Ради тачки и собачки

      Когда из Ада внезапно и совершенно бесследно пропал его самый первый обитатель, демоны впали в тоску и растерянность. Ну, то есть сначала они сбились с ног, обшаривая всю неизмеримую Преисподнюю, — а потом, убедившись, что ни один тёмный угол не остался не осмотренным, ни одна пылинка пепла не осталась не просеянной, предались совершенно несвойственному их породе греху уныния.       Во-первых, Авель был в некотором смысле их общим Адским талисманом. Во-вторых, он был первой игрушкой каждого из них… И в-третьих, он был грешником!.. — а значит, не мог покинуть Ад без посторонней помощи! То есть мог, конечно, — но если в течение многих тысяч лет он этого так и не сделал, то какая сила сподвигла его на это именно сейчас? Ходили упорные слухи, что из камеры его забрал сам Люцифер, — но кто ж поверит в такую чушь собачью?       Однако поверить всё же пришлось, когда в Аду появился новый постоялец. Да ещё какой! Его лицо, как и лицо Авеля, было известно каждому демону, даже самому мелкому бесёнку. Первый Грешник, Каин, заклеймённый бессмертием бродяга, которого и не чаяли увидеть в этих краях, наконец нашёл своё последнее пристанище.       На радостях ему выделили бывшие «покои» его брата, заодно выяснив и судьбу исчезнувшего узника. Как ни странно, оказалось, что виновником пропажи действительно оказался сам Повелитель! Однако демоны и не подумали выказывать недовольство, — в конце концов, Авель был похож на потрёпанную, знакомую до каждого лопнувшего шва детскую игрушку, — а вот брат его Каин обещал стать настоящим… «Рождественским подарком!» — пискнул какой-то впервые допущенный в Петли сорванцов, за что и получил свой заслуженный подзатыльник и одобрительное хмыканье. Да, Люцифер действительно сделал всем своим подданым потрясающий сюрприз!       Однако сначала празднество как-то не задалось. В отличие от брата Каин не страдал комплексом ни смертника, ни неудачника, — да и комплексами вообще, похоже. Выстроить для него Петлю не представлялось возможным: ни один из грехов он не считал для себя отягощающим, к потерям за свою бесконечную жизнь привык настолько, что «заарканить» его ни на что не удавалось, а пришедших доставить ему простую старую добрую физическую боль демонов принимал как дорогих гостей и лекарство от скуки. Обычно, наваляв друг другу по самые печёнки, стороны расползались во взаимном удовлетворении, что, вообще-то, являлось нонсенсом, — Ад для Первого Грешника должен был стать Адом, а не продолжением его привычного существования!       С другой стороны, в Аду стало гораздо веселее, когда в нём появился этот новый аттракцион — демоны наконец открыли для себя тотализатор, ставя на время, которое удавалось продержаться против владеющего всеми смертоносными искусствами Каина. К тому же неожиданно удалось совместить приятное с полезным: вместо того, чтобы нудно и бесконечно убивать наёмных убийц, мафиози и психопатов-отморозков, их всех стащили в Петлю к Грешнику. Он, правда, тоже особым разнообразием «мелкую сошку» не баловал, предпочитая девятимиллиметровый, но не брезгуя и карандашами.       И всё же однажды у кого-то из демонов созрел правильный вопрос: как же Бессмертный, мечтавший умереть, смог это сделать? Ответ оказался банальным до неприличия — ну конечно же, причиной была женщина!.. Именно из-за женщины Грешник оказался прощённым… и оказался в Аду, потому что оценил свою любовь ниже своего спокойствия. Такая ирония определённо не должна была пропасть даром! Бытие Грешника наконец могло наполниться бесцельной и бессмысленной мукой.       На постройку «сети отелей Континенталь» для «перезагрузки» не понимающего что такое умирать насовсем Каина ушло по адским меркам совсем немного времени. Гораздо больше ушло на поиски Адской гончей, согласной хотя бы ненадолго отзываться на кличку Дэйзи.       «Однажды вечером» в Аду лёг спать Каин.       …А проснулся от звонка почтальона Джон Уик, скорбящий о женщине, ради которой он «смог соскочить».