Вино и театр

Возвращаться в Сеул было волнительно. Чонгук успел отвыкнуть и от климата, и от дома, и от языка, и даже от пищи, по которой первое время скучал особенно сильно. А ещё от Тэхёна и того, что теперь они могут случайно встретиться. «Особенно если ноги снова приведут тебя к его дому. А они приведут, да?» Чонгук много раз вспоминал их разговор, прокручивал в голове снова и снова, несмотря на то что реплик было так мало. В основном его, осторожные и вместе с тем уверенные, такие же дерзкие, как и раньше. Но теперь в словах Чонгука была готовность беречь, а не только бороться. Пора оставить бой и заботиться о том, что он завоевал, если ещё не совсем поздно. Чон старался не думать о том, почему Тэхён ответил, жалел ли он об этом или о том, что говорил так мало. В анализе этого человека Чонгук никогда не был силён. Чон решил оставить всё как есть, не торопить и не торопиться, дать им обоим время и посмотреть, сведёт ли их судьба снова. И всё-таки ему было приятно увидеть Тэхёна. Чонгук пришёл на лекции для заочников, увидел много незнакомых лиц, а потом, по пути со второго этажа на первый перегнулся через перила лестницы, чтобы помахать Чимину, который тоже был на факультете, и увидел Тэхёна. Ровным шагом он шёл куда-то по своим делам, не смотря по сторонам. Сглотнув, Чонгук ненадолго прикрыл глаза, но через мгновение уже выглядел так, словно ничего не произошло. Потому что так и было. Так и есть, слышишь? Между вами больше ничего не происходит. По крайней мере сейчас. И это правильная мысль. Первая из всех. Отношения надо заслужить. И, глядя на Чимина и его девушку, первокурсницу, которая немного посидела с ними после лекций, Чонгук в этом только убеждался. Пак изменился. Его новостей хватило всего на полчаса, хотя ему явно было что рассказать. Просто Наын и сам факт влюблённости сделали Чимина более спокойным и сдержанным. Деформация в попытке подстроиться под другого, того, кого ты любишь. «А ты не изменился ради него. Ни для кого не менялся». Чонгук вдруг осознал, что этому Чимину этот Чонгук хочет рассказать о Тэхёне. Поделиться, довериться. «Или не стоит? Почему ты не делал этого раньше?» Но Чон не успел задуматься по-настоящему и просто стал говорить. — У меня перед отъездом тоже были кое-какие отношения. Но я их разрушил. Не специально — просто не до конца осознавал последствия того, что делаю. Вспомнился психолог и ощущение неловкости и страха за что-то, чего Чон лишается, совершая какое-либо признание. Как её звали? Чонгук не помнил ничего, кроме неуютности и того, что потом стало легче. — Я не могу назвать имя, хоть между нами ничего не было — только пара поцелуев. «Всего два? Невероятных, самых лучших на свете поцелуя. Потому что они были с тем, к кому действительно тянулась твоя душа». — А потом я увлёкся другим — тоже ничего не было — и рассказал об этом ему. Он не простил. Правильно сделал, но я очень скучаю по нему. Чонгук пропустил и их последний разговор, и поцелуй с Джису (совсем не такой), и множество других деталей. Выбрал самое главное, чтобы признание не превратилось в исповедь. Кому она нужна? А может и стоило бы пройтись по всем деталям? Вспомнить пересдачу, записки, театр, вино, шоколад, телефонные разговоры и дополнительные занятия? И? Что было за этими мелочами? Было ли что-то важное? Может, Чонгук всегда зря акцентировался на общем? От ерунды отвлёк Чимин. — Теперь понятно, почему он от тебя не отставал, — беззлобно усмехнулся он. Чонгук слабо улыбнулся. Должно быть, Чимин давно всё понял, но терпеливо ждал, пока можно будет безболезненно для всех это озвучить. — Но как так вышло, что ты думал об измене, если до сих пор влюблён? «Удивительно легко». — Гормоны, одиночество — на это принято сваливать? Но всё проще: он, говоря, что я ещё заставлю его мучиться, был прав. Я незрелый мудак, который не мог поверить, что это по-настоящему, — с ожесточённостью к себе признал Чонгук. — Как в американских комедиях — знаешь, довольно популярный сюжет, когда с замарашкой начинает встречаться самый красивый мальчик в школе, она ему доверяется, а в итоге выясняется, что это был розыгрыш. Но я решил пропустить момент, когда буду в слезах стоять под его окнами и жаловаться на предательство. Я нанёс удар первым. Всё это было игрой. Если он так легко достался мне тогда — с чего бы нам должно быть тяжело дальше? Посмотри на современные фильмы. В них единственное, что нужно перенести герою на пути к счастливому финалу — тупость сценаристов, пишущих пустые неправдоподобные диалоги для отчаянных домохозяек и школьниц, познающих отношения через утрированно романтические модели кинематографа. Подсознательно я не сомневался, что и у нас так будет: он немного поломается, а потом мы, не отягощённые разумом, прыгнем в койку — создавать взрослый контент. И никаких тебе драм, размышлений о жизни и рефлексии. Но в реальности случаются сюрпризы, а сочные диалоги, которые можно было бы вспоминать в старости, остаются в фантазии. Всё оказалось сложнее, чем бывает у тех людей в фильмах. И об этом никто не предупреждает. В реальности нужно учиться быть в отношениях — ты не рождаешься с этой способностью и лишь того, что вы влюблены, не достаточно, чтобы жить долго и счастливо. — Оу… — сглотнул Пак. — Надо бы тебя поддержать, но ты так красиво говоришь, что я слегка выпал из той самой реальности, в которой всё действительно не совсем так, как хотелось бы. «Чима, Чима… Приятно знать, что в глубине души ты остался таким же, каким был раньше», — с теплотой подумал Чонгук, смущённо дёрнув плечами. — Находит иногда. «Как в тот день, когда похвалили мою театральную рецензию. Просто потому что для меня она была связана с Тэхёном. Но и без него я на многое способен — просто с ним всё даётся проще». В этот раз от Чимина не последовало никаких советов. И Чонгук был благодарен. Он просто хотел рассказать, а ответ на то, что делать дальше, он уже дал себе сам. Только позвонить всё ещё очень хотелось. Особенно в этот вечер, когда Чонгук попрощался с Чимином, договорился отпраздновать и напиться после последнего экзамена и вошёл в новую снятую квартиру. Несколько дней после приезда он жил с родителями, а потом снял чуть ли не первое, что попалось под руку. Потому что дом был близко к редакции, в которой, как ни странно, его ждали. Почти готовый журналист с неплохим английским, опытом и почти дипломом. Сонхва встретил его дружелюбно, но Чон плохо запомнил их беседу. Его хвалили, он кивал и иногда не мог поверить, что это действительно его жизнь — неожиданный успех, для которого он работал не достаточно много. Чонгук добился всего чудом, и это казалось несправедливым. Но пока синдром самозванца не мешал жить. Чонгук сдавал экзамены, опять получал пятёрки — просто за то, что готовился и умел красиво подать своё незнание, а потом, задержавшись на факультете после одного из экзаменов, встал в очереди в столовой и ощутил чужое присутствие. То есть людей, конечно, было много — семестр очников уже начался, — но это был некто особенный. Знакомый запах чего-то несильного, вроде порошка и дезодоранта встал позади и, Чонгук, принюхавшись, сжал зубы. Ему даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, что это Тэхён. Стоит в десяти сантиметрах от него. Конечно, ничего не говорит — он ведь просто пришёл купить чай. Но Чону стало почти невыносимо находиться рядом. «Будь сильным, притворись, что не заметил». Безумно захотелось курить, но в Сеуле он пытался избавиться от этой привычки. А ещё он велел себе не поддаваться слабостям. А то будет как с Тэхёном: собака ощутила вкус крови и бежала по следу, даже оказавшись на другом континенте. «Но как не заметить…» Шагнув в бок и не глядя на Кима, Чон вышел из столовой. «Впрочем, быть слабым иногда нормально». На улице он всё же закурил. Глубокая затяжка, выдох. Чонгук написал Чимину, что его вызвали на работу, вернулся домой, по пути купив макколи, выпил и уснул блаженным сном беспамятства, избавив себя от размышлений. Ему снилось молоко. Похожие на гномов существа в фиолетовых колпаках разливали его по бутылкам из аппарата, идущего из стены. И больше никаких сюжетных поворотов. Кажется, они пели. Или нет. Утром Чонгук притворился, что не вспомнил этот эпизод. Ничего этого не было, ему всё приснилось — вместо молока и гномов. Он сел за учебники (до конца февраля его не нанимали), готовился до вечера, сходил в магазин, снова купил макколи, снова выпил и уснул. И так следующие два дня до экзамена. В таком режиме было душно и мерзко, но в любом другом, решил Чонгук, будет ещё хуже. Когда он закрыл сессию и началась работа, стало немного легче. План выпить с Чимином, к счастью, сорвался. Чон и так пил слишком много для себя. К тому же он не сомневался, что, серьёзно напившись, точно позвонит Тэхёну. «А может и стоит? Позвонить, уточнить, как он относится ко мне сегодня». Рабочие будни были почти такими же, как и в Америке. Разве что сама суть занятий отличалась: теперь обязанностью Чона были новости. Реагировать на наводки, брать интервью у очевидцев, выпускать короткие новостные заметки по будням и крупные аналитические по субботам. Чонгуку нравилось. И то, что он уставал, и то, что свободного времени почти не было. Он всё равно не знал, на что его тратить, и в свой выходной, воскресенье, либо читал, либо смотрел сериалы. Иногда Чон встречался с Чимином. Разговор о Тэхёне никто из них больше не поднимал. Чонгуку, может, и хотелось бы спросить, есть ли какие-то новости о Киме, а не о дипломе Пака, его работе, Наын или ссорах с родителями, но это было бы лишним. Чон очень старался оставить Тэхёна в покое. И почти получалось, но вот Ким Чонгука не оставлял. Часто приходил во снах с разным содержанием. Они беседуют, просто идут рядом, катаются на аттракционах, рассматривают скульптуры, посещают выставки, занимаются сексом. Но однажды приснился сон, ставший последней каплей. Чонгук ушёл с работы пораньше. Не для того, чтобы заявиться и требовать внимания. Просто не мог сосредоточиться ни на чём, кроме сновидения, казавшегося таким реальным, что на теле как будто ещё чувствовались прикосновения Тэхёна. В целом, ничего особенного. Чонгук спал, Тэхён пришёл к нему в постель, лёг сзади, обнял и нежно поцеловал ухо. Ни-че-го-о-со-бен-но-го. Если забыть, что всё, связанное с Тэхёном — особенное. Чон даже не пытался уговорить себя не звонить. Просто дождался девяти часов, когда по его расчётам Ким должен быть свободен, набрал номер. И, только услышав гудки, подумал: а вдруг он занят? Сексом, например. Но Тэхён ответил.