Лилия долин

— Да, Заза, — кивнул я. — Я помню, что обещал. А где Селюк? — Хозяин велел наказать его за то, что он не угодил господину Тайче… — опустила глаза служанка. Ожидаемо. Но всё равно гадко. И что теперь делать? Попробовать вступиться за Селюка? А ведь поганец Йожин тогда уверится, что нашёл моё слабое место, и будет давить и давить. Изобразить хладнокровную сволочь, которой по барабану чужие страдания, тем более что, по словам Майтели, слуги к такому обращению привыкли? Удобно. Но противно. Ладно, попробую перевести стрелки на хозяина-самодура. — Не знаю, Заза, с чего магистр Йожин решил, что Селюк мне не угодил. Я вполне доволен его службой и не жаловался на него, — ровным голосом сказал я и принялся за еду. Девушка стояла рядом, опустив глаза, и комкала в пальцах небольшое белоснежное полотенце, которым был накрыт поднос с едой. Нервничает. С чего бы? Может, парень ей не безразличен? Селюк, конечно, умом не блещет, но внешне парень вполне приятный, отчего бы ему и не иметь подружки среди служанок? А то, что он периодически ублажает то хозяина, то его гостей, здесь явно явление насквозь рядовое. Да и сама Заза, если верить Селюку, тем же самым занимается. Недотрог здесь разыгрывать явно не принято, во всяком случае — слугам, они люди подневольные. Нет, всё-таки до чего неприятный мир… С другой стороны, чем лучше певица из нашего мира, которая спит со своим продюсером, чтобы потом получить раскрутку и стать известной? Или девушки и парни, сознательно становящиеся любовниками каких-нибудь денежных мешков и даже в чём-то гордящиеся, что живут в роскоши и ни в чём не знают отказа, в то время как их ровесники с копейки на копейку перебиваются и вечерами впахивают, чтобы учёбу оплатить? Это даже хуже, чем здесь, у здешних слуг, как я понял, и выбора-то особого нет. Ладно, какой смысл заниматься дешёвым морализаторством, каждый живёт, как может, и не мне судить других, сам не без греха. А девочка-то нервничает… Хоть и виду старается не подавать, хорошо их Йожин вышколил. — Ты что-то хочешь сказать, Заза? — спросил я. — Нет… — пролепетала девушка, но потом собралась с силами и прошептала: — Ваша милость, господин Тайче, попросите хозяина отменить наказание… Скажите, что Селюк ни в чём не виноват. Его плёткой пороть будут, а потом мёдом намажут и к столбу поставят… Тут девушка тихонько всхлипнула. — Мёдом-то зачем? — не понял я. — Мммухиии… — выдавила девчонка и ещё раз всхлипнула, громче. — Простите, господин Тайче. Я взглянул на недоеденный завтрак. Аппетит пропал категорически. — Я-то скажу, — заявил я. — Только, думаешь, твой хозяин этого и так не знает? — Пожалуйста… — всхлипнула девчонка. Блин, вот и пойми их. То ли это продолжение психологического давления, то ли девчонка пошла против воли хозяина из искренней симпатии к своему бестолковому дружку. — А с чего ты за него так просишь? — небрежно спросил я. — Так двоюродные мы… — бесхитростно пояснила девушка. — Родители у нас померли, моя матушка селюкову батюшке сестрой доводилась… А тот год на деревню мор напал… Пока господа маги приехали, пока мор отшептали — у нас половина деревни перемёрла. А нас к себе ещё одна сестра наших родителей забрала. Сначала ничего было — тётка Баруфа хорошая была, добрая… А как муж у неё ушёл — так стала всё злее и злее… У неё своих детей трое — да тут ещё и мы с Селюком. Вот и продала нас господину Йожину в слуги. — Родная тётка? — вырвалось у меня. — Так господин Тайче, я ж говорю — у ней своих трое. Конечно, своих поднимать без мужика трудно, а мы — лишние рты, — бесхитростно пояснила девушка. — Мы тут уж третий год… И здесь неплохо, разве что… — тут она помолчала. — Селюку, бывает, достаётся, но куда нам деваться? Мы по пожизненному контракту господина Йожина полная собственность. — А тётке вашей как? Не икается? — спросил я. — А что тётка? — не поняла Заза. — Детей она подняла, дочерей замуж выдала, сына учеником в Гильдию пристроила. Болеет, правда. Но я, когда её навещаю, всегда зелье прошу у хозяина. Он добрый, не отказывает… У меня глаз чуть дёргаться не начал от такого всепрощения. Нет, этому миру Спартак бы определённо не помешал… но в Спартаки я точно не нанимался. Сам пока седьмая спица в колеснице. Но это ж надо так вышколить… До полной потери человеческого достоинства… — Всё понятно, Заза, — сказал я, выслушав девушку. — Завтрак закончен. Пойдём к Астениилу, магистр Йожин наверняка там. — Да, да, конечно, там, — радостно кивнула девушка. Пройдя по уже знакомым коридорам, я вновь оказался в комнате Астениила. На сей раз он не лежал в постели, а сидел. Правда, в кресле на колёсиках и укрытый по пояс пушистым пледом, но сидел. Да и выглядел уже лучше. Похоже, лечение Йожина вкупе с моими байками стало наконец-то оказывать положительный эффект… Сам Йожин действительно находился в спальне своего… ну не знаю… подопечного, что ли… Он сидел рядом с Астениилом, между ними стоял маленький столик, а на столике на восьмиугольной клетчатой доске были расставлены причудливо вырезанные фигурки двух цветов — серебристо-серого и тёмно-красного. Какой-то здешний аналог шахмат, по-видимому. Астениил соизволил мне милостиво кивнуть и процедить через губу, что рад видеть. А вот Йожин заулыбался, чисто красно солнышко, и заявил что ждёт не дождётся ещё одной чудесной истории. — Двух… — закапризничал Астениил. — Вторую наш друг Кири расскажет тебе, когда ты примешь зелье, — твёрдо заявил Йожин. — Наконец-то его лечебный эффект усилился. Астениил, как ни странно, с Йожином спорить не стал, а вот я решил вставить свои пять копеек. — Я прошу прощения, — вежливо сказал я, решив не палить девчонку, — но хотел бы прояснить один вопрос. Куда делся приставленный ко мне слуга? Никак не мог его дозваться. — О, — безмятежно махнул рукой Йожин, — я велел его наказать. — За что? — спросил я. — Мне показалось, что он не оказывает тебе должного почтения, Тайче Кири, — медоточивым голосом заявил Йожин. — Ничего, плеть — хороший учитель. — А разве я жаловался? — спросил я. — Хорошему хозяину не нужны жалобы гостей, чтобы понять их нужды, — вернул пас Йожин. — Разумеется, ты хороший хозяин, магистр Йожин, — невозмутимо ответил я. — Только о своём добре следует заботиться лучше. — Ничего, — пожал плечами Йожин, — не в первый раз. Отлежится. Внутри у меня всё вскипело. Что бы там ни говорил Майтели, что слуги мне никто, меня обозлило хладнокровие этой гадины. Нельзя так с живыми людьми, ох нельзя… Но если я сейчас покажу беспокойство за Селюка, эта тварь не постесняется придумать для бедного парня что-нибудь ещё более гадкое, чем простая порка. Поэтому я сохранял внешнее спокойствие и лихорадочно думал, как бы помочь парню. Ага, а может, так попробовать? — Разумеется, отлежится, — согласился я. — Только вот тут возникает конфликт интересов. Разве ты не отдал Селюка в моё полное распоряжение на время моего пребывания в поместье? — Это так, — согласился Йожин. — А это значит, что в это время только я могу решать, каким образом наказывать Селюка, как и сколько раз, разве не так? Прости, уважаемый, но разве я не гость? Что-то не слишком ты уважаешь гостей… — А Тайче прав, — неожиданно подал голос Астениил. — Пока он пребывает здесь, слуга переходит временно в его полное распоряжение и выполняет только его приказы. Моя челюсть чуть с полом не встретилась. А Астениил-то, оказывается, умеет выражаться вполне по-взрослому. Впрочем, я лишь коротко поклонился ему, ничем не выказав своего удивления. А вот Йожин побагровел, буравя меня взглядом. Но я старательно изображал «твоя моя не понимай», глядя на него непроходимо наивным взглядом. И тут я почувствовал странное дуновение — словно мягкая лапка щекотала мне виски и затылок. Ага, а магистр-то решил у меня в голове покопаться? Ну, флаг ему в руки… Йожин ожидаемо скривился, как от кислого, но защита, дарованная мне Майтели, оказалась непреодолимой, и он вынужден был отступить. Но довольно ехидно сказал: — Был неправ, Тайче. Может, приставить к тебе другого слугу? — А меня и этот устраивает, — мило улыбнулся я. — Надеюсь увидеть его в ближайшее время в здравом уме и твёрдой памяти. — Отлично, — бодро улыбнулся Йожин, — вот как только закончишь свой рассказ для Астениила, так и увидишь. Заодно и поместье тебе покажу. Я не решился спорить. Если я покажу свой интерес к слуге, мне же хуже будет. Поэтому я лишь поблагодарил Йожина наклоном головы. — Хочу на прогулку! — капризно заявил Астениил. — С вами! По лицу Йожина было видно, что он охотно показал бы мне поместье без всяких свидетелей, но Астениилу он возражать не стал и сделал хорошую мину при плохой игре: — Отлично, дорогой! Наконец-то ты перестанешь сидеть в четырёх стенах! Разумеется, ты сможешь отправиться с нами, если хочешь. А теперь, Тайче, — обратился он ко мне, — если наш конфликт интересов благополучно разрешён, почему бы тебе не скрасить досуг Астениила ещё одной занимательной историей? — Разумеется, магистр Йожин, — вежливо ответил я. И решил на сей раз рассказать историю Синдбада-морехода. — Давно-давно жил в далёком городе за сотню миров от этого купец, которого звали Синдбад, — начал я. — У него было много товаров и денег, и его корабли плавали по всем морям. Капитаны кораблей, возвращаясь из путешествий, рассказывали Синдбаду удивительные истории о своих приключениях и о далеких странах, где они побывали. Синдбад слушал их рассказы, и ему все больше и больше хотелось своими глазами увидеть чудеса и диковины чужих стран. И вот он решил поехать в далекое путешествие… Рассказ снова захватил меня, перед моим мысленным взором синело море, плыли тяжело гружёные арабские корабли с пёстрыми парусами, сияли и рассыпались в волнах солнечные блики, и летучие рыбы выпрыгивали из них, словно приветствуя смуглых матросов в широких разноцветных штанах, в ушах которых покачивались тяжёлые золотые серьги. Чудесный остров, оказавшийся рыбой, опасность и спасение, жизнь во дворце царя аль-Михрджана и возвращение на родину… Мои слушатели вновь подпали под очарование старой сказки, не издавая ни звука, только Астениил порой сжимал пальцами мягкий плед в особо напряжённых местах. — Вернувшись домой, Синдбад роздал часть своих товаров друзьям и приятелям, а остальные продал. Он перенес в пути столько бед и несчастий, что решил никогда больше не выезжать из родного города. Так окончилось первое путешествие Синдбада-Морехода. И оно было самым лёгким из всех его путешествий… — закончил я. — О… — восторженно выдохнул Астениил, — значит, были и другие? Ты ведь расскажешь и о них тоже? — Конечно, — улыбнулся я. — Если человек хоть раз понял прелесть дороги, ведущей за горизонт — неважно, по морю или по суше, он уже никогда не сможет от этого отказаться. — Поэтому, вы, Тайче, и скитаетесь всю жизнь, рассказывая свои истории? — спросил Астениил. — И поэтому тоже, да, — согласился я. — Но я выполнил обещанное и надеюсь, что гостеприимный хозяин тоже выполнит то, что обещал. — Разумеется, — согласился Йожин. — Но сначала нужно подготовить Астениила для прогулки. Заза и вторая служанка, видимо, это и была уже упомянутая Мара, которые потихоньку вошли в комнату во время моего рассказа, тут же подбежали к Астениилу и накинули на него что-то вроде длинной кофты из мягкой шерсти, а поверх пледа на коленях расстелили ещё один — более нарядный. Парень морщился, но не протестовал. После этого Йожин сделал замысловатый жест рукой, и кресло медленно поднялось в воздух. Ого… интересно, оно так может только после заклятий Йожина или само по себе тоже? Астениил тут же ответил на мой невысказанный вопрос, недовольно проворчав: — Я сам, я же умею… И преспокойно что-то подкрутил на ручке кресла. После этого кресло плавно двинулось прямо в дверной проём. Йожин двинулся следом, поманив меня рукой. Я мрачно фыркнул, но решил, что гонор пока показывать не стоит. К тому же этот паршивец Йожин явно тянул время — Селюку наверняка уже всыпали горячих по полной программе. Ну, хоть от последующей части наказания я смогу его освободить. В принципе, я представлял себе, что такое средневековые наказания. Но к тому, что я увидел, моя жизнь меня не готовила. Поганец Йожин повёл меня через сад, заявляя попутно, как здорово, что Астениил возжелал выйти на свежий воздух, а не киснуть в четырёх стенах. Причём периодически Йожин останавливался и рассказывал историю чуть ли не о каждом цветочке, беседке или статуе, что встречались нам на пути. Протянув таким образом минут сорок, он наконец-то привёл нас к сараю, в котором содержали гмыхов. Впрочем, сараем это крепкое, аккуратно выкрашенное в кремовый цвет здание назвать было сложно — похоже, породистыми гмыхами Йожин дорожил. Парочку из них сейчас прогуливали местные ко… то есть гмыхари, конечно. То ли я попривык к этим созданиям, то ли у Йожина они были реально элитными и породистыми, то ли сейчас их вытянутые зубастые морды показались мне не такими уродливыми, как раньше. Да и масть удалась — один из гмыхов был золотистого цвета, второй — белоснежный. — Эту пару подарил мне сам Правитель, — с придыханием в голосе заявил Йожин. — Таких гмыхов разводят только по его приказу, и они не продаются. Их можно получить только в дар. И только самцов. Кастрированных, естественно. Вот это я понимаю — красота. Не то что твоя невоспитанная и уродливая тварь, Тайче Кири. Я немного взгрустнул. Вот что он к Юлию привязался? И где-то теперь Юлий? Сможет ли он хоть как-то подать весточку о себе? Именно поэтому я ответил Йожину немного резко: — Каждому своё, магистр. Эти гмыхи прекрасны, без сомнения, но они вряд ли смогут бежать несколько часов кряду под проливным дождём, питаться ничтожной долей самой непитательной пищи и защитить своего хозяина в случае чего. Так что такой могущественный человек, как ты, может позволить себе содержать столь прекрасных животных, дабы услаждать свой взор и тщеславие, а нам бы чего попроще… Для такого бродяги, как я, мой гмых подходит идеально. Астениил, не принимавший участия в беседе, но внимательно прислушивавшийся к ней, тихонько хихикнул, а у Йожина сделалось такое лицо, словно он лимон прожевал, а теперь пытается проглотить. — Ах да, — змеиным голосом протянул он, — я чуть было не забыл о цели нашей прогулки. Самхе! Один из гмыхарей отдал поводья своему товарищу, торопливо подбежал к нам и поклонился. — Где Селюк? — спросил Йожин. — Господин Тайче желает получить выделенного ему слугу назад. Гмыхарь слегка замялся, а потом выдавил: — Дык это… У столба… Как велено… — Перестарались? — холодно спросил Йожин. — Я же велел всерьёз не калечить! — Да не… мы это… — пробормотал гмыхарь, — ну… как обычно… Кто ж знал, что господин Тайче его назад затребует? — А, — понял Йожин, — вот ты о чём… Это не страшно, отлежится. Я внимательно слушал, стараясь ничем не выдать своего интереса к этой странной беседе, и старался сохранять вид вежливо-безразличный. Но на душе было гадко. Что-то там очень нехорошее было с этим наказанием — я всё больше в этом уверялся. Поэтому я решил взять инициативу в свои руки. — Столб? — ехидно спросил я. — Как интересно… До сих пор мне не приходилось бывать в поместьях таких благородных особ, как вы, магистр Йожин… Не покажете мне, каким образом вы воспитываете непослушных слуг? Астениил, который почему-то предпочитал всю прогулку оставаться безмолвной фоновой деталью, снова тихонько хихикнул, а когда я покосился на него, сделал вид, что со вниманием разглядывает, как золотистый гмых пытается прикусить шею своего белоснежного собрата. Йожин же ехидно улыбнулся и ответил: — Почему бы и нет? Иногда полезно узнать кое-что новенькое о способах… воспитания… Это он на что намекает, собака страшная? Ох, не стоит, магистр, можно и доиграться… Может, Йожин и целый маг, могущественный, аки Саурон в период расцвета, и крутой, как варёные яйца птицы Рухх, но у меня при себе имеется такой союзник, о котором он и не догадывается. И я, вернув Йожину ехидную улыбку, последовал за ним и за растерянным гмыхарем, у которого сейчас явно трещали все шаблоны. Правда, когда я увидел Селюка, веселиться мне резко расхотелось, а захотелось кого-нибудь убить. И желательно медленно, с чувством, толком и расстановкой. Но обо всём по порядку. Самхе, шедший впереди, свернул за угол сарая, и моим глазам предстала ровная круглая площадка, аккуратно посыпанная песком. На ней стояли грубо сколоченные деревянные козлы с верёвочными петлями и небольшая бочка с торчащими из неё прутьями… ага, понятно, похоже, это место для порки нерадивых слуг. Поблизости было вкопана в землю деревянная рама — высокая, выше человеческого роста, с воротком, так, чтобы её можно было поднимать и опускать. С самого верха рамы свешивались две короткие ремённые петли. Что-то вроде вертикальной дыбы? Видимо, да. Что ж, интеллигенция живёт весело. А ещё почти в центре площадки был вкопан толстый столб с вбитым в него крепким железным крюком. Именно за этот крюк и был привязан Селюк — совершенно голый, кстати. Похоже, парня уже успели наказать по полной, и на ногах он держался еле-еле, находясь на грани потери сознания. Только привязанные к крюку руки не давали ему упасть. Что же касается его спины… Она, как и задница, представляли собой сплошное кровавое месиво. Кровь кое-где ещё сочилась, не успев свернуться, и светлый песок под ногами Селюка был пропитан ею. А ещё мухи… Они, мерзко жужжа, роились над наказанным, садясь то на спину, то на ягодицы, то на ноги. По телу парня пробегала еле заметная судорога, вспугнутые мухи поднимались в воздух, чтобы через миг вновь приземлиться на облюбованный участок тела. Им что, там мёдом намазано? Тут я припомнил слова Зазы и понял, что да — именно мёдом. И не только. Ягодицы и ноги парня были словно обрызганы какой-то поблёскивающей белёсой жидкостью. И туда тоже садились мухи… Мерзость какая… Видимо, я не смог удержать на лице маску безразличия, потому что Йожин, взглянув на меня, торопливо сказал: — Самхе, позови остальных. Снимите его и отнесите в его комнату. Я пришлю зелье. Астениил, до этого момента вполне спокойно наблюдавший за мизансценой, театральным жестом поднёс к носу надушенный платочек и заявил: — И что натворил этот несчастный? Разбил твою любимую вазу? Нет, должен сказать, что с наказанием ты перестарался… Фуу… Пожалуй, я вернусь в дом, эта кошмарная сцена испортила мне всё удовольствие от прогулки. Если честно, мне очень захотелось прибить на месте обоих — что магистра, что его подопечного. Но тут набежали гмыхари, отвязали Селюка, который, похоже, тут же вырубился, и куда-то потащили. — Ты расстроен, Тайче? — невозмутимо спросил Йожин. — Ничего, если этот не оклемается, я приставлю к тебе другого слугу. Я уже готов был дать ему в морду, когда к нам вдруг метнулась огромная лохматая тень. Бац! — и почтенный магистр распростёрся на песке, держась за причинное место и завывая.