И все мосты пали

Разговор с тем господином ни к чему не привел. По этой же причине, Ольга и Богдан уже который день пытались сами что-то раздобыть. Они ссорились и после сразу же успокаивались, понимая, что нельзя терять единственного союзника. У них было несколько теорий, которые всё равно ни к чему не приводили, потому что, как им было сказано в жандармерии: «обвинять человека в содеянном, не доказав и половины его вины просто глупо». Верно. Ещё неделю назад Ольга Платоновна крупно сомневалась на счет причастности этого неизвестного господина, но оббежав чуть ли не весь Киев, распросив огромное количество народу — от простого люду до мужчин и женщин из высших чинов, все же удалось кое-что узнать. А более того, к их общей радости, у Богдана и Николя имелись связи в городе, что очень упростило задачу. Таким образом, стало известно, что возможный убийца происходит из старинной, довольно-таки известной и богатой польской династии Яблоневских, а именовали его Стефаном. Запоминающееся имя, в особенности для Киевской губернии, но удивляло больше то, что о нём не было известно ровным счётом ничего. Занятен тот факт, что Стефана настолько часто видели в те местах, в которые обычно захаживал Андрей Жадан, что невольно возникают вопросы на чьей же он стороне. Какая у него правда. Ольге, право же, не терпелось найти этого человека во чтобы ей это не стоило. И не ей, одной. Днём ранее, ей удалось приехать в больницу и застать у кровати всё еще не приходящего в сознание Андрея, а рядом с ним, как всегда, Катерину и Николая. У Ольги щемило сердце, глядя на бледное, ровнодышащее тело. Андрей спал, его ресницы едва трепетали, но эта картина вызывала у Ольги сосание под ложечкой и тугой узел в районе груди. Ведь мог, мог умереть. — Николай Александрович, — тихо произнесла Ольга, отходя с ним в сторону. — Мне столько следует вам рассказать о Яблоневском. У вас будет минута для меня? — Не думаю, что здесь место, но… — так же тихо, кидая быстрые взгляды на Катю, Николай начал говорить о каком-то незамысловатом плане. Им всем хотелось узнать как можно больше об убийце. Но Николай не мог не заметить, как смотрит Ольга на Андрея, как плавно её глаза гуляют по его лицу, как она кусает губы, пытаясь скрыться за внешним спокойствием. Он бы и дальше мог говорить, если бы не Катерина, которая подошла к ним, тем самым оборвав Николая на полуслове. — Вы могли бы говорить и тише, — укорила Катя, смотря то на Ольгу, то на Дорошенко. — Я слышала каждое ваше слово. Это…это безрассудно, но я хочу помочь вам. — Катя. — Не смейте затыкать меня! — Катерина взглянула на Николя, нервно сжимая свои пальцы. — Я не ребенок. Я его жена. Она дрожала. И не могла быть спокойна хотя бы снаружи, как Оля, но Николай улыбался, глядя на неё и радовался всей душой, что у Андрея такая жена. Дорошенко знал Катю всего нечего, но словно вечность — даже он заметил как этот год изменил её. И в мелких морщинках у глаз, в синих тонких венах на руках, в искусных губах была видна новая Катя, другая. Переживая трагические события один за другим, которые постепенно закаляли её характер, Катерина знала чего стоит её свобода и как бывает жесток мир. Она стала смелее. «Старая» Катя «умирала», но на смену ей медленно, но верно приходила новая. Та, которая не побоится горы свернуть, сделать всё возможное, ради своего любимого, ради тех, кто ей так дорог. Но, при всем этом, Катериной всё еще управляло то ужасное чувство вины, будто она виновата во всех бедах людей, с которыми находится. Этот страх сжимал её душу и душил каждую минуту. Страх был липким, пробирался в каждую клеточку ее тела. Он ел её изнутри, не давал спать, есть, не давал вздохнуть. Страх теперь был её новым спутником. Она никогда не забудет застывшие глаза Андрея, когда этот мерзавец Стефан, — о да! , — она была уверена, что это именно он, этот не человек, который чуть было не убил её любимого. Мысль о том, чтобы свести счеты с жизнью крепко засели в голове. Зачем ей жить, если вокруг неё все умирают? Это невыносимо больно, до трясучки страшно, до исступления мерзко. Это случилось потом, на следующий день. За окном уже теплело, но это не радовало её. «Пора покончить с этим раз и навсегда.» Тонкими руками, ухватившись за парапет, Катя балансировала на балконе. Ей казалось, что стошнит прямо здесь. Но в тот момент она была безумна. Страха для неё не существовало, было лишь горе и чувство вины за смерти людей. Для себя она была виновна во всех людских трагедиях и выход был известен — смерть. А они снились ей. Каждую ночь, когда удавался момент поспать. Сначала Алёша, потом крестная, отец, Василинка… Все они тянули к ней руки, но рты их были закрыты. Так что же, на том свете говорить нельзя? Катя почти ступила шаг, она уже отпустила свои потные ладошки. Только судьба решила иначе, дала ещё один шанс Катерине на счастливую жизнь, ещё одну возможность бороться за себя, за своего Андрея и всех, кто ей так близок. Кажется, Катя точно не помнила и не знала, но Софья Косач и Николай в один момент заметили её, балансирующую на самом краю злополучного балкона. В тот момент она не видела никого и ничего. Ей было всё равно, вот ещё шаг и она устремится в низ. Один шаг разделял её от мгновения, когда все её муки будут окончены. Николай крикнул санитарам и те вовремя схватили испуганную Катю, которая будто очнулась от сна и перестала походить на обезумевшую. Катерина предпочитала не вспоминать тот ужасный день. Теперь Вербицкая желала лишь помочь с поиском убийцы. Она просто хотела посмотреть ему в глаза и задать один простой, на первый взгляд, вопрос «Зачем?». И Ольга видела, как горели от жажды мести Катины глаза. По-женски и по-человечески она понимала её. Понимала и проникалась теплом. И хотела отомстить не меньше. Вместе с Богданом, Николаем, а теперь уже и Катей они искали Яблоневского. — Ну не мог же он сквозь землю провалиться! — постоянно в отчаянии кричала Катя. Тогда они сидели все вместе в доме Жадана, после небольшого ужина, перед тем как вновь вернуться в больницу. — Кому как не тебе, Катя, знать, что человек может и такое, — Николай усмехнулся, хотя в тот момент было не до смеха. Катя вздохнула, продолжая ходить беспокойно по комнате. — Мы найдем его, дорогая, — Ольга остановила её, обнимая. — Я обещаю.