Сейчас
Помещение внезапно становится очень душным, стены начинают давить на неё со всех сторон, загоняя её в ловушку. Сердце, что продолжает щемить, мгновенно ускоряет темп, яростно ударяясь о рёбра, словно стремится проломить их. Наташа ощущает, как её бросает то в жар, то в холод, а по телу будто растекается жидкий свинец, принося за собой тяжесть. Она стискивает зубы и сжимает руки в кулаки. Её переполняет злость, которая подобно яду бурлит в жилах, целиком овладевая рассудком. Такое чувство, что её ударили под дых. В области солнечного сплетения почему-то болезненно ноет, напоминая ей о том, что её израненная и, как она думала, огрубевшая душа — всё ещё жива и способна чувствовать. Сейчас в ней зарождается настоящая буря. Совладать с собой ей становится всё труднее, в висках грохочет пульсация, заглушая все разумные мысли и оставляя место лишь инстинктам, которые вмиг приходят в полную боевую готовность. Но Романофф силой заставляет себя оставаться на месте, неотрывно глядя на Вигго, который в этот момент внимательно наблюдает за ней, явно оценивая её реакцию и дожидаясь от неё дальнейших действий. Она знает, что приходить сюда с оружием нет смысла, его и так отберут на входе, но и без него, лишь с помощью подручных средств может прикончить человека, которого видит перед собой, только тогда и сама может погибнуть прямо здесь от рук его людей. Что в данной ситуации будет очень некстати. Поэтому продолжает просто сверлить его полным ярости взглядом, совершая глубокие вдохи и протяжные, тихие выдохи. — Зачем Джону понадобилось убивать твоего сына? В её голосе слышится неподдельный интерес, когда она всё же приходит в движение и располагается в кресле напротив него. Наташа замечает, как Тарасов упрямо сжимает челюсти. Ему явно не хочется говорить о том, что натворил его отпрыск, чтобы заставить самого опасного киллера открыть на него охоту. — Это тебя не касается, — едва ли не шипит мужчина сквозь зубы. — Ты просто должна выполнить свою работу. Девушка чуть склоняет голову и слегка прищуривается, намереваясь всё-таки узнать правду. А она не из тех, кто так легко отступает. — Помнится, Уик отошёл от дел, чтобы создать семью... — Наташа откидывается на мягкую спинку и скрещивает руки на груди, при этом всё так же не сводя изучающих глаз с Тарасова и всем своим видом требуя от него честного ответа. — Что же заставило его вернуться? Вигго молчит. Неторопливо поднявшись с кресла, он теперь грозно возвышается над ней. Кажется, что он вот-вот взорвётся от гнева. Но это лишь забавляет её. — Хватит задавать вопросы, Романофф, — звучит в пространстве голос мужчины, не терпящий возражений. — Твоя задача — уничтожить Джона Уика. И в самый короткий срок. На этом точка. Она тотчас выпрямляется и тоже медленно поднимается. Расправляя плечи, рассматривает лицо Тарасова, а затем набирает полные лёгкие воздуха и решимости. — А что, если я не соглашусь? — Наташа сжимает пальцы, совершенно не обращая внимания на боль, которую причиняет самой себе, остервенело впиваясь ногтями в кожу. — Ты не имеешь права отказаться. Наверное, мне стоит снова напомнить тебе... — говорит Вигго в ответ и вытягивает из кармана брюк знакомую ей вещицу, которая похожа на большой медальон, а после добавляет, но уже на русском: — Узнаёшь этот «вексель», Наталья? Она нервно сглатывает. Даже не открывая его, и так знает, что внутри. Кровавый отпечаток её пальца, что обозначает чёртову клятву, которая предполагает обязательное, по первому требованию исполнение обещания, что когда-то дала. Свою часть сделки Тарасов выполнил, предоставив ей, как и Джону, желанную свободу без серьёзных последствий. Теперь её очередь платить по счетам. Но для этого ей придётся наступить себе на горло. — Да, узнаю, — произносит девушка хрипло, вновь сжимая руку в кулак. Она снова смотрит на своего собеседника. Если бы взглядом можно было убить — несомненно сделала бы это. В ней стремительно нарастает желание проделать с ним то, что и он с ней... Воткнуть нож ему в глотку, чтобы увидеть, как он захлебнётся своей же кровью и тем самым избавит её от мучительной дилеммы, а также последующей за ней боли и ненависти к себе. — У тебя нет выбора, Романофф... — сказанные им слова звучат, как раскат грома, что оглушительно ударяет по перепонкам. — Я могу казнить тебя в случае отказа от выполнения моего поручения. А потом возьмусь и за него. Тарасов вновь усаживается в кресло, поудобнее устраиваясь. И она нисколько не сомневается в том, что он сделает это. Но сначала заставит её наблюдать за тем, как будут пытать и убивать Джона. Чёрт бы побрал их всех! И всё же... Ей решать, сколько жертв будет. Одна, а может, и две. Он или она, или же они оба. Ведь так или иначе, но придётся заплатить кровью. Других вариантов нет. Просто какой-то замкнутый круг.***
Наташа уверенной поступью входит в здание и оказывается в холле отеля «Континенталь». Уже давно она не останавливалась здесь, учитывая местные порядки. Но сейчас этого требует дело, чтобы быть в курсе всего. К тому же не против повидать человека по имени Уинстон, если он, конечно, всё ещё главный в этом отеле. Украдкой оглядываясь по сторонам, она направляется к стойке, где располагается пост темнокожего менеджера, который спустя столько лет по-прежнему находится на своём привычном месте. Значит ли это, что всё остальное тоже не поменялось? Приняв из его руки ключ от номера, к ней поворачивается знакомая брюнетка, которая тут же приподнимает брови, не скрывая своего удивления, в то время как её губы слегка растягиваются в ухмылке. — Романофф, — произносит девушка притворно дружелюбно, из-за чего Наташа испытывает отвращение. — Перкинс, — говорит она на выдохе с безразличием, даже не собираясь изображать любезность. — Что ж, неожиданно... Но я рада была встретить тебя, — бросает брюнетка перед тем, как уйти. Наташа лишь слабо кивает в ответ. Хотя в действительности не может сказать то же самое в её адрес. Ведь испытывает открытую неприязнь к этой девушке, которая не имеет ничего против применения грязных приёмов, всегда с удовольствием используя их в деле. Она поджимает губы, затем вздыхает и приближается к стойке. — Вы к нам на один день или больше? — обращается менеджер к ней первым. — Ещё не решила... — Наташа сталкивается с пронизывающим взглядом мужчины, но ничем не выдаёт своего смятения, в которое он каждый раз при встрече повергает её. — Всё зависит от дела. Снова в горле застревает ком при мысли о том, что она обязана сделать. У кого-то там наверху или внизу, кто знает, действительно очень плохо с чувством юмора, раз он любит играть в подобные жестокие игры, создавая безвыходные ситуации и наслаждаясь зрелищем. Но зачастую бывает, что люди сами создают себе трудности. А есть те, кто становится жертвой обстоятельств. И ей ничуть не нравится то чувство, которое ей приходится испытывать, когда её загоняют в угол. — Конечно, как пожелаете, — учтиво заявляет менеджер, прерывая её размышления. — Мне кажется, всё-таки стоит Вас предупредить, что с тех пор, как Вы были здесь в последний раз, ничего не изменилось. Наташа пристально вглядывается в его глаза, прекрасно понимая, о чём он говорит. Конечно, как может быть иначе. «Континенталь» остаётся прежним, категорически запрещая на своей территории любую деятельность, связанную с наёмниками. Никаких стычек и тем более убийств. Иначе наказания за столь грубое нарушение не избежать. — Я поняла, — слетает с её губ утвердительно. Получить в голову несколько грамм свинца ей вовсе не хочется. По крайней мере, на данном этапе развития событий. — А... Хозяин тот же? На лице менеджера появляется полуулыбка. — Хозяин тот же, — вежливо отвечает он. Наташа едва заметно кивает, после чего достаёт из кармана плаща золотую монету и передаёт ему, скользя ею по гладкой поверхности стойки, которую он принимает, а затем прячет в карман брюк. — Ваш номер 7-18. — Мужчина протягивает ей ключ. Её тон звучит ровно, почти равнодушно: — Спасибо, Харон. Она крепче сжимает пальцами ручки сумки и разворачивается, чтобы отправиться на нужный ей этаж. Секунда промедления — и за её спиной вновь раздаётся голос менеджера, вынуждая остановиться и на миг застыть неподвижно: — И как всегда... Очень приятно снова видеть Вас здесь, мисс Романофф. Она лишь чуть поворачивает голову к нему, но больше не говорит ни слова. Только уголок её губ немного приподнимается, намекая на подобие улыбки, но полной горечи, которую в последний раз чувствовала, когда поняла, что ей не стать для Джона больше чем коллегой и другом. И по иронии их пути снова пересекаются, но самым чудовищным образом из всех. Наташа закрывает за собой дверь номера и небрежно бросает сумку к ногам. Наполненный тяжестью вздох вырывается изо рта, когда она неторопливо и с безразличием осматривается вокруг, теперь отчётливо чувствуя себя загнанной в невидимую клетку без права на свободу выбора. А также думает о том, что в итоге её заставят поддаться и отнять жизнь у того одного человека, который всегда был для неё дороже всего. Он — её слабость, непозволительная, болезненная и неизлечимая, что вот уже столько времени является неотъемлемой её частью, единственной уязвимой частью, которую решили использовать против неё, чтобы разорвать в клочья и без того истерзанную душу. Что ж, размышляет она, пускай тогда Вигго наслаждается зрелищем, рискуя при этом всё-таки утонуть в потоке кровавого ливня.