И все мосты пали

Стефан Яблоневский был человеком с очень непростым характером — никогда не поймёшь, что у него на уме на самом деле, но в то же время его самого можно было прочитать по чёрным, как тёмный янтарь, глазам. Самое главное — всмотреться, и тогда они расскажут многое: начиная от тяжёлого прошлого, заканчивая тревожным настроением на данный момент. Карета спешно направлялась по неровной центральной дороге города: Стефан приказал ехать к дому своего старого знакомого, который когда-то был лучшим другом, но сейчас уже просто человек из прошлого… плохой человек. Яблоневский был уверен — именно Андрей забрал всю выручку с их общего дела, которая в тот холодный ноябрьский день просто сгорела. Правда одной лишь уверенности было мало, а доказательств у мужчины не было. Со стороны закона не подойти ни с какой стороны. Вот так и остался человек, который полностью оставил Стефана банкротом в абсолютной безнаказанности. Яблоневский пылал от ярости. Глаза злостно блестели, от чего внешне польский князь, несмотря на приличную одежду и аккуратный вид, походил на сумасшедшего. Стефан желал мести, он множество раз прокручивал в голове момент, как его враг будет повержен: под градом сильных ударов кулаками, Андрей падает сначала на колени, а потом и вовсе обессиленный, весь в ранах и синяках, оказывается всем телом на, покрытой снегом, земле. Стефану приносила сладостное удовольствие сама мысль о том, как Жадан наконец получит то, что заслужил. — Эй, кучер! Останови карету, — резко вскричал поляк, сильно стуча ребром ладони по внутренней части транспортного средства. Человек, управляющий лошадьми тут же повиновался, заставив карету остановиться. Стефан мгновенно открыл дверцу, спрыгнув на землю. Ему не хватало воздуха, по голове будто били молотом, виски сдавливало со всей силы. Оперевшись об карету он так и простоял минут пять, не обращая внимания на удивленного кучера и проходящих мимо по узкой уличке людей, каждый из которых спешил по каким-то своим важным делам. Чтобы немного отвлечься, он подозвал к себе ошивающегося поблизости мальчишку с газетами, чтобы приобрести первую попавшуюся газету. Возможно сейчас для чтения было не время и не место, но так плохо, как сейчас Стефану давно уже не было: в такие моменты мужчине важно было срочно сфокусироваться на чём угодно, только не на собственных мыслях. Листая газету, Яблоневский первым делом наткнулся на большую статью о девушке, которая будучи крепостной имела отношения с сыном своего пана. Будто она специально его соблазняла, чтобы добиться для себя значительных привилегий. Пробежав взглядом статью до конца ему стало ещё хуже, когда он увидел портрет той самой крепостной — это же пани Жадан, которая буквально только что выходила из жандармерии в самом плохом расположении духа. Мужчина скомкал утренний номер газету в неровный шар, затем выкинул его под ноги с такой силой, будто хотел избавиться от всего того негатива, который сидел у него внутри. Если бы только это его спасло. От информации, которой он, сам не желая того, снабдил свою голову, Стефану стало ещё противнее. Катерина была крепостной? А с виду и не скажешь: такая гордая осанка, белоснежная ровная кожа, уверенный твёрдый шаг. Никакого былого испуга и боли в глазах. Хоть может он плохо разбирался в людях и не видел самого важного. Яблоневскому хватило времени также на то, чтобы путем самоубеждения и здравых мыслей, которые, к счастью, часто посещали его светлую голову, оставить глупую затею ехать к Андрею прямо домой. Что он ему скажет? Вероятно там уже давно ждут жандармы, чтобы обвинить его в самых страшных вещах, которые он, Стефан, никогда не делал и не смог бы сделать, как бы не хотел. Месть — демон, который питается слабостью. Только сильный человек способен отпустить и простить. Пытаться отомстить подобно яме, в которую самому же легко попасть. По этой же причине, немного поразмыслив, Стефан развернулся лицом к кучеру, уже хотел было приказать ехать в собственный дом, но что-то привлекло внимание мужчины, заставив тупо смотреть на улицу напротив. Дорогая карета остановилась ровно противоположно тому места, где стоял Стефан. Кучер, мужчина лет тридцати, быстро спрыгнув с места, открыл дверцу и подал девушке руку, дабы её ноги смогли легко коснуться земли. Катерина отпустила руку кучера, что-то негромко проговорив ему чуть ли не на ухо, подалась вперёд к тому мальчишке, который все ещё ходил по дорожке, призывая купить у него свежую газету. Яблоневский внимательно следил за девушкой, натянув головной убор себе на глаза. Ему нужно было поговорить с ней, но как это сделать. Жадан вероятно подлил масла в огонь, постарался чтобы Катя не сомневалась в причастности Стефана к покушению на мужа. Он понимал, что стоит ему приблизиться к ней, она тут же закричит и тогда ему тоже не поздоровится. Пока Яблоневский собирался с мыслями, Катерина скупив все газеты у парнишки, который не без особой радости, небольшим удивлением рассматривал дорогие монеты, она возвращалась к себе в карету. Но не успев даже подойти плотно к карете, маленькая ножка молодой женщины неестественно подкосилась и Стефан услышал пронизывающее «Ой». Всё что было в руках у Катерины полетело прямиком вниз: целая кипа газет со своим портретом на первой странице и небольшой женский кошелёк. Она сразу же схватилась за ногу, которую так нелепо подвернула. Кучера как назло не было рядом — это была отличная возможность подойти поближе и попробовать заговорить с прекрасной пани. Без тени колебания на лице, Стефан решительно направился на противоположную сторону улицы, к тому месту, где все ещё присев, потирая больную ногу, находилась Катя. Мужчина предложив свою помощь, дождался разрешения помочь девушке сесть в карету. Катерина все ещё не обращая особого внимания на подошедшего, молча подала ему руку, чтобы тот посадил в карету, но стоило ей поднять глаза на своего спасителя, как Стефан зажал ей рукой рот и запрыгнул рядом на сидение внутри большой кареты. Катя от неожиданности потеряла дар речи, но рассмотрев, кто перед ней, начала со всей силы звать на помощь. Но её крик вряд ли кто мог услышать, ведь улица была довольно оживленной и шум мимо проезжающих карет заглушал все попытки Катерины быть услышанной. Девушка отчаянно смотрела на Стефана: в её взгляде читались всевозможные угрозы и проклятия в адрес Яблоневского. Неожиданно он понял, что ему больно видеть такой её взгляд, то что она думает о нём неверно просто убивало его. — Пани Жадан, я прошу Вас, успокойтесь. Я не причиню Вам вреда, как и не причинил его в свое время Вашему глубоко любимому мужу, — твёрдо проговорил Стефан. — Прошу, давайте спокойно поговорим. Я Вас уверяю, Ваше представление обо мне в корне неверно. Катерина все ещё пыталась вырваться, кусая мужчину за руку, которая плотно зажимала ей рот. Девушке было омерзительно смотреть на него, мелкая дрожь била все её тело, от чего каждая клеточка будто вибрировала от злости, вызывая приступы неконтролированной агрессии. Так не могло долго продолжаться. Яблоневский как по команде убрал руки, положив их себе на колени и Катерина тут же инстинктивно подвинулась ближе к выходу и подальше от своего захватчика. Но что-то в его взгляде заставило остановить затею выпрыгнуть из кареты и закричать что есть силы. Вместо этого она также выпрямилась и подняла голову на мужчину, рассматривая его с особой внимательностью. Смуглая кожа, правильные, чёткие черты лица контрастировали с неестественным блеском почти что чёрных глаз, в которых читалась не то злость, не то ненависть, смешанная с любопытством и некой теплотой. Возможно ей просто кажется и мужчина, сидящий напротив, приобретает черты, которые совсем ему не свойственны. Так или иначе, Катя молчала, пытаясь сохранять внутреннее спокойствие перед возможным преступником: где уверенность, что у Стефана сейчас не заготовлен нож во внутреннем кармане или даже огнестрельное оружие, которое тот каждый раз берет с собой, выходя из собственного дома. Яблоневский со своей стороны молча восхищался внешностью любимой женщины своего врага. Почему он не встретил её раньше — только одни её длинные, тоненькие пальчики стояли того, чтобы отдать целое состояние и положить у ног красавицы. Он не мог прекратить любоваться внешней красотой Катерины, но, увы, Стефан не был хранителем времени, которое требовало немедленных действий со стороны мужчины, иначе всё закончиться так и не начавшись: девушка, у которой нервы уже были на пределе, натянуты как тонкие длинные струны маленькой блестящей скрипки, могла позвать на помощь жандармов в любую секунду. Но что-то сдерживало её. Кинув ещё один быстрый взгляд на Катерину, Стефан начал свой рассказ. Говорил тихо и спокойно, несмотря на громкий гул людских голосов и шум от проезжающих карет. Он хотел быть услышанным, хотел, чтобы ему верили, потому что то, о чем повествовал поляк было откровенной правдой и наконец приближаясь к концу своей истории, он заметил, как на душе стало совсем легко, будто надувной шар, полон обиды и отчаяния лопнул и тут же дал возможность вместить новые эмоции и чувства внутри себя. — Я уверен, что бумаги, в которых есть вся информация о нашем общем деле хранятся где-нибудь в личном кабинете Вашего мужа, скажем в столе, — закончил Стефан, ожидая какой-либо реакции от девушки. В глазах Катерины можно было легко прочитать недоверие, которое она испытывала в течении всего рассказа мужчины. Она никогда не будет ставить под сомнение честность и преданность своего мужа. Что ей до слов неизвестного поляка, который когда-то имел общий винный завод с Андреем. Возможно что-то не поделили и так бывает, а этот человек сам себе придумал врага в лице её мужа и явно пытался заставить Катерины поверить в непричастность к покушению. — Я не верю ни единому Вашему слову, господин, — с вызовом бросила Катя, — Вы просто боитесь того, что с Вами сделают, когда отдадут под суд за все преступления. Она открыла дверцу, показывая рукой на мимо проходящего мужчину в форме, обратилась к Яблоневскому. — Стоит ли мне прямо сейчас позвать жандармов, чтобы Вас кинули за решётку, где Вам самое место или Вы скажите мне правду? Зачем Вы намеревались убить моего мужа? — гнев вырвался наружу Катерины и она уже не скрывала своего настоящего желания по отношению к Яблоневскому. Мужчина на это лишь тихо промолвил: — Просто попытайтесь мне поверить, — и не успела Катя даже слово вставить, как Стефан быстро выпрыгнул с кареты и скрылся в тёмном проулке между двумя кирпичными домами. Катерине осталось лишь удивлённо всматриваться в темноту, в которой только что исчез молодой человек и думать, а не был ли этот разговор вовсе её фантазией.