на танцполе, хотя не сосредотачивалась на мне, когда там находился я. Мне стало интересно, что все это значит, но я не стал спрашивать. Я знал, что будет лучше не давить на Хельгу, чтобы ей не пришлось в чем-то сознаваться. Когда дело касается Хельги, нужно просто подождать, пока она не будет готова рассказать сама, или пока она позволит этому стать явным. Во всяком случае, тем вечером, когда я проводил ее до двери, она поцеловала меня. Поцелуй был мягким и нежным, но зато в губы, и я больше ничего не просил. После этого она долго смотрела на меня непроницаемым взглядом, затем произнесла: «спокойной ночи» и вошла внутрь. В тот вечер я был очень счастлив. Поцелуй, и — как же она была красива в том красном платье. Итак, я уже говорил, что Хельга сама выбирает, когда делиться какой-либо информацией о себе. Но это не значит, что я о ней ничего не узнал. Просто ей потребовалось некоторое время, чтобы довериться мне, и это были лишь маленькие крупицы за один раз. Вскоре я начал понимать, что она была гораздо большим, чем просто бывшая хулиганка, ставшая симпатичной. Я начал понимать, насколько сложен ее характер. Это происходило медленно, складывалось по кусочкам в течение нескольких месяцев, но я наслаждался этим процессом познания. За эти несколько месяцев я узнал о ее домашней жизни, начиная с того времени, когда она была маленькой, и до нынешних дней. С годами ситуация не слишком улучшилась. Очевидно, теперь мать уделяла ей немного больше внимания, иногда заступаясь за нее, когда отец придирался к ней. Отец по-прежнему ценил старшую сестру Ольгу больше, чем Хельгу. Я и раньше знал, что Хельга недолюбливала сестру, но теперь я понял всю степень ее горечи, и понял причину. Я узнал, что все эти годы ее издевательств над нами были негативным способом выплескивать проблемы. Она никого не хотела подпускать слишком близко, чтобы не раскрыть свои секреты. Только Фиби была исключением из этого правила. Я заключил, что как раз таки поэтому Хельга нацелилась на Арнольда, ведь именно он изо всех сил старался помочь решить ее проблемы, в том числе и те, которые она не хотела разглашать. Также я узнал, что она писала стихи, причем с самого детства. Но она не разрешила мне прочесть большую часть из ее поэм. Всего парочку, но она намекнула, что у нее полно книг, которые она не хочет никому показывать. Я удивился, почему ей так хотелось сохранить это в тайне. Что такого могла она написать, раз ей нужно было держать это в секрете? Я уж было подумал, не было ли у нее суицидальных наклонностей, или еще чего-то в этом роде. Но, со времен начальной школы? Ни один ребенок в таком возрасте не способен думать о самоубийстве. Я бы еще мог понять, если в нашем возрасте, но не в девять. Но, как я уже сказал, я знал, что не стоит совать нос в чужие дела. В течение этих месяцев отношения между нами все еще оставались довольно отдаленными. Можно было подумать, что мы были лишь друзьями, а «парень/девушка» — только формально. Я получил всего несколько поцелуев, и они были похожи на первый. Я знаю некоторых парней, которые начинают спать со своими девушками всего через несколько недель, а у нас прошли месяцы! Не то чтобы я хотел спать с Хельгой. Нет, у меня не было таких намерений. Я не такой парень, ясно? Я помню один день за обедом, когда мы все были в столовой. Я пришел туда пораньше и заказал себе еду еще до того, как начался ажиотаж. Я увидел Арнольда и Джеральда за столиком в углу, и подошел к ним. Мне нужен был совет Арнольда. Забавно, что мы до сих пор советуемся с ним. Даже насчет отношений. Но вот в чем ирония — у Арнольда еще никогда не было девушки. Это странно, потому что, насколько я понял по реакции девочек, он довольно симпатичный. И все же они просто хотят, чтобы он оставался для них другом. Не знаю, почему. Так что он все еще полностью девственник в плане отношений, но все равно мы продолжаем спрашивать у него совета даже на эту тему. И я еще не видел ни одного неудовлетворенного клиента. — Привет, Арнольд, Джеральд, — поздоровался я, усаживаясь на стул напротив. — Привет, Сид,— синхронно отозвались они. — А где Фиби? — спросил я Джеральда. Да, вы уже догадались: они вместе уже целую вечность. Кажется, с восьмого класса. И эта парочка никогда не нуждалась в советах Арнольда. — На собрании по декатлону. — А, — Фиби была очень вовлечена в различные клубы, от Национального Почетного общества до Академического десятиборья и бадминтона. Она присоединилась к клубу «Речи и дебаты» тоже, просто чтобы чаще быть с Джеральдом. Вот такая вот история. — Слушай, Арнольд, я хотел попросить у тебя совета. — Давай, Сид, — сказал он своим обычным ровным, спокойным голосом. — Ну, дело вот в чем. Я встречаюсь с Хельгой уже несколько месяцев, и... — Так это правда, — перебил меня Джеральд. — Да. Ты еще не знал? — Ну, до меня дошли слухи, но я не думал, что они правдивы. То есть, вы, ребята, не ведете себя как пара. А Фиби, значит, мне ничего не рассказала. Наверное, Хельга взяла с нее обещание ничего не говорить. Хм, моя собственная девушка от меня что-то скрывает... — Да, наверное. Но мы вместе уже довольно давно, а она все еще слишком сдержанна. Как ты и сказал, Джеральд, она не относится ко мне как к своему парню. Она относится ко мне как и ко всем остальным, пока мы в школе. Мне просто интересно, Арнольд, есть ли у тебя какие-нибудь идеи, что я могу предпринять. Ну, знаешь, сделать для нее что-то особенное, чтобы она стала вести себя более... ласково, что ли. Что-нибудь романтичное. Арнольд закончил жевать чизбургер и проглотил его, после чего медленно ответил: — Я не знаю, Сид. Я хочу сказать, это ведь Хельга... В этот момент я поднял взгляд, и увидел Хельгу, которая искала место на другом конце столовой. Я помахал ей, когда она посмотрела в мою сторону, и она слабо улыбнулась и кивнула, прежде чем сесть так, чтобы видеть наш столик. Я снова посмотрел на Арнольда, который продолжил, оглянувшись через плечо на Хельгу: — Я никогда ее не понимал. Она не похожа ни на одну другую девушку, поэтому я не знаю, что может сработать в твоем случае. Я просто не знаю, Сид. Пожалуй, это был первый раз, когда он не смог дать мне совет, с тех пор, как я его знаю, а это очень давно. — Все равно спасибо, Арнольд. Еще увидимся. Я встал и подошел к столику Хельги, заметив, что она все еще смотрит в сторону нашего стола. Ее внимание не переключилось, даже когда я подошел к ней. Я оглянулся и увидел, что она смотрит Арнольду в спину. — Привет, — сказал я, садясь рядом с ней. Наконец она оторвала взгляд и повернулась ко мне. — Привет. Что ты здесь делаешь? — тихо спросила она. — Мне показалось, что тебе немного одиноко, ведь Фиби сегодня ушла на собрание, поэтому я решил составить тебе компанию. — Оу. Я был разочарован отсутствием у нее энтузиазма. То есть, я ведь ее парень, разве не должна она хоть немного воодушевиться, увидев меня? Я не прошу о степени любвеобильности как у Фиби и Джеральда, но неужели слабое проявление радости ее убьет? И она снова уставилась на Арнольда...

***

В ту субботу мы отправились в городской парк. Хельга принесла коробку черствых крекеров, чтобы накормить тамошних уток. Она сказала, что нашла их там, где должно было быть мыло для стирки, а их срок годности — июнь 1998 года. Сказала, что нерадивость ее матери снова удивила ее. Мы возвращались от пруда, когда мимо случайно пробежал Арнольд в погоне за футбольным мячом, который от него отскочил. Он гнался за ним по нашей тропинке, покуда не остановил его, потом поднял мяч и увидел нас. — Привет, Сид, привет, Хельга, — поздоровался он. Мы шли бок о бок на небольшом расстоянии друг от друга, само собой, не держась за руки, ведь Хельга все еще чувствовала себя неловко, делая это в общественных местах. Но вдруг я почувствовал, как ее рука дотянулась до моей, и она шагнула ближе ко мне. — Привет, Арнольд, — тихо сказала она. — Привет, — эхом отозвался я, глядя на нее. Мы были почти одного роста; я был всего на пару дюймов выше нее, так что мне хорошо было видно ее глаза. — Надеюсь, вы, ребята, хорошо проводите время! — прощебетал Арнольд и рысцой вернулся к своему футбольному матчу. Я смотрел, как Хельга провожает его взглядом. Как только он ушел, она медленно ослабила хватку на моей руке. Она не убрала свою руку, но восстановила расстояние между нами. Я ничего не сказал об этом, но этот маленький инцидент заставил меня задуматься.

***

Я начал собирать все эти маленькие кусочки головоломки. Все сводилось к тому, что Хельга постоянно смотрела на Арнольда. После того первого раза я начал припоминать другие случаи, когда я видел, как она смотрит на него, хотя в то время я не придал этому значения. А потом произошел весь этот странный инцидент в парке. Я вспомнил школьный бал, как она смотрела на танцпол, и как ее пристальный взгляд мог совпасть с присутствием там Арнольда. Я вспомнил и еще более далекое время, когда Стинки рассказал мне, как Хельга сделала его своим парнем, чтобы заставить Арнольда ревновать. Конечно, Стинки не понимал ее мотивов, он просто помнил, что она расплачивалась с ним шоколадными батончиками, а Арнольд был рядом, куда бы они ни пошли. Я сложил все воедино, и особенно это было подчеркнуто тем, что случилось в парке. Я начал задумываться о той поэзии. У меня возникло подозрение, что это любовная поэзия, причем — не обо мне. Но мне нужно было убедиться, прежде чем делать какие-то определенные выводы. Вот тут-то знания о ней и пригодились. Я выбрал время, когда ее отец был на работе, а сама Хельга навещала Фиби, чтобы сделать свой ход. Я знал, что ее мать будет спать и не заметит небольшой шум, который я буду издавать, тихонько поднимаясь по пожарной лестнице, в комнату Хельги через окно ее спальни. Я огляделся в поисках книжного шкафа, но в ее комнате его не было. Заглянул под кровать, коробок там тоже не наблюдалось. Где бы она спрятала тома стихов? Наконец я заглянул в ее шкаф. А-ха! Там в углу стояло несколько коробок. Я открыл одну из них и выбрал книгу. Все пахло старой жвачкой, подумал я, открывая наугад страницу. Конечно, стихотворение было об Арнольде. Ну, об этом не было сказано прямо. Но это было совершенно очевидно. Мальчик с пшеничными волосами? И голова в форме футбольного мяча? Я осторожно положил книгу на место, закрыл коробку и дверцу шкафа, выбрался через окно и спустился по пожарной лестнице. Никто меня не видел, и я не оставил никаких следов. И не говорите, что я не мог бы стать шпионом. У меня хорошие задатки. Как бы там ни было, я негодяй, раз прокрался в комнату своей девушки и рылся в ее вещах. Держу пари, что именно так вы и думаете. Что ж, я действительно чувствовал себя таковым, особенно когда обдумывал то, о чем собирался ее спросить.

***

Ладно, думаю, тут я должен кое-что прояснить. Прежде всего, мне действительно небезразлична Хельга Патаки. Я действительно хочу о ней заботиться. Конечно, сначала я просто думал, что она горячая штучка. Но потом, за все это время, потраченное на знакомство с ней, она начала мне нравиться такой, какая она есть. Она действительно интересный человек. Она такая сложная; узнать ее было все равно что разгадать самую сладкую маленькую тайну. Просто все это неправильно. Я хочу лучших отношений, чем эти. Я хочу кого-то, кто будет доверять мне, кто будет открыт мне. Конечно, я многое узнал о Хельге, но это лишь в сравнении с тем, как мало я знал раньше. И я не хочу быть в отношениях с такой дистанцией, и особенно в таких, где я знаю, что моя девушка предпочла бы быть с каким-то другим парнем. Это не прибавляет уверенности. Поэтому в следующую пятницу, когда я пригласил ее на ужин, я был готов. Я отвез нас в парк. Снова наступили сумерки. Мы пошли по свежему воздуху. На улице все еще было немного прохладно, но Хельга надела свое пальто, и казалось, что ей довольно комфортно, так что мне не пришлось совершать джентльменский поступок и предлагать ей свою куртку. Я остановился у скамейки и сел. Она остановилась и тоже села. Я повернулся к ней и глубоко вздохнул. Я вспомнил все эти ее отстраненные взгляды, когда она думала о нем, и как часто они приключались, когда она была со мной. Мысли об этом дали мне силу говорить. — Хельга, как давно ты любишь Арнольда? Ну вот, я сказал. И эта фраза, казалось, разбила вдребезги спокойствие вечернего воздуха, словно удар молота по тонкому листу хрусталя. Она вздохнула, задержала дыхание, и в ее глазах появился страх. Мне хотелось заключить ее в объятия, крепко держать, утешить, прогнать этот испуганный взгляд. Но я продолжал. — Да, я догадался. Все в порядке, тебе не нужно ничего говорить прямо сейчас. Просто... это нечестно, соревноваться за твое внимание с парнем, которому даже не нужно завоевывать твою симпатию. Но мне кажется, что ты предпочла бы быть с ним, и это несправедливо по отношению ко мне. Я просто хочу дать тебе понять, что теперь все зависит от тебя. Я лишь хочу, чтобы ты решила, сохранить ли эти отношения и вложить в них все силы, или просто разорвать их. Ты не должна давать ответ прямо сейчас. Просто... в ближайшее время, хорошо? Пойдем, я отвезу тебя домой. Она молча кивнула и последовала за мной к моей машине. Я проводил ее до двери, как обычно, но она не сказала ни слова на прощание. После того, как дверь закрылась, я опустил голову и закрыл глаза, глубоко вздохнув. Что ж, дело сделано. А потом мне оставалось только наблюдать, что будет дальше.

***

Следующий день я провел в своей комнате, просто размышляя. Я вспоминал все дни, проведенные с Хельгой. Как она могла быть такой отстраненной, но иногда, лишь иногда я полностью завладевал ее вниманием, и она вела себя так, будто заботилась обо мне. Это случалось не так часто, но каждый раз это было что-то особенное. Вот почему меня так напугал телефонный звонок. Я знал, что это она, еще до того, как поднял трубку. Она начала разговор с вопроса. — Зачем ты вообще пригласил меня на свидание? Повисла пауза. — Потому что... ты была такой интригующей, наверное. Я хотел посмотреть, смогу ли это сделать, заставить тебя сказать «да». Я действительно не ожидал, что ты согласишься. Я был почти готов столкнуться лицом к лицу со Старушкой Бетси, — я невесело рассмеялся. — Ты была такой красивой, и я до сих пор считаю тебя таковой. Почему ты согласилась? — Наверное... потому что... Мне хотелось доказать что-то самой себе. Я хотела доказать, что не боюсь сказать «да» парню, а ты просто случайно оказался рядом. Это не значит, что я осталась с тобой только потому, что хотела быть лишь бы с кем... — Но ты предпочла бы быть с Арнольдом. Я услышал, как она вздохнула. — Да. Я люблю его с трех лет. С трех? Ух ты, никогда бы не подумал, что он нравится ей так долго. — Ого, — только и смог сказать я. — Да. Мне очень жаль, Сид. — Все... Все в порядке, наверное. — Ты уверен? — Да, со мной все будет нормально. Хельга? — Да? — Удачи. Я надеюсь, когда-нибудь ты получишь то, чего хочешь. Я действительно так думаю. Ты это заслужила. — Спасибо, Сид. — Нет проблем. Значит, увидимся в школе? — Да. Пока. — Пока. Вот так все и закончилось — простым телефонным звонком. У меня не осталось ничего, кроме каких-то пустых помех там, где раньше звучал голос моей бывшей девушки. И маленькое пустое место в моем сердце, которое когда-то принадлежало ей. Вот и вся моя история. Но я не могу сказать, что остался абсолютно ни с чем. Я остался доволен тем, что мне довелось узнать ближе одну из самых интересных людей, которых я когда-либо встречал в своей жизни, и однажды мог называть эту девушку своей.