***
Простыни противно мокрые и тёплые, особенно там внизу, между липких бёдер. Трахать себя пальцами оказалось не так приятно, как было в видео. Скорее, слегка больно, а потом вообще никак. Что он себе там не представлял, кого, ничего не помогало получить удовольствие. Видео все ещё проигрывалось. Мастурбирующая пальцами девушка извивалась и стонала так, будто сейчас умрёт от наслаждения, что неудовлетворенного Мегуми чертовски сильно выбесило. Лживое порно.***
Фушигуро незаметно тяжело выдохнул и поерзал на лавке. Полный ленивого неодобрения взгляд устремился на Итадори, о чем-то воркующего с сенсеем, а потом и счастливо на него вешающегося. И ладно бы это была банально ревность, но к Юджи в принципе ревновать было невозможно, нет, это была самая настоящая молчаливая агрессия на бестолковость, придуршность, слабоумие и отвагу самого Юджи, полезшего в самое пекло к проклятию, который чуть не убил его. На Сукуну Фуши даже не надеялся — тому было вообще плевать, живой его дом на ножках или нет. Промежность сладко сводит, когда Мегуми украдкой кидает горящий взгляд на Сатору. Последний никого не обделял вниманием и его любвеобильности и ебанутости хватало на всех, к чему Фушигуро уже привык, а к чему он готов не был, так это к тому, что он будет позорно течь от его голоса, запаха и вида. Хотя он прекрасно понимает, что ему, как подростку, завестись с полуоборота это на раз и два. Когда он закидывает свою длиннющую руку ему на плечо и приваливается всем телом на пошатнувшегося ученика — Мегуми хочет начать ворчать, и только он набирает воздух, то случайно вздыхает запах самого Сатору — терпкий, тяжёлый, и тогда можно особенно хорошо прочувствовать, какой же Годжо огромный, отчего внизу живота на мгновение завязывается крепкий узел и становится горячо, и в голове панически бьётся мысль «почемупочемупочему». Странная херня. Думать о головокружительном запахе, тонко отдающим сладким, который фантомно оседает на языке и чувствовать это ощущение там, внизу намного приятнее, чем трогать себя. Мегуми даже стыдно за эти мысли. У них в жизни полный кавардак, пиздец просто, целая куча проблем, Итадори жрущий пальцы один за другим, верхушка, требующая его смерти и делая все возможное и ненавязчивое для этого, а у него самого голова забита. Тоже пальцами. Сильными, длинными, тоже, возможно, проклятыми, и чтобы они были на его бёдрах и между ними, и, само собой, чтобы их обладателем был Сатору. Фушигуро счастлив, что сильнейший шаман не имеет возможности читать чужие мысли. — Колючка, ты чего опять злой? — Нобара тычет тоненьким пальчиком под ребра и Мегуми отмирает от своих мыслей, дергаясь. — Он не злой, он лениво-раздраженный с примесью негодования. — вместо ученика с важным видом отвечает Сатору. Зато Мегуми красноречиво закатил глаза. — Ладно, детки, раз вы такие молодцы, пойдёмте поедим. Кто что хочет? — Я хочу какигори! — Не-не-не, говядина! Нет, давайте лучше моцунабэ! — Я хочу сладкого! — Ты потолстеешь! Годжо энергично кивал то одному, то другому, а когда спорящие не смогли прийти к общему решению, повернулся к Мегуми. — А ты что хочешь? Мегуми пнул мыском ботинка бесячий маленький камушек и мрачно подумал, что не может ответить честно на этот вопрос. И не важно, что он в другом контексте. — Домой. Развлекайтесь без меня. *** И ведь развлекутся же. Запотевшее зеркало ответило ему недовольной гримасой. Мегуми пару раз покрутился перед ним, после того как полчаса варился под душем, надеясь, что он смоет усталость, но его ещё больше разморило на сон. Быстро-быстро вытерев мокрые волосы и вернув их в привычный хаос, Мегуми надел растянутую мягкую футболку и белье, собрался выйти из ванной. – О, наконец-то. Думал, что усну, пока дождусь тебя.— Сатору вальяжно расселся на его постели в одной руке держа его, Мегуми, недочитанную книгу. — Вы что тут делаете? — Годжо бережно положил закладку на прежнюю страницу, которую придерживал пальцем и швырнул книгу на тумбочку. — Маркус Зусак. И что ты почерпнул для себя? — Что воровать книги хорошо. — несколько раздраженно ответил Мегуми. — Сенсей… Сатору наставительно поднял один палец вверх. — Неверно. Потом расскажу. — он похлопал по постели рядом с собой. Мегуми потоптался на месте, но все же, это, блин, его комната, чего он стесняется, прошлепал голыми ногами до кровати и аккуратно умостился на краешке. — Ну рассказывай. — О чем? — Юджи переживает за тебя. Нобара…делает вид, что не переживает. По их словам ты отдалился от них. — Они…это сказали? — спросил Мегуми, на что получил кивок. Опять стало стыдно и неприятно, но он тряхнул головой, раскидывая мокрые капли и отрицая это. — Им так кажется. Годжо чуть наклонился вперёд и приложил палец к губам. — Мне тоже кажется, что ты сам не свой. — Вы что, беспокоитесь? — усмехнулся Фушигуро. — Интересуюсь, что же выбило тебя из твоего привычного спокойствия. Мегуми непроизвольно свёл колени вместе. Голос Сатору, когда он серьёзен, заставляет ноги подгибаться и чувствовать мнимую слабость и, черт возьми, этот самовлюбленный мерзавец об этом знает? Фушигуро не видит, но чувствует, как даже сквозь повязку на него смотрят и не знает что сказать. Дурацкая повязка. Дурацкий Сатору. — Всё хорошо, сенсей. Было бы, будь Мегуми смелее, раскрепощеннее и менее собой. Годжо вздыхает как-то обреченно, а затем тихо посмеивается. Мегуми поднимает взгляд и натыкается на игнорирующего все личные границы учителя. Поднимает руку и приближает ладонь к лицу Годжо — ничего не мешало. — Не думаю, что с тобой мне она нужна. Как бы подтверждая свои слова, Сатору навалился на Мегуми, как огромный кот, повалил его на кровать и положил голову на грудь. — Сенсей, вы вообще-то огромный и тяжёлый. — задушенно просипел Мегуми, запрокинув голову, чтобы чужие волосы не щекотали ему нос. Получив в ответ какое-то бульканье, Мегуми вздохнул и посмотрел в потолок. Рука сама поднялась и начала ерошить чужие волосы, пропускать сквозь пальцы пряди и чуть ли не складывать волосок к волоску. Мегуми с лёгким удивлением отметил, что на ощупь волосы не такие мягкие, как на вид. — Лучше? — мурлыкающе спросил Годжо. Мегуми отдернул руку и мужчина поднял голову. — Думаю тебе должно было стать лучше. Или… Сатору требовательно взял ладонь Мегуми и опустил её к своему бедру. — Нужно ещё что-то потрогать? — Годжо-сенсей, вы с ума сошли? — нервно прошипел Мегуми, выдергивая руку, но запястье сжали крепче. — Я вас сейчас ударю. — Ты меня своими взглядами трахал, но я и слова ни сказал! — оскорбленно в своей манере воскликнул Годжо, ведя ладонь к паху. — Думал, я не вижу? А теперь Мегуми хотел провалиться от стыда в самую преисподнюю. Его рука дернулась и расслабилась, а все слова возмущения костью встали в горле. — Как ты умеешь, оказывается, краснеть. — Годжо мазнул губами по его уху, отпустил его руки, собственными начал блуждать по его телу, проводя с нажимом по ребрам, чуть царапая чувствительные к щекотке бока и спускаясь ниже, ниже. Мегуми оттянул футболку, скрывая бедра, но на руки легли чужие ладони мягко останавливая. — Нельзя. — дрожаще сказал он. — Мм? Нельзя? — Сатору потерся неожиданно колючей щекой о его щеку и спустился к шее, пощипывая её губами. — Нельзя. — глупо повторил Фушигуро и поспешил добавить. — Там у меня… И не смог закончить. Лёгкие поцелуи на его шее были такими приятными и внизу все тянуло и тянуло, как сладкой патокой, поэтому он и не решился досказать. Вместо этого он стыдливо поднял футболку, демонстрируя намокшее белье под непонятным взглядом. Сатору по-птичьи склонил голову к плечу, бесцеремонно разглядывая открытого и смущённого ученика. Затем он чуть наклонился и провел указательным пальцем по щелке прямо через белье, вынуждая Мегуми вздрогнуть и покрыться мурашками. — Такой мокрый. Так течешь. Из-за меня, да? Мне надо с этим что-то сделать? Теперь можно? Фушигуро неуверенно кивнул и позволил медленно снять с себя трусы. Чужая теплая ладонь тут же прижалась к его промежности, а в губы впились поцелуем, настойчиво жадно сминая губы и облапывая огромными ручищами почти везде, заставляя Мегуми непроизвольно свести колени вместе. Страннее он себя ещё никогда не чувствовал и не мог контролировать ни движения, ни мысли. — Ты разрешил. — напомнил Сатору, без труда разжимая хватку и втискиваясь ученику между ног. Мегуми отчаянно залило красным. — Какой ты хорошенький. Мегуми подбросило на постели, умелые сильные пальцы стали ласкать его, мягко наглаживать нежные складки, а дыхание стало тяжёлым, когда к его клитору мягко прикоснулись подушечкой пальца и надавили, потерли. — И такой неинициативный, что пришлось все взять в свои руки. — Годжо опустил взгляд на свою руку меж чужих бёдер и рассмеялся. — Буквально. Невыносимый. Мегуми, стараясь не терять остатки гордости, потянулся и схватил сенсея за затылок приближая к себе, чтобы лизнуть того в приоткрытые губы. Целоваться ему нравилось. Поэтому он жадно захватил чужие губы, постанывая от движений внизу и позволяя вылизывать свой рот, повторяя все движения. Хотелось большего, о чем он и сказал своим ерзаньем на постели и тихим поскуливанием. От всех ощущений хотелось то ли постонать, то ли всхлипнуть и чтобы этого не сделать, Фушигуро прикусил губу. — Всё нормально, все так и должно быть. — наверное, у Мегуми все было написано на лице и Сатору поспешил в своей манере его успокоить и коротко поцеловал его в линию подбородка, убирая руки с его бёдер. Мегуми откинулся на прохладную подушку и взволнованно наблюдал, как Сатору расстегивает форму одной рукой, другой стягивает повязку, позволяя волосам упасть на глаза. Он не разделся полностью, оставил расстегнутым пиджак, чтобы можно было увидеть и потрогать его. Мегуми немного раздвинул ноги и Сатору с удовольствием оказался между ними, снова зацеловывая своего ученика, но поцелуев так было мало, недостаточно, чтобы было очень хорошо, и Мегуми заставил себя приподнять бедра, чтобы Сатору опять обратил туда внимание. Но вместо того, чтобы снова сделать ему приятно, Сатору отстранился и возвысился над ним, заставляя Мегуми испытать некоторое раздражение. Годжо заметил это и хихикнул. — Подожди немного, ты все получишь. — он наклонился и чмокнул его в нос. — Сейчас я кое-что сделаю. Высокому и длинному Сатору было чертовски неудобно на кровати Мегуми, поэтому ему пришлось опуститься на колени перед кроватью и заставить ученика лечь поперёк неё, чтобы им обоим было удобно. Годжо мягко опустил ноги бесконечно красного и смущённого Мегуми себе на плечи и запустил ладони тому под аккуратные ягодицы, притягивая к своему лицу. — Сенсей? — трогательно дрожащим голосом позвал Мегуми. Если бы Сатору не знал, то подумал бы, что Фушигуро боится. — Не надо, мне…стыдно… Очаровательный. Сатору поцеловал острые коленки на которых были незажившие ссадины, мягкие бедра, внутреннюю сторону, не обделяя вниманием ни один миллиметр и кусает, несильно, но достаточно, чтобы Мегуми крупно вздрогнул и дёрнул ногой. — Не кусайся. Сатору потерся щекой и носом об укус и коротко чмокнул. — Прости-прости. Он скользнул дальше, наслаждаясь учащенным дыханием сверху и, не позаботившись о том, чтобы как-то предупреждающе начать, размашисто лизнул нежные мокрые складки, удержав одной ладонью подкинувшегося парня. — Годжо-сенсей.! Мужчина давит языком на чувствительный клитор и легонько царапает чужое бедро. — Сатору!.. — хнычет Мегуми, а у Годжо проходится волна мурашек от загривка до спины, от просящего тона, от звучания собственного имени, срывающегося с чужих губ, и он щёлкает языком, вылизывая его киску и позволяет жадному Мегуми двигать бёдрами, чуть ли не катаясь у него на лице — Сатору хотел бы, чтобы Фушигуро сел ему на лицо, такой миленький, разгоряченный, стыдливый, но то, что они сейчас делают, уже слишком много для его первого опыта. Мегуми дурел. Горячий язык сводил с ума так, что хотелось выть, скулить, плакать и позорно просить о чем-то. Мегуми скрестил ноги за спиной у Сатору, прижимая как можно ближе к себе, чтобы получить больше и он это получал. Умелым юрким языком Годжо будто вырисовывал на нем всевозможные алфавиты, иероглифы, задавал то один темп, то другой, мягко посасывал и целовал, а внутри у Мегуми все скручивалось и стягивалось. Фушигуро надавил лодыжкой на широкую спину, поджал пальцы, прогнув поясницу и по-настоящему застонал. В глазах помутнело на пару мгновений, заплясали разноцветные огоньки. Ему или послышалось, или Годжо действительно что-то сказал, ему было слишком хорошо, чтобы попытаться расслышать и все, что его волновало — это попытка отдышаться. К волосам прикоснулись и мягко погладили. Годжо хитро смотрел на него при этом умудряясь нежно улыбаться влажными губами. — Я был хорош? — самодовольно спросил сенсей, мокро чмокнув зажмурившегося Мегуми в щеку. — Нормально. — выдохнул Мегуми и оттер влажный след. Послышался оскорбленный вздох, будто Сатору подавился словами. Годжо умудрился умоститься рядом с Фушигуро, отчего они плотно лежали друг с другом. Ладонью Мегуми наткнулся на твёрдое и большое и, раз уж его здравый смысл умер, он принялся трогать выпуклость, почти не смущаясь. — Изучаешь? Если возьмешься покрепче и смелее, мне будет очень-очень хорошо, — горячо выдохнул Сатору прямо Мегуми на краснеющее ушко и снова ластяще потерся щекой. Фушигуро послушно сжал член сквозь ткань, что было максимально неудобно, и подвигал ладонью, заслуживая довольный выдох от Годжо. Сатору сам легонько двигал бёдрами, практически самостоятельно потираясь о подставленную ладонь. Мегуми поразился размеру в обхвате его ладошки и невольно представил это в себе. Сатору издал какой-то тихий полурык и сам расстегнул штаны, опуская аккуратную ладонь Мегуми на член. Фушигуро потёр большим пальцем влажную головку, перебирая пальцами по стволу, следя за выражением лица Сатору: все ли правильно он делает. — Черт...Мегуми, — тяжело и с наслаждением выдохнул Сатору и положил руку поверх руки ученика, помогая ему с движением. — Сильнее. Сожми ладонь. Вот, вот так. Умница. Сатору положил ладонь на затылок мальчика и жадно поцеловал, сильнее и напористее, чем до этого, чуть ли не всем телом приваливаясь к нему. — Ме-гу-мин, — возбужденно протянул Сатору, цепляя губами его ушко. — Е щ е. Фушигуро сомкнул пальцы и задвигал рукой быстрее, немыслимо выгибая кисть, размазывая большим пальцем выступающие жемчужные капли, давя на головку и уретру. Сатору тесно прижался, хмурясь и низко постанывая, кончил ученику в ладонь. По телу Мегуми растеклась приятная усталость, лёгкость, не считая головы, которая была забита мыслями, «а правильно ли он поступил?» и «черт, черт, я идиот, не смог нормально ничего сделать.» Губы горели. Сатору наклонил голову, пытаясь заглянуть ученику в лицо, но тот усердно его прятал. Тогда он смешливо выдохнул и чмокнул Мегуми в макушку, протискивая руки и обнимая его, чувствуя как за спину хватаются цепкие пальцы.