Star Trek: infinity is not the limit

      Злость, клокочущая ярость раздирала душу изнутри заставляя ненавидеть все окружение. Она не могла поверить что оказалась тут, среди ярких кабинетом отдающими холодом металла и холодным безжизненным светом ламп. В компании странных существ и людей будущего что были так похожи на нее, но при этом были «не чистыми» как выразился остроухий. Странные приборы, форма словно военная, окружение не намекало особо на дружелюбие и теплый прием, пускай ее и спасли от смертоносного холода. Но разве девичий мозг мог подумать что теперь, в новом и странном мире к ней будут добры? Нет. Сплошное недоверие и куча «нет» в мыслях относили к первобытным инстинктам самозащиты и полного недоверия.       Во что ее втянул ее отец? Неясно. Не было ни единой благоразумной мысли на этот счет, лишь тонны проклятий и ненависти за то что она тут очутилась, жалкие попытки спастись бегством от новой и неприятной реальности пока гипошприц не вошел в кожу проникая все глубже, разнося по клеткам, казалось бы, блаженное успокоение, но не сейчас. Оставаться один на один в таком состояние с незнакомцами она не хотела. Но разве у нее был выбор? Не было. Все что она могла это лишь тихо лежать на кушетке пока тело отказывается нормально слушаться, мысли становятся пустыми и обреченными, а эмоции не такими яркими.       Забвение настигло ее в самый неподходящий момент, не тогда, когда она хотела успокоится, а именно когда хотела вырваться, выбежать из этого кабинета и убежать прочь как можно дальше и быстрее туда, куда глядят глаза чтобы не видеть ни эти зеленые ни человеческие лица. — Зачем? — тихо прошептала она спокойным и слишком вялым голосом, словно эти слова удавались ей с большим большим трудом, — Отвалите от меня.       Пожалуй, сил хватало лишь на это, на жалкие попытки сопротивляться и всем видом показывать, что их помощь ей была не нужна. Так она считала не понимая, что она действительно на звездолете в открытом космосе и ничего кроме пустоты вокруг и этих людей не было. Некуда было бежать, лишь сдаться и принять факт того, что она больше никуда не денется. Но пока эта информация находится где-то там, за пределами этой комнаты.       Леонард бы с удовольствием отстал, оставил, покинул бы девушку, но он просто не мог. Это его работа. Она раздражала, выматывала, бесила, но именно это занятие не даёт Маккою думать о плохом. О космосе. О его бесконечности, темноте, сколько болезней может быть и как быстро может настигнуть смерть. На вопрос незнакомки, шатен не стал отвечать. Он не знал ответа. Обычно можно было ответить «для твоей безопасности», «для твоего здоровья», но никто не говорил, что успокоительное придавало здоровье. Особенно психологическое. — Тебе нужно поспать. Утром тебе принесут очень вкусный завтрак, — тут мужчина усмехнулся и сделал запись на падде. — Завтра я зайду. И не делай глупостей, — попросил он, а потом вышел из палаты, оставив девушку наедине с собой. *** — Она из прошлого? — удивленно спросил Скотти, держа в руке стакан с виски. — Ты меня разыгрываешь? — Разве я — Джим Кирк? — возмутился доктор. — Так думает Спок. Потому что вещи, которые были с ней, выглядят будто они из 21 века. — Это же ужасно, — тут главный инженер растрогался и чуть не пустил слезу.       Оба коммандера сидели в своей общей ванной комнате. Именно этим алкоголикам дали разделить совместный санузел. В это же время Джим и Спок имели свои собственные ванные. Хотя, грех был жаловаться. Эти не молодые парни могли обсудить всё на общей территории, а потом разойтись по своим каютам. Это ли не прекрасно? ***       Маккой, как и обещал, зашел к незнакомке утром с новыми результатами анализов. Тело уже отошло от обморожения, только вот кожа в некоторых местах ещё была неестественного цвета. — Как сегодня чувствуешь себя? — без утреннего «доброе утро» спросил доктор, смотря на падд. — Мне обязательно отвечать или это риторически вопрос? — съязвила девушка, она не была злой, скорее дружелюбной, но обстоятельства не давали ей показывать присущее ей дружелюбие сейчас.       Удивился ли Леонард такому поведению девушки? Нет. Его это был и лет 20 назад не удивило. Мужчина немного понимал состояние незнакомки, но лезть в душу он не любил, а если и попросят, то всегда старался держать какое-то расстояние. После таких разговоров можно стать тряпкой. — Обязательно, потому что все протоколируется, — уточнил брюнет и поднял глаза на розововолосую. — Хватит сопли пускать. Ты здоровая девушка. А плачешь, будто ноги отрезали. И то, в наш век это не проблема, — уточнил он, а потом отложил падд и подошёл к шкафчику, чтобы достать таблеток.       Эвелина разозлилась, ей неприятно было слышать такое, ведь она не плакала. Скорбела, злилась, возможно жалела себя, но пока что не плакала. Нет, она знала что это будет скоро, когда она окончательно поймет что все вокруг реально, а пока ее мозг сопротивлялся, была возможность сохранить хоть какое-то временное спокойствие и лишь злиться на все подрят. — Ответ «херово» подойдет? — Браун рыкнула, искривив губы в подобие улыбки, — Опять постараешься меня чем-то напичкать? — она уже хотела бы сказать что и сама это сможет сделать это если ее отпустят, но не стала, припоминая что при не была травка которую просила забрать ее Нифти еще до похода к отцу и перед дипломной работой. Правда, та забыла ее отдать занятая исключительно своими собственными делами. Но, возможно сейчас это бы ей пригодилось, наверное. Браун не знала до какого состояния ей нужно будет отчаяться чтобы прибегнуть к таким, по ее мнению, крайним мерам. — Мне не нужно ничего давать, я сама могу прекрасно справится и без всяких лекартв. — Это витамины, умная, — Боунс поставил на прикроватную тумбочку стакан воды и стаканчик с таблетками. — Ты пережила адский холод. Твоему организму нужны витамины и силы, которые он потратил, чтобы ты прожила хоть несколько минут, — уточнил он, а потом взял обратно в руки падд и начал вводить новые показатели.       Брюнет решил на минуту отстать от девушки и подошёл к аппаратам, чтобы просмотреть результаты. Ему был интересен сон и пробуждение. Он долго что-то рассматривал, а потом записывал, а когда закончил, то вернулся к розовой и выдохнул. — Как тебя зовут? Не безымянной же тебя называть? — поинтересовался Маккой.