Ты моя самая большая любовь.

По возвращении Киев встретил теплой погодой и снегом. Романтическая атмосфера схода с трапа была обеспечена. Каждый поехал в свою квартиру. Несколько дней отдыха и, за эти несколько дней никто из них не решился даже спросить у второй стороны банальное: «Как дела?». Потом ряд концертов. И снова, на каждом из них Алан. Он для Макса основная духовная поддержка. Вот, наконец, и последний в этом году концерт. Алан как всегда в зале. Он не может не смотреть выступления Макса. Оно завораживает. И ему просто хочется верить, что каждая песня о нем и для него. Мысленно Алан вторит каждому слову, каждому вздоху. Корит себя за то, что казалось бы, взрослый мужчина, а не может просто признаться этому мальчишке в своих чувствах. А Макс и правда, каждую песню о нем и для него. Только Алан в мыслях, в словах. Макс поет свой «Армагеддон», смотря только на Алана, давая понять ему, что это о нем. Что его просто ломает. Но внешне он совершенно собран и спокоен. Слабину дает только на песне, завершающей выступление, когда в уголках глаз начинают собираться слезы, что не уходит от внимания Алана. Алан заламывает пальцы на своих руках, ожидая конца песни. Он знает, что Максу не просто, что еще немного и эти слезы увидит не только Бадоев, но и весь зрительный зал. Напоминает себе, что необходимо потом созвониться с режиссером и просто попросить, чтобы вырезали весь крупный план на этой песне, давая только общий. А то потом вопросов не оберешься. После выступления он, как обычно, бежит к нему в гримерку и ждет его с кружкой свежесваренного кофе. Это стало уже традицией. От которой ни Алан, ни Макс отвыкать не хотели. — Ты великолепен, впрочем, как всегда. — устало говорит Алан. Наверное, не нужно говорить о том, что сон, последнее время, Алану давался с трудом. Мысли были обо всем, кроме работы. И, самое главное место, среди этих мыслей занимал Макс. С мыслями о нем Алан проваливался в беспокойный сон. И просыпался так же, с мыслями о Максе. — Алан, ты такой заебаный. Что-то случилось? — Макс просто искренне беспокоится. — Нет, дорогой. Все хорошо. — Алан внешне совершенно спокоен. «Кого я, на хер, обманываю. Ничего не хорошо. Все вышло из-под моего контроля уже давно. И сил больше нет. Погибаю. Спаси меня Макс!» — сознание просто кричит и, кажется, спасения нет.  — Алан, хочешь, никуда не поедем? Хочешь, будем тут с тобой. — понятно, что Макс имел ввиду совершенно другое. Но Алан, ввиду того, что мысленно был не тут, пропускает все мимо ушей. — Нет. Полетим. И это не обсуждается. — Алану даже времени не понадобилось, чтобы все обдумать. — Иначе я тут совершенно сойду с ума. Я просто не выживу. Нужно привести мысли в порядок. — А я тебе должен в этом помочь? — улыбается Макс. — Да. Ты мое вдохновение. — ухмылка, поправляет свою челку. Макса ведет. Мажет. Хочется его. Сейчас, всего и полностью. Но вместо этого приходится довольствоваться кофе, полученным из его рук. Что тоже, само по себе неплохой вариант при нынешнем раскладе. — Завтра заеду за тобой в 19.00. будь готов. — Алан включает продюсера. — Надеюсь ты успеешь собраться? — во время решает исправиться и включить заботливого мужчину. — Конечно. Ради этого, я могу даже не спать совсем. — Макс смеется, и Алан в ответ невольно улыбается. Утро выдалось солнечным и Макс, проснулся от его лучей, что, пробиваясь сквозь неплотно задернутые шторы, скользили по его лицу. Понимая, что времени на сборы мало, заставляет себя встать и пойти в душ. После душа, машинально готовит себе кофе, ставший за все время общения с Аланом, до боли привычным. Горький и обжигающий, Макс, кажется, никогда не привыкнет к его вкусу. Но Алан умеет подсаживать, и не только на себя. Макс закуривает, хорошо, что Миши нет дома. Она ругает Макса и не просто за курение дома, но и за курение в принципе. Только во время курения Макс может по-настоящему расслабиться, поэтому отказаться от этой вредной привычки не может. Алан тоже курит, сидя на кухне и тоже с кружкой кофе. Делает глоток, он приятной горечью разливаются во рту. Делает очередную затяжку и откидывается на стуле. До сих пор не понимая, что им движет. Как он мог пригласить Макса с собой, а, самое главное, он искренне не понимает, на что он вообще в этот момент, рассчитывал. Но давать заднюю уже поздно. Он решает отбросить все негативные мысли к чертовой матери. Пустить все на самотек и пусть будет, как будет. Пусть все идет своим чередом, а вдруг куда-то да придет. Ровно в 19.00 автомобиль Алана въезжает во двор дома Макса. Алан паркуется, достает телефон и набирает Макса, но видит, как Макс уже выходит с маленькой сумкой. — Привет. — Алан открывает окно и машет рукой. — Привет, любимый продюсер. — это выражение уже плотно засело в обиход Макса. А Алан и не возмущается. Ему даже это безумно нравится. И на это выражение Макса, Алан улыбается широко и искренне. — Давай усаживайся. — командует Алан, открывая багажник, чтобы Макс мог положить свою сумку. — Нас ждут великие дела! Дорога до аэропорта прошла в приятной беседе. Ровно как и паспортный контроль и посадка в самолет. Бизнес-класс встретил запахом дорогого парфюма и расслабляющей музыкой. — Так ты мне расскажешь, куда мы летим? — обращается Макс к Алану, когда они занимают свои места. — На Бали. Тебе понравится. Там на вилле, которую я для нас снял, красиво и спокойно. — Алан достает телефон и показывает Максу фото дома. — Идеальное место для того, чтобы восстановить силы. Слова об отдельном доме, снятом для них двоих, режет Максу слух. Он невольно вспоминает слова Миши о том, что Макс ему не безразличен. Но, сейчас он не хочет об этом думать. Просто решил пустить все на самотек. Так сказать, просто отпустить ситуацию. Два влюбленных идиота, боящихся признаться друг другу, решивших пустить свои жизни на самотек. Весь перелет Макс проспал, удобно устроившись на плече у Алана. А Алан совершенно даже не возражал. Наоборот, подвинувшись ближе, гладил Макса по волосам. И вот оно ощущение того, что все хорошо, что они вместе. Иллюзия? Конечно. Только так хочется, чтобы это была правда, что просто сам в это невольно верит. Размышляет о будущем. Но объявляют посадку. А это значит, что просто конец фантазии, здравствуй реальная жизнь. Макс радуется как ребенок, когда видит море. И пофиг на дом, бассейн и прочую атрибутику. Море, бескрайнее, теплое, ласкающее. И он бежит со всех ног по песку, забегая в воду прямо в одежде. Алан смеется его мальчишеской выходке. Забегает следом за ним, хватает его за талию и пытается утянуть на берег. Но не рассчитывает свои силы и они оба оказываются в воде. Выныривают. В следующую секунду Макс делает то, чего Алан совершенно не ожидал. Он обнимает его так крепко, что Алан едва может дышать. — Спасибо. — шепчет Макс на самое ухо Алану. — За что, Коля? — это срывается непроизвольно, но Макса прошибает. Уже лет 10 его так никто не называл. Только самые близкие. А вот теперь и Алан. Макс отстраняется от Алана. — Прости. Я, пожалуй, пойду. Устал после перелета. — Макс выходит из воды и быстрым шагом идет в дом. Алан так и стоит на месте. «Блядь. Да что сейчас-то не так? Какого хрена вообще происходит у него в голове.» — Алан реально не понимает, как можно признаться этому ребенку, когда даже сейчас не знаешь, что от него ожидать. Алан заходит в дом, дверь в комнату Макса закрыта. Алан стучит. — Макс. Открой. Я знаю, что ты там. — но в ответ тишина. — Макс. Пожалуйста, давай поговорим. Нам уже пора это сделать давно. Иначе напряжение, что копится между нами, взорвется как нейтронная бомба и нас раскидает по разным полюсам. Шаги. Щелчок. Дверь открылась. На пороге Макс. Алан по его лицу видит, что плакал. — Может объяснишь, что с тобой происходит. — начинает Алан. — И только не вздумай мне рассказывать, что все нормально. Я вижу, что нет. Я еще на последнем концерте заметил, что тот пиздец, который ты в себе копил, достиг невероятных размеров. И мне, как продюсеру, как другу, в конце концов, безумно обидно, что ты ничего мне не говоришь. Просто замечаю, что с каждым днем твое эмоциональное состояние все больше уходит в минус. — Алан. Это личное. — Макс решает, что этой заезженной фразой с какого-то пошлого фильма, он отвяжется от разговора «по душам». Но Алан, тот еще крепкий орешек и просто так у него ничего не бывает. — Настолько личное, что ты не можешь довериться мне, человеку, с которым ты проводишь 80% своего времени.- не сдается Алан. — Миша бросила. — «Да. Господи, пожалуйста. Я не о чем тебя не просил, но сейчас готов на колени встать и весь отпуск простоять» кричат мысли. — Да Миша тут не при чем. — Макс отворачивается от Алана. Но Алан хватает его за руку и поворачивает к себе. — Тогда что? Что, твою мать, у тебя происходит? — практически кричит Алан. — Если ты мне не доверяешь, смысл было просто куда-то со мной ехать. Скажи, что не доверяешь. Я сегодня же перееду в гостиницу, и мы с тобой ближайший месяц не увидимся вообще. Погибай в своем состоянии сам. Но, когда тебя сломает окончательно, не вздумай приходить ко мне. Я тебе тогда буду уже никто. Пламенная речь, что тут сказать. Цепляет за душу. Выворачивает наизнанку. Макс не хочет терять такие близкие отношения с Аланом. Но и рассказать ему тоже те может. Рассказать равно умереть сейчас, умереть без права на спасение. — Я влюбился. Алан, понимаешь. Влюбился. — Макс начинает говорить, без уточнения деталей и имен. — Не знаю, что делать. Сдохнуть хочется. Я признаться боюсь. Это чувство меня сжирает изнутри. Я так устал. — Кто эта счастливица? — почему-то Алан изначально не дает Максу самому объяснить гендерную принадлежность кандидатуры, что он выбрал. — А как же Миша? — А при чем тут Миша? — Макс делает вид, что не расслышал первого вопроса. — С Мише я живу. — и он совершенно не врет, он и вправду живет с Мишей. Алан боится сорваться. Потому просто молча выходит и, скрывшись в своей комнате, закрывшись в душе, рыдает навзрыд. Рвет душу. До резаных ран на сердце. До полной нехватки воздуха в легких. До боли в горле. Пропускает тот момент, когда Макс стучит к нему, осознавая, что с Аланом что-то не то. Но простояв 10 минут в тщетных попытках достучаться, понимает, что, скорее всего Алан не откроет. Пытается восстановить в памяти разговор, предшествующий такому странному поведению Алана. Ничего не придумав лучше, Макс садится возле двери. «Рано или поздно тебе придется выйти из комнаты.» — Макс решается на разговор. Понимает, что ему необходимо все рассказать Алану. Что так дальше продолжаться не может. Иначе они оба сойдут с ума. Проходит около часа, когда Алан более или менее приходит в норму. Решает, что все, достаточно с него этих эмоциональных горок. Он хватает еще не разобранный чемодан. Бежать, не оглядываясь. Так продолжаться больше не может. И он бежит. Выходит из комнаты и буквально спотыкается о Макса, который в ожидании Алана уснул. Макс поднимает сонные глаза на Алана. — Сбегаешь. — Макс даже не спрашивал, а констатировал факт, все сложив в голове, увидев дорожную сумку Алана. Алан опускает глаза, понимая, что сейчас произойдет апокалипсис, которого он пытался избежать все это время. Не готов. Совершенно. Что сейчас будет? Какого хрена он так спалился по идиотски. — Алан. Скажи, что произошло? — Макс встает и смотрит своими темными в зеленые омуты Алана. — Я чем-то тебя обидел? — он совершенно не понимает что происходит. Почему тот, кого он боготворит, любит, всей душой, ценит, сейчас просто сбегает от него. Алан держится из последних сил, чтобы не сорваться. Сжимает челюсть, отворачивается, чтобы не видеть его лица. Еще бы не слышать, не чувствовать его запах. Иначе унесет, размажет. — Алан. — Макс не успокаивается, берет Алана за руку. — Ты уходишь совсем? — и Макс не имеет ввиду именно эту ситуацию, а вообще в целом их жизнь, их работу. Алана бьет разрядом тока. Руку в месте соприкосновения с рукой Макса начинает жечь огнем. И отдернуть хочется, но сил нет. — Да, твою мать, что происходит?! — Макс уже переходит на крик. Вот она точка невозврата. — Ты реально, хочешь знать, что происходит? — Алан поднимает на Макса свои заплаканные глаза. Макс молчит и просто кивает головой. Алан не хочет говорить, хочет делать. От того он просто бросает сумку, что до этого момента держал в руке. Он смотрит в глаза Максу, не разрывая зрительный контакт. Делает шаг навстречу, вставая практически к Максу вплотную. Кладет одну руку ему на талию и одним резким движением сокращает расстояние между ними до нуля. И в следующее мгновение, впечатывая Макса в стену, накрывая его губы своими. У Макса все плывет. Поцелуй нежный, без напора, чтобы не спугнуть Макса. Но Макса сейчас не может спугнуть ничего. Алан отстраняется, поднимая на Макса свои испуганные зеленые. У Макса в душе взрыв сверхновой. Миллиарды искр опаляет тело изнутри. Ему мало. Безумно мало этого щедро подаренного Аланом мгновения. Алан боится даже говорить что-либо. Не может просто поверить, что он это все-таки сделал. Миллиард мыслей и не одной связной. «Что сейчас будет! Как дальше будет между ними? Как объяснить это ему? И надо ли вообще сейчас что-то объяснять? Может все-таки сбежать, как и собирался?» — Алан перебирает в голове роящиеся, как пчелиный улей, мысли. Нет, сбегать он уже не хочет. И все равно, что несколько минут назад именно это сделать и намеревался. Не важно. Значение имеет только то, что сейчас. А именно сейчас Алан целовал Макса, а Макс его совершенно не оттолкнул, а даже наоборот, предпринял робкую попытку ответить. Но, несмотря на то, что Макс продолжает стоять и смотреть на Алана широко распахнутыми глазами, он понимает, что этого мало. Слишком мало. И Макс, кажется, нетерпеливо скулит, от долгого ожидания. Мысленно совершенно не понимая, к чему сейчас это все должно привести. Но сердце билось где-то в горле. Здравый смысл отключился, оставляя место простым чувствам и рефлексам. От того Макс совершенно не ведает, что творит в следующую секунду. Получив порцию леденящего душу холода от того, что Алан больше не так близко, как ему хотелось бы. Плевать он сейчас хотел на свою гордость. Он, если понадобится, Алана будет на коленях умолять не уходить. Но сейчас ему важен этот тактильный контакт, который Алан разорвал. Но Макс решает, что он будет бороться с этой несправедливостью. Поэтому он, стараясь растопить лед, что уже успел охладить их тела, уже сам придвигает Алана к себе и целует. Целует так страстно. С таким напором, что у Алана сносит крышу. Как такое возможно? Просто два человека, которые противились своим чувствам, которые даже себе признаться не могли, не то, что друг другу. Сейчас стояли и самозабвенно целовались, отдавая друг другу все желание, все чувства, что до этого мгновения просто копились внутри у каждого. — Я хочу тебя… — шепчет Алан в то время, когда Макс практически вылизывает его шею, доводя до состояния, близкого к эйфории. Макс берет Алана за руку и ведет в его комнату. На ходу, ногой, Алан закрывает дверь. Хватает Макса и подсаживает на подоконник. Вот они — фантазии Алана, в которых Макс обвивал его своими безумно длинными ногами, прижимаясь так сильно, что уже от одного этого тактильного ощущения друг друга, готов кончить. И Макс сейчас воплощает его мечты в реальность. Длинные ноги, обвивающие Алана. Горячие руки, покоящиеся на его затылке и прижимающие, впечатывающие его в себя. Алан сходил от этого с ума. Поцелуи горячие, страстные, прерывистые, но в тоже время глубокие и чувственные. Они заставляли их двоих совершенно забыть обо всем вокруг. Были только Алан и Макс, и ничего и никого кроме. Алан ведет свою руку вдоль тела Макса. Начиная со скулы, на которой до сего момента она покоилась. Проводит по острым ключицам, очерчивает грудь, каждое набитое крыло. Спускается ниже, чувствуя под своими пальцами рельеф пресса. И вот, в одно движение он своей рукой накрывает уже внушительно увеличенный стояк. С губ Макса срывается стон, который заставляет Алана сойти с ума. Алан никогда не мог подумать, что настолько сильно можно хотеть человека. Мужчину. Любимого мальчика. Его мальчика. И Алан второй рукой забирается под футболку Максу, проводя подушечками пальцев вдоль позвоночника. От чего по телу Макса проходит табун мурашек и его выгибает навстречу ласкам Алана, который уже совершенно бесстыдно и по-хозяйски исследует содержимое безумно узких джинсов Макса. — Ал. Пожалуйста… — стонет Макс, подставляясь навстречу ласкам Алана, облокотившись одной рукой на подоконник. — Что? Говори, малыш… — Алан, безусловно, понимает, что от него хочет Максим. Но, черт возьми, как же он хочет это услышать от него. Хочет, чтобы он просил, умолял… — Возьми меня. Я хочу… — Макс не договаривает до конца, прервавшись в тот момент, когда Алан чуть сильнее сдавливает член. — Чего ты хочешь? Скажи, умоляю! — выстанывает Алан, когда чувствует, что обвивавшие его ноги Макса сжались более плотным кольцом, не оставив ему шансов сбежать. Да не за чем сейчас это Алану. Потому как все проблемы, что терзали его творческую душу, из-за которых хотелось просто умереть или бежать, не оглядываясь на край света, просто рассеялись в одно мгновение. Просто по взмаху волшебной палочки их не стало. — Алан, я хочу тебя! — шепчет Макс. Господи, как Алан долго ждал этих слов. Когда в своих фантазиях он представлял Макса, вот так же сидящего на подоконнике и обвивающего его ногами. Алана ведет, внутри разливается приятное тепло, если не сказать, что огненная лава. Он снимает Макса с подоконника и ставит его на пол комнаты, в которой воздух накален, как в полдень в сахаре. Он снимает с него футболку — «ненужный элемент». И, с дрожью в пальцах пытается расстегнуть джинсы, понимая, что выходит так себе. — Давай я? — Макс накрывает его руку своей и медленно отстраняет ее. Одним движением он стягивает с себя джинсы, сразу с нижним бельем и откидывает их куда-то в сторону ногой. — Макс. Ты такой красивый. — Алан продолжает исследовать его тело. Им двоим хорошо, несмотря на то, что мозг ни у одного не работал. Просто произошло единовременное отключение. И пусть потом будет стыдно, за то, что сейчас поддались эмоциям. Это все потом. Просто в данный момент им двоим безумно хотелось раствориться друг в друге. И, недолго думая, Алан утягивает Макса на кровать, укладывая и усаживаясь сверху. Макс любуется им. Каждым его движением. — Алан, я люблю тебя — признание с губ Макса срываются совершенно неосознанно. Но как-то оправдываться уже глупо. И Макс принимает свою участь, тяжело прикрыв глаза. — Посмотри на меня — произносит Алан, опуская ладони Максу на грудь. Макс открывает свои глаза и смотрит в глаза Алану, что вторя его привычке, по блядски закусывает нижнюю губу и с вызовом смотрит в ответ. — Знал бы ты, как я долго ждал этих слов, как сходил с ума. Как день за днем медленно умирал. — и Алан не врет. — Почему ты молчал? Просто, почему не мог мне сказать? — это в принципе достаточно логичный вопрос сейчас. — Потому что боялся. — Алан вздыхает. — Понимаешь, сначала я боялся своих чувств, не мог их принять. Верил, что так неправильно. Потом боялся, что их не примешь ты. — Я принимаю. — Макс, кажется даже не дал договорит Алану. Просто слишком много времени было потрачено ими на все это совершенно ненужное. Ненужное никому. — Я люблю тебя! — говорит Алан и с нежностью целует Макса. — Я теперь совершенно не боюсь тебе это сказать. — Алан отрывается от Макса. Смотрит ему в глаза. — Теперь я боюсь совершенно другого. — Чего на этот раз? — Макс напрягается. — Чего ты боишься? — Я боюсь потерять тебя! — признается Алан. Этот страх не дает ему расслабиться. — Боюсь, что в одно время ты оставишь меня. — Нет. — сказал как отрезал Макс. — Не для того я так страдал, ждал и надеялся, чтоб просто просрать. Так просто ты от меня не отделаешься. Я настолько тебя люблю, что готов провести с тобой вечность. — Макс тянется за поцелуем, а потом шепчет Алану в губы строчку своей песни, которую каждый концерт пел только для него. — Ты моя самая большая любовь…