Вино и театр

Детали. Чонгук чувствует лёгкий алкогольный привкус чего-то некрепкого. Тэхён пригубил бокал вина после работы? Или Чонгук настолько пьян из-за этого поцелуя? Лёгкое прикосновение на щеке. Срывается слабый, стыдный в своей откровенности стон. Рука Тэхёна медленно перемещается на шею, потом на плечо и дальше вниз, через предплечье и до кончиков пальцев. В этом невинном движении столько ласки и одновременно страсти, что возбуждение становится почти болезненным. Но Тэхён не даёт ему затянуться. Отстраняется и качает головой. Чонгук сказал бы «разочарованно», но вряд ли кто-то из них действительно разочарован. — Ты неоправданно жесток со мной. Я же не святой, не евнух, — вздохнул Тэхён. — Перед твоим визитом я взвесил все «за» и «против» и пришёл к выводу, что ты, вероятно, слишком устал, чтобы делать глупости. — Прости, я не хотел… — дёрнув плечом, извинился Чонгук. Тэхён посмеялся, словно говоря: «Мы оба этого хотели», а потом обошёл Чона и прошёл в комнату. Ту же, в которой Чонгук прятался, когда пришёл Дино. Когда это было? Кажется, чертовски давно и даже, наверное, не с ним, не с тем Чоном, который теперь наблюдал за Тэхёном и видел кого-то нового, незнакомого. — Значит, предлагать немного полежать вместе — не вариант? — спросил Чонгук, когда Ким наскоро перечислил способные пригодиться Чонгуку предметы его пристанища — стол, постель, шкаф с дополнительными одеялами. — Пока между нами не было ничего такого, за что меня могут наказать, я могу сказать, что у тебя нервный срыв — поэтому ты крутишься рядом. Из-за меня: едва не поставил в зачётку со сплошными пятёрками непростительную четвёрку. Мягкое ватное тело и такие же мягкие ватные мысли. Чон уткнулся в пол. «Определённо из-за тебя. Но вряд ли кто-то станет проводить экспертизу, даже если между нами что-то произойдёт. Но это вопрос принципа и честности перед собой. Я тебя услышал». — Я забрал всё, что могло мне тут пригодиться — постараюсь тебя не тревожить. Спокойной ночи. «Мистер Ким может тревожить меня в любое время. Но я не буду провоцировать, обещаю». — Спокойной ночи, — Чонгук низко поклонился. Тэхён оставил его одного. «Не святой и не евнух… Он тоже меня хочет? Это почему-то льстит». Чон осмотрелся, но взгляд скользил по предметам, не замечая их. Весь мир для него сосредоточился внутри, там, где сердце, ещё ускоренное, стремилось к Тэхёну; в мыслях, которые не желали рассматривать ни одну из тем, если в ней не было Кима. Чонгук лёг на мягкую постель Тэхёна. Пахло порошком и почему-то лавандовым маслом. Любимый запах Кима? Случайно разлитый флакончик, задетый во время смены постельного белья? — Какая же чушь лезет… — тихо ругнулся на себя Чонгук, переворачиваясь на живот. Всё неважно, кроме главного: он в доме Тэхёна, в его кровати. Жаль только, что не с ним вместе, но и к этому они обязательно придут. Однажды. Через какие-то полтора года. Сон сморил Чонгука почти сразу. В сладостной дрёме он чувствовал, что его накрыли одеялом и даже потянулся к приблизившемуся ко лбу теплу, но не успел его поймать. Может, всё это Чонгуку приснилось и под одеяло он забрался сам? Но других снов не было. Чон давно уставал так сильно, что на сновидения сил не оставалось. Чонгук проснулся в восемь, когда прозвенел будильник. Огляделся, не веря, что Тэхён действительно его пустил, они провели вместе ночь, но между ними ничего не было («кого-то напоминает, правда?»), а потом встал и пошёл на кухню, чтобы поздороваться и обсудить с Тэхёном план действий: не стоит выходить из одной квартиры и даже дома одновременно. Но Кима уже не было. Он оставил на столе записку. «Можешь есть всё, что найдёшь в холодильнике». И никаких комментариев относительно ночи под одной крышей и того, что это будет значить для их общения дальше. Но Чонгук не удивился. Тэхён всегда тяжело признавался в вещах, которые его волновали, а если Чон давил, получались тяжёлые, неприятные для них обоих разговоры. Информация — да, но, добытая таким способом, она была бесполезна. Чонгук быстро оделся и кое-как умылся. Не хватало зубной щётки, но это были терпимые лишения. «Зато мы, кажется, сделали какой-то важный шаг в наших отношениях. Теперь они как будто даже есть. В них воздержание, утешающие объятия и приготовленный любимым человеком ужин. Ради этого стоит жить». Из дома Тэхёна вдохновлённый и отдохнувший Чон поехал на работу, решив, что может прогулять ещё один день без последствий. Только сейчас он вспомнил про Джису и его гадкое «А ты против?» Тревога, поглотившая накануне, душной плёнкой обволокла снова. Чонгук и Тэхён не обсудили несостоявшееся признание Чона в том, что за ним, кажется, ухаживают; просто проигнорировали его, притворились, что ничего не было. Но оно было. Всё ещё. Но теперь, после заботы Тэхёна, тревожило сильнее. Так же, как Чонгук учился правильно себя вести с ним, Хон учился тому же в отношении Чонгука. И он наверняка захочет продолжить незаконченный разговор или пошутит над тем, что Чонгук трусливо сбежал. Но Джошуа встретил его почти равнодушием и не говорил ничего, что не касалось работы. И это было даже хуже. «Я на его месте поступил бы так же — чтобы показать, что не ограничиваю. Нужно уметь ждать, а не торопиться, как я часто делаю с Тэхёном. Такая тактика работает со многими. И со мной, к сожалению, тоже. Но чёрта с два он меня получит». Чонгук поддерживал рабочее настроение и на любые проявления заботы (Джису часто угощал его обедами, например) реагировал уважительной благодарностью, пресекая даже формулировки, которые могут привести к флирту. Получалось на удивление хорошо, и Чон не догадался, что избегать щекотливых ситуаций выходит не потому что он молодец, а потому что Джису это позволяет. Так, как и завещал Чонгук-соблазнитель: не давит, дарует полную свободу и даже немного власти. Если всё это не приведёт жертву в ловушку сегодня, это случится завтра, через неделю или месяц. Но случится, если разрушить алгоритм, который Джошуа, как на известном наизусть экспонате, пресловутом будущем трофее, реализовывал на Чонгуке. Но Чон был далёк от этого. Ему хватило верхушки айсберга, и она показывала дружественный нейтралитет. Жизнь, не замедляясь ни на секунду, вела Чонгука к первому серьёзному проекту. Учёба, работа, встречи и немного Тэхёна. Отношения с ним почти не изменились, разве что Чон старался звонить чуть чаще. Но не приходил. Ему было достаточно знать, что, если станет тяжело, ему есть куда пойти. Может, поэтому тяжело и не становилось? Вместо встреч были разговоры. Снова о литературе и искусстве, о собаках, книгах и любимых продуктах. Тэхён раскрывался неохотно. Редко задавал вопросы и отвечал скупо. Но, вместо того чтобы дать ему ещё немного времени, Чонгук расслабился и стал наседать. Неосознанно — у него совсем не было цели вызвать у Тэхёна дискомфорт, ему просто хотелось знать всё о Киме. Здесь и сейчас. Укрепляющиеся отношения избавились от флёра романтичности и пробудили в Чонгуке эгоиста, забывшего чуткость. И так же, как они за пару шагов приблизились друг к другу и к тому, чтобы иногда просто разговаривать ни о чём, теперь они отдалялись. Тэхён отдалялся, убегал от давления, которое Чонгук оказывал так неаккуратно. Ситуацию ухудшало и то, что постепенно предмет обсуждений Чонгука изменился. Приближался конец декабря, и Чона волновал только Джису и его книга. Даже сессия, до которой его допустили с трудом, отошла на второй план. Работа стала занимать всё его сознание, и времени не оставалось ни на что. Как Тэхён без умолку говорил о литературе и авторах — людях, не угрожающих их отношениям, — Чонгук говорил о Джису. — Он очень талантливый. И я безумно рад, что мне удалось поработать с таким человеком. Так заканчивалась чуть ли не каждая беседа с Тэхёном. Сначала он слушал терпеливо. Даже пытался поддерживать восторг Чонгука. Но однажды не сдержался. — А ещё ухаживает за тобой — не поэтому ли он такой замечательный? — Ну да, но это мелочи, — отмахнулся Чонгук, не заметив нависшую над ними тучу. Каждое сказанное дальше слово могло или помочь их отношениям, или разрушить их. — Конечно, мелочи, — изменившимся голосом (не) согласился Тэхён. Чонгук уловил новый тон и атаковал в ответ. — А что, какие-то проблемы? Вокруг тебя толпы студенток крутятся — я же молчу. — Можешь сказать, если тебе не всё равно. — Я тебе доверяю. А ты мне, видимо, всё ещё нет? — заводился Чонгук, не слыша отчаяние, которым сквозили реплики Кима. — Как-то не очень выходит, когда ты сообщаешь, что к тебе проявляют внимание, а потом приходишь ко мне. — О, ты и это вспомнил? Сейчас? Очень вовремя. Отлично, давай потратим мой более-менее свободный вечер на выяснение отношений. — Выяснять-то особо нечего, — хмыкнул Тэхён. И какая муха его укусила? — Действительно. Тогда извиняюсь перед мистером Кимом. Бестолковый подопечный — так ты меня назвал однажды? — не хотел тратить ваше драгоценное время на глупости, — и бросил трубку.