Вино и театр

Тэхён в костюме. Звучит как название порно. Или это только Чонгуку так кажется, потому что Ким оказался удивительно горячим в строгих брюках и пиджаке. Не то чтобы это особо отличалось от его привычного гардероба, но всё же. А может, дело в этой его озорной улыбке, ловя которую хотелось немедленно утащить Тэхёна в туалет и страстно поцеловать. Но нельзя. Чонгук старался даже не смотреть в сторону Кима, потому что обещал ему быть паинькой. — Ты можешь прийти — потому что хочешь, я знаю. Ты пытаешься скрыть, но всё равно заметно злишься, когда я ухожу, но не приглашаю тебя с собой. Мне бы тоже хотелось взглянуть на тебя в декорациях этого мероприятия, но ты ведь обязательно что-нибудь натворишь, а мы так чудесно держим моё семейное положение в секрете уже почти семь лет. Тогда Чонгук хотел возмутиться и поспорить — то ли с тем, что он хочет, то ли со своей тягой встревать в неприятности, — но спорить с Тэхёном он давно перестал. Это просто бесполезно: Ким знает его слишком хорошо. И всё-таки Чон убедил Тэхёна, что будет вести себя прилично. А потом понял, что Тэхён уже всё решил — поэтому сделал вид, что поверил, поэтому протянул ему уже подписанное приглашение. — А ты ходишь каждый год один? — небрежно поинтересовался в тот вечер Чон. Прежде разговор как-то не заходил. Да, Чонгуку было интересно, как выглядит это событие, которому почему-то приписывают излишнюю романтичность и увлекательность, но он не задавал вопросов и отпускал Тэхёна со спокойной душой. Потому что верил в верность Кима. — Не один, — ответил Тэхён. — И в этот раз буду не один тоже, — добавил он, пока Чонгук не успел спросить или сказать что-нибудь ещё. А спросить хотелось. Ким явно имел в виду не Чонгука. Даже в этот раз, когда они будут на празднике одновременно, они, очевидно, будут не вместе. Чон нацепил на лицо маску равнодушия, которая едва не пепелилась ревностью под ней. «С кем ты ходишь? Со студентами? С преподавателями? Преподавательницами? Лучше уж с последними. С ними у тебя хоть ничего не может быть». За годы отношений Чонгук не только выучил привычки Тэхёна, но и наконец узнал о нём многие личные вещи, о которых Ким обычно предпочитал не рассуждать. «Такой уж я человек». Ради бога. А Чонгук такой, что ему непременно нужно удовлетворить своё любопытство, и он удовлетворял его, хоть и времени на это требовалось больше, чем он рассчитывал. Иногда на Тэхёна находило вдохновение, и он мог долго рассказывать о детстве, друзьях, знакомых, деревне, поездках. Он часто падал, уплетал каштановое варенье, хорошо сходился с людьми и видел своё будущее в сельском хозяйстве. В моменты воспоминаний Тэхён забывал о книгах и литературе и превращался в кого-то почти незнакомого — потому что в тех рассказах не было смысла его жизни, не было искусства. Лучше всего Чонгуку запомнилась история, после которой Ким решил, что непременно станет профессором литературы и посвятит этой («не побоюсь этого слова!») науке свою жизнь. Тэхёну было девять, разорванная на части книга, о которой он рассказывал Чонгуку ещё во времена их неполноценного романа, покоилась на полке, дразня скрытыми в ней тайнами, а отец, с которым после развода родителей Ким виделся максимум пару раз в месяц, упрямо пытался привить Тэхёну любовь к точным наукам. Переломным стал вечер, когда он вдруг предложил Киму почитать вместе. Откуда взялось это желание Тэхён так и не узнал. Сначала он даже не обратил на тот эпизод должного внимания, потом отношения с отцом испортились (переходный возраст коснулся и тихого Кима), а затем отец умер, успев, однако, увидеть, что сын получил работу в университете, в котором хотел преподавать. Но тот день Ким вспоминал с особым трепетом, который передал и Чонгуку — поэтому Чон так любил их литературные вечера. Они переносили их обоих в то время, когда Тэхён был ребёнком, когда он познавал мир и был ещё более невинным, чем годы спустя. — Мне тоже подыскать компанию? «Звучит так, словно я пытаюсь вызвать ревность, но это точно не про меня. Дешёвый метод для дешёвых людей. Мы не такие, Тэ-Тэ. Тэ-Тэ… Долго же мы шли к тому, чтобы из «профессора Кима» ты превратился в милого, нежного и родного Тэхёна». — Только не устраивай прайд-парад, — усмехнулся Тэхён, и на этом воспоминание рассеялось. Чонгук отвлёкся на компанию Кима, которая следовала за своим спутником по пятам, что-то возбуждённо рассказывая. Теперь уже Чонгук думал о ней. И смотрел, конечно — тут ему нечего стесняться. «Хван Джиён, значит…» — хмыкнул про себя Чон, когда Ким подтвердил, что каждый год ходит на осенний бал с ней. Логическая цепочка собралась быстро: никакой симпатии; Джиён — та самая леди, которая грешит романами со студентками и, возможно, преподавательницами, а ещё готова обсуждать с Тэхёном гомосексуальные пристрастия и продолжать любые рассуждения, которые не стоит озвучить в воспитанном гетеросексуальном обществе. Стоит ли называть закостенелое традиционное общество воспитанным — другой вопрос, но речь не о нём, а об одиночестве. Чонгук мог бы позвать Чимина (ушедшего от журналистики в дизайн) или кого-нибудь с работы, но не хотелось смешивать дружбу или работу и Тэхёна. Немного абсурдно, но единственным человеком, который смотрелся бы рядом гармонично, был Джису, но, даже если бы он оказался в Сеуле, Ким ни за что не позволил бы ему прийти. Притворился бы, что ему плевать, но по деталям, которые проявлялись, когда Тэхён нервничал или злился (например, он становился молчаливее обычного или внезапно принимался за уборку), Чон догадался бы, что это очень плохая идея. Впрочем, он понимал это и так, поэтому теперь следил за гостями с тоской. «Зря пришёл. Делать тут нечего, раз я даже не могу к тебе подойти». Чонгук наконец уговорил себя оставить Тэхёна и осмотреть зал. Девушки в цветных платьях в пол, мужчины в костюмах. В основном чёрных, но была пара голубых и несколько бежевых. Чонгук остановился на голубых. Всё лучше, чем пялиться на Тэхёна. Рядом вдруг мелькнуло знакомое лицо. Девушка с его потока, кажется, из группы пиара. Или фотографии? Чонгук помнил её очень смутно. На каком-то экзамене их группы сдавались вместе, и она что-то спрашивала у сидящего перед ней Чона. Что же это был за предмет? Чонгук помнил зиму, розовые стены и старые стулья и столы. «Таких кабинетов — весь третий этаж, — с досадой выдохнул Чонгук. — Если не помнишь её имя, подходить смысла нет. Хотя его и так нет». Иногда Чон флиртовал ради работы, иногда ему хотелось позаигрывать с кем-нибудь для души. Для тела неизменно оставался лишь Тэхён. А сейчас Чонгуку было просто скучно. Девушка вдруг как будто почувствовала на себе чужое внимание, обернулась и махнула Чону рукой. Хотелось то ли убедиться, что Тэхён его видит (и почувствует слабый укол охотничьего инстинкта, развитого во всех, даже самых спокойных мужчинах), то ли, напротив, спрятаться и не нервировать Кима зря, но Чонгук смотрел только на идущую к нему… «Как же тебя звали?» Она подошла, но Чонгук так и не вспомнил. С другой стороны, почти семь лет прошло — нет ничего стыдного в том, чтобы не помнить человека, с которыми ты пересекался пару раз в жизни. — Чон Чонгук? — сощурилась девушка. — Я плохо помню твоё лицо, а вот имя… «С чего бы?» — Мы учились в разных группах, но многие преподаватели ставили тебя в пример. А вот Чон Чонгук из группы печати… — она засмеялась, Чонгук машинально оглядел её с уважительным мужским интересом (прошёлся не только по лицу, но и по тем глазам, которые обозначают размером, обычно отмечая пятый). — Как неловко, — посмеялся Чонгук. — Надеюсь, я не успел никому надоесть? — Если только отличникам, но я не из их числа. Ким Хёна, — представилась она. — У тебя вряд ли были поводы меня запомнить. — Пожалуй, — признал Чонгук, наблюдая за реакцией. Особо чувствительные личности могли бы обидеться на такой комментарий, но Хёна выглядела расслабленной и даже показалась Чону даже немного привлекательной. Конечно, только для дружбы. — Первый раз вижу тебя тут. Кто тебя позвал? Обычно беседа собирается из мелочей. Например, между людьми, которые связаны чем-то значимым, чем-то, что они пережили, пусть даже не вместе и не одновременно. Учёба, катастрофы, люди — нечто объединяющее незнакомцев, чтобы они, встретившись случайно, беседовали, как старые знакомые. — Ким Тэхён, — ответил Чонгук, не пожелав себя останавливать. «Могу ведь я назвать тебя? Что она сделает? Хотя всё-таки стоило соврать». — Ах, он… — поджав губы, кивнула Хёна, а потом глянула ровно туда, где стоял Ким, и тяжело вздохнула. «Только не говори, что ты в него влюблена. Только этого мне не хватало — утешать того, кто влюблён в моего мужчину». Дружелюбие Хёны резко сменилось грустью. — Между ним и Джиён что-то есть, не знаешь? Чонгук удивлённо вскинул брови. «Я планировал, что ты спросишь, почему я общаюсь с главным евнухом журфака, а ты, похоже, заинтересована совсем не в нём и даже не во мне». — Просто дружба, насколько мне известно. «Так вот почему захотелось ответить тебе честно: знакомые флюиды. Кто бы мог подумать». Этот ответ Хёну не удовлетворил. Она стрельнула глазами в сторону Джиён снова, а потом посмотрела на Чонгука, словно желая что-то добавить и удостовериться, что её действительно поймут, но вместо этого лишь натянуто улыбнулась и сменила тему. — Ладно, не бери в голову. Почему ты пришёл именно в этом году? В прошлом было лучше: приглашали профессиональных танцоров, и они учили гостей танцевать. Всего минут двадцать, но было весело. — А почему ты спрашивала про Джиён? — не поддался попытке его отвлечь Чонгук. Хёна махнула рукой. — Забей. Совсем уже двинулась с этой работой — вот и говорю всякое. — Что не скажешь в приличном гетеросексуальном обществе, — слегка приблизившись, негромко проговорил Чонгук. Это был сигнал, кодовое слово, которым можно обозначить своё отношение к неудобным темам и поддержать того, кто в этом нуждается. Хёна, очевидно, нуждалась. — Общаешься с ними? — мгновенно сдалась она. — С Тэхёном и Джиён. Откуда информация? С Джиён Чонгук общался лишь раз: когда она принесла им свою кошку на время отпуска и поездки в Эмираты. Тогда Чон не только открыл в себе кошатника, но и внёс в список целей посещение Дубая. — Ну так, — размыто ответил Чон. С тех пор, как он закончил университет, многое в его жизни изменилось. И речь не только о работе, личной жизни и отношении к людям, но и о банальном ощущении себя. В ту секунду Чонгук чувствовал себя на своём месте, как обычно бывало только с Джису и Чимином. — Ты что-то к ней чувствуешь? «Не к нему же». — В университете говорили, ты гей. Поэтому я подумала, что могу начать этот разговор, — призналась Хёна, не глядя на него. «Удивительно, как кто-то может выглядеть таким уязвимым, если просто боится отказа. Но мне отказывали редко — видимо, поэтому у меня этого страха нет». — Вот чёрт, а я-то думал, что меня считают ловеласом! — не смутился Чонгук. Ким улыбнулась. — Девчонкам это не мешало сходить по тебе с ума. — Надеюсь, мальчишкам тоже, — поиграл бровями Чон. «Я обещал не создавать тебе проблемы, дорогой, но… почему-то кажется, что я могу это сказать». — Я общаюсь с ним, — аккуратно произнёс Чонгук. Не слишком громко, не слишком тихо. Так, чтобы его просто услышали. Хотелось хоть раз произнести это вслух, а ещё — показать растерянной Хёне, что они на одной стороне. Чем такое признание грозит ему и Тэхёну? Ничего особенного Чонгук не сказал. К тому же много лет прошло. Встретились случайно на какой-нибудь премьере, в кафе, в университете, в конце концов (не зря же Чонгук оформлял гостевой пропуск). А дальше закрутилось и вот — в чём их винить? Оба — видные мужчины, а то, что свою видность они направили друг на друга, никого не должно касаться. «Правда, боится он уже не за разницу в возрасте, а за ориентацию. Но и тут можно выкрутиться: я лишь упомянул, что мы общаемся. Ничего запретного, профессор Ким. Я так же благовоспитан, как и прежде. По крайней мере, в глазах других». — И наверняка знаю, что у тебя есть все шансы её привлечь. В отличие от меня. Хёна опустила взгляд и печально усмехнулась. — Да я знаю. Пока училась в аспирантуре наслушалась, какая она растакая, — новый вздох безысходности. Хёна снова сменила тему, на этот раз успешнее. — Похоже, сейчас будет вальс: люди освобождают паркет. Чонгуку было её искренне жаль. У Ким, вероятно, не хватит упорства, чтобы добиться расположения Джиён. Чонгук мог бы догадаться, что Тэхён, описывая преподавательницу, с которой делится историями из личной жизни, имеет в виду именно мисс Хван. Слухов о ней не ходило, но Чонгук наблюдал её отношение к жизни ещё во время обучения, и оно было именно таким, как говорил Ким: игривое равнодушие ко всему, что может случиться. Чон представлял таких людей пуленепробиваемыми. Улыбка на их лице — щит, с которым они готовы пробиться через любые проблемы. А ещё это награда для тех, кто заслужил их внимание. А Хёна… Даже в этом коротком диалоге, несмотря на попытки казаться смелой, она оставалась мягкой и недостаточно настойчивой для завоевания кого бы то ни было. Даже если у неё получится покорить Джиён, долго их роман не продлится: Джиён ветрена. Она не боится перемен и её просто нечем удержать. — Хочешь потанцевать? — предложил Чон. — Не с тобой, — хмыкнула Хёна. — Так пригласи её. Со мной ты вон какая умница, — похвалил Чонгук, зная, что это наверняка прибавит Хёне уверенности. Она вдруг посмотрела на Чона дерзко, но Чонгук даже не удивился тому, как резко (ведь уже не в первый раз) сменилось её настроение. Лишь улыбнулся, что удалось её немного расшевелить. — А вот и приглашу, — заявила Ким. — Она не откажет, — пообещал Чонгук, чувствуя себя сводником. Может, и откажет, но эта реплика точно поубавила бы решительность, с которой Хёна направилась туда, где стояли Тэхён и Джиён. «Потрясающе, что она действительно может согласиться — потому что не волнуется из-за предрассудков. Хотел бы и я вот так позвать тебя танцевать», — с тоской подумал Чон, наблюдая за тем, как Хёна обращается к Джиён и нервно поправляет выбившуюся из-за уха прядку волос. Чонгук живо представил, как Хван, понизив голос, отвечает. Всего раз он слышал её фирменный соблазнительный тон (направленный, конечно, не на него), но успел немного соблазниться и представлял, как хорошо это работает с тем, кто уже увлечён. «А может подойти? Просто по старой памяти. Вряд ли нас удастся в чём-то обвинить». Чонгук постоял ещё несколько секунд, а потом так же решительно, как до этого Хёна, зашагал к Тэхёну. Тот, как и до этого, смотрел на танцевальное пространство и выглядел как человек, который без размышлений развернёт любого фразой «женщина, я не танцую». — Твоя дама украла мою собеседницу, — начал Чонгук, хоть на самом деле всё было наоборот. Неописуемо захотелось, чтобы в его руке оказался бокал шампанского, чтобы он пригубил его и сказал что-нибудь ещё. Нечто лёгкое, воздушное, как пузырьки игристого, чтобы стать таким же свободным (или запертым в бокале?). Немногословный Тэхён, от молчаливости которого Чон успел отвыкнуть (наедине он был, к счастью, менее сдержанным), не ответил. — А я не могу тебя ангажировать, — шутливо пожаловался Чонгук, надеясь, что Тэхён не разозлится. Ведь они обо всём договорились, обговорили правила и так далее. — Можем потанцевать дома, — неожиданно ответил Ким. — Я люблю танцевать. — Ты? Танцевать? — не поверил Чонгук. — Да. Вальс, кадриль, сиртаки. — Сиртаки?! — удивлённый Чон, забыв конспирацию, повернулся к Тэхёну. — Этому-то ты где научился? — В университете я ходил в танцевальный кружок. Недолго, но это было забавно. — И почему я слышу об этом первый раз? — возмутился Чонгук, отворачиваясь обратно. — Как-то не вставал вопрос. — О, сейчас встал не только он, — пошутил Чон, представляя Кима танцующим и признавая, что эта фантазия кажется ему не менее занимательной, чем Тэхён в костюме. — Пока я не могу уйти, — сказал Тэхён, то ли игнорируя комментарий Чонгука, то ли отвечая, почему он не может помочь. — Джи ещё хочет что-то обсудить. Мы с ней редко пересекаемся в последнее время. Ну и, как ты понимаешь, уходить вместе мы тоже не можем. — А жаль. Весь разговор Тэхён с серьёзным, даже немного печальным лицом смотрел перед собой. Его руке тоже не хватало шампанского или хотя бы вина. Но он вдруг улыбнулся и взглянул на Чонгука. — Мне тоже. У Чона перехватило дыхание от этого взгляда. В нём была та же нежность, с которой Ким смотрел на него много лет назад — в тот день, когда Чонгук впервые встретил Дино и «отстаивал перед ним любовь Тэхёна к литературе». В этом взгляде была привязанность, которая не изменилась за годы, проведённые вместе, и благодарность вселенной за то, что они встретились. — Но, боюсь, изменить это я не могу, — глаза Кима (к сожалению) снова устремились перед собой. — Я и не прошу, — мотнул головой Чонгук. — Я знаю. Поэтому и люблю тебя. Сердце Чона подскочило к горлу. Это было не первое признание Тэхёна, но в декорациях осеннего бала, в светлом зале, наполненном нарядными людьми, под звуки вальса… Это было настоящее волшебство. Как в замедленной съёмке, двигались люди вокруг, но Чонгук всё смотрел на Тэхёна, испытывая настолько непреодолимое желание его поцеловать, что закружилась голова. В сознании загорелась яркая, оглушающе громкая мысль. Оформить её словами получилось не сразу — всё путалось. Чёрные пятна пошли перед глазами, в теле появилась слабость — совсем как в тот давний вечер, когда Чонгук едва не признался Тэхёну в любви, но успел бросить трубку. — Давай обменяемся кольцами? Пускай у меня будет что-то от тебя каждую секунду моей жизни, — уже второй раз за вечер не стал останавливать себя Чон. Это правильный момент. Как с письмом о Магнусе и Петре: «ты непременно почувствуешь, когда он наступит». Раньше Чонгук не задумывался о статусах и доказательствах любви, но сейчас просто почувствовал, что момент настал, в этот волшебный вечер, который может стать ещё более волшебным, если Тэхён хотя бы не откажет. А ведь он может. Вдруг он негативно относится к браку и посчитает его кандалами, в которые его пытаются заковать? Он не так свободолюбив, как Чонгук, и эти рамки вряд ли его напугают, но сама суть колец — серьёзный шаг. Конечно, на законодательном уровне это не будет ничего значить: просто кольца для них двоих и какое-нибудь нейтральное имя для любопытных, которые станут интересоваться, кто умудрился окольцевать Чонгука. Но вдруг Тэхён относится к этой идее иначе? Чонгук его немного знает, но разговоры о будущем у них не выходили; планирование ограничивалось парой месяцев или максимум годом. Но целая жизнь вместе — готов ли к этому Тэхён? Чонгук точно готов. За годы отношений он понял, что ему не нужно сдерживать своё либидо, не нужно искать кого-то на стороне, чтобы повеселиться (флирт не в счёт — он был просто для поддержания своей неотразимости), потому что ему было хорошо во всех смыслах с Тэхёном, и никто другой был не нужен. У Чонгука это чувство усиливалось с каждым годом, но что обо всём этом думал Тэхён? Был ли он так же беззаветно влюблён? «Даже если мы расстанемся, я вряд ли кого-то полюблю так же, как тебя». Но и это не обещание вечной любви. — Когда я думал, что немного изучил тебя, ты всё-таки нашёл, чем меня удивить. Тэхён смущённо закусил нижнюю губу и уткнулся в пол. — Жестокий. Снова говоришь такие вещи, от которых у меня кружится голова, только на этот раз я не могу щёлкнуть выключателем, чтобы никто не увидел наш поцелуй. Чонгук едва не опустился на колени, чтобы заглянуть Киму в глаза, но сдержался. Ласково улыбнувшись, он мысленно (увы, лишь мысленно) погладил своего драгоценного Тэхёна по щеке. — Значит… ты согласен? — Я бы и сам предложил, но мне казалось, что ты против традиционных ценностей и их атрибутов, — ответил Тэхён. — Отношения у нас, прямо скажем, не самые традиционные, чтобы волноваться о такой ерунде, — заметил Чонгук, делая глубокий вдох. «Как же хочется поцеловать тебя хотя бы в щёку. Но нельзя. Дома. Дома я зацелую всего тебя». — Я, пожалуй, пойду, пока не сошёл с ума от желания тебя обнять. — Очень гуманно с твоей стороны, — кивнул Ким. — Ведь и я держусь из последних сил. «Жалеешь, что всё-таки пустил меня сюда? Не буду спрашивать, потому что знаю ответ». Чонгук по старой привычке склонил голову, прощаясь, и напоследок устремил взгляд на паркет, где счастливая Хёна кружилась в вальсе с не менее счастливой Джиён. Для них этот вечер тоже был прекрасен, потому что риск определённо стоит свеч.