Если бы ты не случился

      Он ворвался в его жизнь, вынося дверь с ноги. Сяо Чжань только разложил все дела и сейчас обреченно наблюдал за тем, как половина из них от удара двери по шкафу стремительно съезжает по полкам, вновь образуя непонятную смесь.       — Кажется, всё же придётся тащить коробки, — задумчиво заключил он, переводя взгляд на застывшего в дверях подростка, вызывающе вскинувшего голову и зло сверкающего глазами. Настороженный прищур, напряжённые плечи, сжатые кулаки. Яркий взгляд. Красивый. Резкое движение привлекло внимание, а в следующий момент толчок в спину заставил подростка пошатнуться и влететь в кабинет:       — Остаешься без обеда, — ровным тоном предупредила заведующая, не дрогнув встретившая злобный взгляд. — Ещё одна порча имущества — останешься и без ужинов на всю неделю.       Сяо Чжань подскочил с места, стремительно огибая стол и широко улыбнулся, вклиниваясь в разгорающийся конфликт. Когда отвлечённая кучей информации женщина, бросив последний недовольный взгляд на приведённого подростка, тяжело кивает и уходит, Сяо Чжань облегчённо вздыхает и падает на стул рядом со столом.       Чувствует на себе изучающий подозрительный взгляд и кивает на стул напротив, тепло улыбаясь новому знакомому:       — Привет, меня зовут Сяо Чжань. А тебя?       Юноша надменно хмыкает и всё же садится. На самый дальний стул. И скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку и прикрывая глаза. Напряжённый и раздражённый.       Сяо Чжань, мгновение подумав, поднялся с места и принялся вновь раскладывать дела, еле слышно мурлыкая себе под нос мотив, подхваченный с утра в столовой. И совершенно не удивился, когда спустя какое-то время сопение за спиной усилилось. Подавив улыбку, он аккуратно прошёл к столу, щёлкая по пути кнопкой на чайнике, и вытащил печенье.       — Раз на обед ты не идёшь, могу угостить молодого человека и не мучиться совестью при этом, — уже открыто улыбается Сяо Чжань, приглашающе кивая на стол, на котором уже заняли своё место две кружки чая, и присаживаясь наконец на своё место.       — Что, даже ничего не спросите? — Наконец поинтересовался его визитёр и поднялся с места. Двигался резко, говорил отрывисто, словно готовый в любой момент уйти в глухую защиту. Сяо Чжань слегка пожал плечами, подвигая к себе свою чашку, и с наслаждением прихлебнул. Расслабленно прищурился:       — А ты сейчас выпьешь чаю и сам всё расскажешь, — с лёгкой улыбкой, призванной скорее обозначить возможность шутки, заметил он.       — Вы туда что, Сыворотку правды подмешали? — Всё же поддаётся подросток, и Сяо Чжань мысленно ставит плюсик. Один контакт найден.       — Рискнёшь? — Подмигнул ему, и парень наконец присел напротив, обхватывая длинными пальцами бока кружки. Та в этих руках казалась кукольной, и Сяо Чжань еле подавил в себе желание дотянуться до альбома и по-быстрому набросать скетч. Несмотря на содранные костяшки и исцарапанные кисти, руки выглядели настоящим произведением искусства, и Сяо Чжань ощутил смутную тревогу, которая лишь усилилась, стоило ему встретиться с тёмным взглядом напротив. Кашлянув, он кивнул на коробку с печеньем:       — Угощайся… сяоцзы*, — и спрятал улыбку в кружке, когда тот, недовольно дёрнув головой, отвёл взгляд и вцепился в печенье. Видно, что проголодавшийся, и Сяо Чжань невольно вспомнил о контейнере с обедом в холодильнике, но решил не сбивать настрой.

* 小子 xiǎozi — мальчик, паренёк — обращение к малознакомому, или незнакомому, молодому мужчине.

      Спустя почти пять минут, когда от печенья осталась хорошо если половина, а вторая чашка чая стремилась к нулю, парень наконец слегка расслабил плечи и поднял взгляд:       — Ван Ибо.       — Приятно познакомиться, Ван Ибо, — широко улыбнулся Сяо Чжань, слегка кланяясь — насколько это возможно, сидя в кресле за столом, и кинул взгляд на часы. — Сейчас нам лучше быстро тут всё прибрать, пока ужина не лишили нас обоих. Я, может, и хотел бы похудеть, но точно не столь кардинальным методом…       Тихое фырканье было ему наградой, и подросток — Ибо, Ван Ибо — плавно поднялся с места, подхватывая обе кружки и, поставив их на столик к чайнику, невозмутимо прикрыл их сверху коробкой от печенья.       — Я могу идти? — И, не дожидаясь ответа, шагнул к дверям.       — Ибо?       — Да? — Резкий полуоборот, и вновь вернувшееся напряжение в плечи, настороженность в глазах. Сяо Чжань широко улыбается:       — Заглядывай на чай ещё.       Ван Ибо заглядывает на чай ещё не раз и не два, и даже начинает поддерживать темы для разговоров, предлагаемые Сяо Чжанем. Сяо Чжань, кажется, за это время успевает рассказать ему всю историю своей жизни, начиная от позорного побега от уборщицы через окно туалета, когда он случайно взорвал хлопушку в том же туалете, до того, что в детстве его любимой книгой был «Маленький принц». Ван Ибо оказывается внимательным слушателем, с готовностью ныряющим в чужую жизнь в попытке разобраться в своей — особенно когда на автомате собирает притаскиваемые Чжанем специально для него наборы лего.       Изредка он подкидывает темы сам, может восторженно рассказывать о разных направлениях танца, своих любимых гонщиках и фокусах, но практически всегда резко замолкает, стоит Сяо Чжаню попытаться приблизиться ещё немного. Тогда он болезненно морщится, отводит взгляд и быстро собирается, сбегает, оставляя после себя пустую кружку и едва уловимый аромат.       Сяо Чжань не торопит. У него хватает дел и без того. Пусть бы совсем немногие желали свести знакомство ближе, но это не мешает ему разбирать личные дела, вникать в истории, ходить на обеды и занятия, глядя на взаимоотношения в группах и между ними.       Но было бы нечестно сказать, что Ван Ибо не занимал особое место. Когда вместо социометрического анализа группы занимаешься разбором психологического состояния и роли в этой группе отдельного человека, ещё можно отговориться пользой дела, но когда узнаёшь шаги и — о ужас! — расплываешься в довольной улыбке при виде взъерошенной макушки в дверях кабинета, на профессионализме можно с треском ставить крест.       — Вот представляешь, гэ, насколько прекрасна должна быть Ямаха, чтобы сцепление с трассой проходило гладко? — Подросток бросает на него хитрый взгляд и, облизывая губы, лукаво тянет: — Да такого сцепления даже в отношениях нет!       И Сяо Чжань, к своему стыду обнаруживает, что краснеет под совершенно дикий хохот довольного своей выходкой Ибо.       Именно ему он заклеивает ранки на коленях, обрабатывает ссадины и царапины на руках и лице, его подкармливает, когда того в очередной раз лишают обеда — Ван Ибо оказался очень подвижным и довольно-таки вредным и своевольным ребёнком, что главе их «Оазиса мира» не нравилось.       В последний раз черкнув в заметках, Сяо Чжань поднялся с кресла, расслабленно потягиваясь, и принялся собираться домой — на выходные он твёрдо решил оставаться у себя, тем более Орешек жутко скучала — когда дверь широко распахнулась, и в кабинет, как в первый раз, влетел подросток. Только на этот раз в его глазах было нечто, заставившее Сяо Чжаня бросить раскрытую сумку и всем корпусом повернуться к вошедшим в кабинет: самому Ибо и госпоже Вэнь.       — Господин Сяо, — отрывисто бросила женщина, даже не потрудившись изобразить приветствие. — Ван Ибо у нас сегодня особо отличился. Будет замечательно, если вы сумеете донести до него, что шавка и человек — вещи неравноценные.       Когда за женщиной закрывается дверь, Сяо Чжань переводит вопросительный взгляд на подростка, но сказать ничего не успевает. Тот вскидывается, зло скалится и выпаливает:       — То есть вы тоже считаете, что издеваться над котом можно, а когда в ответ издеваются над тобой — то это уже несправедливо?       Сяо Чжань замирает, склонив голову набок, и медленно качает головой:       — Ибо, я ещё ничего не сказал.       — Да у вас всё на лице написано.       — Я не знаю всей ситуации, разве я могу что-то о ней думать? — Начинает Сяо Чжань и осекается, видя, как вспыхивает юноша напротив:       — А можно мне просто поверить?       Как он умудряется успокоить его и вывести на разговор — он не смог бы ответить и под дулом пистолета. Но понимание того, что это вот всё ни черта не правильно, не покидает даже когда Ибо скрывается за порогом.       Конечно, Сяо Чжань ещё после первого знакомства тщательно ознакомился с делом этого шебутного, но сейчас, чувствуя, как горчит на языке отчаянное ощущение ошибки, он вновь притянул к себе папку с аккуратно выведенными иероглифами и, помедлив, открыл на самой первой странице.       Фотография. Ван Ибо. 16 полных лет.       Место рождения — Лоян. Воспитывался в полной семье, но чаще жил с бабушкой. Любит музыку, танцы, смотреть гонки и собирать лего.       Хорошо учился, несколько раз менял школы — причины не указаны.       Что? Где он что-то упустил?       Возможно, Сяо Чжань изначально поставил себя неправильно, но его прежняя убеждённость, что детям не нужен психолог, детям нужен друг, до сих пор стояла внутри, горела, заставляя гореть и его.       Пока не разразился гром.       — Помогите! Помогите! — Истерические крики донеслись как раз во время обхода Сяо Чжаня. Он поспешил в сторону детских спален — в это время там вообще не должно было никого находиться, и буквально за поворотом на него налетел истерически орущий подросток.       Секундное колебание и, отпустив его, он бросается вперёд, к раскрытой в трёх шагах двери. На мгновение появляется страшное предчувствие.       Только не Ибо.       Если с ним что-то случится…       Замирает в проёме, хватая воздух ртом, пока мозг пытается собрать увиденное в единую картину.       Закатившиеся глаза. Валяющийся стул. Бледные руки, цепляющиеся за перетянутую шею. Судорожно дёргающиеся высоко над полом ноги.       Спустя удар сердца включается слух.       — В скорую, сейчас же, — рычит он на одной ноте орущей рядом с ним девушке — судя по надписи на бейджике, волонтёр. Пинком перевернув стул, он взлетает на него, даже не заботясь о том, чтобы скинуть обувь, и подхватывает ребёнка, вздёргивая выше. Прижав одной рукой его к себе, ослабляя удавку, крепко обнял и зло выругался, понимая, как тупо будет развязывать узел:       — Нож, быстро.       Оглядываясь назад, вдруг наткнулся на широко распахнутые детские глаза и чуть было не выругался вновь: кто вообще пустил, почему до сих пор не организовали… и тут же встретился с полным вызова и злого удовлетворения взглядом знакомых глаз. Сердце сбилось с ритма в самом неприятном из всех смыслов, будто кто-то сунул в его грудную клетку руку и крепко сжал, не позволяя вырваться.       Ван Ибо мрачно улыбнулся и отвернулся, кивая стоящему рядом парню на выход, и они медленно, скучающе направились к дверям.       — Господин Сяо! — Донёсся до него возглас, и он машинально принял нож, продолжая удерживать потерявшего сознание пацана на весу. Снизу его уже подхватила одна из старших воспитательниц, другая торопливо выгоняла из комнаты оставшихся детей, а верёвка всё не поддавалась.       Уже сидя на кровати пострадавшего, когда того погрузили в носилки и утащили санитары, Сяо Чжань вспомнил тот взгляд и закрыл наконец лицо трясущимися руками.       — Ну, буде, вы молодец, — неловко похлопала его по плечу госпожа Мо, присаживаясь напротив и горбясь.       — Часто... такое? — Выговорил Сяо Чжань, пытаясь побороть дрожь, которая словно бы распространялась от рук и по всему телу. Вон и в коленях мандраж…       — Я за свою жизнь стольких повидала, — усмехается женщина и тянется к карману, зажимает в зубах сигарету, а на поражённый взгляд машет рукой: — Не курю здесь, мне просто нужно почувствовать…       Сяо Чжань мог бы многое сейчас сказать, почему так происходит, мог привести несколько полезных методик, позволяющих побороть эту вредную привычку и научиться выводить эмоции другим способом… мог бы, но вместо этого протянул руку в немой просьбе.       Женщина, добродушно усмехнувшись, протянула ему пачку:       — Не привыкай, глупо это. Но после того, как возишься с этими непутёвыми, а они — кто из окна, кто с моста, а кто вот так… Они же все у меня здесь, — она тычет себе в грудь и вновь смеётся: — А у них там только бездонная пустота, в которую всё валится: и любовь, и забота. Нет, не подумай, они хорошие, но вот ты как психолог, знаешь же, как это бывает?       Сяо Чжань не знает. Ни как психолог, ни как человек, ни просто. Ему бывало и сложно, и одиноко, и жизнь иногда казалась совершенно бессмысленной, но… пустота?       — А вот так и бывает…       — Что тут происходит? — Высокий недовольный голос ввинтился в уши, мгновенно заломило виски и Сяо Чжань прикрыл глаза, пряча сигарету в ладонях.       — Запомни только, — госпожа Мо внезапно подаётся к нему ближе, кладёт руку на плечо и проникновенно добавляет: — Они всегда прощаются глазами.       — Сяо Чжань! Мо Джу!       — Идём уже… — Устало поднимается женщина, оставляя Сяо Чжаня потерянно глядеть на собственные руки и добавляет: — Отчёты я заполню, не трогай мальчика, он и так сегодня впервые человека из петли доставал.       На удивление Чжаня, госпожа Вэнь только поджимает губы и кивает.       Руки продолжают трястись, даже когда Сяо Чжань запирается в собственном кабинете и воровато сует сигарету в подставку для канцелярии. Он зарывается ими в волосы и утыкается лбом в стол — осознание накатывает волнами, и он прекрасно знает, что это состояние нужно просто пережить. Он на ощупь находит телефон, заводит таймер на двадцать минут и вновь съёживается в кресле.       Двадцать минут — это много. Двадцать минут — это только для него, а после он пойдёт проверять остальных детей. Нужно составить списки, кто был там сегодня, и сделать выборку тестов, с которыми завтра можно будет пройти по классам. А ещё составить график личных бесед — здесь содержится около двухсот детей, значит, если поделить их на подгруппы…       Он заставляет себя перестать судорожно искать варианты и просто ни о чём не думать, и к моменту, когда таймер начинает надрываться, у него получается взять себя в руки.       Всех присутствующих там сегодня они совместными усилиями собирают в одной учебной комнате, и Сяо Чжань, быстро раздав тесты, начинает по одному вызывать ребят по списку в другое помещение. Ван Ибо идёт пятым, и как только тот заходит в дверь, Сяо Чжань уже осознаёт, что проиграл. Изменился не только взгляд — совершенно иная манера держаться, другой темп движения.       — Король пал, да здравствует король? — Устало произносит Сяо Чжань в воздух, даже не надеясь на ответ, но Ван Ибо вновь удивляет его:       — Скажете «Виват король», господин Сяо? — И взгляд такой, будто бы для него это действительно важно, но на дне зрачков тлеет пустота.       — Я скажу «Виват человек», Ван Ибо, — прищуривается Сяо Чжань и слегка подаётся вперёд: — Вы понимаете, что это — преступление?       — Не беспокойтесь, господин Сяо, — слегка кланяется юноша и уверенно улыбается, откидываясь на спинку: — Нет причин для паники. Мы же ничего не делали. И раз вам больше нечего сказать, то я пойду. Тест сам себя не напишет, знаете.       У Сяо Чжаня ощущение, что над ним очень тонко насмехаются, и пока Ибо уверенно двигается к выходу, ему самому хочется махнуть туда же. Или куда, куда дальше. Да вот только он тут на работе.       Да уж, от скуки он точно не умрёт.