Гарри Поттер и древние пески

      Кровавое зеркало рода Поттер было артефактом таинственным. Никто не мог бы с уверенностью сказать, было ли оно разумным. Да и принципы, которыми оно руководствовалось, определяя опасность, тоже оставались неизвестными. Почему оно подняло тревогу, когда юный наследник оказался недалеко от волшебника, которого застали врасплох, хоть и был ребёнок в сопровождении взрослых магов? И почему оно оставалось спокойным, когда его — без единого ответственного взрослого рядом — огрели по затылку? Было ли причиной то, что угроза исходила от магглов, признанных недостаточно опасными? Или так оно отозвалось на пожелание конфиденциальности от жителей головы наследника? Или, быть может, оно в принципе срабатывало через раз? Это бы, кстати, объяснило, почему от многочисленного когда-то рода остался один семилетний (почти восьмилетний) мальчик.       Как бы то ни было, зеркало молчало. Гарри постепенно приходил в себя в полутёмном помещении на грязном, видавшем виды матрасе. При первой же возможности и так слабый контроль над телом деликатно потянул на себя светлейший Хорнеджитеф. Он давно уже был наготове и нетерпение сдерживал только по привычке.       Договориться о «праве первой ночи» у трёх старцев не получилось, поэтому очередность общения с бандитами они разыграли в кости. Вообще эта игра в духовном пространстве ни к азарту, ни — тем более — к удаче никакого отношения не имела. Окружение их было целиком и полностью создано волей, так что и результаты броска случайными быть тоже не могли. Чёрный Медведь сошёл с дистанции буквально на третьем коне. Он слишком сосредоточился на защите костяшек от понижения результатов броска и пропустил атаку светлейшего Хорнеджитефа на повышение. Получившиеся две семёрки были приравнены к нулевому результату. Второй раз этот трюк сработать, конечно, не мог, но ликвидировать такое отставание было уже нереально. Решительный Ван Юншен и светлейший Хорнеджитеф шли ноздря в ноздрю. На момент прихода Гарри в сознание впереди был жрец. Он и начал действовать.       Глаза Гора показывали шесть желающих стать посланниками к богам. Юнец с Дадли были заперты в маленьком помещении, освещенном тусклой лампочкой. С внешней стороны двери путь преграждал засов, начавший стремительно гнить после начертания священного знака и произнесения соответствующего заклятья. Отворилась дверь с тоскливым скрипом. Светлейший Хорнеджитеф поймал взгляд первого разбойника, который заглянул в коридор на звук. Простой ментальный импульс — без всяких форм или знаков — погрузил бездарного в сон. И это должен был быть самый обычный, хоть и крепкий сон, если бы не маленькое, но извращенное дополнение от мстительного Ван Юншена. Кто бы мог подумать, что спокойный с виду монах может насылать такие впечатляющие кошмары? Да ещё и с индивидуальной подстройкой. Даже для опытного в вопросах разума светлейшего было чему поучиться.       Через десять минут в таком же сне пребывали все шестеро мужчин в самом расцвете сил, а Гарри Поттер, наоборот, стал приходить в себя.       — Юнец, нам нужен алтарь. Для временного подойдёт большая каменная глыба, — светлейший Хорнеджитеф попытался решительностью и напором предотвратить поток вопросов. К сожалению, это срабатывало только в начале их знакомства.       — Зачеееем? — это неприятная манера тянуть гласные досталась Гарри от дяди Люциуса (в меньшей степени) и Драко (в большей степени). Ни у него, ни у наследника Малфоев ещё не выходило так же хорошо, как у взрослого, но у обоих уже получалось достаточно неприятно.       — Юнец, что за вопросы?! Сами боги посвятили тебя в жреческий сан! Ты не можешь не знать, для чего нужен временный алтарь!       — Убивать людей нехорошо! — отрезал мальчик.       — Ну, юнец, зачем же так резко? Почему сразу убийство? — удивительно, но при необходимости каркающий голос Хорнеджитефа мог звучать мелодичными птичьими трелями, — воспринимай это как… — жрец сделал задумчивую паузу, — путешествие. Да, путешествие к богам. Как каникулы. Представь, как тяжело живётся этим людям в нашем мире, если им приходится опускаться до похищения детей! Представь, как они здесь страдают. Гарри, ты должен им помочь!       — Это всё равно убийство! — упрямо заявил Гарри.       — Жалостливый охотник — голодный охотник, — прошелестел Чёрный Медведь. Ему предстояла задача значительно более сложная, чем у светлейшего, поэтому он решил включиться на ранних этапах.       — Вот именно! — подхватил жрец, — крокодилы охотятся на газелей, змеи на мышей, праведные на грешников, леопарды на зайцев. Это естественно. Так заведено в природе. Ты же не хочешь идти против природы?       — Хищники охотятся, потому что потом пойманное съедают!       Повисла неловкая пауза. Эта фраза просто просила, чтобы после неё Чёрный Медведь сказал что-то типа «Вот, кстати, об этом!», но даже его атрофированные навыки общения подсказывали, что момент был неподходящим. Пришлось найти другие слова.       — Медвежонок… Когда-то… давным-давно, когда пришло время стать воином, я с одним костяным ножом отправился в чащу. Достойный противник, которого я искал, встретился достаточно быстро. Тот медведь пережил, наверное, три зимы, был истощен после спячки и не так уж силен, но и мне было только двенадцать лет. Бой был сложным, он меня сильно ранил. Но после победы я нашёл в себе силы вырезать сердце врага и съесть его. Это был знак моего уважения. Я стал един с побежденным, дал его силе и дальше ходить тропами этого мира вместе со мной. Так я получил своё имя.       — Я правильно понимаю, что вы мне предлагаете часть этих людей зарезать на алтаре во славу Амона Ра, часть разделать на органы, чтобы съесть, и до конца жизни носить чужие имена, которых я даже не знаю?       — Брать имя не обязательно, — кивком подтвердил индеец общую мысль, — имя берут только во время ритуала, когда сами ищут схватки с достойным. После случайных встреч берут только силу.       Гарри на секунду стало страшно. Вспомнились рассказы о сумасшедших людях, которых голоса в голове заставляли делать что-то плохое. С другой стороны, некая справедливость в их словах была. Смерть всё ещё трогала и даже ужасала его, но после регулярного посещения госпиталя святого Мунго, где он наблюдал и даже лечил довольно неприятные раны, он постепенно морально готовил себя, что рано или поздно станет целителем. И когда-то настанет момент, когда он не сможет спасти пациента. Или и того хуже — человек погибнет от его ошибки. Но одно дело ошибка, а другое — вот так хладнокровно и жестоко…       — Конечно, правильнее было бы связать этих бандитов, вытянуть у них жилы, оставив только череп на позвоночном столбе, и поместить в раствор порошка черного лотоса, — всё ещё журчащий голос дедушки Вана был непривычно холоден, — но, во-первых, у нас нет черного лотоса, а, во-вторых, ничего, кроме морального удовлетворения, это не принесёт. Так что давайте ограничимся чем-нибудь полезным.       — Тебе нужна сила, юнец! — заботливо прокаркал светлейший Хорнеджитеф.       — В схватке это проще, — мягко прошелестел Черный Медведь. Он на секунду попросил контроль над телом: в руке из воздуха сгустился длинный костяной нож. Судя по всему, такой же, как был у индейца во время ритуала. Шаман продолжил, — посмотри в глаза врагу, одолей его — и ты станешь воином.       Гарри сделал механический шаг в сторону небольшого столика, заваленного остатками закусок, бутылками и окурками. Со стула рядом начинал подниматься смуглый мужик с осоловевшими от отмененного сна глазами.       — Гарри? — осторожный вопрос очнувшегося Дадли вывел мальчика из странного состояния полугипнотической решительности. — Ты что делаешь?       — Учитель Хорн хочет, чтобы мы принесли этих бандитов в жертву Амону Ра, а Чёрный Медведь предлагает их съесть, чтобы стать сильнее, — Гарри с радостью вывалил свои проблемы на кузена.       Только начавший приходить в себя бандит от этой новости впал в лёгкую прострацию, поэтому двойной ментальный удар быстро вернул его обратно в беспамятство. Драко и Роджер все полгода добросовестно передавали друзьям, лишенным радостей прехога, ментальную науку директора Дамблдора. Успехов Дадли на этом поприще Гарри, конечно, не достиг, но кое-что мог даже он.       — Ну, съесть — это перебор. Мы сильными как-нибудь по-другому станем. Тренироваться там побольше, например. А вот жертва богам — это важно. Только как-то боязно. Нужно разделить ответственность.       — То есть? Сириуса позвать? Тётя с дядей точно будут против. Сириус тоже может не согласиться.       — Главное, позвать Гуго, он явно будет за. А Сириус вообще-то должен был за нами присматривать, так что теперь он нам должен.       Гуго планировал расстаться с сумасшедшими снежками сразу же по выходе из храма. Но как-то не сложилось. Нет, его никто не держал (впрочем, и не прогонял тоже). Просто с ними оказалось интересно. И полезно. Например, всего за пару дней он выучил аппарацию. Да и про искусство вуду, как ни удивительно, с ними оказалось о чем поговорить. Сам Гуго предпочитал иметь дела с меньшими лоа, старшим же он просто приносил дары, совсем уж редко прося что-то взамен. Безбашенные Дурсли же легко и непринужденно торговались с любым великим духом. Гуго до сих пор с трудом осознавал, каким образом у него сожгли куклу в прошлом году. Нет, ему подробно всё рассказали, но поверить в то, что помощь папы Легбе и особенно злобного Ти-Жан Петро купили за простого петуха, было очень-очень сложно.       А вот поверить, что эти детки нашли кого-то, кого собираются кинуть на алтарь, было, напротив, не сложно. Хотя всё равно удивляло, да. Нет, сам Гуго впервые убил человека где-то в том же возрасте, но он защищал свою жизнь тогда. Впрочем, к тому моменту, когда учитель потребовал принести жертву, его рука уже не дрожала. И он знал нескольких боккоров, которые сделали первое подношение духам ещё раньше этих детей.       Сириус сильно переживал, но это просто потому, что он по жизни нервный. Он, когда обнаружил, что детей потерял, чуть на стену не полез. А что тогда, спрашивается, было их одних оставлять, если ты за них так беспокоишься? По счастью, он не успел нанервничать в кафе на вызов копов, хотя столь тщательно обрабатываемые девки сразу же сбежали, когда он обнаружил пропажу. Почему-то, во-первых, связаться с детьми через артефакт он не догадался, а когда, во-вторых, дети с ним связались сами — не успокоился. Ну, похитили — и что такого? Они же живы, сами этих придурков обработали. Вот даже придумали, как их применить с пользой. Радоваться надо за детей, а не истерить, как курортная девица.       Какие бонусы за врага, побежденного в честном бою, дают лоа, негр знал. А вот что за это выделят от щедрот своих давно забытые боги — мог только догадываться. Но был твёрдо намерен это выяснить.