Ох, уж, эти привычки!

       Джон Шепард был в плену. В отчаянии. В слезах.        Невозможно? Конечно. Но… что, если был это не тот Джон Шепард, которого только ленивый не знает? Не совсем тот.        Да, попаданец. Нет, не генерал — или какое там у них высшее звание? — спецназа, способный танки голыми руками крушить. Равно, как: не гений тактики, либо стратегии, не отпрыск неких могучих сил, не носитель этих самых сил, не «всё-на-свете-знаю» профессор и ещё много-много «не», каждое из которых напрочь отрицало хоть малейший шанс выжить вообще, не заикаясь уже о спасении мира.        И самое, пожалуй, увесистое «не» — Джон Шепард был не на «Нормандии». На Мендуаре. Да, подросток пятнадцати, вроде бы, лет. Да, сразу после памятной атаки батариан. Точнее, даже, ещё во время неё. Да, память тела сохранилась. Частично. Нет, от этого точно не было легче. На минуточку, на глазах того пацана всю его семью расстреляли! Нет, иллюзий по поводу дальнейшей своей судьбы попаданец тоже не питал.        Поскольку, как уже говорилось, угодил в лапы пиратов, за компанию с тремя детьми, одна из которых была совсем мелочью, лет шести. Конкретно — двоих пиратов, один из них как раз излагал переговорщику Альянса свои требования, словно содранные из низкобюджетного боевика: деньги, транспорт, полетный коридор. И заложники останутся живы. В луче света, падавшем через прикрытое шторой окно стандартной «коробки для жилья колониста», куда пираты забились вместе с пленными, было видно, как батарианец нервно облизывал тонкие губы и обильно потел. О том, что он врал, рассчитывая попросту удрать вместе с живыми трофеями, догадаться было несложно — какой смысл отдавать то единственное, что отделяет тебя от пули? Не говоря уже о том, что после это ещё и продать можно будет.        Второй пират молчал, но не сводил трясшейся в его руках винтовки с пленников. Словно думал, будто связаные и сваленые на пол чуть ли не штабелем дети могут быть ему опасны.        — Отличная речь, Над’Бид, — раздалось с улицы. Видимо, переговорщик решил уже ответить. — Моё предложение будет таким: чем больше заложников останется в живых к моменту, когда ты сдашься, тем больше глаз останутся целыми на твоей роже и роже твоего подельника.        Голос «парламентера» показался Шепарду странно знакомым… Только вот ассоциации вызывал явно неподходящие: истеричные вопли, почти срывающиеся на визг. Хотя ничего подобного в этом голосе не слышалось, только спокойная, уверенная угроза.        Упомянутые переговорщиком батарианские рожи от его слов порядком перекосило. Бежать-то им было явно некуда, а попытка взять на «слабо» провалилась…        — Триг, пристрели одного гаденыша напоказ. Посмотрим, как они тогда запоют, — прорычал Болтун, решивший, похоже, идти ва-банк, и по спине Шепарда галопом пронеслись мурашки размером со слонов. Молчун подхватил самую мелкую и небрежно швырнул её к закрытой двери. Затем прицелился в неё и так, чтобы самому не показываться в проеме, толкнул дверь.        Только выстрелить не успел — тут же в проем влетела граната. Молчун шарахнулся назад, схватил другую девчонку, лет десяти, и прикрылся ей, словно шитом. Сюрприз оказался обманкой, так и не выдав даже дыма. Болтун вскочил… сам с гранатой в руке. Но зря подошёл близко к окну.        Под хруст разбитого пластика в оконный проем всунулся кто-то в броне Альянса, схватил Болтуна за шею и выдернул наружу, заодно сорвав штору. Молчун, так и не успевший развернуться, под звук выстрела, сверкнувшего сквозь то же окно, раскинул мозгами и мешком повалился на пол, придавив собой заложницу и заливая всё вокруг черной кровью. Снаружи шарахнуло — явно граната Болтуна сработала.        Шепард, глядя на всё это, подумал-подумал, да и грохнулся в обморок. Точнее, попросту отключился — падать дальше пола было, собственно, некуда.        Очнулся он, ожидаемо, на больничной койке, стоявшей, правда, вовсе не в больнице. Коридор, обшитый светло-желтыми пластиковыми панелями, освещенный неоновыми лампами. С одной стороны ряд широких окон, залитых ночной чернотой, ближайшее было перечеркнуто строчкой пулевых отверстий, из которых тянуло холодом. Под ними — ряд узких коек, местами занятых. С другой стороны, опять же, ряд, но уже дверей. Пронумерованных. Память Шепарда — настоящего — определила место, как первый этаж здания местной администрации.        Постовой у одной из дверей, увидев шевеления Шепарда, поманил его рукой. Тот огляделся, в поисках того, кого ещё мог бы позвать боец. Никого не увидел, конечно, — на других койках все спали — и подошел сам.        — Лейт-коммандер просил тебя, как оклемаешься, к нему отправить, — сообщил постовой, кивнув на дверь за своей спиной.        Сердце попаданца ёкнуло. Лейт-коммандер? Как?        И, когда он шагнул за порог, вопрос не изменился. Сменилась интонация: как это, лейтенант-коммандер… вот он, чтоли? Кто-нибудь, скажите, что это шутка.        Донелл Удина, что-то заполнявший в датападе, стоя у окна. Ещё не крашеный. Ещё даже не седой, а вполне себе натуральный брюнет. И без тех глубоких морщин, но однозначно узнаваемый. В форме флота Альянса.        — О, Шепард! — вскинулся будущий посол, словно давнего знакомого встретил. Быстрым шагом пересек кабинет, протянул руку для пожатия. — Осмотритесь пока, я скоро освобожусь.        Шепард протянутую руку механически пожал и, действительно, отправился в экскурсию по пристанищу Удины, пока тот завершал свои дела. Зрелище было, надо сказать, не очень любопытное: из мебели только стол да стул, на столе — отключенная фоторамка. Её-то Шепард и взял, от нечего делать.        Рамка включилась, продемонстрировав троих парней в школьной форме, на фоне смутно знакомого здания. Кажется, старшеклассников. Удина, вроде бы, против вторжения не возражал, так что Шепард листнул на следующее фото. Те же парни, но теперь уже в окружении целого цветника из девушек.        Дальше. Несколько мужчин с ещё пороховыми автоматами, «Калашниковыми». На фоне высоких куч строительного мусора и разрушенных зданий с торчавшей ржавой арматурой.        Дальше. Снова школьники, уже другие.        Дальше. Несколько бойцов в разномастной броне, да и вооруженные, кто чем: от целого арсенала огнестрела у почти квадратного низкорослого «шкафчика», вплоть до огромного топора у высокого «шкафа»-качка в жутковатой маске.        Дальше. Школьники, школьники, школьники. Школьники. Все разные.        Дальше… Эльфы? Шепард удивленно моргнул. Ну да, эльфы. И хоббиты.        Торопливо пролистав изображения с самого начала, Шепард понял, что это не фото, а рисунки. Но выполненные с такой потрясающей реалистичностью, словно их срисовали с натуры вплоть до последней выщербинки на доспехах, до складки одежды, до потёртости на оружии, до яркого солнечного пятнышка и легкой тени.        Только вот изображены там были сплошь вымышленные персонажи из игр, книг и аниме, но так, как те могли бы выглядеть, будь они реальными, без условностей мультипликации и компьютерной графики. Впрочем, узнать их было, каким-то образом, по прежнему несложно. На самой первой картинке, например, Шепард теперь уверенно определил Извращенное трио.        — А вы талант, сэр, — присвистнул он. — Отличные рисунки.        И, спохватившись, обернулся, проверить, не помешал ли таинственным делам будущего посла. Оказалось, тот стоял почти за спиной будущего же коммандера, чем заставил его слегка вздрогнуть.        — Чему угодно можно научиться, если имеешь достаточно времени. Талант же, это просто способность чему-либо учиться быстрее остальных, и в моем случае он ни причем, — сообщил Удина.        — Э… Ясно, — протянул Шепард. И, поскольку рамку отнимать Удина не спешил, листнул дальше. Толпа Адептус Астартес. Абсолютно одинаковых, включая лица, но в разных, пусть и схожих, позах, что исключало возможность создания этого изображения копированием.        Дальше. Четыре девушки: две блондинки, платиновая и золотая, брюнетка и рыжая, даже, скорее, красноволосая. Все в одежде, больше походившей на карнавальные костюмы, и с оружием, словно утащенным из какой-нибудь технофэнтези РПГ. Достаточно сказать, что у одной из них в этом качестве выступала здоровенная коса с выступавшим из древка винтовочным дулом неслабого калибра.        И каждый рисунок, несмотря на фантастичность персонажей, так выглядел, словно художник действительно видел всех их вживую, причем, далеко не единожды.        Дальше… Шепарда ждал шок. На новом рисунке, больше похожем на постер, чем на фото, был изображен он сам, уже взрослый и в броне N7, рядом со всеми тремя экипажами, в небе над ними парили обе «Нормандии», и всё это — на фоне Горна! Такому могло быть ровно одно объяснение.        — Донелл, — выдавил Шепард.        — Да, Джон, — отозвался тот так, словно его каждый день незнакомые подростки звали по имени.        — Откуда это у вас?        — Думаю, вы знаете ответ.        — Я догадываюсь. Но хотел бы именно знать.        — Что ж, охотно. Да вы присаживайтесь, Джон. Выпить не предлагаю, уж извините. Думаю, сами понимаете, почему.        — Понимаю. Хотя, если честно, сейчас не помешало бы, — вздохнул Шепард, опускаясь на стул.        — Могу представить, каково вам. Но нет, держитесь так. И да, я попаданец. Как и вы — реакция говорит сама за себя.        — И вы там были? В каждой реальности? — потрясённо спросил Шепард, продолжая механически листать изображения.        Снова отряд бойцов, на этот раз — в фирменной броне X-com.        Здоровяк в стальных латах и рогатом шлеме, вооруженный огромной секирой, попирает ногой драконий череп.        «Маринады», явно гордые собой, на фоне туши ультралиска.        Ещё, ещё, ещё. Самые разные персонажи, некоторых Шепард даже не знал.        — Был. Неоднократно, — подтвердил Удина. — Я видел эти истории от лиц главных героев, их спутников, наставников, противников и даже проходных персонажей. Только эту вселенную, где мы сейчас, я спасал столько раз, что сбился со счета. Даже ягом успел побывать. Впрочем, ни разу мне не везло так, как вам.        — А мне повезло? — уточнил Шепард.        — Судите сами: статус избранного, полтора десятка лет на подготовку, заранее обеспеченный союзник в верхах, он же — идеальный источник информации и уже готовых, проверенных в деле, планов на любой случай. Я, то есть. Плюс, естественно, никаких палок в колёса, с моей стороны, но посильная помощь в продвижении по службе. Условия просто тепличные, не находите?        Раздухарившийся посол быстро прохаживался по кабинету, оживленно жестикулируя в такт речи. Затем сцепил ладони вместе, несколько раз резко вдохнул-выдохнул.        — Прошу простить мне мою горячность. Просто… столько жизней, и, наконец, кто-то, с кем можно работать, не пряча послезнания.        — Понимаю, — кивнул Шепард, зачарованно наблюдая за попытками собеседника завязать пальцы в какой-то хитрый узел. А, сопоставив эту картинку с информацией о попаданиях во всех подряд, почувствовал, как его начал разбирать истерический смех.        — Вы… были Тали’Зорой? Серьезно? — выдавил он, с трудом сдерживая неуместное веселье.        Удина тоже посмотрел на свои руки, поспешно развел их и смущённо кашлянул.        — Да, был. Совсем недавно, причем, всего лишь в позапрошлом перерождении. От некоторых привычек сложно избавиться, знаете ли. Эта вот ещё цветочки, по сравнению с манерой двигаться капитана Воробья. Или с курением, которым «награждали» меня то Призрак, то Гендальф, то Рейнор. Все, кому не лень, в общем. Ещё было почти маниакальное пристрастие к кофе, от парочки персонажей из вселенной ведьмочек с пулеметами. Страшная вещь, скажу я вам. А Джек вообще наркозависима! И каждый раз подобные заскоки приходится из себя вытравливать довольно долго, даже по моим меркам, причем, смена тела в этом вовсе не помогает. От кое-чьей фразы-паразита «мне пора идти», например, не удавалось избавиться целых девять жизней. Как у кошки.        А Шепард, пока Удина разглагольствовал, снова, кстати, выворачивая пальцы, собирался с духом для ещё одного вопроса. Фундаментального, можно сказать.        — Донелл, — позвал он, таки решившись. — У меня есть хотя бы крохотная надежда, что… э…        — Вас не собъет на «светофоре»? — догадался тот. — Ха! У вас есть в этом полная уверенность, клянусь своей бородой!        — Бородой? Какой бородой?        — Любой бородой, какую носил в какой-либо из прошлых жизней, или буду носить в будущих! Да, хоть всеми сразу, — заявил гладко выбритый Удина. И посмотрел на часы унитула. — И, раз уж пошел конкретный разговор о том, как дальше жить, давайте сделаем так: я быстро отвечу на вопросы, которые задал бы сам на вашем месте, затем вы зададите те, до которых я не додумаюсь, получите ответы и пойдете отдыхать. Вам явно понадобится переварить все новости.        Шепард только кивнул — голова, и в самом деле, уже шла кругом. Удина вдохнул и начал:        — Во-первых, вернуться к прежней жизни не выйдет. Вы там, извините, мертвы, иначе бы здесь не были. Могу только посоветовать смириться с этим. Во-вторых, оригинального Шепарда с нами тоже уже нет. Иначе, повторюсь, вас бы здесь не было. Видимо, он просто не выдержал стресса, так бывает. Так что, если была мысль предаться угрызениям совести, то не стоит, вы ни при чём. В третьих, я не владею магией, Силой, Проявлением и любой подобной мистикой. Равно, как и банальной для этого мира биотикой, по крайней мере, в текущем воплощении. Всё, что я могу забрать с собой в новую жизнь, это Ценный Опыт, он же сын Ошибок Трудных. В четвертых, я, весь такой опытный и крутой, без вас не справлюсь. Не в этой вселенной, потому что здесь Спар… пардон, Масс Эффект. Без Шепарда здесь всё почему-то вечно идет не по плану, а по… ну, вы поняли. Я уже пробовал это проверять, больше не хочется. Зато с Шепардом та же петрушка начинает твориться у противника! В пятых, да, это большая ответственность, но я точно знаю, что вы справитесь. Иначе бы вас тут не было. А с моей помощью справитесь вы максимально эффективно и с минимальными усилиями с вашей стороны. В общем, все. Надеюсь, у вас в мыслях были именно эти вопросы, а не что-то вроде: «Уиииии! Я встречу Лиару, Тали, Миранду, Кайдена!» Нужное подчеркнуть.        Будущий героический коммандер всё-таки рассмеялся — вот уж до чего ему сейчас точно не было дела, так это до любовных интрижек. Впрочем, если Удина пытался разрядить обстановку, то ему явно удалось. Что ж, теперь вопросы.        — Как вы узнали, что я попаданец?        — Я не знал. Просто устраиваю такую вот проверку каждой ключевой личности. Случаи, они ведь разные бывают. Однажды, вообще, такой цирк творился… Как-нибудь расскажу, после, а то история долгая.        — Раз уж на этот раз вам выпало быть Удиной, зачем пошли в армию?        — Где-то ведь надо было начать карьеру болтателя языком. Почему бы и не здесь? Опять же, военная подготовка лишней никогда не бывает.        — Болтатель языком, значит… Это ведь вы вели «переговоры» о нашем освобождении, так?        — Да, я. Догадываюсь, как это выглядело с вашей стороны, но, поверьте, вздумай я миндальничать, они бы ушли. Вместе с вами. И лучше вам не знать, что тогда было бы. Талитой я тоже побывал.        Шепард передернулся. Да уж…        — Что со вторым пиратом, которого в окно вывели?        — Этот достойный ксенос закончил свой жизненный путь героически — закрыл моих бойцов от взрыва его же гранаты. Добровольно-принудительно.        Шепард невольно скопировал злую усмешку Удины при этих словах. Похоже, сработаться будет не так уж сложно. Пролистал несколько оставшихся файлов в фоторамке. Молча показал предпоследний: Йода с горящими желтым огнем глазами и красным светомечом.        — Темная Сторона поглотила меня тогда. Эмоциям поддался напрасно, — вздохнул Удина. — Держу, как напоминание.        На последней картинке оказался средневековый замок и несколько человек в классических мантиях магов и с волшебными палочками. Всем, кроме одного весьма узнаваемого старика, уже под сорок, на маггловский взгляд, но круглые очки и характерный шрам одного из них не оставляли сомнений, кто это.        — Значит, и мальчика, который выжил, вы вниманием не обошли, — заключил Шепард, откладывая рамку.        — Я вам больше скажу: поначалу меня упорно заносило именно туда. Но на этом изображении Гарри — самый настоящий.        — Тогда кто же здесь вы? Надеюсь, не Гермиона, которую кое-кто рыжий обнимает «почти за талию»?        — Это вы мне шуточку про Аленко вернули? Что ж, один-один. А кто там я… Вот, взгляните. Единственная привычка, побороть которую я так и не смог, несмотря на все прожитые тысячелетия.        Шепард посмотрел на протянутую ему ладонь. И снова рассмеялся. Да что там — заржал, как сивый конь. Так вот он какой, оказывается, самый страшный наркотик Мультивселенной!        А Удина невозмутимо озвучил свое предложение:        — Лимонную дольку?