***
Осень. Прекрасное время года, любимое многими поэтами за такое разнообразие красок и чувств. Лань Чжань тоже её любил, она напоминала ему о Вэй Ине. Такая же эмоциональная, но в то же время серая, тёплая и ласковая, но холодная и сырая. О, как же Лань Чжань себя ненавидел за то, что не оставил в Усяне лишь лучшие качества осени. Не успел остановить наполняющую его светлую улыбку серость, не заметил момент смены тепла во взгляде на лютый холод, жаждущий мести. А какие чувства его переполняли, когда он отпустил его на гору Луанцзан. Почему он тогда просто не забрал его с собой? Почему растерялся при его словах о битве на смерть? Он мог всё исправить. Мог, но тогда он ещё не разбирался в своих чувствах. После смерти матери, он ещё ни разу не испытывал таких же. Изначально, он запутался, но как только стал понимать, виновник всего этого стал лишь отдаляться. Неужели он так и не понял намёков Лань Чжаня, или же… Просто не ответил взаимностью… «Я этого так не оставлю», «Я спасу тебя, Вэй Ин», «Заберу, запру, спрячу», «Ты больше не будешь страдать из-за других, ты будешь только моим, а уж я не причиню тебе боль», «Я помогу», «Я исправлю», «Я заберу...» Вихрь мыслей переполнял второго нефрита. Увидеть что-то на его лице мог только Лань Сичень, но не в таких же красках, как в голове у Ванцзи. Оставалось всего несколько дней до его личной миссии. Брата он лишь попросил попытаться уговорить глав кланов оставить Старейшину Илин в Облачных Глубинах. Учитывая репутацию клана Гусу Лань и дипломатические способности Цзэу-цзюня, это вряд ли составит труда. Вспомнив про Лань Сиченя, Лань Чжань припомнил и их прошлый разговор на эту тему, а именно первые его вопросы про их счастье. Цепочка мыслей начала выстраиваться в голове нефрита, только совершенно не в том направлении, в котором думал его брат. «А что, если он не любит меня. Будет сильнее сопротивляться… Нет… Такого не может быть. Он поймёт. Я делаю это для него, чтобы он выбрался из той ужасной пещеры на горе. Этому прекрасному цветку не место на этой гниющей земле. Она его испортит… Они его испортят. Все они заставят его страдать, но я помогу. Скрою его от них. Он поймёт. Возможно, понадобится время, но в конце концов, он примет его… А потом они поженятся и Вэй Усянь больше не убежит. Никуда, никогда…» Ванцзи не услышал, как подошёл его брат, поэтому его внезапный голос вытащил второго нефрита из мыслей. — Ты все ещё чем-то обеспокоен. Волнуешься? — он будто специально не стал уточнять на счёт чего именно можно было волноваться Лань Чжаню. Он и сам не понимал конкретную причину такого поведения. То ли он не был уверен в своём плане, то ли боялся, что опять не удержит его и тот улетит. Он не знал что ответить, хотя этого и не требовалось. Лань Сичень всё прекрасно понял и без слов даже лучше, чем сам Ванцзи. Также было и в тот момент, когда Лань Чжань пытался разобраться в чувствах к Вэй Ину, а Лань Сичень уже давно всё понял.***
Вот и наступил день, что решит довольно многое. Из Гусу выходили трое мужчин в белых одеждах. Посередине шёл второй нефрит, чьё лицо было таким же траурным, как и его Ханьфу. Двое парней по бокам были чуть младше него, но все же считались одними из лучших. Они вышли к подножью горы чуть раньше, чем надо было. Обычно Вэй Ин с Лань Чжанем встречались тут минут на пятнадцать позже, поэтому он дал команду двум его попутчикам, и те сразу скрылись в местах, откуда позже наблюдали. Ванцзи вздохнул, сжал кулаки и принялся размышлять о чем-то своём дожидаясь Вэй Усяня.