и они были соседями (о боже мой, они были соседями)

— Что… это? — спрашивает Чайльд в субботу в десять часов у входа в тематический парк «Драффлэнд». Погода прекрасная, толпа прекрасная, объёмная задница Чжун Ли в этих обтягивающих чёрных штанах прекрасная… всё Прекрасно, пытается сказать себе он, но тонкая усмешка Нин Гуан не делает ничего, чтобы уменьшить дурное предчувствие, томящееся в его животе. — Двойное свидание! — взволновано поясняет Бэй Доу, пара пушистых ушей уже красуется у неё на голове. Рядом с ней Нин Гуан щеголяет похожим обручем, но с большим красным бантом посередине. Они одеты в блузки одинакового цвета, хотя Нин Гуан аккуратно заправила свою в юбку, в то время как у Бэй Доу она расстёгнута сверху, чтобы продемонстрировать отвлекающе глубокое декольте. Чайльд шипит. Всё резко перестает быть прекрасным. — Двойное свидание? — Верно, — Нин Гуан использует временно окаменевшее состояние Чайльда, чтобы надеть ему на макушку меховые уши. — Это хорошая возможность немного расслабиться до того, как у нас снова возобновятся занятия. — Э. Я думал, мы просто нужны тебе, чтобы, типа, сделать фотографии вашего свидания или что-то в этом духе. Что-то типа фотосессии в парке развлечений, — Чайльд с нервной улыбкой на лице поворачивается к Чжун Ли. — Верно? — На самом деле, я согласен с Нин Гуан, — Чжун Ли задумчиво потирает подбородок. — Это кажется оптимальным временем, чтобы расслабиться от стресса, вызванного институционным давлением нашей запутанной системы образования. Почему бы не воспользоваться случаем? — Но… — А ещё я хочу прокатиться на чашках, — добавляет Чжун Ли с блеском в глазах. Чайльд отворачивается и вздыхает, полностью и бесповоротно побеждённый. Бэй Доу сверкает победной ухмылкой и стукается кулаками со своей девушкой. — Ладно. Полагаю, теперь это свидание. — А мы можем… вернуться к чашкам… — недовольно бормочет Чайльд, дергая рукав шерстяного пальто Чжун Ли (которое практически полностью покрыто коричневой кошачьей шерстью, потому что Моракс любит использовать его как личное одеяло, но это не мешает Чжун Ли постоянно носить его и пахнуть кошкой). — Чашки были забавными… — Тебя чуть не стошнило после того, как мы прокатились на чашках, — нежно сказал Чжун Ли, потирая плечи Чайльда. — Думаю, будет лучше, если мы отвлечёмся от высокоскоростных аттракционов. — Если мы пойдём туда, — Чайльд неуверенно указывает на огромный дом с привидениями, к которому Чжун Ли ведёт всю группу, — думаю, что вместо этого моё сердце будет биться со слишком высокой скоростью. — Будет весело, — Чжун Ли ловит влажные руки Чайльда в свои и успокаивающе сжимает. — Поверь мне. — Весело для тебя, любящего анализировать работу каждого здешнего аттракциона, — без энтузиазма ворчит он, остро и убийственно осознавая, как потеют его ладони в крепкой хватке Чжун Ли. — Всё ещё не понимаю, как ты умудрился продолжать болтать о гравитационном потенциале или чём-то таком, когда мы буквально на полной скорости неслись на американских горках. — Полный рот насекомых не остановит этого парня от его ахинеи, — ржёт Бэй Доу рядом с ними, прежде чем поглотить половину сладкой ваты Нин Гуан одним быстрым укусом, словно кит, открывший рот, чтобы заглотить мегатонны капшаков одним глотком. — Конечно, ты знал это, прожив с ним, сколько там? — Я же говорила, нужно было купить две, — вздыхает Нин Гуан, прежде чем отдать остатки сладкой ваты Бэй Доу, чей аппетит был сравним с Кирби. Бэй Доу выхватывает сладость из её рук и расправляется с ней в мгновение ока. — Не-а, — ухмыляется она от уха до уха с полным ртом сахара. — Гораздо вкуснее, когда ты делишься своей, — говорит она, прежде чем наклониться и поцеловать Нин Гуан в губы, нить сахарной ваты обрывается между их языками. — Мерзость, — бормочет Чайльд, дёргает Чжун Ли за руку и тащит к дому с приведениями, слегка подпрыгивая, когда рядом с ними внезапно выскакивает из ящика игрушка. — Давай. Пойдём и покончим с этим. — Где всё то мужество, что у тебя было, когда ты бросал мне вызов в армреслинге? — З-заткнись, Бэй Доу! — Бэй Доу, осторожней, голова. — Фу!.. Паутина? Ого, это место определённо не предназначено для высоких людей. — Это просто недостаток восприятия глубины. Чжун Ли и Чайльд прекрасно справляются. — Подумать только, они используют настолько продвинутую аниматронику исключительно в развлекательных целях, очаровательно. — Чжун Ли, это не какое-то «Пять ночей у Фредди»… о ебааать, господь милосердный. Чжун Ли, вернись, не подходи к зомби, ЧЖУН ЛИ, ПЕРЕСТАНЬ ТРОГАТЬ ЗОМБИ. — Нин, нам придётся возмещать ущерб, если мы сломаем один из аттракционов? — Не беспокойся, я смогу расплатиться. По мере того как все четверо всё глубже проходят в дом с привидениями, слабость Чайльда усиливается всё больше и больше с каждой выпрыгивающей штукой и оторванной конечностью, которую он видит. В конце концов он цепляется за рукав Чжун Ли и пропитывает ткань потом, пока тот невозмутимо подходит к каждому маленькому движущемуся устройству и опоре, чтобы изучить и объяснить принцип их работы в своей характерной информативной манере. Бэй Доу доходит до того, что держит Нин Гуан за талию и смеется до упаду, к тому, жмуря единственный глаз и позволяя девушке осторожно вести их сквозь темноту. Нин Гуан вполне ожидаемо пытается ускорить этот опыт ради гордости Бэй Доу, а Чжун Ли завязывает длинный односторонний разговор с обезглавленным клоуном, от чего они, неизбежно, разделяются. — Эм, Чжун Ли, — Чайльд пытается сделать вид, что его голос не дрогнул на последнем слоге, но безрезультатно. — Думаю, мы потеряли Нин Гуан и Б-Бэй Доу. Чжун Ли оборачивается среди липкого театрального дыма и хлопковой паутины, его лицо призрачное и зловещее из-за мглисто-зелёного освещения. Но вопреки этому янтарные глаза всё ещё умудряются пронизывать полумрак, как маяк в гавани, и это могло бы быть прекрасным зрелищем, если бы атмосфера не была бы такой ужасающей. — Правда? Что-то позади Чжун Ли движется, скрипя, и Чайльд неожиданно чувствует, что близок к обмороку, вся кровь в его теле неистово пробегает ста восьмидесяти сантиметровые круги между его мозгом и пальцами ног. — Д… ага. Теперь мы можем уйти? П-пожалуйста? — Подожди минутку, — ему что-то попадается на глаза, и Чжун Ли идёт к гораздо более целому клоуну, зловеще маячившему в углу. Этот клоун весь в свежей и запёкшейся крови, что-то похожее на кусочки внутренних органов свисают с его афро, напоминающие бусины золотые глаза цепляются за каждое движение словно пиявки. Но Чжун Ли, кажется, не обращает на это никакого внимания и продолжает идти к нему без единого проявления инстинкта самосохранения. Ну, а потом. Ну, а потом он совершает неописуемое. Он щиплет клоуна за ярко-красный нос. — Ай! — кричит клоун, дёргаясь назад и вниз, и Чжун Ли отшатывается в лёгком удивлении, а Чайльд, стоящий в трёх метрах от него, достаточно далеко от угрозы быть убитым клоуном, напротив, умудряется издать последний сдавленный панический звук, прежде чем упасть в обморок на этот раз по-настоящему.

***

Когда Чайльд приходит в себя, он обнаруживает, что лежит лицом вниз на чём-то, похожем на очень неудобную кровать, и осторожно приоткрывает глаза, чтобы с благодарностью посмотреть в белый потолок, совсем не похожий на тот влажный и заплесневелый из дома с приведениями. О. Замечательно. — Уф, — он морщится. Затылок пульсирует болью в том месте, которым он, должно быть, ударился об пол, и из-за этого в ушах стоит неприятный звон. К счастью, это не ощущается настолько плохо, чтобы быть сотря… Встревоженное лицо Чжун Ли внезапно выскакивает в поле его зрения, чёлка свисает словно тёмный занавес, и, на этот раз, у Чайльда достаточно опыта, чтобы тут же не ударить его головой на рефлексах. Они остаются так на несколько секунд, оба застыли в чём-то похожем на недоверие, прежде чем Чжун Ли кривит губы вверх. — Ты проснулся, — мягко бормочет он, осторожно, почти как если бы он ожидал, что тот в любой момент снова упадёт в обморок. Чайльд ухмыляется в ответ, задыхаясь от трепета. — Конечно, проснулся. Нужно что-нибудь посерьёзнее клоуна, чтобы вывести меня из строя, — это ложь, но Чжун Ли не из того тип людей, которые спорят с людьми из-за таких мелочей. — Хорошо, — выдыхает Чжун Ли, его губы приоткрываются от облегчения, всё ещё прекрасные, даже вверх ногами. — Я так волновался. Чайльд садится, неохотно отводя взгляд от Чжун Ли, чтобы осмотреться. Они в каком-то медицинском отсеке, где, как ни удивительно, никого нет, даже медсестёр. Странно. Чайльд сидит на одной из медицинских коек, а Чжун Ли — на одном из стульев рядом с кроватью. — Ты волновался обо мне? — Конечно, — со всей серьёзностью отвечает Чжун Ли. — Ты — важный для меня человек. —…Э, — он моргает, проигрывая в голове эти слова словно вечное эхо. — Я?.. — важный человек. — Послушай, Чайльд, — начинает Чжун Ли, отказываясь смотреть ему в глаза. Это сюр, понимает Чайльд, потому что Чжун Ли никогда не избегал зрительного контакта во время разговора, но у него не было возможности остановиться и поразмышлять о том, что бы это могло значить, прежде чем тот продолжает, — с тех пор, как попрощалась Хеврия, я думал, что, может быть, мне действительно пора сделать шаг за пределы моей зоны комфорта. — …Чжун Ли? — Чайльд не может слегка не нахмуриться, недоумевая, почему именно тот внезапно поднял конкретно эту тему посреди безлюдного отсека первой помощи и с глупо выглядящими ободками «Драффлэнда» на головах. Но есть что-то в том, как напряжены плечи Чжун Ли и как он нервно перебирает пальцами, что убеждает Чайльда, что да, их первый официальный разговор по душам у них действительно будет посреди детского тематического парка. — И я должен признаться, — продолжает он, не останавливаясь, до сих пор предпочитая смотреть на неестественное зелёное пластиковое растение в углу комнаты, а не на лицо Чайльда. — Сначала я просто последовал указаниям Гуй Чжун — я сказал себе, что если она решила, что мне нужен товарищ в её отсутствие, то приму её решение. И, оглядываясь назад, должен признать, что было глупо с моей стороны продолжать тосковать по её присутствию, когда рядом со мной был ты. Потому что после того, что случилось с Хеврией, я сопротивлялся тому, чтобы действительно принимать кого-то в свою жизнь, в страхе, что, может быть… может быть, подобное случится вновь. Что слишком легко потеряю кого-то, кто мне дорог. Он прикусывает губу, а затем смотрит на Чайльда с дрожащей улыбкой. Чайльд никогда не видел такого выражения на его лице, поэтому он едва верит своим глазам, наблюдая, как неуверенность расползается по лицу Чжун Ли, словно трещины по земле. — Прошу прощения. Похоже, я немного потерял самообладание. Чайльд медленно, колеблясь, поворачивается, и Чжун Ли продолжает с тихой решимостью. — Теперь, едва не потеряв тебя, я понял, что был всего лишь эгоистом, — бормочет он. — Что ты, возможно, не менее важен для меня. Или, вероятно, даже более. — Чжун Ли, — Чайльд не может сдержать глупой ухмылки, которая грозит появиться на его лице после этих слов, сдерживаемый смех раздувается в его груди, как воздушный шар, — это просто лёгкое сотрясение. Тот, наконец, переводит взгляд своих сияющих глаз, встречаясь с глазами Чайльда глубокого синего оттенка, сверкающими топазами, мерцающими непреклонной решимостью. Чайльд, в то же время, до сих пор ухмыляется как сумасшедший (может быть, причина частично кроется в его небольшом сотрясении), ещё не до конца осознав последние несколько секунд. Затем его рот открывается. — А теперь целуйтесь, — шипит голос из-за двери, но прежде чем Чайльд успевает обернуться, чтобы задать вопрос, Чжун Ли уже наклоняется над ним, прижимаясь мягкими, красными губами к губам Чайльда. Чайльд запинается от удивления, его тело замирает, разум запускает перегрузку, и, внезапно, когда Чжун Ли проводит языком по его потрескавшимся губам, ничто в мире больше не имеет значения — будь то пульсирующая боль в голове, мерзкие и противные обезглавленные клоуны, невзначай стоящие в домах с приведениями, и тем более тот факт, что у Чайльда только что съехал ободок с кошачьими ушами и теперь очень неудобно впивается в пространство между ухом и шеей. Рот Чжун Ли открытый, тёплый, целомудренный, короткие вдохи между ними щекочут уголки губ Чайльда. Поцелуй наглый, но робкий, и на вкус Чжун Ли как годы едва завуалированного одиночества, смиренное принятие, социальная замкнутость и намёк на карамельное мороженное, которое они съели на обед, и всё это в одном красивом и ясноглазом флаконе. — На самом деле я… — говорит, задыхаясь, Чжун Ли, когда они отстраняются в поисках кислорода, — не забыл ту ночь. После вечеринки. На самом деле, я переношу алкоголь гораздо лучше, чем думает Дилюк. Чайльд смотрит на него дикими глазами, кислород в его лёгких кажется тяжёлым. — Так… это было нарочно? Когда ты… приставал ко мне? Чжун Ли спокойно закрывает глаза, прижимаясь лбом ко лбу Чайльда с обезоруживающей нежностью. — Да, так и было. Просто повод. А затем он снова целует рот Чайльда, закрыв глаза и издавая едва слышные, пошлые звуки между зубами и влажной кожей, пока Чайльд может только сидеть, замерев на месте, молча вереща «что?!!!», в то время как его мозг продолжает бесполезно играть «Careless Whisper» на бесконечном повторе, чтобы подчеркнуть тот факт, что вся его жизнь по большей части является одним огромным мемом с лягушонком Кермитом. А затем раздается безошибочный звук расстегивающейся молнии. Молнии Чайльда. Молнии штанов Чайльда. — Какого хрена, — не может не пробормотать он в поцелуй, но всё же наклоняет голову, чтобы их губы сомкнулись гораздо легче. — Ты действительно меня хочешь. Чжун Ли отстраняется, смещая свой вес так, чтобы нависать над нижней половиной Чайльда, лапая его за пах. — Хочу, — подтверждает он и наклоняется. Когда Чайльд тупо говорит ему, что они в очень общественном, очень неблагоразумном (пусть даже сейчас и пустом) медицинском отсеке детского тематического парка, Чжун Ли просто бросает на него растерянный взгляд, и Чайльд сдаётся. — Ладно. Погоди, — бормочет он, лицо у него свекольно-красное, а рука упирается в лоб Чжун Ли, когда тот прижимается лицом к всё-ещё-одетому члену Чайльда, — мне нужно кое-что прояснить. Мы сейчас что-то вроде, ну знаешь, соседей с привилегиями, или мы действительно… — Чайльд, — негромко говорит Чжун Ли, его ясные глаза цвета расплавленного золота выглядывают из-под ладони Чайльда. — Ты мне нравишься. О боже мой, — вот что проносится в голове Чайльда. Но вместо этого из его рта вырывается: — И ты признаёшься мне… при помощи сосания моего члена… опять? — …Да. — Зачем? — Я чувствую, что задолжал тебе… менее пьяный опыт. — … — … — …Боже, я просто не понимаю, как кто-то может иметь душу старика и выносливость похотливого подростка в одном теле, — безрезультатно протестует Чайльд, позволяя убрать свою руку в сторону. — Если нас арестуют за непристойное поведение в общественном месте, виноват будешь ты. Чжун Ли бросает на него взгляд. — Иногда ты бываешь таким грубым, — раздражённо бормочет он, прежде чем заправить прядь за ухо и опустить голову ниже. Всего на мгновение Чайльд замечает вспышку фиолетового за матовыми окнами двери в медицинский отсек, и Чжун Ли скользит губами по его тонким боксёрам, и за пределами комнаты потасовка, и… дверь распахивается… и внутрь падает Кэ Цин, затем Мона, потом Бэй Доу, а дальше клоун (?!), все вопят и падают, собравшись в одну большую стонущую кучу на холодной твёрдой плитке едва ли в трёх метрах от места, где Чжун Ли сейчас стоит одной ногой на земле, а лицом в расстёгнутой ширинке Чайльда. Нин Гуан невозмутимо входит в комнату и запирает за собой дверь. Она оборачивается, критически осматривает застывших на кровати Чайльда и Чжун Ли и усмехается. — Поздравляю. Клоун, как выясняет Чайльд, бешеный. А ещё он выясняет, что вышеупомянутого клоуна зовут «Сяо». — Он мой старый друг, — объясняет Чжун Ли Чайльду с радостью, сияющей на лице. — Очень близкий друг, который, так уж получилось, устраивается на случайные подработки то здесь, то там. Это он перенёс тебя из дома с привидениями в медицинский отсек. — П… понятно. — Значит, ты новый парень Чжун Ли? — Сяо скрещивает руки на груди, размазанный, отвратительный грим на его лице ничуть не помогает скрыть его жуткий взгляд. Красная краска на его носу немного смазана, и если бы Чайльд немного поднял голову, он смог бы заметить небольшие следы той же краски, прилипшие к пальцам Чжун Ли. — Ага, — натянуто отвечает он. Сяо наклоняется в его личное пространство, его клоунский внешний вид возвышается над Чайльдом, хотя Чайльд почти уверен, что он был бы выше Сяо на целую голову, если бы не ходули. Чжун Ли всё ещё беспечно и бестолково улыбается в сторону, когда Сяо наклоняется ещё ниже… его афро парик касается лба Чайльда, его глаза распахнуты, словно зияющая пасть, пожирающая души недостойных людей. — Если ты разобьешь ему сердце, — вдыхает клоун, едва шевеля губами, — я разобью тебя. На этот раз, вместо того, чтобы терять сознание, Чайльд думает, что лучше бы он умер.

***

Toe Knee Ah, Ajax Spray-n-Wipe

12:45 мой парень согласен что хацунэ мику зеленая

12:47 вы оба дальтоники вся семья согласна что она голубая и 12:48 стой ПАРЕНЬ???? АЯКС??????? АЛЛО АЛЛО ЧТО С КАКИХ ПОР У ТЕБЯ ЕСТЬ ПАРЕНЬ ** ТВОЮ МАТЬ Я ЖЕ ВИЖУ ЧТО ТЫ ЧИТАЕШЬ Я РАССКАЖУ РОДИТЕЛЯМ АЯКС ЧАЙЛЬД СТАРШИЙ БРАТ 12:50 КОПИЯ ХАМТАРО

12:50 НАЗОВЕШЬ МЕНЯ ТАК ЕЩЁ РАЗ И Я ТЕБЯ ЗАБЛОКИРУЮ

***

— Ты когда-нибудь собирался рассказать мне, что наш кот, по-видимому, знаменитость в интернете? — ворчит Чайльд, проводя расчёской по мокрому меху Моракса и распутывая все колтуны. Чжун Ли, даже глазом не моргнув, с хирургической точностью подрезает кошачьи когти. — Да? Тот фыркает. — Один миллион подписчиков — это очень много. У меня их примерно двести. — У тебя полмиллиона в «Твиттере», — напоминает Чжун Ли. — Это другое. Это мой старый стэн аккаунт Царицы. Чжун Ли бросает Чайльду плоский взгляд. — Но ты никогда мне об этом не рассказывал, поэтому я не видел причины сообщать тебе и о соцсети Моракса. Это равноценный обмен. — «Равноценный обмен», — бормочет Чайльд себе под нос, потянувшись за феном (тем самым, что отшвырнул его в зеркало несколько месяцев назад), чтобы высушить мех Моракса и сделать его тем самым гнусным меховым шаром, известным на весь мир. Потому что прямо сейчас его шерсть просто свисает с тела, как кусочки мокрых водорослей, придавая Мораксу восхитительный вид, больше подходящий глубоководной кикиморе, чем в основном безобидному, слегка полноватому коричневому Гарфилду. — Чёрт возьми. Я до сих пор покупаю Моне чай с шариками. — О чём ты говоришь? — Щёлк. Щёлк. Щёлк. Чайльд даже не умеет стричь себе ногти также быстро, как Чжун Ли стрижёт их коту. — Ничего, — отвечает он, смотря, как кофейного цвета шерсть колышется под волнами тепла, когда вся влага внутри медленно испаряется. Чёрта с два он скажет Чжун Ли, что технически эти отношения стоили пятьдесят два (и число всё растёт) молочных и фруктовых чая с различными, а порой и сомнительными вкусами. — Вот, пожалуйста, Ваше королевское высочество, — ухмыляется Чайльд, надевая блестящую пластиковую корону на голову Мораксу, и тут же получая раздражённый удар лапой. — Каково быть официально коронованным королём дома? Моракс бросает на него взгляд, который можно примерно перевести как «отъебись». Чайльд просто смеётся в ответ. — Возможно, на этот раз нам стоит сделать что-нибудь ещё, ведь если на каждой фотографии будет только Моракс, то рано или поздно фотографии начнут повторяться, — размышляет Чжун Ли, почёсывая коту подбородок. — Может, семейное фото? Чайльд поднимает брови до самой линии роста волос, прежде чем разразиться хохотом. — Ладно. Конечно, я, ты, Моракс… — И Румба, — серьёзно говорит Чжун Ли, поднимая пылесос с пола, прерывая его в середине попытки выполнить свою единственную работу в доме. — Семья из четырёх, — заявляет он. Чайльд может только смиренно посмеяться над этим, прежде чем направить телефон Чжун Ли против света с балкона, чтобы сделать честную фотографию с Мораксом, бьющем по короне на голове, Чжун Ли, делающим всё возможное, чтобы удержать эту корону на голове Моракса, и жужжащим колёсами в воздухе Румбой, столкнувшимся с трудностями в хватке Чжун Ли. Чайльд гудит, накладывая несколько ретуширующих фильтров на фото, прежде чем без малейшего колебания нажать пальцем на кнопку «опубликовать», посмеявшись над тем, как Моракс дёргает хвостом и в конечном итоге попадает им по колёсам Румбы, и, визжа от боли, начинает бить лапой прямо по лицу сбитого с толку Чжун Ли. На следующее утро Чжун Ли просыпается с двумя миллионами подписчиков.

***

Операция Спайс Гёрлз

❀Гуй Чжун Баллиста❀ Нин Гуан, ты гений Поверить не могу, что всё это двойное свидание действительно сработало Нин Гуан (Не пишите мне в нерабочие часы) Это всё благодаря Чжун Ли, предложившему нам посетить дом с привидениями. Знаете, как говорят; когда двое человек оказываются вместе в опасной ситуации, они автоматически чувствуют особую связь. Хотя, оглядываясь назад, Чжун Ли, кажется, вообще не был в опасности. И связь возникла не в самом аттракционе, а, скорее, в медицинском отсеке. Но в конце концов, это не имеет большого значения, раз уж цель достигнута. Кэ Цин. Если бы мы просто продолжали сидеть тихо за дверью, возможно, всё прошло бы гораздо более гладко. Queen MonAss ❤ А КТО ПРОШЕПТАЛ А ТЕПЕРЬ ЦЕЛУЙ И СЛУЧАЙНО ТОЛКНУЛ ДВЕРЬ А Кэ Цин. А КТО ДЁРНУЛ МЕНЯ ЗА ВОЛОСЫ ТАК СИЛЬНО, ЧТО Я УПАЛА И ПОВАЛИЛА БЭЙ ДОУ НА ЗЕМЛЮ, А. Queen MonAss ❤ . Прости Я угощу тебя ужином Кэ Цин. Не заставляй себя, тебе всё ещё платить аренду. Я угощаю. Queen MonAss ❤ Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ Кэ Цин. Я тоже тебя люблю. Queen MonAss ❤ Из нас получается пара гораздо лучше, чем из Чжун Ли и тупого рыжего верно

Ajax Spray-n-Wipe эт здорово и всё что вы сделали во время ссоры которая длилась в общей сложности 2 сек но ребят вы же в курсе что я всё ещё в чате

***

Удивительно (или неудивительно), но быть парнем Чжун Ли — это почти то же самое, что и быть его соседом, что становится совсем уж очевидным по прошествии последних нескольких недель, проведенных вместе. Или, возможно, между этим всегда была взаимосвязь — между всеми этими дерзкими шуточками, разделением домашней работы (очень неравномерным, но Чжун Ли всё же прилагал усилия), тихими ночами перед телевизором и ленивыми утренними объятиями — но Чайльд всегда был слишком упрям, чтобы называть это как-то иначе. Единственное, что действительно изменилось, — это то, что Чжун Ли стал более открытым. Более откровенным, возможно, искренним. Это немного похоже на наблюдение за медленным восхождением горного тумана, поднимающимся в небо, открывающим совершенное удовлетворение от вида гор, обрамлённых золотыми лучами рассвета. — Мне нравятся твои руки, — шепчет Чжун Ли Чайльду как-то ранним утром под тусклым, искусственным светом кухни. — Я думаю, что они прекрасны. Он проводит пальцем по старому порезу, застенчиво, будто глубоко задумавшись. Его собственные руки по сравнению с руками Чайльда гладкие, длинные и ухоженные, единственное видимое несовершенство — писательская мозоль на среднем пальце, но даже она почти незаметна. — Я думаю, что ты прекрасен, — ухмыляется Чайльд, задыхаясь, тёплый румянец ползёт по его шее, руки расслабляются в чужой хватке. Глаза Чжун Ли на секунду расширяются, а потом на его лице расцветает улыбка, мягкая и светящаяся. Чайльд решает, что даже потрясающее высокогорье в северной части Снежной не может сравниться с таким великолепным зрелищем. — Я тоже думаю, что ты прекрасен, — говорит ему Чжун Ли, медовые глаза щурятся от удовольствия, когда он переплетает их пальцы вместе, надёжно, беззастенчиво, так, как они всегда должны были быть, и сталкивает вместе их губы, пока утренний свет просачивается в комнату.

***

***

(бонус.)

***

Хеврия сдерживает своё обещание и организовывает групповой видео звонок, как только благополучно приземляется в новой стране. Гуй Чжун, Чайльд и Чжун Ли с разной степенью концентрации наблюдают, как Хеврия устраивает им экскурсию по центру Фонтейна. Мощная комбинация задержки и постоянного движения делают видеотрансляцию скачущей и нечёткой. Гуй Чжун удалённо руководит передвижениями Хеврии в каждом магазине, комментируя всё: от местной моды до деликатесов и военного бюджета правительства Фонтейна, в то время как Чайльд сидит на диване с Чжун Ли, скрестив ноги, пока тот прижимается к его плечу, приглушая усталый зевок рукой. Как оказалось, разница в часовых поясах между Фонтейном и Ли Юэ оказалась такой, что три часа дня для Хеврии означает пять часов утра для остальных. — Ммм, — бормочет Чжун Ли, растерянно моргая в безуспешных попытках навести фокус на телефоне Чайльда. Тот выдыхает смешок, обнимая Чжун Ли за плечи, чтобы прижать к себе ближе, пока они позволяют двум женским голосам окутывать их, будто знакомый белый шум. — Чжун Ли! — Гуй Чжун внезапно прижимает своё лицо так близко к камере, что одна только бровь занимает всё пространство маленького прямоугольника. — Ты ведь умеешь говорить на фонтейнском, верно? Как будет «твой вкус в сувенирах — отстой, и багет — недопустимый подарок тому, кого ты знаешь больше двадцати лет»? — J'ai besoin de nouveaux amis, — отвечает Чжун Ли, прежде чем сползти вниз, пока из-под одеяла не будет виднеться только половина его лица, положив голову на широкую грудь Чайльда и закрыв глаза, позволяя чужому тихому сердцебиению убаюкать его до состояния мирного дзена. Чайльд тихонько посмеивается, проводя пальцами по мягким волосам своего парня в движении, зеркально повторяющем то, как он расчёсывал бы всклоченный мех Моракса после ванны. Изображение камеры Хеврии всё ещё чертовски мутное, но, по крайней мере, теперь оно достаточно стабильно, чтобы больше не вызывать укачивания. Гуй Чжун откидывается назад, так что большая часть её лица вновь видна, задумчиво поджав губы. — «J'ai besoin de nouveaux amis», — пробует она удовлетворённо и усмехается. — Не плохо! Эй, Хеврия, «J'ai besoin de nouveaux amis»!