Кастлвания. Зов Луны.

Синеватый полумрак спальни. Лишь две матовые и явно магические сферы на столбиках огромной кровати из черного дерева излучают бледный неяркий свет, словно две полные луны. На кровати белье из синего атласа, и его переливчатые складки напоминают морские волны. Море – стихия Маркуса, но сейчас он сам подобен стихии. Они с Софией занимаются любовью сидя лицом к лицу в центре этих атласных волн. И движутся подобно волнам, ритмично, глубоко, мощно, с каждой минутой набирая обороты и шумно вздыхая. София ласкала обнаженное тело мужа, ее руки взлетали вдоль его позвоночника и устремлялись вниз. Капельки пота на бледной гладкой коже аристократа мерцали словно драгоценные кристаллы, а растрепанная переливчатая лазурь волос сводила дампиршу с ума. Она прильнула губами к стройной шее возлюбленного и принялась пить-целовать мерцающую соленую влагу. По телу Маркуса прошла волна сладостной дрожи, отозвавшейся у Софии и глубоко внутри. Вздохи мужчины перешли в стоны, а стоны в крики. Ногти Маркуса царапнули ровную, святящуюся магией кожу дампирши, и она ответила тем же, но не сильно, не до крови. Поранить возлюбленного казалось Софии преступлением. Нет, ей порой нравилось мучить супруга, но мучить удовольствием, а не болью. И Маркус хотел этого сам, поступая так же, оттягивая момент кульминации до предела, когда оба полностью теряли себя, превращаясь в два сплетенных оголенных нерва. Вот и сейчас, когда жар в их телах сделался уже нестерпимым, жаждая вырваться наружу, Маркус вдруг заключил Софию в стальной капкан объятий, фактически обездвижив ее, и проникнув при этом так глубоко, что дампирша невольно вскрикнула и взмахнула свободными темными крыльями. Нет, уже никакая не дампирша. Демоница. – Марк, прекрати, чего ты хочешь? – всхлипнула София. Маркус ответил хриплым сдавленным голосом, в котором почти не осталось ничего человеческого: – Хочу никогда не уходить из тебя. Остаться с тобой, в тебе, на веки!!! Прекрасные сапфировые глаза Маркуса потемнели практически до ониксов, в них полыхали темным огнем не только страсть и вожделение, но и одержимость. Последнее не на шутку встревожило Софию: – Марк, пусти, давай закончим, и тебя тогда отпустит! Но Маркус лишь покачал головой. В его глазах блеснули слезы и скатились по худым щекам. В эту минуту муж показался Софии просто обворожительным. С лазурными прядями прилипшими к высокому лбу и точеным скулам, и затуманенным темным пламенем взором. Обворожительным, но таким уязвимым. И… опасным. А, прежде, чем София успела как-то среагировать, Маркус приник уж к ее шее словно для поцелуя, и с силой вонзил в нее острые зубы, что могло означать для сына моря верную смерть. Громко вскрикнув, София пробудилась на велюровом темно-зеленом сиденье кареты. Одна. Чувственное сновидение оставило совсем не чувственное послевкусие. Демонице вдруг сделалось страшно. А где Марк? Вдруг им снился один и тот же сон? И вдруг он… В ужасе София обхватила себя за шею. Нет, вроде все в порядке. Болит только спина. Уже терпимо, но боль есть боль. София двинула плечами, и ощутила движение о котором раньше и не подозревала. Еще одни конечности, пока что слабые, непослушные, как у младенца. Если бы у этого младенца были перепончатые крылья. Ну и ну. Но где Марк?!! Солнце, разгар дня… да плевать, она идет искать. Но делать этого демонице не пришлось, так как в этот миг, Марк сам отворил дверцу и заглянул в салон. – Ма бель, уже проснулась? Извини, что бросил! – Марк, Господи! – Софи, я ведь тебя учил! Ну что ты как Петро, ей богу! – А? Тут же оба непринужденно рассмеялись. – Ма бель, а я тут принес тебе обед! – плюхнувшись на сиденье рядом с женой, весело молвил Маркус. – Вижу. А сам хоть обедал? – Вроде как. – Ну ладно. Ишь ты, блюдо с колпаком, нож с вилкой. Надеюсь, стальные? – Ха, конечно! – Не по-походному. Я тебе что, изнеженная благородная девица?! – Ну, не знаю на счет изнеженной… – О, ну-ну! – София приподняла крышку и с удовольствием вдохнула аромат жареной вырезки в ягодном соусе. – Это явно не свинина. И не говядина. – Оленина. Петро добыл, пока по лесу бегал. Слуга-оборотень – полезная вещь в хозяйстве. Правда… м-да! София тем временем, проигнорировав вилку, вонзила нож в ароматное мясо и в два присеста одолела порцию. – Изумительно! Только не говори, что Петро готовил. – Э, ладно, не буду. Кстати, а чего не когтями? – Не хотела травмировать твою ранимую аристократичную французскую душу! Затем София аккуратно вытерла рот и ножик принесенной салфеткой, и вдруг наставила этот самый ножик на обомлевшего мужа: – Ну, иноземец, защищайся!!! В этот же миг Маркус схватил вилку, а спустя еще пару мгновений София оказалась разоружена. – Не умеешь! – улыбнулся аристократ. Демоница аж зарычала от досады: – Вот как?! А если так?!! София перехватила руку Маркуса и попыталась отобрать у того вилку. Но вновь не тут-то было. Обе кисти демоницы оказались в крепких тисках некроманта – нечеловеческих тисках. В этих тонких ухоженных пальцах таилась сила не уступающая вампирской. Страшно. – А если вот так, ма бель! Смирись пока что. В Замке будешь наверстывать. Обучаться воинскому искусству. – Тебе, значит, не надо… – Думаю, и мне тоже. Да погоди, не дергайся! Я кусаться не собираюсь, только измерю пульс. Затем Маркус уже почти привычным жестом коснулся лба Софии и довольно молвил: – Кажется, жар у тебя спал. – Э, кто спал? Вновь легкий беззаботный смех. Даже слишком беззаботный. Затем Маркус велел Софии повернуться. – Ма бель, дай я осмотрю твою спину! – Еще спрашиваешь? Попробуй тебе не дай! – Слушай, это на тебя кровь нашего Петро так подействовала? «Нет, Марк, это все ты. Я хочу тебя до дрожи, и до нее же боюсь!» – Боишься? – Э, что? Я же ничего не сказала! – Извини, задумался. Маркус снял с Софии плащ и бесцеремонно задрал порезанную блузу, хотя можно было обойтись и без этого. Затем стал нежно, но уверенно водить пальцами по ее спине и юным крыльям. София с силой закусила губу, дабы не застонать, но не сумела сдержаться. Дыхание Маркуса вдруг сбилось, он завел левую руку вперед, и положил на правую грудь демоницы, слегка сдавив двумя пальцами. В этот момент София забыла, как надо дышать, а внутри будто вспыхнуло ярчайшее пламя. Судорожно набрав воздуха, София таки сумела выдавить: – Марк, прекрати, чего ты хочешь? В точности фраза из сна. О черт, о черт!!! Рука аристократа неторопливо опустилась ниже, и легла на самый низ живота Софии. – Чего хочу? Тебя, ма бель! Когда доберемся до замка, запремся в наших покоях на двое суток, и что б никто! А потом уж поковыляю исполнять свои обязанности некроманта, что б им пусто было… – Марк!!! – Ма бель, в чем дело, что за паника? Тебе бы этого не хотелось? – Нет, очень бы хотелось, просто… «Я теперь боюсь за тебя!!!» Вдруг Мракус резко привлек Софию к себе, причинив при этом боль, и зашипел. Но не как рассерженный человек, или даже кот, а как самая настоящая змея. Жуть. Этот светский сноб в красивом голубом камзоле. Неужели он и вправду способен… Но в следующий миг в карете очутился Петро. – Ой-ей! Я, кажись, не вовремя? Простите, буду позже! – Э, все в порядке, Петро, Маркус просто осматривал меня. Профессионально. – Да-да, Дубина, мы и так уже порядком задержались. Надо ехать! Маркус отпустил жену, и та разу же плотно закуталась в свой плащ. – Су… мсье, я тут подумал, может, лучше было оставить изначальный порядок? Авангард не повредит, да и тыл… – Нет, Петро, не лучше. Часть моих созданий туда, часть сюда! Так их попросту перебьют поодиночке, а потом и до нас доберутся, на блюдечке с каемочкой. Лучше будем косить под несведущих дурачков. Ведь никто не знает, какими силами мы располагаем. – Но ведь все равно нападут, если кто-то таки пронюхал. Да и если не пронюхал. – Черт, нет, к ночи точно не успеем! Может, еще сработает план «А». Посмотрим. – По крайней мере, когда я бегал на разведку, все было чисто. – Так ведь день же, мохнатый дурень! День, понимаешь!!! «День???» Нет, при Маркусе лучше помалкивать. Все равно ничего толком не скажет, а разозлиться может. Лучше при случае спросить у Петро. – Вот что, – кашлянул некромант, – я лично поскачу вперед, выясню, в каком состоянии дорога, и чего можно опасаться. Да и проветриться мне не помешает. А то уже от этого сиденья мысли путаются, честное слово. Ма бель, это ненадолго. Через часок вернусь. А ты, Дубина, веди себя хорошо! С этими словами Маркус вновь надел парик, старательно приладил его, поцеловал в щеку растерянную Софию, и направился к своему коню, тому самому, что София видела из окна в день знакомства с мужем. Грациозный серебристо-серый скакун был привязан сбоку от упряжи. А когда Маркус с элегантностью струящегося шелка садился в седло, никакие парики не могли бы скрыть его нечеловеческого происхождения. В этот момент София испытала смесь восхищения, желания, опасения и легкой зависти. Какой уж там златокудрый принц на белом коне. Принц вполне себе земной и заурядный, а вот Маркус – нет.