Embracing My Very Own Darkness

      Гермиона рассеянно листала книгу, которую купила час назад, сидя в маленьком кафе неподалёку от Кингс-Кросс. Она была единственной посетительницей в этот ранний час, и, так как у неё оставалось немного времени до отъезда на встречу, она продолжала размышлять и подводить итоги своей жизни...       Прошло десять лет с тех пор, как она покинула Хогвартс. Десять долгих лет. И что ж, пришлось покинуть Хогвартс было бы более точным выражением. Эта кровавая война заставила Гермиону оставить свою любимую школу чародейства и волшебства на седьмом курсе, и почти год провести с Гарри и Роном в пустыне, разыскивая крестражи и прячась от сторонников Волан-де-Морта.       После того, как деспот был окончательно побеждён, Гермиона надеялась, что её «настоящая» жизнь в конце концов начнёт возвращаться на круги своя. Что ж, это желание оказалось тщетным. На самом деле всё оказалось не так, как должно было быть, «светлое будущее», которое все ей предсказывали, так и не наступило. Ну, она должна была признать, что у неё была хорошо оплачиваемая работа, которая давала ей определённую финансовую независимость, но кроме этого всё пошло наперекосяк. Гермиона чувствовала, что с каждым днём ей всё больше гробит свою жизнь, потому что работа в Министерстве была монотонной и скучной. В ней не было настоящего вызова, она... была очень... очень заурядной. И после всего, что волшебнице пришлось пережить за эти годы: как она вообще могла довольствоваться чем-то заурядным?       Гермиона разочарованно вздохнула.       Если бы только её работа была единственной проблемой, она могла бы принять это. К сожалению, это было не так. Её едва существующая личная жизнь была превзойдена только столь же несуществующей личной жизнью, так что никакой компенсации не было.       Те немногие отношения, которые у неё были за последние десять лет, оказались очень неправильными решениями. В свои двадцать два года её первый бойфренд после войны только купался в лучах славы Гермионы и публично хвалил себя за то, что встречался с одной из «Золотого трио». Она бросила его через пару недель после того, как узнала, что он регулярно изменял ей. Несмотря на то, что Гермиона особо не испытывала к нему никаких чувств, ей всё ещё было больно.       Второй парень был ещё хуже. Оглядываясь назад, в свои двадцать шесть лет, Гермиона недоумевала, зачем вообще с ним встречалась. Родерик Баклсворт был довольно высокомерным придурком, но в его поведении было что-то такое, что взывало к её низменным инстинктам. В то время Гермиона умирала от желания, чтобы кто-то поднял её эго, и она думала, что он сможет сделать это. Родерик был очень сговорчив, даже доминировал над ней в постели, как она и просила, и некоторое время Гермиона думала, что счастлива. Однако, к сожалению, вскоре всё вышло из-под контроля, и у Родерика появилась отвратительная привычка командовать ею и за пределами спальни.       Гермиона неоднократно пыталась дать понять, что не хочет впускать в свою повседневную жизнь чувство подчинения: она слишком ценила свою личную свободу, чтобы отказаться от неё ради этой игры. Но это не сработало. Грейнджер была в ярости. Родерик так и не смог увернуться от того проклятия, которое сделало его яйца размером с арбуз. Ох, и тот снимок его страданий, который был первым в заголовке «Ежедневного пророка» на следующий день, был прекрасен. Рита Скитер была в восторге.       Гермиона усмехнулась.       Да, ей потребовалось довольно много времени, чтобы понять, что ей не несет никакой выгоды быть паинькой, и поэтому она решила, несмотря на свою адаптивность, мало-помалу изменить своё отношение и поведение, чтобы защитить себя от боли, которую в будущем она могла почувстовать.       Мама Гермионы совсем не обрадовалась. Она втайне хотела иметь внуков, и поскорее. Каким-то образом ей и Молли Уизли удалось заставить Рона и Гермиону дать их первоначальным отношениям ещё один шанс. Всё закончилось ещё до того, как началось, и к тому же катастрофой. Рон был опустошён признанием Гермионы, что она не хочет заводить с ним семью и, честно говоря, презирает детей. Он был в ужасе, когда узнал о тайных сексуальных желаниях Гермионы, и ещё больше ужаснулся, когда она, расстроенная и разочарованная тем, что он не подчинился её желаниям, выпалила о своих особых частных уроках с профессором Снейпом. Сначала Рон был ошеломлён. Затем он обвинил её в том, что она больна, и закричал, что никогда больше не хочет её видеть.       Гермиона не возражала. У них не было никакого будущего и никогда не должно было быть. Через два дня после удручающего 28-го дня рождения она устала от того, что всегда была у всех на побегушках, и в конце концов ушла, чтобы никогда не возвращаться. Она оставила родителям записку, чтобы они не беспокоились о её самочувствии и что ей нужно немного отдохнуть. Найдя себе квартиру в маггловском Лондоне, бывшая принцесса Гриффиндора отныне избегала своей семьи, бывших друзей и любых общественных мероприятий в первую очередь.       Только с Живоглотом, который был почти слепым, тонной книг и несколькими её любимыми «игрушками», составляющими ей компанию, Гермиона ушла в свою «ракушку» и осталась там.       Единственным исключением был Гарри. Он иногда заглядывал к ней, но с тех пор, как у них с Джинни родился первый ребёнок, Гермиона изо всех сил старалась не донимать и его. Тот факт, что все вокруг неё, очевидно, нашли свой смысл жизни, а она, со всеми своими мозгами, похоже, потерпела неудачу, сильно беспокоил девушку.       Сначала она думала, что это зависть, но очень скоро поняла, что у всех этих людей нет ничего, чего бы она хотела. И в этом-то как раз и заключалась проблема. Она не знала, чего хочет, только чего не хочет. Единственное, что она знала наверняка, это то, что она жаждала волнения и острых ощущений, которые были в её жизни, когда шла война. В этом было стыдно признаться, ведь в те ужасные времена погибло так много друзей, но просто это... это было настоящее приключение.       Её приключение. И Гермиона отчаянно хотела вернуть это чувство...       Это было безумием. Она не могла точно сказать, в чём дело, и всё же у неё было сильное чувство, что жизнь... в некотором роде обязана ей, но упорно отказывалась выполнять её желания. Образно говоря, Гермиона иногда с горечью думала о себе как о цветочном бутоне, который вот-вот погибнет, так и не успев расцвести... и девушка не могла с этим смириться.       Она должна была это изменить. Сейчас.       *** Тремя днями ранее ***       В то дождливое утро в среду сова принесла Гермионе аккуратно свёрнутый лист пергамента-приглашение, написанное характерным почерком Минервы Макгонагалл:       Дорогая мисс Грейнджер,       Я очень надеюсь, что с Вами всё в порядке.       Прошло уже десять лет, и мне очень жаль, что вы не смогли прийти на встречу выпускников в прошлом месяце. Многие люди спрашивали о Вас.       Я уверена, что некоторые важные обязательства удерживали Вас вдали от Хогвартса, поэтому на этот раз я хотела бы пригласить Вас нанести визит лично мне.       В эту субботу, в 3 часа дня.       Если Вы сможете прийти, я буду ждать Вас к чаю с булочками в моём кабинете.        Я надеюсь на скорую встречу с вами, дорогая!       Минерва Макгонагалл, директор школы Хогвартс.       Итак, Макгонагалл стала директрисой. Гермиона должна была признать, что скучает по своей бывшей главе факультета: она всегда восхищалась её мудростью, напористостью и материнскими советами время от времени. Тем не менее, девушка колебалась принять приглашение, так как это означало, что ей, вероятно, придётся открыть Макгонагалл, что её «жизненные достижения» были... их практически не было. Глаза Гермионы были готовы наполниться слезами при мысли о грустном и разочарованном взгляде на лице Макгонагалл, когда она в конце концов поняла, что все её большие надежды на Гермиону были... ничем иным, как пустой тратой времени.       Тряхнув головой, чтобы прогнать горькую мысль с лёгкой улыбкой, Гермиона попыталась представить себе ещё более потрясённое выражение на точёном лице Минервы, если она когда-нибудь узнает о её чрезмерных любовных приключениях с профессором Снейпом...       «Да, Грейнджер, черный юмор! Какое же ты разочарование для всех».       Никто этого не знал, кроме Рона, к сожалению, но хорошо поставленная угроза, что ему придётся столкнуться с той же судьбой, что и Родерик, убедила его, что он унесёт эту тайну с собой в могилу. Не то чтобы Гермиона когда-либо сожалела о этих «уроках», напротив: во многих из тех одиноких ночей в течение последних десяти лет живые воспоминания о том времени регулярно вдохновляли её воображение... и очень эффективно.       Внезапно Гермиону осенило.       «Интересно, если...»       Гермиона быстро вытерла остатки слёз, которые начали собираться в её глазах всего несколько минут назад.       «Интересно, а он бы... если бы я снова его попросила?..»       Гермиона почувствовала гигантскую волну адреналина в ушах и конечностях, поскольку это стало самой опасной идеей с тех пор, как она покинула Хогвартс.       Неужели она действительно осмелится попросить своего бывшего Мастера зелий возродить их первоначальное соглашение? Ну, это не могло быть первоначальным соглашением: оно было выполнено много лет назад...       — Однако как насчёт нового? Тебе так нужно потрахаться, девочка! — Гермиона услышала, как её маленький дьяволёнок на плече прошептал ей на ухо.       Тут же её ангел на плече заговорил:       — Это жалко! Тебе нужен кто-то, кто действительно заботится о тебе, а не только... — светловолосый маленький ангелок на плече изо всех сил пытался найти правильные слова. — ...для занятий любовью!       — Для занятий любовью... — дьяволёнок на её плече мерзко передразнил её и неуважительно высунул свой раздвоенный язык. — Поскольку никто не может «по-настоящему заботиться о ней» в данный момент, то что говорит против хорошего траха, ты лицемерный, бесполый фанатик? — маленький дьявол на плече хмыкнул. — Но откуда тебе вообще знать?       Ангелок на плече покраснел от столь резкого выбора слов дьяволом. Он попытался воззвать к здравому смыслу Гермионы.       — Гермиона, ты не можешь этого сделать! Ты только опозоришь себя! Тебе это не нужно!       «Чёрт возьми, я так в этом нуждаюсь!»       Гермиона заговорила сама с собой, и её воображаемый дьявол на плече хихикнул, уверенный в победе.       — Правильно, любимая! Что самое худшее, что может случиться? Отказ? Да ладно тебе... ты страдала и похуже. И подумай обо всех возможностях впереди, если не будет никакого отказа! — маленький дьявол многозначительно замурлыкал. Гермиона ахнула от промелькнувшего перед глазами воспоминания.       — Гермиона Грейнджер! — ангелок на её плече рассердился. — С тех пор ты всегда была хорошей девочкой, ну, за некоторыми исключениями, но хорошие девочки просто не... — он был внезапно прерван самой Гермионой. Её голос был полон разочарования.       — Ты видишь, к чему меня привело то, что я была «хорошей девочкой»? Ни к чему! Разочарованная и одинокая! С меня хватит! Хорошо, никому нет дела до моей любви, но всё равно я бы не возражала против горячего тела в моей постели время от времени!       Сказав это, Гермиона мысленно сбросила ангела с плеча, отчего бедное воображаемое существо с криком улетело в небытие. Дьявол усмехнулся ещё раз, прежде чем раствориться в воздухе.       — Живи, Гермиона, живи снова! — его голос эхом отдавался за ним.       Итак, Грейнджер приняла решение. Она примет любезное приглашение Минервы Макгонагалл... а потом нанесёт визит её бывшему Мастеру зелий...       *** В настоящее время, в кафе неподалёку от вокзала Кингс-Кросс *** Сигнал приближающегося поезда вывел Гермиону из задумчивости. Она поспешно взглянула на свои наручные часы, бережно спрятала книгу и направилась в ближайший тёмный переулок, чтобы аппарировать в Хогвартс...