Дорога в Мэнсонвиль

Привет, люди. Не знаю как все, но я тот странный человек, который вырос на искусстве Голливуда, и очень любит креативную Америку/Европу, их творческий народ и его нестандартный подход к искусству, а мнения коррумпированных коммунистических расистских фанатиков с извращенным представлением о патриотизме меня мало волнуют. Такие артисты как, Мэнсон, Эминэм, Оззи, Корн, Слипкнот, Элис Купер, Майкл Джексон указали мне дорогу в личный музыкальный мир, в фантастический ад свободы. Благодаря перечисленным именам я сотворил персонального Христа, и персонального Люцифера, в которых заключил себя. Я взял Христа и Дьявола, состоящих из золота фантазий, и спрятал их в шкатулку, где лежали ноты жизни, однажды показанные мне гостем, увенчанным ожившим телом чёрной справедливости. Речь в истории, пойдет о друге и учителе – Брайане Хью Уорнере. В мире он известен как - Мэрилин Мэнсон. Однажды сказочник Брайан пришел в несуществующий хрустальный дом, который стоял достаточно далеко от нашей улицы, от серого здания, от квартиры оживших человекообразных роботов. Мэнсон, к сожалению, пришел в мою жизнь не для того, чтобы убить семью. Номер коммунальной квартиры написан красной маминой губной помадой на серой, грязной, облезлой двери. Хрустальный фасад красив и в те мгновения, когда хрусталь наполнялся чей-то кровью, мы с музыкой улетали в сказку, где можно увидеть абсолютное ничего, где можно исследовать бесконечное небо, свернутое в сигарету. На небе обязательно встретишь обезьяну Чарли, торгующую пряниками на истлевшем базаре. Можно чувствовать и творить антихристианский ад, полностью лишенный кретинов, но выражающий сутью смысл искусства. Хрустальный дом с кровью - это летающий организм из страны чудес. Давным-давно там жила мертвая Алиса, а мы играли в пиратов. Сидя в стенах квадратного города с грязным морем, я осмотрел чуть ли не весь мир и увидел, что все, копошась как насекомые, что-то в нем ищут. После многотысячного прослушивания пластинки «Portrait of an American Family», безумец устроил динозаврам вечеринку. Там он заявил низшему человечьему обществу о принятии высших статусов разнообразия. После юный демон сказал сверхъестественным явлениям, что не станет открывать кран газовой плиты. Нет больше смысла взрывать коммунальную квартиру. После «Portrait of an American Family» я чудом чётко понял для себя, что не стоит тратить поиски правды вселенского уровня на поиски чужого тлена. Даже если вымирающие механические мутанты изнасиловали при тебе родную мать, всё равно не стоит тратить на них оставшиеся огрызки насыщенной возможностями жизни. Ведь лики Мести безграничны. У каждого такого лица в наличии многомиллионные и оригинальные способы сотворения оружия безвозвратного уничижения. Патронов и червей много. Хватит на всех. Я предпочел самую страшную маску монстра изнасилованной правды – это рок-музыка. Звезда рождает звезду. После путешествий с руководителем эпатажа в запутанных вопросах стеклянного города, я решил убить в себе христианского бога, и самому стать творцом. Пока дышу и стучу степ сердцем, миссия моя творить то, что разрушает, ибо в руинах прошлого к небу свои головки подымают самые красивые цветы. Они грустные, ибо ждут неотвратимого падения бомб. Посыл альбома «Portrait of an American Family» не был уроком № 1, так как это не тот альбом, который познакомил меня с творчеством Брайана. Первая пластинка, с которой начался мой «второй» долгий и трудный путь из ада, называлась «Mechanical Animals». 12 лет. Ребенок в рваных лохмотьях волочился вдоль витрины магазина «Диски и Кассеты» и случайно задел упаковку компакт диска. Упаковка упала на шерстяной пол, разбилась на две половины. Выкатилась аудиопластинка. На тыльной стороне красовалась инопланетянка с волосами ядовитых цветов. Продавцы и похожий на резину охранник натолкали мне ударов в спину и заставили купить. Я собирался тогда взять вторую часть фильма «Парк Юрского Периода». Динозавров и драконов, разнокалиберных монстров, разнообразных маньяков и изысканных разновидностей чудищ люблю поныне. Пришлось вместо просмотра обожаемых сцен, где ящеры рвут на части ненавистных людей, слушать новую музыку. В абзац кину факты: в 12 лет ребенок начал мастурбировать после прослушивания альбома, отшельник познал суть собственного члена и как по-разному и с пользой можно применять столь чудесный орган. Именно Marilyn из самой футуристической пластинки в истории музыки стала первой женщиной, на которую у меня случилась дебютная эрекция. Именно Marilyn являлась первой леди, на которую через тридцать минут я успешно кончил и капли спермы умственно отсталого отпрыска пролились на искалеченную кровать. Диск играл в проигрывателе времён, а колонки успешно не давали соседям понять, чем я у себя в комнате занимаюсь. «New Model N°15» - не знаю почему, но мне, двенадцатилетнему исследователю цивилизации современных куртизанок, данный трек показался неограниченно сексуальным. Даже индивиды мужского пола казались мне тогда дичайше сексуальными животными с воображаемым весом кала на их обезображенных от порезов и увечий лицах. У меня гетеросексуальная ориентация, но вид сильного непобедимого врага в самых униженных формах вызывал крепкое членостояние. История знакомства с творчеством Marilyn Manson постыдна как старый извращенец из заваленного материнскими лохмотьями подвала. Три месяца спустя я понял, что Manson не женщина вовсе, но существо даже не среднего, а мужского пола. Еще помню, как долго блевал в школьном туалете, когда узнал правду о мужском начале кумира. Годами позже в вузе, лучший студент факультета и чемпион мира по степу Сергей Остапенко сказал мне, что Manson это совсем не псевдоним персоны даже, а наименование проекта. В интернате Брайан Хью Уорнер стал мне единственным другом. Понеслись бунт и угар на все 100500 по шкале беспредельности. Одноклассники орали с меня. Они подкидывали в мой портфель мобильные телефоны наших девочек. Не подозревая о закадычном чувстве юмора ровесников, я покидал территорию школы. Меня ловили, обвиняли в воровстве, а затем следовала расправа в виде избиения ногами и насильственного кормления землей. В рот не попадало. Удары переносил стойко. Их унижения кидал им обратно в лицо. Огрев меня несколько раз обувью по губам, коллеги по партам расходились. Окровавленный грязный ребенок возвращался домой, и через спящую в обнимку с бутылкой водки мать, проходил в свою половину комнаты, где иногда можно было окружить себя круговоротами секунд и грезить. Когда ты не такой как все, ты для них становишься порождением тринадцатого круга ада. Ты чувствуешь, как в школе все взгляды стремятся к тебе, словно пираньи на брыкающуюся тушу упавшего в реку раненого животного. Ты слышишь зарождение самых омерзительных сплетен, и это происходит рядом и далеко от тебя. Ты не можешь исчезнуть, но ты можешь орать, хотя в жестокой вселенной людей и их отпрысков, никто не услышит даже микроскопического звука. Ты становишься монстром в резервуаре с электрическими угрями. Ты превращаешься в безумного клоуна с многотысячным слоем масок на смятом как квашеная капуста лице. Ты юродивый инвалид, у которого сломано все, даже сердце вскормлено гнилью и проткнуто десятками ржавых гвоздей. Ты то, что когда – то было невинным младенцем, но так давно, что никто и никогда не вспомнит об этом. Музыка предложила совершить побег из городов обыденности, чтобы хоть где – то и в чем - то сохранить меня ребенком, и я ей не смог отказать. Слушая запись третьего альбома, я еще не знал английский. Доступа к интернету не имелось. 8 класс. Странно на душе, когда осознаю, что чудеснейшим образом понимаю смысл некоторых близких мне по фонетическому звучанию песен. Песни дарили анестезию от физических и духовных ран. Инопланетянин с обложки говорил, что школьная любовь к Елизавете и Анастасии - зловонное омертвевшее, чересчур опасное нечто и его следует срочно ампутировать, пока не будет слишком поздно. С Лизой и Настей ассоциировалась песня «Great Big White World». Они не привязаны ко мне, а я Земля, которую в прошлой жизни, может быть, когда-то любили. Я, маленький много раз плакал под эту колыбельную, ибо она похожа на слезы тысячи планет. Еще эту песню я часто слушал сразу после того, как мой второй отчим - садист убивал у меня на глазах очередное животное, которое я притаскивал в дом, дабы любить, дружить и учиться прочим лицемерным на сегодняшний день, почти не существующим в человеческой природе чувствам. Он отрезал черепашкам головы, топил в железном тазе котят, давил армейской обувью щенков. Пока второй отчим живьем расчленял маленьких животных, я убегал в ближайшую музыкальную лавку и там, оцепеневшим истуканом внимал самый красивый в мире - «Great Big White World». Не снимал с головы наушников до тех пор, пока меня полураздетого не выгоняли обратно в мороз. Единственное, что я мог предпринять против окружающего меня тогда насилия, это банальный побег внутрь себя. Когда-то давно из-за разногласия нормальный первый отчим ушел от матери. Через пару месяцев после расставания мать сошлась с русским офицером, который решил попытать счастья в Украине. Я рассчитывал на нейтральное отношение к личным пространствам. Но что – то пошло не так. Скоро я узнал, что понятие «Русский отчим» представляет на самом деле. Это право быть избитым табуретом за мирную потребность в творчестве. Это право не иметь своего мнения. Это право вообще забыть о наличии естественных прав и свобод ребенка. С этой отправной точки, пожалуй, начнём историю одного украинского неформала из города Одесса – лжечеловека, в душе которого созревает связка голодных мстительных бесов. Демон мести - именно так я называю себя большую часть моей спиралевидной жизни, начиная с осознанных лет. Прохожим все время непонятно, сколько мне от роду. Некоторые особи женского пола давали мне по семнадцать, а то и по пятнадцать. Леонид – это последний вариант имени, который к счастью вошел в действо. Безумная мать хотела окрестить меня Дионисом в честь древнегреческого бога виноделия. Ещё ей приходили в голову малоадекватные мысли назвать меня Зевсом, Посейдоном, Гермесом, Аидом и прочими пафосными именами богов/героев Эллады. Может быть, это было бы и хорошо, но только не для нашего современного быдло - общества. Её выбор, к счастью, нашел «стоп» на «Леонид». В детстве имя ужасно не нравилось. Сейчас, честно, я горд, что ношу такое царское имя - первый знак необходимости шагать по стопам королей. Текст содержит в себе несколько инакомыслящую морфологию. Это не просто статья, так как я не собираюсь связывать жизнь с грязью журналистики. Это даже не рассказ, хотя спокойно носит его основной признак. В своем роде это эссе, скрещённое со смешанным литературным жанром автобиографического характера, имеющее цель на примере моей жизни показать истинную концепцию творчества смелого музыканта, не боящегося критиковать смертельно опасные институты, но ставшего в итоге жертвой клеветы религиозных радикалов и недалеких умом обывателей. Бесит унылая, абсурдная, тупая и бессмысленная ложь, которая в стиле людской недоразвитости всегда и везде окружает не только Мэнсона, но и других начинающих и желающих свободно высказываться талантливых артистов. Эта история для вас, испорченные дети, любящие и ценящие правду. История, которая актуальна, на мой взгляд, не только для рок-музыки, но и для всего современного искусства.