Сломанная стена

      Пушок уютно грел живот под палящими солнечными лучами, падающими просветом на гостиную сквозь тонкие тёмные занавески. Ветер всколыхнул лёгкую ткань, как пушинку, и накинул на морду кота. Животное сморщило нос и помахало головой, громко муркнув и перекатившись на бок. Уснуло быстро и крепко. Ничего не могло помешать его идиллии. Казалось бы.       Пока из-за занавески не вынырнул Бельмо и не прыгнул прямо на соседа, играючи. Пушок тут же взвыл, спохватился и отскочил в сторону, злобно глянул в сторону вставшего в позу лысого кота и агрессивно махнул хвостом. Зашипел, будто бы угроза могла испугать того, кто уже давно успел свыкнуться с его натурой. Пушистый простоял с минуту, пока Бельмо демонстративно не опустил хвост и не зашагал мимо него. Пушок, возгордившись своей маленькой победой, улёгся на пригретое место, подмял под себя лапы и замурчал.       Бельмо сел рядом. Хитро поглядывал на него, усыпляя бдительность. Подсел ближе, совсем бесшумно, когда пушистый закрыл глаза и глубоко задышал. Ещё ближе. Ещё…       — Ты ведь это не серьёзно, Ричи?       Вой Гэвина, ворвавшегося в гостиную, тут же пробудил Пушка. Кот зыркнул в сторону протянутой к его морде лапы и тут же вмазал её обладателю по морде. Бельмо отпрыгнул в сторону, а затем, потеряв всякий интерес к маленькому чудовищу, уставился на то, как хозяин ярко жестикулирует, расхаживая из одного конца комнаты в другой. Лицо Рида выдавало сто и одну эмоцию в минуту, потому что тему разговора Ричи подогнал не самую приятную. Лейтенант в очередной раз вздохнул.       — Кто вообще сказал, что я пойду?       На другом конце провода нудил привычный андроиду тон. Нравоучительный и строгий. Гэвину нравился голос Ричарда, но он бы предпочёл благодатную тишину вместо того, чтобы принимать участие в споре, в котором заведомо проиграл. Особенно утром. Особенно в субботу.       Рид провальсировал на кухню и упёрся бёдрами в столешницу, внимательно вслушиваясь в весомые аргументы. Бельмо же совсем незаметно проскочил следом, запрыгнул на стол и стал выжидать подходящего момента.       — Уверен, они и сами без нас справятся, — Гэвин раздражённо почесал переносицу и нервно оцарапал стол ногтями. — Нет, ни разу. Ну и что с того? Я хочу провести свой последний выходной перед отпуском дома. С тобой. Наедине…       Бельмо крутанул хвостом и мягко запрыгнул на плечо хозяина. Рид, погружённый в спор, не обратил на него внимания, и тогда кот ткнулся мокрым прохладным носом прямо в ухо Гэвина. Тот дёрнулся и цыкнул, но питомца, что стал активно ластиться, не прогнал.       — … А ты хочешь, чтобы я, ряженый, бросал рис, и… нет, я знаю, что ты, несомненно, компенсируешь наше упущенное время, но церковь — серьёзно?.. «Я согласился»?! Ричи, я изначально был против идти на эту чёртову свадьбу!       Лейтенант потянул руку к гладкой коже кота на автомате и пригладил выгнувшуюся под ласками спину. Бельмо довольно замурчал и тем самым немного успокоил нервы хозяина. Выслушав очередной аргумент, Гэвин устало, совсем жалобно, простонал:       — Просто, детка, не заставляй меня, прошу.       — Гэвин, — прозвучало не менее жалобно, — ради меня. Пожалуйста?       Это нечестный приём. Голос партнёра и без того ласкал уши, но когда тот сменял свой привычный тон на умоляющий, Гэвин никогда не мог сопротивляться. Ричард в принципе никогда не просил о чём-либо настолько сильно, пришло в голову Рида. И тем более, лейтенант обещал себе, что впредь будет считаться с желаниями своего андроида. Печальное личико, вставшее перед глазами яркой картинкой, вынудило Гэвина громко щёлкнуть языком и, помедлив, выдавить:       — Три часа. Только ради тебя, — сразу же лейтенант почувствовал, как андроид повеселел и радостно фыркнул. Вдруг ему до безумия захотелось увидеть эту идиотскую улыбку, которой ему всегда оказывалось мало. Не дождавшись привычной Ричарду благодарности, он следом с хитрой улыбкой потребовал. — И поторопись домой, иначе мне придётся искать другого партнёра на свадьбу.       Гэвин просиял, позволил коту опуститься на руку и затем поставил его на стол. Почесал за ухом, а тот подставил всё тело.       — Маловероятно, — вдруг заявил Ричард не менее ехидно.       — Не понял, — Рид застопорился, не прекращая лыбиться. — Кое-кто слишком уверен в себе?       — Я уверен в тебе, Гэвин — этого достаточно, — ласково произнёс Ричард, отчего сердце лейтенанта дало сбой на секунду-другую, а мозг прервал связь со вселенной. — Твой китель в шкафу, я о нём позаботился.       — Китель? — с угасающей надеждой в голосе поинтересовался Гэвин. — У меня есть костюм.       В тот момент ноги что-то настойчиво защекотало, и Рид обратил внимание на подозрительно ласкового Пушка. Кот протяжно мякнул и боднул хозяина в щиколотку.       — Ты про тот выцветший? Недопустимо. Офицер Мерфи настоятельно попросил надеть китель, чтобы всё выглядело гармонично, — флирт мгновенно сменился железным холодом. — Я уже закончил, поэтому буду дома через тридцать минут. И, Гэвин…       — М-м?       — Я люблю тебя.       Слова застряли где-то глубоко в глотке, а сердце ушло в пятки. Не сказать, что Ричард заявлял о своей любви к Гэвину нечасто, но каждый раз он заставал его врасплох горячими речами. Именно горячими, обжигающими. Такими, что Рид вздрагивал, руки его начинали трястись, а колени слабели. Лейтенант знал, как говорили в фильмах, слышал, как признавались на улице, но именно от Ричарда эти слова звучали по-особенному. Андроид был как никогда невинно-искренним, когда произносил их, и Рида мутило в самом хорошем смысле этого слова и смущало до мурашек на затылке. Гэвин должен был ответить тем же, но вместо этого к груди подступил какой-то щекочущий страх, и он выдал:       — Я тебя... я тебя не слышу-у, связь сбоит. Пш-ш-ш-ш, — зашипел лейтенант, на что Ричард только посмеялся. Дохлый номер, не прокатило бы в любом случае.       — Буду через тридцать минут, — повторил андроид и отключился.       Воцарилась тишина. Гэвину потребовалась минута, чтобы осознать, как он в очередной раз глупо упустил шанс наконец рассказать Ричарду о своих чувствах. Он, чёрт возьми, обещал себе сказать ему об этом в первую очередь после всего, что произошло между ними, однако вместо этого каждый раз смущался и валял дурака, как подросток-девственник. Что за ребячество!       Рид хлопнул себя по лбу и провёл рукой по лицу. Да ладно, это же так просто: скажи и всё! Делать из этого такую проблему так по-детски. Ему почти сорок, на его счету столько отношений!       Вот только проблема в том, что Гэвин никогда в жизни не говорил: «Я тебя люблю». И сказать это было бы для него равносильно тому, что признаться в своей ориентации на широкую публику. Риду стыдно за себя. Прошло столько времени, а он всё ещё не осуществил всё то, что планировал. Спустя месяц он добился только сплетен коллег и догадок об их отношениях с Ричардом, благодаря той сцене с выстрелом, однако он так и не смог официально признаться, что они встречаются. И да, он ни разу не сказал партнёру, что любит его. Он показывал, и Гэвин уверен, что андроид прекрасно понимал его чувства, но стрекочущее, неприятное чувство, разливающееся в пояснице, не прекращало преследовать. Рид никак не мог преодолеть барьер.       Лейтенант потёр глаза и поднял их на Бельмо, который, наклонив голову, с любопытством рассматривал его. И тут ему пришла дикая мысль. Выпрямившись, Гэвин с гордо поднятой головой встал напротив кота, вобрал в грудь побольше воздуха и открыл рот.       — Я тебя лю… лю… Я те… Я тебя… блю… да блядь!       Завопил Рид и унёсся от недоумевающего кота прочь в спальню с агрессивным топотом. Бельмо удивлённо захлопал глазами и повертел ушами.       И в тот момент на него прыгнул Пушок и повалил на пол со злым мяуканьем.

***

      Замок щёлкнул, петли заскрипели, и дверь впустила Ричарда. В квартире было подозрительно тихо, и андроид поначалу и правда подумал, что Гэвин уже уехал. Девятисотый закрыл дверь, прошёл в комнату, попутно снимая куртку и вешая её на крючок, когда в ноги тут же вплелись два хвоста в борьбе за его внимание. Коты замяукали, стали путать размеренный шаг мимо кухни с левой стороны и гостиной — с правой. Ричард, не найдя партнёра ни в одной из зон, улыбнулся питомцам и взял Пушка на руки. Бельмо же обиженно махнул хвостом и отошёл к мискам. Ухо обдало вибрирующим мурлыканьем и в щеку упёрся розовый нос. Осталось обыскать спальню.       Андроид приблизился к двери и глянул в щелку между ней и косяком. В угол обзора попала до боли знакомая тень, послышалось шуршание и невнятное бормотание, и Ричард возрадовался находке. Он толкнул дверь, шагнул в спальню и поморщился от того, что солнечные лучи устремились прямо ему в глаза, препятствуя картинке перед лицом. Похоже, Гэвин не услышал и не заметил его появления, будучи увлечённым настолько, что не отрывал взгляд и рук от чего бы то ни было.       Девятисотый шагнул к кровати, усадил на неё Пушка и повернулся. Лизнул нижнюю губу, окинул откровенным взглядом широкую фигуру от икр до бёдер и ягодиц, обтянутых плотной тканью брюк, а затем обласкал от поясницы прямиком до плеч, облачённых в чёрную форменную рубашку. Ричард никогда не видел своего партнёра в униформе, и сейчас пикантный вид смутил его даже больше, чем если бы лейтенант предстал перед ним обнажённым. Где-то внизу живота разлилось странное чувство. Система уловила желание. Желание крепко сцепить руки на талии и притянуть к себе, вслушиваясь в самые гадкие ругательства из-за того, что он напугал того до смерти. Возможно, не только.       В отражении зеркала Ричард, перед этим повертев головой, откидывая все непотребные картинки, которые приходили в голову секунда за секундой, заметил, что Гэвин пребывает в состоянии скачущего стресса, вот только никак не мог понять, почему. Проследив за нахмуренными бровями и злющим взглядом, опущенным вниз, андроид нежно оскалился. Дело было в галстуке.       — Тебе идёт.       Тихо произнёс Ричард, но заставил этим Рида дёрнутся в испуге, резко поднять голову и уставиться в отражение. Гэвин увидел что-то нехорошее в наглом взгляде, медленно скользящем по его спине ниже. Лейтенант даже на мгновение позабыл о своей злости, глядя на то, как девятисотый заинтересованно наклоняет голову и прикусывает губу.       — Давно ты пялишься на меня? — рявкнул он, возвращая себе прежнее настроение.       — С нашей первой встречи, — кокетливо парировал андроид и шагнул к нему. Он сравнялся с напарником, и когда Гэвин, как под гипнозом, повернулся лицом к нему, протянул руки к галстуку. — Почему ты никогда не носил униформу?       — Носил, как прилежный выпускник академии, когда только поступил в департамент, — пожал плечами Рид и быстро задышал, стараясь успокоить быстро колотящееся сердце. — Потом, дослужившись до детектива, забил. На кой хер мне париться в куче одёжек?       — Ты носишь куртку даже в двадцать пять градусов тепла, — прыснул смешком Ричард и как бы «случайно» задел пальцами чувствительную кожу за ухом Гэвина. Тот заёрзал и ухмыльнулся.       — Я выгляжу совсем не круто. Всё жмёт и упирается прямо в зад.       — Я заметил.       — Пф, — рассмеялся Рид. — Признайся, ты просто хотел увидеть меня в форме, извращенец.       — Кто знает, — слишком загадочно отозвался Ричард, на мгновение поднял взгляд от образовывающегося аккуратного узла на галстуке и подмигнул. — Тебе и правда идёт. Ты очень красивый.       — Чего? — опешил тот и вскинул брови. Прищурился. — Не называй меня «красивым». Это не брутально.       — Но я именно так и считаю.       Повисла какая-то неловкая пауза, потому что Гэвин заворожённо уставился на сосредоточенный взгляд из-под опущенных ресниц. Потому что, вспомнив утреннюю сцену, ему захотелось треснуть себя чем-нибудь. Ричард шевелил пальцами медленно, аккуратно, порой задевая кожу под рубашкой, и улыбался так, словно ему и правда доставляло удовольствие завязывать галстуки. Так мило и беззаботно, что Рид мог просто любоваться им и молчать. Он любил помолчать вместе с партнёром. Идеально, когда вам приятно проводить время друг с другом вне зависимости от ситуации. Вам необязательно всё время разговаривать. Вам просто уютно и комфортно вместе.       На лейтенанта навеяло странное чувство. Будто происходящее у него под носом интимнее всех моментов, проведённых в постели со своим напарником. Длинные бледные пальцы, улыбка до ушей и взгляд такой горячий.       Это ведь несложно, так? Ведь сейчас самый подходящий момент!       — Ричи, я…       — Да?       И тут Ричард поднял взгляд, и вся уверенность вдруг рассыпалась песком, а сердце прошибло прежней тревогой. Андроид склонился и обеспокоенно надломил брови, потому что его партнёр оцепенел, пульс подскочил, дыхание сбилось. Гэвин словно проглотил язык. Сказать это в глаза ещё страшнее, чем по телефону.       Можно сказать быстро и тихо. Ричард же услышит, у него непревзойдённый слух. Рид вобрал побольше воздуха.       — Ричи…       — Да? — повторил андроид с таким видом, будто бы уже догадался, о чём не может сказать его партнёр.       — Я… я и сам могу!       Упрямо заявил тот вместо признания и кивнул на галстук, который к тому моменту уже плотно сидел на воротнике рубашки, но Ричард просто не стал убирать руки сразу. Гэвин, красный от злости или от смущения, тут же мысленно отвесил себе оплеуху. Какой же позор. Они, чёрт возьми, проделывали такое в постели, что в самой грязной порнухе не снилось, и он не может сказать просто то, что чувствует! Позор. Позор!       Девятисотый снисходительно приподнял уголки губ, протянул руку от галстука к подбородку Рида, пригладил и ответил:       — Конечно.       И приблизил лицо, лишая вконец всякого воздуха. Лейтенант остановил дыхание, когда пальцы мягко ухватили подбородок и скользнули по шее. Закрыл глаза и ощутил лёгкое прикосновение чужих губ к своим. Фаланги Ричарда защекотали по волосам на затылке, Гэвин добровольно приоткрыл рот, чтобы в следующую секунду андроид смог наконец углубить поцелуй. Мокро, но совсем не пошло. Нежно и не страстно. Не торопясь, растягивая до момента, пока Рид в ответ не потянется и не пустит в ход собственные руки, совсем разойдясь от такой, казалось бы, маленькой ласки. Прикусив чужую губу, скользнув по чужому языку, вновь пускаясь в страсть, Гэвин опустил руки на талию партнёра, сжал и затем рванул рубашку андроида из брюк и пробрался пальцами под неё. Бледный живот поджался под давлением настойчивости Рида, и Ричард, оторвавшись от губ на секунду, тяжело выдохнул и затем, обхватив лицо Гэвина, с низким стоном впился вновь.       Лейтенант расстегнул пару пуговиц, и пальцы очертили солнечное сплетение и спустились к пупку. Ремень воспрепятствовал дальнейшим движениям, поэтому он торопливо стал его расстёгивать. Однако его руки перехватили и заставили Рида прервать поцелуй, чтобы совсем пьяным взором всмотреться в не менее пьяные глаза Ричарда, чьи щёки и губы слегка посинели.       — Мы должны быть на месте уже через сорок минут, — выдохнул он.       — Уложимся в двадцать.       Приблизившись вновь, промурлыкал Гэвин ему в губы и применил свободную руку, прикладывая её к паху партнёра. Когда андроид, не контролируя чувства, закрыл глаза и закусил губу, прерывая собственный стон, Рид возрадовался победе, лизнул его шею и чмокнул за ухом.       Ему снова помешали.       — Ты же знаешь, что это ложь, — усмехнулся Ричард, оттягивая от себя ласковые руки и отходя на шаг назад. — Мне ещё нужно переодеться.       — Я помогу тебе раздеться.       — Гэвин, — захохотал андроид и прикрыл посиневшее лицо. Открыл шкаф, схватил собственный костюм и двинул в сторону ванной, напоследок кинув: — Не забудь фуражку.       И оставив Рида с ошалевшим выражением лица, лохматой головой, вспененными страстью мозгами и болезненно упирающимся в собачку брюк возбуждением. Гэвин, раскрыв рот, подумал о том, что эти часы покажутся ему бесконечностью. Даже захотелось снова закурить.       Погодка ближе к обеду не предвещала ничего хорошего. Солнце спряталось за тёмные тучи. Парило, как перед дождём, пахло мокрым асфальтом. Только лишь лёгкий ветер мог спасти от неимоверной духоты. Хотелось разодрать на себе китель и окунуться в бассейн на часок-другой. Осень вышла аномальной: деревья облысели, а вот пекло и не думало покидать город, где зима наступала значительно раньше, чем в остальных регионах.       Первым делом, выйдя из такси, у Гэвина задвоилось в глазах. Ему никогда не приходилось бывать на свадьбе полицейских, да и на свадьбах в принципе, поэтому для него представшая картина абсолютно в диковинку. Он с коллегами мало чем отличался от немногочисленных подружек невесты, которых можно было определить по одинаковому фасону атласных платьев небесного цвета. Найти же знакомые лица среди полицейских оказалось настоящим квестом. Это Ричард и Коннор — красавчики в одинаковых классических костюмах с галстуком, которые могли выделиться из любой толпы. До Рида время от времени доносились комментарии по типу: «Что за близняшки?», «Они с какой стороны?», «Вон тот, что пониже, милашка», «Тот, что повыше, ничего такой». И Гэвину оставалось только грызть щеку изнутри от беснующейся ревности.       Лейтенанту некомфортно находиться среди такого огромного количества людей, поэтому отвращению на его лице могли найти объяснение абсолютно все. Рид держался ближе к Ричарду и мысленно завидовал тому, как он может прочитать всю подноготную любого из толпы и определить его имя. Протискиваясь через толпу ко входу в церковь, им то и дело приходилось сталкиваться с теми, кто знал Гэвина, однако тот вообще даже не помнил, как их зовут. Андроид всегда вовремя оказывался рядом, чтобы поприветствовать «знакомого незнакомца» и дать подсказку напарнику в виде имени. Коннор оказывался на подхвате, когда внимание Ричарда перехватывал кто-то из коллег. «Вы нервничаете, лейтенант Рид?» — поинтересовался в ходе разговора тостер, на что тот ответил честно: «Да ебал я это всё». Где-то с одного края тихо возмутилась своей подружке на ухо пожилая леди, а с другого — парочка гостей со стороны жениха, видимо, узнав в неприятном лице «того самого» лейтенанта Рида.       Гэвину также некомфортно находиться в церквях. Бывал лишь однажды, во время одного дельца с религиозным фанатиком, который попросил убежища, и Рида просто не желали пускать на порог. Конечно, он бы не был собой, если бы не пробрался внутрь иным способом, через окно, и не прижал преступника, когда тот хотел улизнуть. Тот день оставил не самые приятные впечатления. Серые обшарпанные стены, грязные витражи, неприветливые сёстры и сыплющаяся штукатурка — не самое безопасное место для молитвы, — да и атмосфера угнетающая. Оказываясь в подобных местах, хотелось прежде всего поскорее свалить.       Но это место всем отличалось от того. Гэвин буквально раскрыл рот от произведённого эффекта, его словно перенесли из одной вселенной в другую. Белые стены без намёка на старьё, цветной витраж с изображением религиозной фигуры, чьи голубые глаза под светом улицы сияли чистым блеском, падающим на платформу под стеклом, цветы, обрамляющие колонны и новенькие скамьи… Невероятно.       Для Ричарда же всё происходящее напоминало, казалось, пёстрый аттракцион. Гэвин нашёл в его глазах столько интереса и детского восторга, сколько ещё не видел за всё время, проведённое вместе. Для андроида это первая свадьба в качестве гостя, поэтому он так уговаривал Рида пойти с ним, хоть и знал, что если лейтенант придерживается одного мнения, то пресекает все последующие разговоры. И сейчас Гэвин не пожалел, что согласился сопровождать его. Эти наивность и любопытство дорогого стоили, и Рид никак не мог отвести нежного взгляда от его профиля, оглядывающего помещение, как пещерный человек, встретившийся с современными технологиями. Забавно. Он и не хотел отводить, он наслаждался им. Лейтенант не удержался и положил свою руку на руку Ричарда, когда они заняли свободные места. Андроид поначалу вздрогнул, на мгновение отвлекаясь от созерцания прекрасного, но заметив, что в глазах напротив мерцает что-то заоблачно ласковое, смущённо улыбнулся в ответ.       И именно в этот момент к ним должен был подсесть чёртов тостер с Хэнком, чтобы Гэвин в панике дёрнул руку обратно. Настроение вновь сошло на планку «меня тошнит от всех». Когда Коннор случайно слегка пихнул Рида в плечо, тот поёжился и постарался отсесть, но люди сели как вплотную, как назло.       — Вы не ответили на вопрос, — влез андроид со своим любопытством, и Гэвин закатил глаза.       — Какой ещё вопрос?       — «Почему вам так не нравятся подобные мероприятия?» — процитировал он себя же.       — Могу ответить за нас двоих, — вклинился Андерсон. Когда все три взора оказались обращены на него, он нахмурился и скрестил руки на груди. Рид заметил, что на старике вместо кителя костюм, и поймал себя на нелепую мысль, что швы на Андерсоне просто разошлись, когда он пытался напялить на себя униформу. — К вечеру все налакаются и будут приставать друг к другу. Будто на смотрины попадаешь.       — Вот только ты даже не можешь налакаться, — добавил Гэвин с ухмылкой и, поймав понимающий взгляд Андерсона, как бы с укором зыркнул на Ричарда. Тот сжал губы. — А ещё болтать не люблю. Под алкоголем, как назло, все становятся разговорчивые.       — Ты тоже, — усмехнулся девятисотый, и Коннор с улыбкой его поддержал.       — Чего?       — Ага, да-да, помню, — хохотнул Хэнк, потеряв в секунду позитивное расположение Гэвина. — Ещё сосунком любил устраивать дебош на пьяную голову.       — Два раза, — возразил Рид.       — Двадцать два раза, — осклабился Андерсон.       — Два из них в моём присутствии, — подхватил Ричард.       — И три — в моём, — поддержал Коннор.       — Стоп, когда это разговор перешёл в промывание моих косточек?       Рида даже порадовала разгорающаяся перепалка, но и тут та самая пожилая леди с улицы зашипела на них где-то позади и приказным тоном попросила помолчать, причём замечание сделала только Гэвину, шлёпнув платком по фуражке, что Андерсон, как школьник, посмеялся после этого в кулак. Рид имел слабость к бабулям. Он оказывался слабым перед ними в прямом смысле. То ли боялся, то ли смущался, но хамить не мог ни в коем случае, противостоять — тоже. Выше его достоинства. «И головной убор сними. Что за бескультурщина!» — проворчала она к концу, и Рид, как по приказу куратора Академии, выпрямился и снял фуражку, что-то невнятно ворча. Андроиды наблюдали за действом с вытаращенными глазами, потому что на их опыте это единственный случай, когда кто-то присмирил Гэвина, а тот и не вякнул в ответ.       И тут вся компания мгновенно подняла взгляд в сторону внезапного звука: на органе заклацал какой-то молодой парнишка во фраке, и на помещение полилась жуткая мелодия. Почему на свадьбах чаще всего играют именно органы, они же подходили разве что для похорон, подумал лейтенант и сморщился.       Гости тут же всполошились, зашелестела одежда, зашуршало множество голосов. Головы, как одна, повернулись в сторону белой дорожки, ведущей к алтарю, и Гэвину пришлось немного нагнуться, чтобы рассмотреть происходящее за животом Хэнка. Из-за Андерсона показалась девочка лет семи с корзинкой из лепестков, которые та стала старательно разбрасывать по пути. Она элегантно, со вздёрнутым кверху носом прошла до конца и встала по левую сторону от столпившихся подружек — среди них Риду удалось разглядеть Тину, и он, не выдержав, пустил смешком, потому что увидеть Чен в платье было сродни чуду.       Гэвину снова прилетело платком по затылку, и он вынужденно замолчал, прочистив горло.       И тут толпа восхищённо загудела, Рид вновь перевёл взгляд на начало белой дорожки. Взору публики наконец показалась невеста, идущая под руку с отцом. Кто-то сказал: «Она такая красивая», «Как принцесса», а Гэвин лишь подумал о том, что Джону жутко повезло с Рокси. Помнится, на неё не пускал слюни только самый законченный трудоголик. Новость о том, что такая девушка досталась не кому-нибудь, а Мерфи — оператору горячей линии — разлетелась, как пчелиным роем по цветкам. Каким образом они могли познакомиться, если Роксана проводила всё время либо на смене, либо в спортзале до посинения — вопрос. Даже Коннор отмечал её исключительную степень рвения к работе. Тогда же и встал вопрос о том, как тостеру удалось наладить с ней контакт. Андроид дал молчок. Только раз шепнул Гэвину, что та просила потренировать на нём удары, когда тот как кстати остался допоздна.       У Рокси искрились глаза, она улыбалась так, словно не верила во всё происходящее. Для неё всё происходящее вокруг — волшебный сон. Сегодня она и впрямь королева бала с этим платьем, от которого тянется полупрозрачный белоснежный шлейф и с этой безмерной пестрящей радостью. Гэвин лишь скептично пожал плечами: семейная жизнь для него казалась сказкой лишь в медовый месяц, зато когда парочка встречается с реальными бедами, касающимися рутины... — вот тут начинается веселье. Вся эта разруха в его укладе не для него, подумал он. Тут же одёрнул себя, украдкой глянув в сторону Ричарда: а ведь их жизнь, чёрт возьми, уже перешагнула период медового месяца, и Гэвин не сказал бы, что его что-то не устраивало.       Когда мужчина наконец довёл дочь до алтаря и передал её жениху, а святой отец перешёл к торжественной речи, Рид потерял всякий интерес к происходящему, отдав предпочтение созерцанию эмоций партнёра. Буйство красок на его лице напоминала скорее ту, что прослеживалась во время их первого совместного просмотра фильма ужасов — именно тогда Гэвин заключил, что андроид страшно любит ужастики. Ну точно. Ричард то хмурился, то улыбался, то сжимал губы, то часто моргал. Если бы он до сих пор носил диод, Рид уверен, что тот бы явно обзавёлся четвёртым цветом. Точно ошибки ловит. Добро пожаловать во взрослую жизнь, как говорится. Для андроида снова что-то стало открытием. Тот явно прошерстил сто и одну страницу поиска в интернете перед тем, как идти на свадьбу, но ему явно доставило удовольствие стать свидетелем события вживую.       Лейтенанта заинтересовала его реакция. Тот щёлкал встроенной в оптический блок камерой и сохранял каждый объект этой церкви в памяти — хобби у него такое или привычка, чтобы использовать полученную информацию в разговоре.       Вдруг в стороне алтаря послышался приглушённый лай, и Гэвин тут же скосил взгляд. Насторожился. Ему не показалось: пёс Хэнка смирно сидел возле жениха, в его зубах подушка, а на ней теснились кольца. Рид приподнял бровь и зыркнул в сторону Андерсона, который только с гордой улыбкой наблюдал за происходящим, а затем и в сторону Коннора, который был готов вот-вот сорваться, чтобы исправить возможную неловкую ситуацию. Вот и гадай, чья идея заставить непутёвого пса старика отвечать за кольца.       Чья вообще идея взять собаку на свадьбу!       Сумо торжественно вручил кольца паре и наконец выпустил подушку из зубов, громко вздохнув и облизнувшись под общее хихиканье. Жених и невеста обменялись кольцами, и святой отец громогласно произнёс:       — Властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту!       Гости разразились оглушительными аплодисментами, свистом и ликованием и подскочили с собственных мест, сбив Гэвина, оставшегося на своём, с толку. Захлопал он не сразу. Только когда в его угол обзора попал первый, по-своему страстный, поцелуй молодожёнов. Он встал и, сухо порадовавшись увиденному, решил вновь глянуть на реакцию Ричарда, который, казалось, больше всех радуется первой странице новоиспечённой семьи. Глаза, как у ребёнка, блестели восторгом, а лучезарная улыбка так искрила, что не могла оставить равнодушным даже хмурого Рида, что расплылся в аналогичной улыбке и захлопал громче, словно аплодировал не главным героям мероприятия, а своему партнёру.       Подумал он о том, что, в принципе, готов остаться на свадьбе и побольше трёх часов, если ему представится возможность видеть Ричарда таким счастливым.       Пахло приятной сыростью, как перед грозой. Новобрачные, и так вынужденные перенести свадьбу, выбрали весьма живописное место проведения приёма, однако не совсем удачное. К вечеру разыгрался дождь, резко похолодало. Погода заставила уже слегка поддатых гостей кутаться в накидки и пиджаки, однако не подпортила настроение с концами. Под куполами белых больших палаток продолжала играть музыка, яркие гирлянды — светить, цветы — благоухать, гости — веселиться. Единственное, что не радовало — танцпол, увы, оказался залит водой, поэтому с танцами пришлось подождать, однако, кажется, мало кого волновала относительная влажность: те, кто уже изрядно выпил, резвились в танце, обнимались, как в последний раз, и смеялись, как в первый, ловя лицом капли дождя.       Гэвин не заметил, когда Ричард пропал из его поля зрения, поэтому, немного огорчившись, ему пришлось болтать и неуверенно поддерживать странные беседы, переходя от одной к другой. Он ощутил себя потерянным: рядом ни его партнёра, ни друга, ни даже Андерсона. Не над кем поглумиться, не над кем посмеяться, некого обсудить. В поле зрения попадал лишь Сумо, который внаглую обнюхивал всех подряд и которого тут же утащила та самая девочка, ответственная за цветы, куда-то в толпу с каким-то мальчишкой. Рид в тот момент облегчённо выдохнул: всё-таки собаки ему не по душе.       Когда начало смеркаться, и когда дождливые тучи скрылись, оставив за собой стук капель о землю и мокрую траву, всё больше людей стало уходить потанцевать, поэтому у Гэвина открылось второе дыхание, а когда очередная беседа подошла к концу, и её участники скрылись за другими парочками, Рид окончательно расслабился. Ему казалось, будет куда больше знакомых лиц. За всё время ему удалось встретить только Джея и Киру, что довольно ворковали вдали от всех и которым он незамедлительно решил подействовать на нервы. Взгляд андроида, давшего молчок, говорил сам за себя: «Уйди, Рид, мать твою, иначе будешь следующим трупом на моём лабораторном столе». Джей же, наоборот, оказался более расположенным к разговору, словно не догадывался, что Кира положила на него глаз и делает всё, чтобы увести его с вечеринки. Андроид даже в приталенном длинном платье, даже с распущенными волосами и пёстрым макияжем, источал из себя убийственную энергию, которая действовала абсолютно на всех, кроме предмета его интереса и, соответственно, лейтенанта. Рида позабавило, что Джей, идиот редкостный, никак не мог заметить её внимания.       Он отстал от экзотической парочки только когда краем глаза заметил массивную спину Хэнка у барной стойки. Мысленно восславив всех богов мира, он попрощался с коллегами и, заполучив злобный взгляд Киры и толкнув локтем под ребро Джея, понёсся к Андерсону.       — Веселишься, Хэнк? — подлетел он, споткнувшись о кого-то и тут же махнув в знак извинения. Опёрся спиной о стойку и внимательно оглядел гостей. — Ты Ричарда не видел?       — Я не слежу за твоим парнем, — помотал головой Андерсон и повернулся. Гэвина передёрнуло: он сам никогда не называл Ричарда «своим парнем».       — Когда они с Коннором исчезают, за этим всегда что-то следует, — фыркнул лейтенант, заметив ещё одно знакомое лицо, но не решившись подойти поздороваться. Его запас энергии на сегодня благополучно иссяк.       — Коннора забрали поплясать, — злорадно усмехнулся Андерсон и кивнул на танцпол.       У Гэвина отнялась челюсть, когда он увидел, как Коннор неловко вальсирует с какой-то пожилой дамой. Не удержался от раскатистого смеха — такого, что бармен на него удивлённо покосился. У тостера такое выражение лица, словно он, не контролируя себя, только что впервые убил человека. В программу полицейских не заложены житейские вещи типа танцев, поэтому неудивительно, что восьмисотый поддался испугу. Его движения — просто смех: он держал дистанцию между ним и партнёршей буквально в метр, а выделывал он деревянные па, сравнимые с первыми движениями Пиноккио.       Коннор, словно почувствовав на себе взгляд и услышав смех, поднял взгляд и встретился им с Гэвином. Тот продолжил в открытую ржать уже вместе с Хэнком, едва не плача, и лишь на секунду прервался, чтобы сказать, зная, что тот услышит: «Не забудь взять номерок». Тостер надул губы и нахмурился, и Рид утёр слезу, чтобы продолжить хихикать, не прерывая зрительный контакт. И правда, пользуется успехом у женщин!       — Ну что, папаша, похоже, твой цветочек сорвали, — прыснул Рид. — Доволен невесткой?       — Заткнись, Рид, — беззлобно рассмеялся Хэнк и пихнул его в плечо.       Когда у Гэвина заболел живот, он подавил порыв безудержного смеха и болезненно простонал, зажмурившись. После боль немного утихла, и он поднял всё ещё весёлый взгляд на Коннора и обомлел. Тот мило приподнял уголок губ, глубоко глядя глаза в глаза, продолжая неловко вести партнёршу. Странно так улыбался, по-маньячному нежно. Тостер не из тех, кто стал бы злорадствовать о чужой боли, поэтому Рид никак не мог предположить, что значила его неоднозначная гримаса. Желание хохотать куда-то в момент улетучилось, дав место смущению, распалившемуся в груди. Гэвин тяжело задышал и нахмурился, пожав плечами, как бы безмолвно спрашивая, в чём проблема. Не нравилось ему, как Коннор в один момент расслабился.       — Хэнк, чего тостер так на меня пялится?       — М? — отвлёкшись на мгновение от своего стакана, Андерсон обвёл мутным взглядом сначала Гэвина, а затем и Коннора, который в ту же секунду вернулся к танцу, чувствуя себя немного увереннее. Помолчал, сжал губы, словно скрывая тайну. Под воздействием алкоголя язык Хэнка действовал вместо хозяина, очевидно, поэтому старик, помедлив, всё-таки выдавил, будто эта самая тайна утягивала его на дно. — Странный он в последнее время. Говорит: «Меня кое-что беспокоит», и больше ничего. Не хочет делиться, будто я ему чужой, — последнее Андерсон проговорил с досадой и влил в себя остатки стакана. — Может, ты его разговоришь?       Гэвин неловко покосился на Хэнка и снова на Коннора. Чужие разногласия он решать не готов, однако желание докопаться до истины всегда оказывалось сильнее его. Рид принял для себя решение поговорить с тостером, когда представиться возможность, но это произойдёт явно не сегодня. Да и Коннор смотрел так, словно намекал на разговор наедине. Если захочет, подойдёт сам.       Коннор в принципе, как и многие андроиды, часто был чем-то озабочен. Девианты чувствительны ко многим вещам, особенно если дело касается взаимоотношений с людьми. И что-то Риду подсказывало, что корень проблем лежит именно в этом. Возможно, снова словил экзистенциальный кризис.       — Рид, кажется, у тебя проблемы, — вдруг перешёл с темы на тему Хэнк и глянул впереди себя с наглой ухмылкой. — На двенадцать часов.       Гэвин осторожно повернул голову. Взвизгнул: «Блядь!», прежде чем развернуться лицом к барной стойке, делая вид, что его не существует. Андерсон только мстительно присвистнул. Нет. Только не она.       Из всех чёрных дней, пережитых Ридом, был один особенный, когда в их отдел заявилась заместительница капитана на время его больничного, Виктория Бушман. Это не женщина. Это даже не кошмар наяву. Это… Виктория! Она превратила рутинную жизнь отдела в сущий ад! Кое-кто мог бы поспорить с Гэвином, Виктория настоящая красавица: высокая, статная, властная — по мнению Рида, последнее совсем её не красило. С первого же дня эта женщина взяла всех в ежовые рукавицы и стала медленно душить. Особенно Гэвина. Особенно если он опаздывал на работу. Особенно если он попадал в её поле зрения! За месяц Риду посчастливилось побывать у неё на ковре семь раз, и многие сказали бы, что заслуженно, это же Гэвин. Вот только звала она его к себе в кабинет отнюдь не по делу. Все, да и лейтенант, привыкли, что Рида вызывает к себе шеф, когда тот что-то учудит — а чудил он часто, — поэтому никого не удивляло. Да что там, даже сам Гэвин поначалу ничего не заподозрил. Только когда та начала как бы случайно к нему прикасаться и гладить по плечу, он начал подозревать, что что-то здесь не так. Даже Ричард неоднократно высказывал свои опасения насчёт новой начальницы.       Рид честно пытался отшить её повежливее, избегал зрительного контакта, а то и вовсе не попадался ей на глаза, однако всё перевернулось в день, когда она, в очередной раз позвав его к себе в кабинет, накинулась на него и, повалив на стол, поцеловала. Она оказалась сильной. Чертовски. Гэвин уворачивался от неё, как мог, пихал руками, но та никак не хотела поддаваться. И надо же было Ричарду заглянуть в кабинет именно в тот момент, когда Рид пытался оттолкнуть Викторию, в результате чего его ладонь оказалась у неё на груди.       Рид на всю жизнь запомнил это искрящееся ненавистью и яростью лицо с отблеском беззащитности и безысходности. Он прекрасно знал, как всё выглядело со стороны Ричарда: образ его партнёра с губной помадой на губах и чужой грудью в руках рисовал страшные картинки в программе. Диод стабильно мерцал красным, кулаки сжимались до скрипа искусственных суставов, губы злобно дрожали, а грудь тяжело вздымалась от перегрева системы.       Гэвин не помнил точно, как сбросил с себя Викторию и помчался за Ричардом, однако в красках помнил, как кричал ему в безлюдном коридоре, что тот всё неправильно понял. Помнил, как партнёр наконец остановился и дал ему возможность объясниться. И помнил, как андроид, сжав его запястье до последующего синяка, затащил в подсобку, чтобы поцеловать так сильно и жарко, что у Рида подкосились ноги, а разум поплыл. Ричард тогда ему поверил. И с того вечера Виктория им больше не докучала, потому что, к счастью, Джеффри вышел на работу на следующий день.       А теперь что: какого чёрта, кто её вообще сюда позвал?!       — Лейтенант Андерсон, — этот холодный, спокойный голос позади заставил Гэвина сглотнуть и сжаться в надежде, что та его не заметит. — Лейтенант Рид.       На этом вся храбрость Гэвина благополучно покинула его тело и смылась далеко на Марс. Возведя очи к небу, Рид одними губами прошептал: «Сатана, ты существуешь» и, натянув самую добрую улыбку, повернулся.       — Вики, здорово! — быстро выпалил он.       — Привет, Виктория, — поддержал Хэнк сдержанно. — Какими судьбами прямиком из Нью-Йорка?       — Роксана прислала приглашение. Не могла не явиться, мы дружим ещё с академии, — горделиво ответила та, словно говорила о каком-то почётном достижении. Гэвин очень старался, но не мог отвести взгляда от пухлых губ, что целовали его в тот злополучный вечер. Нагрянули неприятные воспоминания. Самое время появиться Ричарду и спасти его из лап этой бестии.       Виктория потянулась к бару, прямо между Хэнком и Гэвином, что отполз на приличное от неё расстояние. Женщина взяла бокал шампанского и немного отпила из него. Перехватила встревоженный взгляд Рида и кокетливо улыбнулась:       — Слышала, вы теперь народный герой. Поздравляю.       — Эм… типа того… спасибо? — голос лейтенанта задрожал, и Гэвин постарался не смотреть на собеседницу прямым взглядом, в то время как та ни разу не стеснялась своего твёрдого взора.       — Должно быть, вам теперь прохода не дают.       — Да кому он нужен, — вставил Хэнк, посмеиваясь.       — Почему же вы такого мнения? — вежливо поинтересовалась Виктория. Что-что, а вот манеры у неё роскошные. У Гэвина встал ком в горле, когда она втиснулась между ними и встала поближе к нему, а стоило ей в следующий момент открыть рот, Рид словно примёрз. — Лейтенант Рид всегда был хорош собой.       Внутри активно заклокотало чувство самосохранения, и оно незамедлительно подсказывало, что стоило поскорее найти повод смыться. От Виктории уйти никогда не было так просто, она цеплялась, как назойливая пиявка, и впивалась своими клыками, как клещ своими незаметными крючками. Гэвин, состроивший таинственную гримасу одними лишь сведёнными бровями и кривящимися губами, готов был взвыть, потому что Хэнк, видимо, либо не мастер читать между строк, либо же он решил поиздеваться над Ридом лишний раз. Желание треснуть старику достигло своего пика, когда к их компании подбежала группа запыхавшихся детей и начала страшно жестикулировать и кричать:       — Лейтенант Андерсон, Сумо прыгнул в пруд! — хором взвизгнули они, и Хэнк тут же отставил стакан и подорвался с места.       — Вот глупый пёс… говорил Коннору, что брать его — не лучшая идея! — проворчал он, а затем измученно вздохнул. — Ведите.       — Постой, Хэнк, я с тобой! — сорвался Гэвин, но едва дёрнулся вперёд, как к его груди настойчиво прижалась женская ладонь. Он ещё тогда заметил, что Виктория питала страсть к длинным крашеным когтям.       — Ты же не любишь собак. А нам есть, о чём поговорить, не так ли? — заговорщически улыбнувшись, женщина подмигнула и решила опустить формальности в обращении. Она мягко толкнула Рида, и тот снова упёрся спиной к стойке. Сглотнул, вытаращившись в зелёные глазищи, как заворожённый чарами Горгоны. Хэнк и детишки уже успели раствориться в толпе, и Гэвин понял, что пропал. Сожрёт и даже косточек не оставит. Лейтенанту стоило только понадеяться, что та и не вспомнит тот самый неловкий момент, который мог бы стоить ему отношений с Ричардом. — Ты всё ещё одинок?       Вспомнит, чёрт возьми, ещё как. Нужно быть идиотом, чтобы рассчитывать, что прежние косяки не всплывут в процессе разговора с Викторией Бушман. Её манера общения граничила между светской беседой и двусмысленным кокетством, однако в этот раз та решила, очевидно, перейти в открытое наступление. Ей не важен ответ, если у неё появилась цель — так она и появилась на месте заместителя Джеффри перед тем, как её направили в бюро. Острые черты лидера твёрдо отражались на красивом лице.       — Вообще-то нет, — неуверенно ответил Рид. Из всех женщин, которых он встречал, Виктория воздействовала на него, как яд, лишая всяких мыслей и возможностей. Его ехидство рассеивалось, уверенность испарялась, наглость таяла. — Я в отношениях, Вики.       Последнее Гэвин произнёс неестественно громко из-за того, что в горле в один момент пересохло. Он развернулся к бару и попросил плеснуть чего-нибудь безалкогольного — месяц без горячительного явно шёл ему на пользу, раз он уже добровольно не тянется к нему.       — Скрываешь их? Иначе почему лейтенант Андерсон сказал, что ты никому не нужен?       Хэнку следовало выдать премию за испорченный лучший момент выхода из ситуации. Гэвин нервно глотнул апельсинового сока и быстро нашёл ответ:       — Просто не люблю афишировать.       — Может, потому что ты гей? — усмехнулась Виктория как-то мерзко, и у Рида на душе похолодало. Он хмуро уставился на неё в ожидании пояснения позиции. — Да брось, это было очевидно. Нет ничего постыдного. В чём проблема признаться на публику?       К горлу вдруг накатило возмущение. Гэвина бесило, когда кто-то лез в его дела. Ещё больше бесило, когда кто-то давил. Выводило из себя, когда кто-то скрыто насмехался над ним. Бушман в одну секунду мастерски совместила в себе всё, что Рид люто ненавидел.       Он совершил ещё один глоток, чтобы успокоить нервы. Страх вдруг моментально утонул в неприязни.       — Или может ты по андроидам?       Лейтенант осёкся и почувствовал, как краснеет лицо и начинают сжиматься кулаки. Её злобные уста растянулись в подобии доброй улыбки, но Гэвин знал, что на самом деле та смеётся над ним. Она оказалась куда проницательнее всех его коллег, с которыми он работал бок о бок ещё с самого поступления. Она прочла его моментально — возможно, когда он выбежал из её кабинета вслед за Ричардом.       Что куда хуже, она смеялась над Ричардом, и уж если он мог бы и забить на издевательство над собой, но вот издевательство над партнёром он не мог простить никому.       Гэвин, задушенный злостью, сделал пару глубоких вдохов и уставился в собственный стакан, надеясь, что тотальный игнор её отпугнёт. Не хотелось бы начинать потасовку с федералом.       — Так я права, — победно хихикнула Виктория и отпила из бокала. — Ты и… как его звали… не могу вспомнить, — женщина защёлкала пальцами.       — Ричард, — не выдержал Рид, выплюнув. — Его зовут Ричард.       — Да, точно! А я уж думала, что спятила. Ты так вылетел из моего кабинета за ним! Ну и дела… ты и андроид, как-то неожиданно…       — И что? — вдруг грубо отвесил, прерывая противный ему словесный фонтан. Пальцы в кулаках хрустнули. — И что с того: это делает меня плохим человеком?       — Я этого не говорила, — помахала рукой Виктория, игнорируя угрозу в испепеляющем взгляде напротив и грубом голосе. Решила капнуть глубже. — Просто подумала, что скажут коллеги, узнав о ваших отношениях?       Ударила в самое сердце, надавила на больное место. Гэвин вспыхнул моментально. Прямо сейчас Виктория прямым текстом пригрозила ему его с Ричардом тайной. Теперь он точно знал, почему никогда не смотрел на неё как на женщину. Рид терпеть не мог стерв.       Лейтенант пресёк желание начать громкую словесную перепалку. Вместо этого он решил уйти из ситуации красиво. Он осушил стакан, стукнул им по стойке и приблизил лицо, чтобы прошипеть:       — Лучше бы подумала о том, что скажут твои коллеги, узнав, что ты домогаешься до подчинённых.       Бушман тут же помрачнела и передала подлую улыбку собеседнику. Гэвин ждал ответа, проникновенно глядя в глаза напротив. Хоть какой-нибудь реакции, несмотря на то что уже был доволен тем, как развесёлое лицо Виктории принимает тёмные оттенки. Женщина промолчала, без слов проглотив ответную угрозу. Её выходка могла стоить ей места в бюро, за домогательства её бы знатно отчихвостили, а учитывая, что Рид предполагал, что он являлся не единственной жертвой, его бы непременно поддержали и другие. Ричард изначально настаивал на том, чтобы подать жалобу, но Гэвин отнекивался, посчитав, что раз она свалила на следующий день, то включать это в рапорт не будет необходимости.       Едва Виктория раскрыла рот в ответной фразе, как на спине лейтенанта кто-то нагло повис и захихикал.       — Гэвс, вот ты где!       Тина — Дева Мария, спасительница, как угодно — подоспела весьма вовремя, чтобы вытащить Гэвина из очередной передряги, словно у неё маячок, предупреждающий о том, что коллега вот-вот должен попасть в историю. Девушка, несмотря на весёлый вид, обоснованный процентом алкоголя в её организме, всё ещё находилась в сознании. Волосы растрепались, платье помялось, и она уже не выглядела так свежо и элегантно, как днём. И где она так успела наклюкаться?       — Агент Бушман, — Тина салютовала Виктории.       — Офицер Чен, — надменно ответила та и фыркнула под нос.       — Я украду его у вас! — вопрос, прозвучавший как утверждение, не позволил Бушман ответить. Тина тут же схватила Гэвина под руку и утащила вслед за собой. — Я тебя везде ищу!       Рид лишь напоследок, перед тем как утонуть в толпе, злобно глянул из-за плеча на Викторию, которая так и осталась наедине с бокалом шампанского в одиночестве. Женщина продолжала гневно сверлить его в ответ, пока Гэвин, оглушённый на пару секунд, окончательно не потерял её из виду.       Если подумать, вся проблема отношений Ричарда и Гэвина состояла в их тайне. Сколько боли она им принесла, сколько раз они ссорились из-за неё? Сама возможность их разоблачения настолько пугала Рида, что он просто не мог себя заставить совершить каминг-аут. Тогда, месяц назад, он обещал себе, что признается Ричарду в любви, что прекратит скрывать свои чувства, что положит конец всем тайнам! И что же? Вместо этого он до сих пор прячет голову в песок, стоит кому-то заикнуться о своих подозрениях. Какой же он трус. Трус, которого до сих пор волновало мнение окружающих. Трус, который отрицал это. Как же это достало.       Если он продолжит скрываться, таких людей, как Виктория, может прибавиться, и тогда лейтенант возможно не сможет пригрозить в ответ в обмен на держание языка за зубами. Всё это вскоре сожрёт и его, и Ричарда. Тщательно прожуёт и переварит. И им может настать конец.       Он вдруг нестерпимо захотел найти своего партнёра и уехать. Это общество, эта музыка и шум его доконали.       — Хотела найти тебя прежде, чем эта женщина настигнет тебя, прости, — обрела нормальный голос Тина и остановилась возле одного из свободных столиков. — Ты весь красный. Она что-то сказала?       — В своём духе, — пробурчал Гэвин и растрепал свои и без того взъерошенные локоны.       — Стерва, — выругалась девушка в сторону бара. — Забей на неё, она за вечер довела мою подругу до слёз и вынудила Алекса уйти с вечеринки. Как они с Рокси вообще до сих пор дружат?       — Ты не видела Ричарда? — спросил в лоб Рид и провёл рукой по лицу.       — Как раз поэтому я тебя и утащила. Ты бы поторопился, пока Ричарда силком не утащили танцевать. Он выглядит таким испуганным.       — Где он? — оживился Гэвин и тут же последовал за подругой вглубь толпы.       В стороне танцпола заиграла нежная музыка, свет гирлянд приглушили, и гости разразились шумными аплодисментами. Рид украдкой глянул в ту сторону, чтобы понять, что настало время танца молодых. Роксана под руку с Джоном, вышли в середину, встали в пару и стали выжидать момента, чтобы начать танец. Когда музыка запестрила чуть громче, стало понятно, что началось самое интересное.       Тина вывела его к краю и предварительно осмотрелась, а когда наконец объект поиска попал в её поле зрения, она указала пальцем. Гэвин замер в порыве подступившей огнём ревности. К Ричарду тянулась какая-то незнакомая ему девица, тащила за собой, хихикала, но тот лишь с улыбкой качал головой и отказывал. Та вцепилась в рукав его белой рубашки так крепко, что стоило андроиду дёрнуть рукой на себя, ткань бы пошла по швам. Что за настойчивость!       В голубых глазах плескались грусть и недовольство. Так же он смотрел на него, когда Рид в очередной раз отказывался признавать их отношения на публику. Так же он смотрел на него, когда Гэвин отказывался танцевать вместе с ним на свадьбе. Так же он смотрел на него этим утром, когда завязывал ему галстук. Лейтенант продолжал приносить ему боль одним своим бездействием.       «Тебе невыносима мысль о том, что все узнают о наших отношениях?»       «Потому что я не человек?»       «Гэвин, я люблю тебя».       Нет. Хватит. Достало.       Рид принял решение. Он устремился к Ричарду и его несостоявшейся партнёрше, и когда тот заметил его, схватил за руку и сплёл их пальцы в замок. Андроид немало удивился, кидая взгляд то на руки, то в лицо Гэвина.       — Простите, но сегодня я его танцую, — он, не дождавшись ответ от ошеломлённой девушки, потащил Ричарда за собой. — Идём.       — Гэвин?       Хватит с Ричарда. Хватит с Гэвина. Хватит с них.       Лейтенант огладил большим пальцем руку поражённого его бесстрашными действиями партнёра. Андроид вопросительно глянул в сторону Тины, на что та только продемонстрировала два больших пальца вверх и улыбнулась во все тридцать два. И Ричард замолчал, полностью доверившись Гэвину, зашагал следом покорно, не задавая лишних вопросов.       Танцпол уже успела потеснить пара-тройка парочек, включая молодожёнов. Выйдя вперёд, Гэвин сразу же почувствовал несколько десятков недоумённых взглядов, но даже не повернулся. В поясницу резко ударил всплеск адреналина, а в висках застучало давление. Кто-то посчитал, что всё происходящее — очередная выходка Рида на дурную голову. Кто-то молча поддержал их совместный выход. Кто-то — осудил. Но всех этих зрителей объединяло то, что они уставились на пару, как на новое изваяние, с выпученными глазами и раскрытыми ртами. Лейтенант же не смотрел ни на кого, кроме Ричарда. Когда они достигли комфортной для танца точки, Гэвин остановился, встал напротив партнёра и, решив полностью вести процесс, положил одну руку андроида на своё плечо, вторую же обхватил свободной ладонью. Свою свободную расположил на талии.       Глаза у девятисотого неверящие, испуганные. Рид прошёлся по их телам коротким взглядом, чтобы убедиться, что не наступит на ногу партнёру в виду своей неуклюжести и неумении танцевать. Честно сказать, ему уже было всё равно на собственные навыки, как и на то, как на них все смотрят, однако его порадовало, что заиграла песня, которую он хорошо знал, поэтому ему не составило труда задвигаться в такт в следующую секунду. Лейтенант и забыл, как любил музыку до переломного момента его жизни. Неконтролируемо захотелось подпевать, но желание он всё же подавил, вверив себя удовольствию от прослушивания и процесса. Да… он любил эту песню.       Он был прекрасно осведомлён, как нелепо выглядят его движения со стороны, но у него не всплыло и мысли о том, чтобы радовать чужие взоры. Весь мир сосредоточился на партнёре, губы которого медленно, но совсем не уверенно, расплылись в едва уловимой взглядом улыбке. Ричард позволил вести.       Они медленно качались и кружились, и даже музыка в ушах на тот момент затихла, не говоря уже о змеиных шепотках в спину. Андроид не отводил глаз, что теперь источали теплоту и нескончаемую радость, которой ему так не хватало. Гэвин сменил гнев в лице на самодовольную ухмылку, что скрывала за собой переполняющую его нежность. Он никогда не мог улыбаться так, чтобы его эмоции правильно понимали окружающие, однако только Ричард знал их истину.       Вдруг взгляд скользнул за спину Рида, и андроид, сжав чужие пальцы в ладони, помрачнел, сменяя радость на ужас. Вспомнил кое-что важное. Важное для Гэвина.       — Гэвин, на нас все смотрят, — печально уведомил он.       — Тебе ли не всё равно? — прыснул Рид и покачал головой.       Ричард обратил взор на партнёра и вскинул брови. Несмотря на то, что в душе кипели страсть вперемешку со страхом, Гэвин достойно держал невозмутимость. Андроид чувствовал дрожь чужого тела, подскочивший пульс и трепет искусанных губ. В слабых движениях читалась тревога. Однако во взгляде Рида ни капли стыда. Девятисотый не поверил собственным ощущениям и собственным глазам. Тот Гэвин, которого он знал, вдруг покинул его. На смену ему пришёл другой. Смелый, честный и уверенных в своих чувствах. Тот лейтенант, которого он всегда любил, но который никак не хотел признавать свои слабости и свою «ненормальную» любовь. Ричард расслабился в его руках, опустил плечи и улыбнулся шире, переживая трогательный момент воссоединения.       — Что случилось с моим Гэвином? — ехидно поинтересовался он.       — Пф, — тихо захохотал тот и переместил ладонь с руки Ричарда на его щеку. Приблизил лицо так, чтобы столкнуться носами. — Твой Гэвин просто наконец обрёл мозги.       Лейтенант крепко смял чужие губы своими и твёрдо сжал чужую талию. Прижался так, чтобы грудью ощутить бешеное биение тириумного насоса. Толпа ахнула: кажется, эти двое стали центром всеобщего внимания. Ричард опешил, широко раскрыв глаза, но затем, поддавшись порыву, закрыл их и прижался в ответ, оглаживая освободившейся рукой шею Гэвина. Этот поцелуй стал отправной точкой. Он стал особенным, самым запоминающимся и неловким. Не будь они на публике, Рид бы непременно поцеловал партнёра иначе, но обязанность держаться правил приличия перегородила ему путь. Хотелось больше. Целовать более страстно и горячо.       — Я люблю тебя, Ричард, — на секунду оторвавшись, прошептал он, и Ричард, на секунду замерший, вдруг сам впился в его губы, опьянённый моментом.       Сказал. Смог. Он не заметил, когда прежнее смятение успело испариться. Он также не заметил, когда успела исчезнуть и тяжесть в груди, сопровождающая его всё утро. Переполняющая его эйфория захлестнула, как цунами. Он больше не боялся. Он больше не скрывался. Теперь он свободен. Теперь он мог дышать.       Когда песня закончилась, Гэвину с трудом удалось остановиться и прервать поцелуй. Обретя второе дыхание, он снова хихикнул приложившемуся к его лбу своим Ричарду, с лица которого не сходила та самая глупая улыбка.       — Как насчёт того, чтобы сбежать? — предложил Рид на выдохе.       — Принято, — на автомате ответил Ричард и тут же прыснул смешком: чувства заблокировали всю систему, поэтому ответ прозвучал статикой. — Подожди меня на мостике. Мне нужно попрощаться.       — Чёрт, детка, я сказал «сбежать», а не «уйти». Всю романтику портишь, — съязвил Гэвин.       — Прости, — хрипло рассмеялся девятисотый. — Это важно.       — Иди уже, — фыркнул тот и наконец отпустил партнёра.       Несмотря на распалившийся внутри огонь, тело обдало осенним холодком, когда Гэвин вышел на мостик и склонился над протекающей под ним маленьким водоёмом. Течение гнало сухие листья, тревожило отражение луны в прозрачной воде, искажало довольное донельзя лицо Рида. До этого момента он считал, что дело с «Живым человеком» расставило все точки над «i». Он погряз в ощущении, что всё так, как и должно быть, что он счастлив, что всё наконец закончилось. Какое же облегчение и удивление ему доставил сегодняшний вечер. Ему не верилось, что он всё-таки это сделал. На секунду он подумал, что нехорошо было оставлять Ричарда одного: его явно сейчас закидают вопросами, а может и того хуже. Конечно, андроида мало волновало мнение окружающих, да и он сам обещал вернуться быстро, поэтому причин для беспокойства у лейтенанта не наблюдалось. И всё же щебечущее чувство тревоги и недосказанности никак не могло покинуть его.       Кого он теперь видел в отражении речной глади? Год назад он бы не смог дать точного ответа, потому что сам не знал, кем является: плохим человеком или же человеком, подбитым жизненными обстоятельствами. Он считал, что быть плохим человеком не так уж и плохо: никто не сделает больно, никто не станет ковыряться в его голове и шрамах, да и у него не появится уязвимостей.       Вот только теперь он понимал, как заблуждался, и похоже, избрал на этот раз верную тропу. Будет собой, а не кем-то другим. Будет открытым. Уязвимым, когда нет причин выпускать иголки. Настоящим человеком.       — Думал, вы уже уехали.       Мягкий голос издалека вынудил Гэвина оторваться от созерцания собственного отражения и перевести взгляд. Коннор, неловко улыбаясь, так же неловко потоптался на месте и всё же решился подойти и составить компанию. Рид, позволив занять место рядом с собой, забеспокоился, вспоминая их последнюю игру в гляделки. Ожидал, что тостер заговорит первым, но тот почему-то упрямо молчал. Повисла неловкая пауза, и Гэвин вдруг вспомнил, что не разговаривал с Коннором о том самом дне, когда андроид вспылил. Ричард пояснил, что его собрат просто не любит, когда его жалеют, но что-то подсказывало Риду, что дело отнюдь не в этом. И именно это тревожило эту чувствительную голову.       Что ещё волнительнее, как Коннор, явно наблюдавший за сценой на танцполе, отреагирует на их с Ричардом совместный каминг-аут.       Коннор замялся, но всё же, немного заикаясь и дёргая головой, выдавил:       — После закрытия дела нам так и не удалось поговорить наедине. Я… я бы хотел извиниться за то, что сказал тебе тогда, — когда Гэвин перевёл озадаченный взгляд, тостер продолжил, глядя на своё отражение в воде. Кажется, стало как-то мрачно. — Знаешь, о чём я думал, когда падал с крыши? Что тебя ранили по моей вине. Что я не смог предотвратить этого.       — Коннор… — мученически вздохнул Рид и закатил глаза.       — Нет, послушай. Я испугался. За тебя. Моей приоритетной задачей стало защитить тебя, и я не смог. А тогда, в «Иерихоне», когда мы нашли тебя… когда я проанализировал твоё состояние… думал, что сломаюсь окончательно. Я не смог быть рядом, чтобы уберечь тебя.       — Эй, стоп! — вскинул руку Гэвин и раздражённо рыкнул. — Не делай из меня слабого человека. И не говори так, словно… словно…       — Ты мой первый друг, Гэвин. Я очень боялся потерять тебя.       — Лучше бы за старика так своего волновался.       — Лейтенант Андерсон мне… он… — Коннор вдруг заикнулся и часто заморгал. Гэвин подозрительно сощурился: неужто тостер сам не понимает, кем ему приходится Хэнк? На лице андроида заиграла растерянность, и Рид решил немного помочь ему.       — Эй, я в порядке. Всё обошлось. Я жив-здоров.       — Ты мог умереть в ту ночь, и я бы себе этого не простил.       — Послушай, Коннор. Эй, посмотри на меня. Есть вещи, которые ты не можешь взять под свой контроль, ясно? Никто не мог знать, что это произойдёт. Так же никто не мог знать, что Джейкоб выхватит пистолет и выстрелит мне в живот. Всё это неподвластно никому.       Коннор покорно выслушал речь, но легче, судя по виду, ему не стало. Он слабо дёрнул уголком губ и вновь уставился на отражение, царапая ногтями мраморную отделку мостика. Его же прям трясёт. Гэвин выдохнул и мысленно отругал себя за пришедшую в голову безумную мысль.       Он буквально подскочил к тостеру и сгрёб его в стальные объятия. Андроид обомлел, пошатнулся под напором крепких объятий и замер со вскинутыми вверх руками и большими, как озёра, глазами. Тело кольнуло вибрацией, Гэвин, смущённый до кончиков пальцев, спрятал лицо за плечом андроида и приятельски похлопал того по спине, а как только захотел отстраниться, так тут же оказался в цепких дружеских путах. Коннор не рассчитывал силу, да и не хотел, судя по всему, потому что Рид тут же хрипло взвыл и стал хлопать по спине друга интенсивнее, не в состоянии выговорить из сдавленных лёгких ни слова. Андроид обнимал так, словно изнурён одиночеством, внутренними терзаниями, отчуждением. Всё, что сорвалось с его уст, звучало как нежелание принять действительность, принять себя. Лейтенант бы хотел, чтобы его успокоили подобным образом, когда те же чувства овладевали и им, но всё, что ему оставалось — проглотить горечь покинутости. Для него всё это знакомо и в то же время странно. Когда первые андроиды пошли в обиход, никто не мог и подумать, что когда-нибудь людям придётся выступать группой поддержки для кучи консервных банок.       Жар полимерного тела расплылся по человеческому, когда Коннор погладил спину Рида. Объятия как-то слишком затянулись, подумал лейтенант, и заработал руками активнее, чтобы оттолкнуть от себя андроида. Тело поддалось, а вот ладони остались на его плечах, сжимаясь и разжимаясь на плотной ткани пиджака. Под пристальным, преданным, до одури смущающим взглядом Коннора Гэвин отшатнулся и облокотился о парапет, и когда тот последовал его примеру, они замолчали. Легко ощутимая воцарившаяся неловкость опустилась на воздух и всколыхнула волосы и прошлась по лопаткам под одеждой, отчего Рид дёрнулся.       — Я собираюсь покинуть пост руководителя корпуса, — вдруг тихо заявил андроид, однако голос отдал эхом в водную гладь. Лейтенант широко раскрыл глаза и перевёл обескураженный взгляд. Коннор перебирал пальцами и мило улыбался. — Маркус внял моей просьбе. Он найдёт мне достойную замену. Мне следовало сделать это раньше, и теперь я решился — всё благодаря тебе. Спасибо.       Андроид искренне расцвёл и склонил голову в сторону собеседника, что проглотил язык от неожиданной новости. Вдвойне неловко: Коннор говорил необычайно спокойным голосом, не то в укор, не то в реальную благодарность. Тостер редко когда врал, и поэтому Гэвин, сглотнув, понадеялся, что тот всё же имел в виду именно то, что и сказал.       — Маркус, он… неплохой парень, оказывается, — заплетающимся языком ответил Рид и фыркнул.       — Он не так плох, как кажется людям на первый взгляд, — пояснил Коннор. — Мы просто осторожны.       — Нет, понятное дело, — махнул рукой Гэвин. — Трудно держать себя под контролем, когда на кону стоит судьба твоего народа и всё такое… Я даже рад, что именно он ваш лидер. Славный, но… жуткий.       Коннор приглушённо посмеялся в кулак, и собеседник усмехнулся в ответ. Неловкость паузы стала растворяться, даже тишина стала вдруг комфортной, и Гэвин было расслабился, вплоть до того момента, пока тостер не решился вставить, перед этим нервно искусав губы:       — Так вы с Ричардом и правда вместе, — факт ударил в лоб, и Рид поморщился, не зная, что ответить. Коннор сам прочёл его по лицу и слабо улыбнулся. — Я думал, мне лишь казалось.       «Я надеялся, мне лишь казалось», — отлично бы подошло низкому тону, пропитанному скрытой печалью. Гэвин занервничал: явно беспокоится за Ричарда, за то, что он достался такому отморозку, как Рид. Разговор начал принимать формат смотрин. Висок кольнуло болью, нутро скрутило в морской узел, и лейтенант по своей природе решил попытаться перевести всё в шутку:       — Ты что, серьёзно думал, что тот поцелуй на крыше дружеский?       — Всё не так, просто… — Коннор покачал головой и нахмурился. — Просто не думал, что такое возможно. То есть… я считал, что это не совсем нормально. Нет-нет, не подумай, я… блядь!       Гэвин вылупился: на его опыте андроид впервые смачно выругался, да ещё с таким чувством, с такой экспрессией и злостью на лице! Коннор выглядел потерянно и тот точно распалялся от своей беспомощности ещё сильнее. Сжал парапет, скрипнув суставами, и замолчал, не в силах подобрать правильные слова. Андроид слишком быстро сменил настроение, чтобы Рид мог быть к этому готовым.       — Ты не слишком в восторге от нас с Ричардом, — осторожно заметил лейтенант.       — Что? — вдруг морщинки на лбу Коннора разгладились, и он вернул себе щенячий взгляд, когда обратил взор на Гэвина. Быстро замотал головой и тихо, с перебоями, заговорил. — Нет, ты неправильно понял. Я имел в виду, что… любовь — это так странно для андроида. Я догадывался о вас, но не хотел признавать, но чем больше я наблюдал за тем, как вы смотрите друг на друга, тем больше любопытство овладевало мной. Ричард всегда казался таким живым рядом с тобой, и… мне стало интересно, что он чувствует. То же самое жжение или тот же самый холод? Злость или… нечто большее?       Слова андроида, прикоснувшегося к своей груди ладонью, встревожили лейтенанта. Коннор, дрожа, словно вот-вот зарыдает, говорил загадками, юлил от прямого ответа, и это раздражало. Он что-то скрывал и никак не мог сказать. У того явно перегрев всех модулей.       — Я всегда хотел понять, что такое любовь… по-настоящему. Понять чувства… нормально ли испытывать такие чувства… — выпалил на одном дыхании Коннор, и Гэвина вдруг осенило. Лейтенант приблизился к нему и склонил голову, хитро щурясь.       — Так ты в кого-то втрескался?       Андроид встрепенулся и отпрянул. Щёки медленно покрылись голубым отливом, а губы раскрылись в немом возгласе. Угадал. Сама проницательность, усмехнулся Рид.       — Лиз? — предположил он, раззадорившись. Коннор дал молчок, отвернувшись, как смущённый подросток. Гэвин, повеселев, продолжил ребячиться. — Ронда? Оу, или, может, Сандра, с горячей линии? Или…       — Это не андроид, Гэвин! — воскликнул тот в нескончаемый словесный поток так громко, что из-за кустов в небо взмыла пара птиц. Всё стихло, кроме журчания ручья. Рид обомлел, и вдруг ему стало стыдно, что вывел друга на крик.       — Да ну? — выдохнул Гэвин и понурился. Теперь всё имело смысл. — И… кто же это?       — Пф, — с губ Коннора сорвался грустный смешок. — Это уже не имеет значения, учитывая некоторые… обстоятельства.       — Только не говори, что запал на Роксану? Замужняя женщина уже, между прочим, не стыдно?       — Гэвин, — покачал головой андроид и посмеялся чуть веселее, оценив шутку.       — Серьёзно: в чём проблема?       — Всё сложно.       Из Коннора и правда ничего и не вытянешь. Понурив голову и наклонившись, он сложил пальцы в замок, как если бы сам хотел закрыться от неприятного разговора. Не может доверить информацию даже другу, неужели думает, что Гэвин настолько подонок, что решит растрепать всему отделу о муках его неразделённой любви? Делать ему больше нечего, будто сам не знает.       Андроид и неразделённая любовь… С ума сойти. Скоро Рид перестанет чему-либо удивляться. Лейтенант потоптался на месте, подбирая самые подходящие слова, чтобы приблизиться вновь и сказать:       — Если не хочешь говорить — я не настаиваю. Но если будешь молчать — будет вдвойне больнее…       — Если скажу — это будет конец, — мрачно перебил Коннор.       — Да брось, — фыркнул Гэвин, упёрся бёдрами в парапет и скрестил руки на груди. — Раз уж у тебя такое впервые, то, так уж и быть, могу побыть твоим любовным консультантом. Буду откровенен, любовь и правда может быть той ещё бессердечной сукой. Но будет ли тебе легче от собственного молчания: жить с тем, что ты так и не признался, м? Что тебе терять?       — Всё, — вдруг резко выпрямился Коннор и заставил этим подскочить Рида. Андроид повернул голову и решительно пояснил. — Если я признаюсь, этот человек не будет смотреть на меня так же, как прежде — а значит, я потеряю всё.       — Как подросток, честное слово. Не ответил взаимностью один — ответит другой. Не велика потеря.       — Хотел бы я так же относиться ко всему так легко, как ты, — улыбнулся андроид, и Гэвин, подняв голову, поймал его проникновенный взгляд. Коннор приблизил лицо, и по коже Рида почему-то прошёлся холодок от того, как серьёзно надломились брови собеседника. — Что бы ты ответил, если бы я признался тебе?       — Чего?       — Что бы ты ответил?       Сердце заколотилось сильнее прежнего, и глотку скрутило в тиски. Коннор звучал нехорошо. Угрожающе нехорошо. Гэвин часто заморгал и, сглотнув, ощутил, как саднит горло. Ладони запотели. Слишком двусмысленный вопрос. Рид потерялся в собственных неутешительных догадках. Стало страшно.       — Гэвин? — требовательный тон не мог добиться вменяемого ответа, только лишь опустить оппонента на дно окружающего их пруда с желанием утопиться.       — Ты… ты чего, тостер? — истерический смешок сорвался с губ непроизвольно, и его обладатель сделал шаг назад.       — Вот видишь, — Коннор снова изменился в лице и отодвинулся. Губы мрачно скривились, — Это сложно.       — Что сложно?       Участники диалога кинули взор на подоспевшего вовремя Ричарда, что с нежной улыбкой двигался к ним. Гэвин в тот момент понял, что никак не может избавиться от вида перепуганного до ужаса сурка и отвернулся, чтобы провести руками по лицу и похлопать себя по щекам.       Что… что это нахрен было?       — Ты забыл фуражку, — обратился к нему Ричард, и Рид быстро повернулся, переварил информацию и, перехватив головной убор, дрожащими руками кое-как нацепил его на голову. Девятисотый в подозрении прищурился и глянул на Коннора. — Что-то произошло?       — Гэвин переживал, что ты встретишь агента Бушман, — соврал тостер с такой уверенностью, что даже Рид мог поверить.       — А-ага, — протянул лейтенант, мысленно поблагодарив собеседника и наконец посмотрев в глаза своего партнёра. Тот пялился на него неотрывно, сканируя изнутри каждую клетку, проверяя на вшивость. Его взгляд похолодел, губы сжались в линию. Тяжело выдохнул и моргнул, после чего Гэвин понял: ему предстоит допрос с пристрастием. Ричарда нельзя было провести.       — Вот как, — учтиво сказал он, меняясь в лице так же быстро, как и Коннор. Улыбнулся так, словно проигнорировал бегающие глаза человека, и снова повернулся к собрату. Рид зажмурился и стиснул зубы, понимая, что облажался. — К счастью, мне не довелось с ней встретиться. Спасибо за заботу. Гэвин, нас уже ждёт такси.       — Блеск, с ног валюсь!       Выпалил лейтенант и, махнув Коннору не прощание, даже не взглянув напоследок, полетел с мостика быстрее пули. Ричард же попрощался с коллегой, как подобает, и последовал за напарником, оставляя того в гордом одиночестве наедине со своими мыслями.       Они ехали в зловещей тишине, не считая тихой приятной музыки в салоне. Мимо окон пролетали огни, сквозь щели просачивался лёгкий сквозняк, который так и не смог унять жар тела Гэвина. Не успел сжечь мосты, как снова построил новые. Сбросил один груз и схватился за новый. Он вновь соврал Ричарду.       Так нельзя, понимал он. Он дал себе обещание, поэтому, украдкой глянув на строгий профиль Ричарда, что без интереса наблюдал за проносящимися мимо машинами, решился заговорить:       — Ричи, Коннор, он…       — Я знаю.       Так Рид оказался прав. Подтвердившаяся догадка сожгла грудь, и Гэвин не совсем понимал, что испытывал в тот момент: грусть, злость или обычный шок. Не знал, как реагировать. Всё же было так очевидно. И почему это должно было произойти именно сегодня? Кто его за язык тянул? Как такое вообще произошло?       — Я доверяю тебе, — добавил Ричард и повернул голову.       Он одарил его мягким взглядом, как прежде, и Гэвин расслабился, подняв уголки губ в ответ. На лейтенанта свалилось лишь малое облегчение — от того, что девятисотый не злился, — однако нагрянула новая волна тревоги — Коннор. «Если я признаюсь, этот человек не будет смотреть на меня так же, как прежде», — он сказал? Да после такого сложно будет решиться даже на разговор. Глупый тостер, и правда всё сложно. Рид ничего не испытывал в ответ, кроме чистых дружеских чувств. Коннор — его друг, не более. Никогда и ни за что. Но... и правда, как теперь к нему относиться? Гэвина связало смятением: почему, когда, как давно? Тостер всегда казался ему таким наивным и невинным, неспособным к чему-либо большему. Он испортил ему настроение.       — Я люблю тебя.       Лейтенанту нужен был Ричард и только Ричард. И ничто не могло помешать им. Он, ни разу не сомневаясь, отчаянно повторил собственные слова, и, не дожидаясь реакции, руки неуверенно сами потянулись к красивому лицу. Ричард среагировал моментально: теперь за ними наблюдала разве что камера такси, которую он мог в два счёта отключить. Партнёр, сражённый аккуратным поцелуем, сразу же пустил в ход язык, потирающийся от чужой, ладони, прокладывающие путь под рубашкой Гэвина от живота к груди, очерчивая рёбра, и обратно. Хватая человеческие горячие вздохи и утягивая на свою волну.       Рид и сам не понял, когда над ним навис Ричард, с чувством зацеловывающий шею, облизывающий ухо и трущийся своим пахом об его. Неудобно, учитывая маленькие габариты машины — поэтому Гэвин взвыл, когда живот кольнуло, и андроид, на тот момент потерявший контроль и уже вовсю активно расстёгивающий молнию на брюках, очнувшись, испуганно вытаращился на него.       — Ты в порядке?       — Как-то не очень, — выдавил смешок Рид, перехватывая его руки. — Секс в машине, да ещё с камерой на задницу, конечно, отличная идея. Но… можем оставить её на потом?       — Идёт, — согласился Ричард, быстро дыша, и, осознав, что только что вновь поддался эмоциям, поправил выбившиеся пряди волос и выпрямился. — Прости.       Гэвин вновь рассмеялся. Он любил эти моменты, когда Ричард полностью отключал контроль и вверял себя ощущениям, а затем возвращался назад и выглядел так беспомощно и невинно, что непременно хотелось опорочить этот образ пай-мальчика. С последней диагностики партнёр стал чаще отдаваться моменту, легче поддаваться любовным провокациям. Стал неустойчивее и чувствительнее, и с каждым разом ему всё труднее это скрывать. Стал громче. Рид трогал, гладил, целовал, и тело Ричарда добровольно отвечало. Лейтенант дразнил, мучил, заставлял балансировать на грани — и андроид не противился. Что-то щёлкнуло в его программе после визита к Мине. И это что-то девятисотый испытывал, всё ещё не в состоянии привыкнуть.       Лейтенант изнывал от волнения ожидания конца поездки. Нервничал, поднимаясь по лестнице, потому что его ожидал их первый раз после обоюдного признания. Покусывал губы, поворачивая ключ в замке, потому что грядущие объятия должны были стать особенными. Он чувствовал на спине голодный взгляд. Распаляющий, как уголь, и нежный, обласкивающий. Через пару секунд, после того как дверь закрылась, Гэвин уже подставлялся под чужие руки, медленно стягивающие фуражку и куртку на пол, слышал в полутьме, как щёлкает пряжка собственного ремня. Ещё через мгновение, прижатый поясницей к спинке дивана, едва не падая назад, ощущал смазанные торопливые поцелуи на лбу, щеках, подбородке, и к концу на губах. Совсем ласковые, любовные, короткие. Спустя минуту на пол упали галстуки, а затем и рубашки, а после Гэвин, разошедшись, слабо оттолкнул партнёра, освобождая себе место. Его губы накрыли шею Ричарда, кадык, стали мокро спускаться ниже, по солнечному сплетению, языком по животу. Щёлкнула вторая пряжка ремня и звякнула молния, когда на плечи легли руки.       — Не нужно, — прохрипел совсем пошло андроид.       — Замолчи.       Страстно процедил Рид и спустил брюки вместе с бельём вниз к щиколоткам. Поцелуи-укусы накрыли бедренные косточки, ладони сжали икры, провели по внутренней стороне бедра. Ричард едва не задохнулся, прижав ладонь ко рту, когда Гэвин мокро провёл языком по длине члена и, лизнув головку, взял её в рот. В волосы тут же вцепилась рука и погладила в одобряющей манере — Ричард только пытался делать вид, что контролирует ситуацию, однако негромкие стоны, дрожь тела и горячие вздохи выдавали его уязвимость перед всем, что делает напарник. Лейтенант знал все его слабости, он знал все сладкие точки, на которые следовало надавить, чтобы взять его под свой контроль. Несмотря на то, что Гэвин предпочитал быть ведомым, в этот раз он решил уделить максимум времени удовольствию своего партнёра.       Когда Ричард нетерпеливо толкнулся в сомкнутые губы Рида, тот отстранился на секунду, чтобы победно взглянуть на него снизу вверх. Лейтенант сам того не заметил, как тихо простонал, когда андроид, с видом полноправного хозяина, с силой сжал волосы и оттянул их немного назад. Гэвин следом посмеялся, потому что секс начинал превращаться в борьбу за господство.       Партнёр действовал молча, и Рид понимал его без слов. Не давая лейтенанту возможности двинуть головой, он обхватил основание члена и нежно провёл им по губам, безмолвно прося о большем. Гэвин, подхватив настроение, решил так быстро не сдаваться, поэтому лишь улыбнулся, не отводя покорного взгляда от сияющих во тьме голубых глаз. Лишь когда пальцы на затылке сжались сильнее, лейтенант, словно нехотя, разомкнул губы и высунул язык. Когда он обвёл головку и пропустил её за щеку, Ричард, не скрываясь, гортанно простонал и прикрыл глаза, и Гэвину на мгновение показалось, что сегодня партнёр реагирует острее обычного — возможно, дело в том, что прошло две недели с их последнего раза, и они оба изголодались друг по другу.       Когда головка выскользнула изо рта, Рид без стеснения провёл языком по стволу от основания и после пропустил член наполовину с лёгким причмокиванием. Ричард блаженно выдохнул и непроизвольно толкнулся глубже, выбив тем самым тихий стон. Гэвин не мог позволить сегодня управлять собой, сегодня только он рулил процессом, поэтому сжавшаяся ладонь, то и дело давящая на макушку, мало чем могла помочь андроиду. Лейтенант действовал медленно, брал глубоко и останавливался на пару секунд, а затем снова наполовину, чуть быстрее, дразня и без того возбуждённого партнёра. Изредка давился, переоценив свои возможности, выпускал изо рта, чтобы перевести дух и слизать слюну, а затем снова опускался.       — Гэвин, — обеспокоенно просипел Ричард, когда Рид в очередной раз подавился. — Хватит…       Откашлявшись, тот отвесил, задыхаясь:       — Я просто… давно этого не делал… ясно?       — Я не это имел в виду, — ласково приподнял уголки андроид и провёл большим пальцем по его губам, собирая слюну. — Лучше перейдём в спальню и закон… Г-Гэвин!       Простонал девятисотый статикой, когда Рид, резко откинув его руку, вцепился в его бёдра и, приблизившись, вновь взял в рот. Ричард, понимая, что Гэвин теперь не остановится, потому что его выдал голос, упёрся руками в спинку дивана и зажмурился, не прекращая молить, чтобы тот прекратил грубые активные фрикции. Сегодня он сопротивляется оргазму сильнее обычного, пришло Риду в голову, а в чём причина — неизвестно. Сегодня вообще странный день. Сегодня Ричард и правда страннее странного.       И стоило ему подумать о том, что у андроида для него явно какой-то сюрприз — а сюрпризы он любит, — как вдруг, спустя пару скольжений языком, интенсивных движений ртом и головой, Гэвин почувствовал что-то тёплое, когда бёдра партнёра затряслись, и тот толкнулся в горло с рыком. Рефлекс сработал незамедлительно и он, закашлявшись, тут же выпустил член изо рта и приложился затылком к обивке дивана, жмурясь. На лицо что-то обильно брызнуло. Прошло всего мгновение, когда рядом с ним плюхнулся Ричард в аналогичной позе с аналогичным выражением недоумения на уставшем лице. Они оба тяжело задышали, а Гэвин никак не мог перестать кашлять и протирать слезящиеся глаза и мокрые — необычно мокрые, явно не слюна — рот, щёки и подбородок.       — Что… что за… — прохрипел он, переживая новую волну кашля.       — Поэтому… я и просил остановиться, — задышал тяжелее Ричард, словно это он только что работал ртом, стирая колени.       Рид сглотнул, когда приступ наконец покинул его. Наконец обретя зрение и слух, он облизал губы, чувствуя непонятный привкус и консистенцию. Не горько, не жидко, скорее безвкусно и вязко. Непохоже на то, о чём он подумал сразу же, когда в горло ударила струя. Гэвин не любил глотать сперму, но омерзения от… что это вообще такое? — не ощущал. Скорее потрясение.       Лейтенант собрал между пальцами жидкость и, прищурившись и разведя фаланги, всмотрелся. Что-то полупрозрачное, быстро не сохнет. Рид с недоумением выжидающе уставился на Ричарда, который выглядел так, будто его подстрелили.       — Я… установил небольшой апгрейд, — неуверенно пояснил тот издалека.       Гэвин похлопал ресницами, и на него навеяло чудное дежавю. Он нервно пустил смешком: Ричард явно недооценивает все обновления, что он в себя вкачивает.       — Предупредить не мог? — Рид не старался звучат в укор, но получилось, что получилось. Андроид замялся и смущённо понурился, и его синие щёки засияли под светом уличных фонарей.       — Я не мог быть уверен, что тебе понравится: это моя инициатива. Хотелось… настоящих ощущений, — промямлил он в нос, словно стыдясь собственных желаний.       Так вот, в чём было дело. Все две недели Ричард находил отмазки: задержат на работе, задержат на деле, задержат на месте преступления — к его возвращению Гэвин в свой положенный отпуск уже видел третий сон. И всё не просто так. Он боялся. Рид ощутил укол совести, потому что вновь не смог увидеть очевидного. Решившись перевести разговор в мирное русло, он смягчился:       — Есть ещё что-то, чего я не знаю о твоём «апгрейде»?       — Я… попросил больше сенсоров, и ещё… хм.       — Ну? — усмехнулся Гэвин.       — Я попросил поэкспериментировать с вкусовыми ощущениями.       — Ты что, снова позволил этой сумасшедшей экспериме… стой, — осёкся Рид, широко распахивая глаза. — «Вкусовыми ощущениями»?       — Чувствуется слабо, однако я могу теперь ощущать тебя на вкус, — уже спокойнее объяснил Ричард, а затем, поймав ошеломлённый взгляд, добавил. — Работе это не помешает — я всегда могу временно отключить эту функцию.       То есть две недели Ричард дразнил Гэвина своим чёртовым языком, потому что привыкал к обновлению? От такой нелепости лейтенант захотел шлёпнуть по лбу себя, а затем и партнёра. Это же было так очевидно: андроид целовал его подозрительно долго, тёрся языком о губы, не позволяя углубить поцелуй, старательно вылизвал шею и ключицы, мокро прикасался к внутренней стороне бедра, а во время минета выжимал все соки так, что к концу Рид оставался без сил и с дрожащими коленями. А сам-то отнекивался, когда тот предлагал закончить «по-нормальному». «Я в порядке, Гэвин», «Нет необходимости, Гэвин», — говорил он. Теперь всё складывалось в один паззл: и чувствительность, и дополнительные функции, и странное поведение Ричарда.       — Ричи, ну ты и извращенец, — подколол Рид и хитро осклабился.       — Прости, — андроид стыдливо склонился. — Я и боялся, что ты будешь не в восторге.       — Кто сказал, что мне не нравится?       Ричард дёрнулся, выкатил глаза и повернул голову. В добавок к распахнутым ресницам прибавил и рот. Гэвин, рисуясь, демонстративно собрал невысохшую жидкость с щеки, поиграл ей между двумя пальцами, а затем, не спуская пошлого взгляда с заворожённого представлением андроида, медленно и широко проследил по ним языком. Девятисотый завис, словив системную ошибку, перестав моргать и дышать, однако внутри него всё вскипело, как в адовом котле. Он едва нашёл в себе силы, чтобы сказать, сорвав голос на механику:       — Гэвин, что ты делаешь?       — Использую по назначению, — тихо, почти шёпотом, проговорил тот и придвинулся. — Не пропадать же добру.       И прикоснулся губами к губам, тут же проталкивая язык вместе с искусственной спермой. Ричард подхватил игру сразу уже, пуская в ход руки, лаская шею, затылок, ероша волосы, спуская Гэвина с вершины пьедестала и заставляя подчиниться. Рид пытался целовать грубее, но тут же расплачивался за это лёгким укусом, старался ухватить за локоны — тут же чувствовал, как твёрдая рука жёстко сжимает пах. Их действие напомнило игру с тириумом, когда лейтенант ощущал себя так, словно пребывал под кайфом. Сейчас почти то же самое, разве что жидкость вязкая, склизкая и ощутимо мокрая. Да, ему определённо нравилась эта странная консистенция, эти странные звуки, эта реакция.       Гэвин наконец сглотнул и оторвался от губ напротив. Грудь тяжело и быстро вздымалась, дыхание опаляло холодную кожу, взгляд стал совсем пьяным.       — Встретимся в спальне через пятнадцать минут, — прошипел он и, мягко чмокнув андроида, с трудом заставил себя подняться, чтобы с громким стоном поправить штаны, давящие на стояк, и отправился в сторону ванной, попутно стягивая ремень и думая о том, что ночь будет долгой…       И в этом случае он не ошибся. Едва лейтенант успел оттереться после душа, стоя в спальне, Ричард, комфортно расположившийся на краю кровати, потянул его за руку к себе, чтобы тот плюхнулся ему на колени лицом к лицу. Нежные ладони тут же скользнули по бёдрам под полотенцем, огладили внутреннюю сторону, слабо пощипывая — чтобы заставить Гэвина тихо зашипеть в стон с улыбкой, — и, сбросив лишнюю ткань, фаланги пробрались к члену. Возможно, андроид действовал нетерпеливо, потому что для Ричарда эти пятнадцать с лишним минут показались вечностью, потому что нетерпение прожигало изнутри, срываясь мелкими огоньками к пояснице. Не в силах сдерживаться, он присосался к шее любовника и оставил на нём свою метку, затем вторую, после укусил и проделал то же самое с другой стороны и под кадыком, словно вырисовывая цепной ошейник.       Ричард ласкал его языком мучительно долго, дразнил пальцами старательно и медленно, вводил фаланги глубоко, разводил и водил ими по кругу, вырывая из партнёра шёпот и вздохи нетерпения. Ему и самому с трудом удавалось сдерживать себя перед этим полным желания взглядом зелёных глаз, перед этим выражением беспомощности на красном вспотевшем лице, что тот принимал каждый их раз. Ричард был бережным, боялся сделать больно, боялся, что их действия могут вскрыть раны на теле Гэвина, поэтому анализировал каждый свой шаг, считывал каждую реакцию и действовал аккуратно, как при работе с хрусталём.       Рид тянулся к нему, как к глотку воздуха под водой, подставлялся под чужие ладони, что под жаром горячего тела стали теплее, крался руками к плечам и притягивал к себе для нового смазанного поцелуя в темноте, и молил, выдыхал на ухо: «Быстрее, грубее». Когда же чаша его терпения разбилась, он взял инициативу в свои руки, перевернув Ричарда на спину, седлая живот. Андроид не сопротивлялся: он лишь улыбнулся, погладил его по шрамам на бёдрах и остановился на талии. Гэвин, молча вняв намёку, привстал и, придерживая член партнёра, осторожно опустился с тихим болезненным вздохом, замер и закусил губу.       — Гэвин, если это слишком для тебя, то…       — Я в порядке, — просипел тот. — Просто отвык.       Ричард жалобно свёл брови, но позволил Риду продолжить распалять его. Лейтенант протянул руку партнёру и, когда тот взял её, нашёл опору и впервые неуверенно дёрнул бёдрами. Привыкать приходилось долго, и чтобы не позволить потерять возбуждение, андроид провёл свободной ладонью по члену Гэвина, собрал каплю смазки с головки и размазал по стволу, повторяя движения в такт ягодицам. Спустя некоторое время фрикции стали учащаться, с губ лейтенанта — срываться возбуждённое дыхание, а ритм превращался в рванный, агрессивный. Сердце сокращалось быстрее, пульс увеличился. Перед взором Ричарда выскочило красное поле с неразборчивыми символами, и он тут же отогнал от себя табло. Слишком много ощущений, всё слишком хорошо. Внутри тесно и горячо, и обострившиеся чувства вынуждали лёгкие работать интенсивнее.       И девятисотый не выдержал. Заставив Гэвина опешить и остановиться, он отпустил его руку и приподнялся, обхватывая тело напротив в ладони и притискивая к себе, поджимая ноги. Лейтенант гортанно застонал и оцарапал плечи ногтями. В безысходности захныкал от расплывшегося возбуждения, от распирающего чувства наполненности, а когда Ричард мягко двинул бёдрами на пробу, промычал и уткнулся лбом в его шею.       — Больно? — обеспокоился андроид.       — Си… сильнее, — вдруг простонал Рид, целуя его куда-то за ухом. — Сильнее.       Он вожделенно заскулил и быстро поддался навстречу, стоило партнёру углубить проникновение и резко дёрнуть бёдрами. Следом Ричард сразу же проанализировал состояние напарника и, убедившись, что угрозы здоровью нет, немного ускорился, придерживая того за спину и откровенно дыша на ухо, шепча что-то, что Гэвин не мог разобрать сквозь звон в ушах, пребывая в сосущей неге удовольствия. Тела, тесно прижатые друг к другу, выдыхали в унисон, сердце пробивало грудную клетку, тириумный насос сокращался сильнее, представляя взору нежное голубое сияние во тьме комнаты. Рид сдался окончательно, позволяя андроиду делать с ним всё, что тот захочет и как захочет. В этот раз он проиграл.       Только ли в этот? Он никогда не мог противостоять ласкам, кажущимся уже такими родными. Гэвин как-то поймал себя на мысль, что с Ричардом вышло идеальное совпадение: никто не мог завести его, довести до дрожи, заставить задыхаться так, как он. Любые их объятия казались уютными, любые поцелуи — желанными, любые прикосновения — приторно-сладко любовными, и Рида не воротило от этого. Ему хотелось бы остаться с партнёром вот так навечно. В доверии, понимании и знаний друг друга до мелочей.       Ричард совсем осмелел, усеяв плечи партнёра страстными укусами. Уверенный темп перешёл в рванный, стоны партнёров смешались в один. Гэвин, как мог, сдерживал оргазм, чтобы дойти до него вместе, пережимал истекающий смазкой член у основания, андроид же совсем не преследовал такую цель, поэтому делал всё, чтобы заставить Рида взорваться. Девятисотый вдруг остановился и решил сменить позу. Он бережно толкнул Гэвина в грудь, чтобы тот упал на спину, с улыбкой придвинулся ближе, грубовато ухватил за талию и притиснул к себе, проникая глубже и резче. Остановился, чтобы Рид после такой выходки мог перевести дух и расслабиться, и подложил подушку под выгнувшуюся поясницу. Ричард вновь изучил человеческое тело пальцами, посчитал все попадающие под взгляд шрамы, размазал смазку и пот по животу, прошёл по груди и тщательно растёр соски, ущипнув, из-за чего Гэвин недовольно рыкнул и попытался пнуть его пяткой, однако поза не позволила, и после андроид усмехнулся, упиваясь собственным контролем. Переведя взгляд на губы, покрывшиеся кровавой корочкой, девятисотый облизнул свои, а после, перехватив ошалелый, живой взор, едва скрытый за мокрой чёлкой, блаженно выдохнул. Лейтенант, до этого не желающий смотреть в глаза партнёра во время секса, не спускал с него пристальный, очарованный взгляд, потому что знал, как ему это нравится. И он попал в точку, потому что Ричард, мягко ругнувшись себе под нос, потянулся к его запястьям и, схватив их и потянув на себя, резко двинулся со смущающим звуком — Гэвину не удалось удержать крик в стиснутых зубах.       Лейтенант закатил глаза на следующем толчке и зажмурился, горячо выдохнул на втором, сжал ладони на третьем, а на четвёртом — пальцы на ногах и напрягся, сжимая в себе партнёра. Участившиеся грубые толчки заставляли скользить по съезжающей с постели простыни, надрывать горло, давиться слюнями, впиваться ногтями в собственные ладони и рвано ругаться, надрывать связки и сипло просить: «Ещё», «Сильнее», «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Рид никогда не отличался тишиной в постели, но эмоции, что он теперь не собирался прятать, рвались наружу в виде ужасных, великолепных для ушей Ричарда стонах.       — По… — прервался на половине фразы Гэвин, чтобы пережить щекочущую волну спазма. — Поцелуй меня.       Андроид остановился, пребывая на полпути к разрядке, смахнул выбившуюся прядь со лба и, тяжело вздохнув пару раз, чтобы привести температуру тела в норму, скрестил пальцы с пальцами Рида и склонился, чтобы чутко, осторожно и нежно поцеловать. Прикоснуться губами вплотную в попытке передать свой жар. Гэвин, почувствовал лёгкое покалывание, открыл глаза и понял, что скин партнёра стал волнами распадаться от лица к шее, от ладоней к запястьям. Когда Ричард навис сверху, молча глядя в глаза, Рид мог вдоволь налюбоваться этим видом: не пугающим, но странно возбуждающим. Не потому, что у лейтенанта какой-то странный фетиш — один из тысячи, — нет. Скорее, дело в том, что Гэвин наконец принимает партнёра таким, какой он есть. Потому что он это он. Красивый в любом облике, прекрасен в любом настроении. Рид улыбнулся собственным мыслям, и девятисотый, улыбнувшись в ответ, ласково чмокнул его в губы, и потёрся лбом о лоб — это уже какая-то милая привычка.       Лейтенант снова приглушённо застонал, когда Ричард, не меняя положения, вновь задвигал бёдрами, набирая темп. Гэвин, чувствуя надвигающуюся волну оргазма, слизнул капли пота с верхней губы и затих, скуля под нос, а партнёр, чувствуя животрепещущее, дрожащее, распирающее биокомпоненты тепло, прижался губами к переносице лейтенанта и замычал, сжимая пальцы сильнее, прижимаясь к взмокшему телу теснее.       Пальцы на ногах скрутило неприятной судорогой, внутри всё запульсировало и непроизвольно сжалось. Гэвина накрыло. Он не смог сдержать рычащего глухого крика, когда выплеснулся себе на живот, продолжая поддаваться бёдрами сильным толчкам. Ягодицы обдало шлепком, когда Ричард толкнулся до основания, пару раз судорожно толкнулся и замер, стискивая зубы и жмурясь. Рид тут же почувствовал давно забытое тёплое чувство, разливающееся внизу живота. В последний раз, когда он позволил в себя кончить, было неприятно, и тот секс стал последним в его практике с тем партнёром. Сейчас он отвращения не ощущал. Или же он такой же извращенец, как и Ричард.       Лейтенант, глупо лыбясь, освободил руки и объял спину партнёра, надеясь на то, что не помрёт от недостатка кислорода. Ричард всё ещё дрожал, но оказался в силах привстать на ладонях и взглянуть ещё раз в эти счастливые, довольные глаза, чтобы убедиться, что этот раз навечно закрыл тему их доверия друг другу. Перед тем, как выйти и упасть рядом, андроид решил вновь распробовать язык своего любовника на вкус.

***

      Пушок прищуром пялился на Гэвина, как на врага народа, сидя на кофейном столике и агрессивно виляя хвостом — Рид никак не мог понять, что послужило причиной недовольства кота: в том смысле, что пушистый в принципе никогда не был настроен дружелюбно, однако сегодня он смурнее обычного. Свет с кухни едва касался его маленького носа, поэтому в тени кошачья морда исподлобья походила на львиную. Кинув быстрый взгляд украдкой на Бельмо, лейтенант обнаружил, что тот комфортно расположился на скинутой с дивана подушке и мурчал с таким видом, будто улыбался во сне. Гэвин мог бы предположить, что Пушок голоден — голод в общем-то являлся его нормальным состоянием, — однако перед тем, как пройти после душа в гостиную, он заметил, что корм в миске остался нетронутым. Дедукция дала сбой, и Рид недоумевающе приподнял бровь, надеясь, что кот хотя бы намекнёт — увы, питомец лишь выдохнул, будто поражаясь недалёкости хозяина.       — Ауч!       Взвизгнул Гэвин и дёрнулся, когда щеку обдало чем-то ледяным. Ричард, ехидно ощерившись, навис сверху над спинкой дивана и протянул ему бутылку воды прямиком из холодильника. Недолго думая, Рид мрачно цыкнул и выхватил её из руки, а андроид, погладив его по волосам, обошёл диван и плюхнулся рядом.       Тело ужасно ныло, особенно поясница и задница, но эта боль оказалась сравнима с хорошей тренировкой в спортзале. Двигаться скорее щекотно, нежели больно, да и Гэвин чувствовал себя бодрячком. Время уже за полночь, но сон не мог его сморить. Вместо этого хотелось ещё немного понежиться и расслабиться — обычно Рид после секса убегал в ванную, затем приползал в кровать на ватных ногах и сразу же засыпал с громким храпом спустя три минуты. Сегодня не хотелось, словно каждая минута для них наедине могла стать последней.       Ричард выглядел сытым и удовлетворённым, и Гэвин мысленно ещё раз позавидовал его выносливости и удивился способности быстро приходить в себя. После оргазма андроид всё не мог заставить себя встать с партнёра, чувствуя, словно тело отказало в функциональности. Поначалу он испугался, что его система не выдержала перегрузки из-за апгрейда, однако страх оказался мимолётным — спустя некоторое время он смог пошевелить пальцами на ногах, затем ногами и руками, а далее пришёл в норму и скин. Именно в тот момент, рассматривая украшенное им тело под ним, он понял, что одного раза будет недостаточно — следовательно, почему они пошлёпали в ванну вместе.       Пушок продолжал презрительно пялить на них обоих, и партнёры одновременно склонили головы. Ричард решил разбавить уютную тишину:       — Спасибо, Гэвин, — когда Рид скривил непонимающую гримасу, он продолжил, — за то, что был со мной.       — Ну, учитывая, что ты пропал куда-то посреди приёма, и я тебя не видел большую часть вечера, благодарить не за что, — фыркнул Гэвин и глотнул воды. Помедлил, прежде чем признаться. — Мне тебя как-то… не хватало.       — Прости. Оуэн и Карл хотели поговорить со мной, чтобы решить наши разногласия — в последнее время мы все были слишком заняты закрытием дела, — с сожалением пояснил Ричард, а затем, добившись ответного: «Угу», он добавил, более радостно. — Они хотели бы отблагодарить тебя лично за спасение «Иерихона».       — Лучшей благодарностью будет, если они отъебутся от меня, — беззлобно рявкнул тот. — А Маркус уже отблагодарил меня за всех вас. Детишки счастливы, мы в отпуске — всё путём.       — Разве ты больше ничего не желал? — изумился андроид.       — А чего желать-то? — лениво потянулся Гэвин и, поёрзав, лёг и расположил голову на коленях партнёра. Вздохнул. — Знаешь, я всегда был жадным и эгоистичным — мне всего было мало, чего бы ни добился, — но за все годы, что проработал с вами, жестянки, я понял, что просто искал желаемое не в том месте. Мне никогда не нужно было что-то материальное. Нужное всегда оказывалось рядом — руку протяни, — однако мои гордость и обида, которым я не мог сопротивляться, возвышались надо мной стеной. Я избавился от них, благодаря вам, и теперь мне нечего желать, потому что единственное, чего я хотел — быть живым. Теперь у меня есть семья, друзья и любовник под боком. У меня есть всё.       Ричард внимательно выслушал откровенную исповедь, и что-то внутри него щёлкнуло, кольнуло в грудь, на что он сморщился и приложил ладонь к груди. Лицо исказилось грустью, но ощутил он совсем другое, противоположное.       — Гэвин, когда ты лежал в моих руках, истекая кровью, всё, о чём я думал — как я мог вновь это допустить, почему всё произошло так быстро, когда мы даже не успели поговорить обо всём, что между нами произошло? Я так испугался. Я так не хотел и не хочу терять тебя, я так люблю тебя, но… моя любовь к тебе никогда не была нормальной, потому что испытываю подобное впервые. Я не знаю, как себя вести. Я хочу, чтобы ты был моим и только моим, но в то же время понимаю, что не могу привязать тебя к себе. Когда ты сказал, что я отношусь к тебе, как к своей собственности — я был в ужасе, потому что понимал это, думал об этом и боялся, что мои мысли окажутся правдой, и они оказались… Пребывая в стазисе во время отключения, я думал о том, что лучше для нас обоих, для тебя, и в одно мгновение решил, что остаться машиной будет правильным решением. Но я продолжал слышать твой голос. Перед тем, как принять окончательное решение, я анализировал свои поступки и твою реакцию, и понял, что будет эгоистично с моей стороны оставить тебя одного. Я не мог бросить тебя, и отныне хочу делать всё, что в моих силах, чтобы ты не чувствовал себя подобным образом, — проговорил он, срываясь на механический хрип и остановился, чтобы собраться с мыслями. Лейтенант не перебивал. — Я доверяю тебе, Гэвин, но меня всё ещё волнует кое-что… Тебе до этого не доводилось вступать в отношения с андроидом, для тебя это тоже впервые, и… я хочу знать: не пожалеешь ли ты о том, что заявил о нас перед всеми сегодня?       Гэвин нахмурился и привстал, чтобы сменить позу. Он сел на колени к Ричарду и обхватил руками его лицо, чтобы тот смотрел исключительно в глаза, когда тот произнесёт чётко и медленно:       — Я эгоист похлеще твоего. Ты, Ричи, делал всё для моего комфортного существования, а я не мог даже сказать, что люблю тебя. Мне хочется ответить тебе тем же, не скрываясь. Я не пожалел и не буду жалеть. И я готов говорить тебе это каждый раз: я люблю тебя, Ричи, — он прикоснулся губами к губам и, снова в лихорадке, шёпотом повторял: — Люблю… люблю… до безумия люблю.       Этого хватило, чтобы растрогать андроида до слёз. Глаза мгновенно взмокли, и Ричард, поджав губы, сгрёб партнёра в крепкие объятия, что тот от неожиданности выдохнул.       — Я люблю тебя, Гэвин.       — Я люблю тебя, Ричард, — повторил Гэвин и объял его руками в ответ.

***

      — Гэвин, мы опоздаем, — строго заявил Ричард, стоя в коридоре с чемоданом наперевес.       — Иду, иду… Без нас не улетят, — буркнул тот, надевая на ходу куртку.       — Я всё ещё удивлён, что ты согласился лететь, — усмехнулся в издевательской манере андроид и повернулся к двери, щёлкая замками.       Будто он оставил лейтенанту выбор. Было нелегко, но Гэвин решился. Страх высоты никак не мог перекрыть рвения насладиться совместным отдыхом где-то на безлюдном берегу моря. На замечание Рид только закатил глаза и, пока партнёр собирает их пожитки, остановился напротив кухни, чтобы наконец надеть куртку, как подобает, а не наизнанку. Когда у него всё же вышло, он победоносно улыбнулся сам себе и пошарил в карманах в поисках запасного ключа для Тины, надеясь, что та не заставит котов слишком волноваться из-за её манеры тискать пушистых любимцев. Найдя пропажу, он возрадовался и было двинул в сторону двери, как вдруг затормозил, кидая взгляд в сторону холодильника. Что-то изменилось: новое фото — должно быть, Ричард повесил незадолго до их отъезда. Гэвин присмотрелся и тепло улыбнулся.       — Гэвин… — ещё строже поторопил андроид, и Рид, чувствуя надвигающуюся угрозу, выскочил к нему за дверь.       Лейтенант вспомнил, когда была сделана фотография. Как только он более-менее пришёл в себя в больничной койке, к нему кто только ни завалился — и все в один день. Фотокарточка изображала Коннора и Ричарда, обступивших с хмурыми лицами постель Гэвина, как личная охрана, Хэнка, сидящего рядом с непонятным выражением лица, Кита и Момо позади койки, что внезапно нагрянули навестить его, самого Гэвина, что сквозь ладонь нелепо хихикал, Фаулера с цветами в руках рядом со стойкой с кучей пожеланий выздоровления — и многими другими. Смешное лицо Тины вылезло на половину фотографии, когда та делала селфи. Предложение было внезапное, и явно не все хотели участвовать в общей фотосессии, поэтому местами фото вышло размазанное, однако даже несмотря на это, получилось живым и ярким.       У Гэвина, спускающегося по лестнице вслед за Ричардом, возникла идея поддержать партнёра в коллекционировании таких памятных фотокарточек.       Потому что каждая из них, как эта, могла стать началом новой главы их совместной истории.