Конец света. Опять.
И опять Дин смотрел, как конец света разворачивался прямо перед его глазами. Только на этот раз рядом был Сэм.
Сэму было даже лучше видно. Дин отдал ему место у окошка — отчасти, чтобы не видеть, как тошнотворно колебался кончик крыла их Боинга 737 (как он почему-то делал всегда), но еще и потому, что это было первое путешествие Сэма на Склон, и Дин знал, что Сэм был совершенно очарован видом.
Сэм вообще был очарован всей поездкой. Он годами слушал рассказы Дина о сезонной работе на Аляске, но увидеть эту часть страны воочию было не сравнимо ни с чем. Вчера Сэма очаровал Анкоридж, сегодня утром его очаровал перелет в Фэрбенкс, и сама идея о том, что местечковый рейс 143 авиакомпании «Аляска Эйрлайнс» каждый день делал круг между четырьмя отдаленными аэропортами Аляски (Анкоридж-Фэрбенкс-Дэдхорс-Барроу), тоже очаровала его. Его очаровывало буквально все. Даже непроходимые черноеловые леса под Фэрбенксом, бесконечно тянувшиеся под крыльями самолета, заворожили Сэма надолго, пока Дин нервно перебирал старые эпизоды «Топ Гир» на маленьком встроенном в спинку впереди стоящего кресла экранчике.
В конце концов Сэм снова переключился на свой лэптоп, но время от времени все выглядывал в иллюминатор, особенно когда самолет поднялся над зрелищными ледяными вершинами хребта Брукс перед снижением на протяженный Склон. На Северный склон, если говорить точно, — в холмистую тундру площадью девяносто пять тысяч квадратных миль, которая постепенно спускалась все ниже, ниже и ниже к самому отдаленному северному берегу Аляски.
Они летели над тундрой уже долгое время: последние черные ели исчезли, еще когда они миновали горы, и теперь самолет наконец приближался к концу Склона. Тундра здесь превращалась в безграничную на вид равнину из замерзших озер, разделенных тонкими перешейками коричневой истрепанной ветром травы. Вспышки света заставили Дина повернуть голову и увидеть, что Сэм снова щурился в иллюминатор. Местность внизу походила на ледяную мозаику: тысяча озер тундры под ними по очереди улавливала холодное арктическое солнце, отбрасывая серию ярких солнечных зайчиков прямо Сэму в глаза. Весь салон самолета мерцал светом. Дину этот ослепительный эффект был знаком: иногда казалось, будто летишь над гигантским разбитым зеркалом.
При виде выражения лица Сэма Дин невольно улыбнулся: лэптоп снова оказался позабыт у Сэма на коленях. Когда они приблизились к малюсенькому прибрежному городку Дэдхорс, Сэм практически прилип носом к иллюминатору, глядя на бескрайний бело-коричневый ландшафт внизу. И потом:
— О боже… — прошептал Сэм.
Дин наклонился и выглянул в окошко за носом Сэма как раз вовремя, чтобы увидеть последнюю полосу припорошенной снегом тундры, проплывшую под крылом Боинга. Потом внизу пронеслась узкая полоса заснеженного гравия (что в этих краях сходило за пляж), узкий взъерошенный хребет белого припая, и земля закончилась. Теперь под ними была только черная вода с пятнышками ослепительно-белых многогранников неправильной формы — плавучих льдин. Вдалеке многогранники сливались в бугристое полотно цвета слоновой кости, которое, казалось, тянулось до самого конца света.
— Это… Северный Ледовитый океан? — спросил Сэм.
— Ты знаешь над Аляской другие океаны? — улыбнулся Дин.
— Нет, но это… это лед? Как на Северном полюсе? То есть арктический лед?
Дин усмехнулся потрясенному тону брата. Хотя Сэма можно было понять. Этот вид захватывал даже Дина, проведшего здесь столько лет (захватывал настолько, что Дин
почти забывал о том, как дрожит кончик крыла за окошком и как их маленький Боинг камнем пойдет на дно, если упадет в эту ледяную воду). Нескончаемые пруды тундры, арктический берег, припай и отдаленный ледник — панорама безусловно впечатляла. И в каком-то смысле даже устрашала. Эта черная вода с широкой полосой белизны на горизонте заставляла в полной мере прочувствовать отдаленность от цивилизации, суровую дикость здешней природы. Тут один неверный шаг — и можно было на самом деле погибнуть.
Нигде больше настолько явно не ощущалось, что Мать-природа, да и сам Господь Бог, — безжалостны и бездушны.
И нигде больше не было так легко разыграть наивного братишку.
— Если прищуришься, то, наверное, сможешь разглядеть там, на севере, Санта-Клауса, — сказал Дин, ткнув брата локтем. — А может, и его эльфов. И определенно его пингвинов. Смотри — вон и правда пингвины! — Дин указал за стекло иллюминатора.
Сэм фыркнул.
— Ну конечно, пингвины…
— Нет, правда пингвины. Я серьезно, — настаивал Дин. Он снова указал в иллюминатор на темные точки на льдинах далеко внизу, под крылом. — Видишь те точки? Это пингвины. Два разных вида, если я правильно помню.
Он ждал, наблюдая за лицом Сэма.
— Где ж им еще быть? — добавил Дин, тщательно сохраняя бесстрастное лицо.
Сэм медленно повернулся к нему с раздосадованным видом.
— В Арктике
нет пингвинов, — пожаловался он с явным скепсисом в голосе — но промельк сомнения в его глазах заставил Дина прыснуть хохотом.
— Тебя все так же забавно разыгрывать, как когда тебе было шесть! — заметил Дин.
— Я не идиот! — возразил Сэм, отвернувшись обратно к окну. — Все знают, что в Арктике нет пингвинов!
Дин пожал плечами.
— Просто готовлю тебя… Это классическое задание для новичка, и тебе наверняка его скоро поручат, так что будь готов. Новичку всегда поручают искать находящиеся под угрозой гнезда пингвинов. Снимать яйца пингвинов с лестниц нефтяных вышек и тому подобное. Или… — Дин картинно почесал подбородок, словно обдумывая ситуацию. — Может быть, вы, юристы большой нефтянки, слишком высокого полета птицы для снятия пингвиньих яиц?
— Я не «юрист большой нефтянки», — запротестовал Сэм хмуро, снова повернувшись к Дину. — Я только что юрфак закончил, сам знаешь. Даже экзамен еще не сдал. Это всего лишь стажировка на полгода, на лето — я вообще тут, чтобы смотреть и учиться.
— Сделка с дьяволом, — сказал Дин уверенно. — Это сделка с дьяволом. Так тебя и засосет. Говорю тебе, Сэмми, как только ты вернулся на юрфак в Стэнфорд, я знал: это лишь вопрос времени. Рано или поздно из тебя высосут душу через уши…
Сэм закатил глаза.
— Шутка уже поднадоела, а? Я
не собираюсь продавать
душу…
— Один телефонный звонок, — продолжил Дин бодро, — одно обольстительное собеседование, и заманят наивного ребенка…
— Мне
тридцать пять…
— …и заманят наивного младенчика далеко-далеко от дома. Предложат ему вкусную стипендию; может быть, какие-нибудь бесплатные подготовительные курсы к экзамену; напоят его кровью демона, и оглянуться не успеешь — сделка с дьяволом! — Дин щелкнул пальцами для выразительности и притворно помахал рукой. — И прощай, душонка!
Сэм отвернулся обратно к окну с усталым вздохом, качая головой. По правде говоря, шутка и правда немного приелась — без сомнения потому, что Дин не упускал ни единой возможности ее повторить с тех пор, как Сэм согласился на стажировку в юридическом отделе «Аляска Петролеум» несколько месяцев назад.
Это была просто шутка, конечно, но у нее были свои причины.
Дин до боли хорошо знал, насколько расстроилась жизнь Сэма, когда много лет назад погиб отец. Маму потерять было ужасно, особенно после ее необъяснимого постепенного угасания. Сэму тогда было всего двенадцать, Дину — шестнадцать. И потом, после этого, после того, как они только-только приспособились (настолько, насколько смогли), они потеряли еще и отца. И на какой-то заурядной охоте. На охоте на оленя, куда он ездил каждую осень с тех пор, как заболела мама. Каждый год в начале сезона отец неизменно на две недели уезжал на охоту. Иногда в Монтану, иногда в Колорадо, иногда в другие места…
И потом однажды он отправился на охоту на Аляску и так и не вернулся. К тому времени братьям было уже за двадцать. Сэм тут же отложил планы поступления на юрфак, прервал последний год учебы в колледже Стэнфорда и вернулся в Канзас, чтобы помочь Дину разобраться в том, что произошло. Срок подачи документов на юрфак как-то незаметно прошел, потом Бобби приехал помочь, и они вместе решили открыть автомастерскую в Лоренсе… Только на время. Пока не рассчитаются с долгами, не уладят юридические формальности после пропажи отца и не разберутся в его запутанных сделках с недвижимостью. Пока Сэм не выяснит, получится ли у них сохранить дом в Лоренсе. Пока бизнес не начнет приносить какие-то деньги. Только на время, пока Дин не встанет на ноги…
Это «на время» тянулось годами. Сэм клялся, что он не против. Дин знал лучше.
Автомастерская приносила какой-то доход: по крайней мере, им удалось сохранить дом — но жить на широкую ногу не получалось никогда. У Дина ушло много лет долгой сезонной работы на Северном склоне, чтобы скопить достаточно денег на учебу Сэму и дать тому возможность вернуться в Стэнфорд. Сэм даже не знал, какие деньги оплачивали его обучение на юрфаке (Дин сочинил байку о том, что обнаружил старые инвестиции отца). И вот наконец у Сэма был свеженький диплом юридического факультета Стэнфорда, перспектива новой карьеры и нормальной жизни. Всего на каких-то четырнадцать лет позже, чем изначально планировалось.
И его тут же заграбастал концерн «Аляска Петролеум». Большая нефтянка.
Большая нефтянка сулила большие деньги, большие возможности, большой соблазн и полное отсутствие этики. Для многих выпускников юрфака это был бы прекрасный карьерный шаг, но для такого идеалиста, как Сэм — который вечно из кожи вон лез, чтобы «поступать правильно», который так всем сопереживал, что Дин дивился, как он вообще выживает в реальном мире, — это казалось странным выбором, особенно в качестве первой работы. Так что Дин планировал подтрунивать над Сэмом за это весь сезон — просто чтобы тот не расслаблялся.
— Первый признак — это когда ты замечаешь, что у твоего босса кроваво-красные глаза и из ушей валит огонь, — обстоятельно объяснил Дин брату, неохотно повернувшемуся к нему. — Пентаграммы на полу кабинета — это еще одна подсказка.
Сэм еще раз устало вздохнул.
— И сера, — добавил Дин. — Если пердеж пахнет серой. Ты принюхивайся — это их всегда выдает с головой.
На это, по крайней мере, Сэм улыбнулся.
— Я очень сомневаюсь, что генеральный директор «Аляски Петролеум» пердит серой. Но на всякий случай буду держать ухо востро.
— И глубоко вдыхать! — посоветовал Дин. — Это эффективнее.
— И глубоко вдыхать, — согласился Сэм, уже не скрывая улыбку. — Дин, прекрати волноваться за меня, никто меня не засосет! И вообще не забывай: я прилетел на четыре дня раньше именно ради тебя — чтобы провести время
с тобой. Проехать сто тридцать миль по грязи в никуда со своим чудн
ым брательником-затворником и его вагоном пива, чтобы увидеть его затерянную в глуши научную станцию и познакомиться с его «зелеными» друзьями-ботаниками…
— Они называются «у-че-ны-е», — дотошно поправил его Дин. — Ничего зеленого тут для них все равно нет. И я по натуре вовсе не затворник — сам знаешь. Я просто чиню машины.
— Да-да. Вы тоже не ангелы — только и всего, — сказал Сэм. — Вы, ребята, жжете газ и нефть, как и все остальные. Самолет этот на чем летит? От чего питается весь твой лагерь? Тот огромный генератор, про который ты мне рассказывал, — «большая мама» — он же нефть жжет? — (Дин кивнул, пожав плечами — Сэм был прав.) Сэм продолжил: — Может быть, я помогу большой нефтянке делать работу немного чище и безопаснее для окружающей среды — об этом ты не думал? Буду менять их изнутри. Попробовать-то стоит. По крайней мере хоть разберусь, как они работают — как мыслят. И у меня не так много вариантов, знаешь ли, — я чуть ли не самый старший на курсе. Немногие фирмы готовы брать кого-то моего возраста начинающим стажером.
— Ты еще ребенок! — возразил Дин.
— Напомнить тебе еще раз? Мне
тридцать пять.
— Нет, это невозможно, — ответил Дин, качая головой, — потому что это означало бы, что мне почти сорок.
Сэм засмеялся.
— Слушай, прекрати волноваться. Это всего лишь стажировка, которая поможет мне потом найти основную работу. В конечном итоге я из всего этого извлеку пользу для общества, обещаю.
— Знаю, — согласился Дин. — Просто дразню тебя. Ты же знаешь, я не могу удержаться… — Он уже решил, что даст Сэму выиграть этот раунд — большей частью потому, что сегодня Сэм отчего-то защищался активнее и горячее, чем обычно. Может быть, нервничал перед началом стажировки? И правда чувствовал себя неуверенно, будучи выпускником на четвертом десятке на борту самолета в Дэдхорс на Аляске? Все же это шесть месяцев в «Аляске Петролеум» в Прадхо-Бее — и никуда с этой «подводной лодки» не деться. Может, пора было начинать его успокаивать?
Может быть, Дин и правда чересчур доставал Сэма по поводу этой его карьеры. Сэм уже давно вырос: он не был ребенком. Не был с тех пор, как им позвонили насчет мамы.
И он наконец зажил своей жизнью.
Дину пришло в голову, что, может быть, ему самому просто тяжело с этим смириться.
— Обострение синдрома старшего брата, — пояснил Дин, криво улыбнувшись. — Уж роль у меня такая — ничего не могу поделать. Привычка — вторая натура.
Сэм фыркнул — но он по-прежнему улыбался.
— Честное слово, со мной все будет хорошо, — пообещал он.
— Ладно… в любом случае, не забудь посмотреть на тюленей, — сменил тему Дин. — Черные точки на льду — это они.
— Тюлени… — прошептал Сэм, с улыбкой покачав головой. Он снова выглянул в иллюминатор. — Теперь они
тюлени. Конечно. Что это на самом деле: флот снегоходов «АП»?
— Нет, на самом деле тюлени, — ответил Дин и снова засмеялся в ответ на скептическое выражение лица Сэма. Точки и правда были настоящими живыми тюленями, выбравшимися на льдины и гревшимися на бледном арктическом солнышке.
— В основном кольчатая нерпа, — уточнил Дин. — Есть и несколько других видов — я не помню названия. И где-то там среди них наверняка есть парочка полярных медведей, если присмотреться.
— Я больше ничему не верю! — ответил Сэм, хотя теперь он смотрел на мелкие точки на льду с новым интересом.
Но постепенно льдины остались позади: самолет зашел в широкий поворот над Прадхо-Беем перед посадкой. Под крылом закружилось черное море, и они полетели над широким участком открытой воды, где льда почти не было: встречались лишь одинокие айсберги и льдины там и сям, медленно дрейфующие под влиянием глубоководных течений.
— В этом году много открытой воды, — заметил Дин.
— Мне сравнить не с чем, — отозвался Сэм. — Я могу только сказать, что похоже на конец света.
— Так на самом деле и есть, — ответил Дин.
Он так и не определился, считал ли эту апокалиптическую картину, где последний участок голой каменистой земли встречался с бесконечным ледяным океаном, прекрасной или уродливой, умиротворенной или глухой, чарующей или безрадостной. Может быть, все эти описания были уместны. Но некоторым людям эта атмосфера подходила. Во всяком случае, она подходила Дину. Сэм прилетел сюда всего на один сезон. Это Дин возвращался снова и снова.
***
Самолет вздрогнул и со стуком выпустил шасси. Желая увидеть Дэдхорс вместе с Сэмом, Дин наклонился к брату, и Сэм вжался в спинку сиденья, чтобы Дину было лучше видно. Оба брата смотрели в маленький иллюминатор.
Когда самолет зашел над посадочной полосой Дэдхорса, Северный Ледовитый океан снова исчез из виду, и внизу появилась хорошо знакомая Дину бело-коричневая земля. Теперь они летели совсем низко, и бесчисленные мелкие пруды, нанесенные ветром снежные гребни и полосы зимней жухлой осоки проносились под ними с головокружительной скоростью.
— А еще одно пиво заказать уже поздно? — позвал кто-то одинокую проводницу, которая уже пристегнулась на своем сиденьице за кабиной пилота. Последовал всеобщий смех, но проводница лишь покачала головой, устало улыбнувшись старой шутке. (Когда они приземлятся, алкоголя будет не купить в радиусе тысячи миль. Это знали все. Так уж обстояли дела на Склоне.) Дин огляделся: большинство пассажиров в салоне не обращали никакого внимания на пейзаж тундры снаружи. Рейс 143 состоял из обычной разношерстной публики, которую он ежедневно возил по почетному кругу северной Аляски: десятка-двух дородных нефтяников, летевших на свою многомесячную смену на Склоне, нескольких дальнобойщиков, прилетевших, чтобы возить буровые установки по Грузовой трассе, нескольких жителей местных деревень, нагруженных сумками с покупками «снаружи», и даже каких-то болтливых школьников из Джуно, которые летели аж за тысячу миль в Барроу на школьный баскетбольный матч. Все они, как и Дин, уже летали этим рейсом несчетное количество раз, поэтому оживленно болтали через проход на протяжении всей посадки так, словно ехали на местном рейсовом автобусе. В каком-то смысле для них это он и был. И лишь несколько человек завороженно смотрели в иллюминаторы, как Сэм.
Голая тундра исчезла, уступив место разбросанным ветхим серым постройкам и грязным неасфальтированным дорожкам, заставленным еще более грязными грузовиками. Внизу мелькнула посадочная полоса, шасси коснулись земли, самолет подпрыгнул раз, и они приземлились.
***
Самолет затормозил, повернул и подъехал к терминалу всего за минуту. Посадочная полоса здесь была лишь одна — и один терминал с одним выходом. До которого, как сообщила бортпроводница, они могут дойти пешком, когда к самолету подвезут трап.
— Нам что, прямо пешком можно идти по летному полю? — спросил Сэм Дина, когда тот встал, чтобы забрать их вещи с полки для ручной клади. — Прямо как в старых фильмах?
— Прямо как в «Касабланке», — улыбнулся Дин сверху. — Ты можешь быть нервным французиком, а я буду Хамфри Богартом. — Сэм набрал воздуху, чтобы возразить, но Дин добавил: — И укутывайся, дружок, там холодно! — Он сбросил вещи Сэма (парку, шарф, шапку, перчатки) — они кое-как попадали Сэму на голову и плечи.
— Придурок… — проворчал Сэм — хотя и с улыбкой.
— Сцуко, — ответил Дин, улыбнувшись в ответ.
Они не обменивались этими братскими подначками уже очень давно. Предстоявшие дни с Сэмом были многообещающими. Сколько лет они уже не проводили время вдвоем? «Уж и не сосчитать», — подумал Дин с некоторой тоской, набрасывая на плечи парку. Может быть, этим летом они наконец-то наверстают упущенное время.
Проводница уже застегнула свою куртку и открыла дверь Боинга. Свежий арктический ветер тут же вдул в салон веселое облачко мелких снежинок. Сэм усмехнулся от неожиданности и снова улыбнулся Дину — на этот раз с таким нескрываемым восторгом в глазах, что Дин не мог не улыбнуться так же широко в ответ.
— Добро пожаловать на Северный склон, братишка! Надевай шапку!
