И жили они долго, пока не умерли

– Какие новости, Сурана?       Нерия рухнула на стул и протянула руку к яблоку в вазочке, наполненной фруктами. Кабан заимел привычку постоянно наполнять эту вазу яблоками, персиками и виноградом, а Нерия была ему искренне благодарна, потому что со всей этой беготнёй по очень важным и очень хорошо оплачиваемым поручениям, она теперь постоянно хотела жрать. Ну, и прежнее бедственное положение тоже сказывалось на её желании всегда иметь под рукой какую-нибудь еду. Рафаэль стукнул её по тыльной стороне ладони. – Руки помыла? – Нет, – Нерия хрустнула яблоком, – новостей тоже нет. В эльфинаже среди бела дня никого не застать. – Надо туда наведаться. – Там нечего красть, Раф. – Да конечно. Я уверен, каждый эльф прячет частичку вашего великого наследия в чулане. Какие-нибудь подштанники Шартана. – И фуфайку Фен’Харела. – Это кто? – Покровитель гнусных хорьков вроде тебя. Бог обмана. – Отличный парень, должно быть. Так что, может, скажешь тому эльфу, что не справилась, и мы свернём это глупое расследование? – Ты обещал помочь, – напомнила Нерия. – Как я помогу, если ты меня даже в эльфинаж с собой не взяла? – Я могу взять тебя на увлекательную экскурсию по антиванским тавернам. Только пить будет нельзя. Нам нужно отыскать эльфийку по имени Малия. – В таверне ты её не найдёшь, – усмехнулся Рафаэль, – помнишь, я тебе рассказывал про заведение, в котором кандалы в подвале висят? Она там.       Само собой, где может работать женщина, которая “возвращается поздно, иногда под утро”. В борделе. Нерия посмотрела на Рафаэля, сияющего как ведро, в которое она наливала воду для венадаля. Он был очень доволен собой, а вот Нерия его радости не разделяла. – В бордель-то мне можно с тобой пойти? – Ты в него и пойдёшь. А я пока… знаешь… – Нерия замялась, выдумывая убедительную причину, почему у неё совершенно нет времени для посещения борделя. Рафаэль заметил её замешательство и тут же занял дежурное место у неё за спиной, действуя Нерии на нервы. – Почему ты не хочешь идти в бордель, Сурана? – Спросил он, склонившись к её уху и обвивая руками её шею. – Мне туда нельзя. – Создатель не разрешает? – Там слишком много эмоций, – пояснила Нерия, стряхивая с себя его руки, – бордель – это буквально перевалочный пункт для демонов, привлечённых похотью, страстью и желанием, и только и ждущих, когда кто-то впустит их в себя. Практически окно между Тенью и нами, в которое духи стремятся проникнуть, летя на сильные чувства как мотыльки на пламя свечи, в котором они исказятся и примут извращённую форму. – Какие глубокие познания о борделях для эльфийки, которая в них ни разу не была. Или об этом на занятиях в Круге рассказывают? – Я была. Мимоходом. Пробегала как-то через чёрный ход. – И ощутила так много похоти, страсти и желания, что теперь боишься туда возвращаться? – Рафаэль, отвали. – Да ни в жизнь, – Рафаэль развернул стул и сел перед Нерией, оперевшись руками на спинку, – я бесконечно могу наблюдать, как ты противишься своей природе, Сурана. – Какой ещё природе? – Устало спросила Нерия, сама не понимая, зачем всё ещё участвует в этом разговоре. Иногда ей казалось, что речь Рафаэля действует на неё гипнотизирующе. Каждый раз, когда он принимается препарировать её внутренний мир, её намертво приковывает к стулу, хотя она прекрасно знает, что не обязана его слушать. – Раз ты всё это чувствуешь, значит, так и должно быть. – Какое мудрое наставление. – Сурана, если тебя от того, что ты хватала яблоко грязными руками, прошибёт понос, что ты будешь делать? – Срать. – Тогда почему, когда дело касается твоей магии, ты затыкаешь жопу пальцем и терпишь? – Моя магия – это понос? Нельзя было поизысканней сравнение поискать? – Нельзя, – отрезал Рафаэль, – чем отчаянней ты пытаешься сдержать свой понос, тем больше шансов, что ты обосрёшься, причём в самый неподходящий момент. Чихнёшь на королевском приёме, и все почувствуют вонь. – Я хотела съесть ещё яблоко. Теперь не хочу. Спасибо.       Рафаэль протянул к ней ладонь, проводя пальцем вдоль линии подбородка, касаясь губ. Нерия попыталась куснуть его за палец, но он вовремя убрал руку. – Ты не защитишь себя от демонов, если будешь их бояться. Раз они стремятся к сильным чувствам, значит, напуганный маг для них – лёгкая добыча. Напуганный маг, который боится отпустить свою магию и позволить ей делать своё дело без контроля и ограничений – лёгкая добыча для кого угодно. – Тебя бы в Круге за такую ересь в подвале с пауками заперли. – Круги создали не для того, чтобы делать магов сильными.       В словах Рафаэля был смысл. И хоть Нерия понимала, что он говорит ей всё это только для того, чтобы затащить в бордель, она не могла с ним не согласиться. Отчасти. Она ещё помнила, что бывает, когда она по-настоящему отпускает свою магию. Помнила, как чужие эмоции заполняли её голову, разрывая мозг на части пронзительными криками, пока она не научилась выключать их одним щелчком. Как чародеи Круга собирали консилиумы, силясь понять природу её магии. Но теперь она взрослая, и, может быть, всё будет по-другому. Что, если ей и правда стоит попробовать дать волю чужим чувствам? Почему бы и не в борделе. Она уже испытывала что-то похожее с Паломой, так что сюрпризов не будет. – Ладно, погнали.       Бордель выглядел как таверна. Обычная таверна, одна из тех, в которых Нерия проводила вечера, а иногда надиралась с самого утра. Ничто не выдавало гнездилище порока в светлом помещении с крепкой дубовой мебелью, по которому сновали шустрые официантки. И уж тем более ничто не намекало, что у них тут есть подвал с кандалами. Нерия посмотрела на довольную рожу Рафаэля и окончательно уверилась, что он её просто очень тупо разыграл. – Раф, ты прикалываешься? – В смысле? – Это таверна. – А ты что ожидала увидеть? Будуар Селины Вальмон? – Вроде того, – согласилась Нерия, – где бархатные портьеры? Где ковры? Где обнажённые тела и танцовщицы в шёлковом неглиже? Где вот это вот всё? – Это из какого любовного романа? – “Смерть антиванского жиголо в борделе”, – огрызнулась Нерия, – я себе публичные дома по-другому представляла. Здесь даже шлюх нет. – Как же нет? – Возразил Рафаэль, – вон шлюха.       Нерия посмотрела туда, куда он указал. Пара, сидевшая за столом и что-то оживлённо обсуждавшая, мало походила на клиента и проститутку, скорее, они выглядели как друзья, которые забежали в таверну пообедать. – Вон шлюха, вон шлюха… – продолжал тыкать пальцем Рафаэль в обитателей таверны, – не всё, что не выглядит, как шлюха, ею не является, Сурана. – Хорошо, что с тобой всё однозначно. – Я пойду поищу Малию, – не стал отвечать на оскорбление Рафаэль, – а то что-то я её тут не вижу.       Нерия двинулась к барной стойке. Если это и правда бордель, пить ей тут, конечно, не стоило, но выносить Рафаэля на трезвую голову дольше получаса она не не могла. Нерия получила свою бутылку антиванского бренди и пристроилась на шаткую табуретку, размышляя о том, как она до этого докатилась. Сидит среди белого дня в публичном доме, куда пришла с человеком, которого презирает. И к которому её до сих пор влечёт настолько, что она готова идти с ним куда угодно, ради крупицы его внимания. В Круге её учили огромному количеству вещей, но только не реально полезным в жизни навыкам. Например, что делать, если ты отчаянно хочешь мужчину, который тебя не достоин. Рафаэль опустился на соседнюю табуретку и потянул к себе бутылку, жестом попросив у трактирщика второй стакан. – У неё сейчас клиент. И, похоже, это надолго. – Завтра утром попробую поймать её в эльфинаже, – Нерия слезла с табуретки, отбирая у Рафаэля свою бутылку. Он схватил её за руку. – Стой. Давай развлечёмся. – Я не хочу развлекаться в борделе. – Это развлечение тебе понравится. – Да неужели? – Сядь.       Нерия опустилась обратно на табуретку и вцепилась в свой стакан обеими руками. Рафаэль развернулся лицом к залу, и она последовала его примеру. – Что она чувствует? – Указал он рукой на девушку, сидящую к ним спиной возле противоположного края стойки. Рядом с ней сидел мужик с раскрасневшимся от интеллектуальной натуги лицом и что-то вещал, активно жестикулируя. – Скуку. – Ты не применила заклинание. – Мне и не нужно. Я отсюда слышу, как он заливает ей, что он приличный человек, а здесь он только потому, что его жена обабилась после родов, и у него на неё больше не стоит. Поверь мне, ей очень скучно слушать эти нелепые оправдания. – Этого парня можно понять. – Ты поймёшь любого, кто не способен удержать свой хер в штанах, Раф. А теперь поставь себя на место его жены, которая отдала своё здоровье, чтобы родить ему наследника, и теперь в его глазах выглядит недостойной уважения, потому что потеряла сексуальную привлекательность. Он её этим ещё и упрекает, небось. – Полегче, сильная женщина. Откуда у тебя вообще в голове такие мысли? – Я хочу родить детей. И не хочу видеть как тот, кто клялся мне в любви и верности, идёт в бордель, потому что я не горячая красотка, какой была до родов. – Какие тебе дети, Сурана? Ты сама ребёнок. – Мне нравятся дети, – смутилась Нерия, – они смешные. Не волнуйся, Раф, от тебя я беременеть не собираюсь. – Вот и чудесно. Но ты бы не потеряла сексуальную привлекательность. Ты же эльф. – Вот именно. Я эльф. А не фея из сказки. Мы так же стареем и болеем. Некоторые даже толстеют, кто на господских харчах хорошо устроился. Мне нужен тот, кто будет любить меня с морщинами и геморроем размером с кулак. – Сама-то ты любовников не по геморрою выбираешь, Сурана. А по красивой мордашке и упругой заднице. – Я лицемерка. Доволен? – Очень. А теперь давай серьёзно. Вон та парочка, – Рафаэль указал на парня с девушкой, которых Нерия видела, когда они только сюда пришли, – что он чувствует? – Я так не могу. Мне надо его потрогать. – А отсюда никак? – Отсюда я могу сказать, что у него учащён пульс, – Нерия сунула руку в карман, плетя заклинание и надеясь, что все слишком увлечены собственными делами, чтобы заметить слабое синее свечение, – либо ему не терпится перепихнуться, либо он боится быть застуканным в борделе. Ну, или он просто по жизни нервный. – То есть, издалека ты можешь только считывать физиологические реакции? – Да. И язык тела. И строить догадки. Чаще я угадываю верно, но иногда ошибаюсь. – Но если ты дотронешься до человека, ты можешь точно узнать, что он чувствует? – Я сама это почувствую. – Это ж сколько возможностей открывается, – воодушевился Рафаэль, – почему ты этим не пользуешься? – Потому что, во-первых, это неприятно. Для тебя это будет сюрпризом, Раф, но далеко не все сутками напролёт ищут, куда пристроить свой член. Люди испытывают много разного дерьма. Грусть, страх, ненависть. Боль я тоже чувствую. – А во-вторых? – А во-вторых, это просто не моё дело. Чувства – это личное. Сокровенная комната в душе, хозяин которой сам решает, кого он пригласит внутрь, кому позволит постоять на пороге, а кого и на пушечный выстрел не подпустит. Я знаю, каково это, когда у тебя вся душа нараспашку, и каждый норовит заглянуть в неё и потыкать тебе в уязвимые места, чтобы понять, что ты такое и как с тобой обращаться. Я не буду делать то же самое только потому, что я могу. – Я тебя приглашаю, – Рафаэль положил руку на столешницу. Нерия посмотрела на тонкое загорелое запястье и непонимающе уставилась Рафаэлю в лицо, – что я чувствую, Сурана? – Я не хочу знать, что ты чувствуешь. – Почему? – Не хочу в очередной раз испытать разочарование. – Работаешь, красавица?       Нерия с Рафаэлем отвлеклись от разговора и подняли головы, глядя на посетителя борделя, посмевшего так невовремя прервать их взаимный акт внезапной рефлексии. Посетитель был молод, худ и сутул. Одной рукой он смущённо тёр пробивающийся на щеках пушок, в другой сжимал золотую монетку. Нерия опустила взгляд, разглядывая себя и пытаясь сообразить, по каким признакам парень опознал в ней проститутку. Она не стала переодеваться после визита в эльфинаж, поэтому сидела сейчас здесь в скромной и закрытой одежде, никак не намекающей, что она не прочь потрахаться за деньги. Может, он Рафаэля красавицей назвал? – Да, она работает, – хохотнул Рафаэль.       Парень протянул ей андрис. Нерия рефлекторно взяла его, отметив, какие у “клиента” потные руки. Да и сам он был весь какой-то дёрганный и смущённый. Не только у Нерии это было первое посещение борделя. – Не рано тебе по публичным домам шарахаться? – Спросила она у парня, – вон, даже борода ещё не выросла. Попробовал бы сначала чего попроще. Свидания, прогулки под луной, романтическую любовь. Не стоит опошлять свою цветущую юность продажной любовью. – Чего? – Это у нас новая услуга, парень, – снова заржал Рафаэль, – строгая госпожа. Всего за андрис она прочитает тебе мораль, выпорет и трахнет в задницу. А по окончании сеанса выставит тебе оценку. Скорее всего, низкую.       Нерия сунула монету парню в нагрудный карман и хлопнула его по плечу. – Потрать их на образование. Никакая вагина не стоит таких сумасшедших денег.       Парень попятился, а Нерия глотнула из стакана и повернулась к Рафаэлю, склонившемуся над стойкой и едва сдерживающему хохот. – Дети смешные, да, Сурана? – А что, нет? Он целый андрис готов был спустить на возможность потрахаться. Пару лет, наверное, копил. Со школьных завтраков. – Но согласись, тебе польстило, что он так дорого оценил твою красоту. – Ничуть. Мне польстит, если он внемлет моему совету и потратит деньги на что-то полезное. – Жаль тебя расстраивать, – Рафаэль кивнул туда, где незадачливый клиент борделя уже предложил свой потный андрис барышне, оказавшейся настоящей проституткой. Она уводила его вверх по лестнице, и он выглядел абсолютно довольным. Нерия посмотрела на девушку и, как и днём в эльфинаже, вспомнила слова Паломы. О том, что она может выбрать, дать ей согласие или отказ. Она может вернуть андрис, будто он ничего не стоит, а девушка, идущая сейчас по лестнице, не может, потому что тогда ей будет нечего есть. А возможно и всей её семье. – Надеюсь, она ему хоть сдачу даст, – пробормотала Нерия и уткнулась в свой стакан. – Заждался меня?       Шорох платья и скрипнувшая табуретка подсказали Нерии, что какая-то барышня сейчас пристраивается Рафаэлю на колени. Она повернула голову и увидела хорошенькую светловолосую эльфийку, обвившую его шею тонкими руками, унизанными браслетами. Нерия украшения почти не носила. Когда убегаешь от стражи, последнее, что тебе нужно – звенеть как корова на выпасе. – Ты с компанией? – Спросила эльфийка, заметив её интерес, – за двоих будет дороже. – А я-то была уверена, что тебе все бесплатно дают, Раф, – подколола Нерия, – а оказывается, это только я такая бескорыстная дура. – Я бы дала бесплатно, но меня уволят.       Нерии показалось, что в голосе Малии проскочили нотки ревности. Она и сама ощущала, как из глубин её души поднимается это мерзкое чувство, которое она старательно запихивала подальше, зная, что Рафаэля её ревность ничуть не волнует. Малия не была виновата, что она одна из тех, с кем он спит, но Нерию снова захлестнула злость, и ей нужно было срочно на ком-то её выместить. – Прежде, чем ты пойдёшь трахать моего парня, я хочу задать пару вопросов. – Парня? – Малия удивлённо посмотрела на Рафаэля. – Обычно она меня так не называет. – Что за вопросы? – Обратилась эльфийка к Нерии. – Насчёт твоей подруги Кариссы. – Я уже всё рассказала её отцу. – Он нанял нас, чтобы отыскать дочь. – Вас? – Удивилась Малия. – А что не так? – Хмыкнул Рафаэль, – я за эльфов всем сердцем болею, ты же знаешь. – Мне нечего вам рассказать. Мы были на празднике, и после него она пропала.       Нерия смотрела, как украшенная браслетами и кольцами рука перебирает волосы Рафаэля. Одно из колец показалось ей знакомым. Перстень, украшенный крупным бриллиантом довольно долго возлежал на бархатной подушке на витрине ювелирного магазина на Королевской площади. Нерия, проходя мимо, каждый раз останавливалась напротив, глядя, как солнечные блики играют на гранях драгоценного камня и с сожалением понимала, что полторы сотни золотых – не та сумма, которую она сможет накопить в ближайшем будущем. У них половина гонораров уходила на жилищный налог, который в столице был откровенно садистским. Нерия склонилась вперёд и схватила Малию за руку, которую она уже сунула за ворот рубашки Рафаэля.       Нерия никогда не носила корсет, потому что, как верно заметил Рафаэль в день их знакомства, он ей был не нужен. Но теперь, ощущая, как годами сдерживаемая магия перетекает из её ладони в ладонь Малии, Нерия думала, что, должно быть, именно так ощущают себя женщины, когда снимают корсет. Ей показалось, что до сих пор она будто была застёгнута на все пуговицы. Затянута крепкими шнурками. А теперь кто-то прошёлся по завязкам ножницами, и она, наконец, может вдохнуть полной грудью. Малию парализовало заклинанием, и она не упала только потому что Рафаэль крепко обхватил её за талию. Нерия наклонилась ещё ближе и приникла губами к её уху, надеясь, что со стороны они выглядят как компания, отлично проводящая время в борделе. – Сейчас я отпущу тебя. Если ты закричишь, мне уже будет нечего терять, и я убью тебя на месте. Мы договорились?       Малия с трудом кивнула, и Нерия ослабила заклинание. Эльфийка испуганно посмотрела на Рафаэля, ища у него поддержки, но тот сосредоточенно смотрел на Нерию. – Она лжёт. Посмотри на её перстень. Малия прикрыла кольцо второй ладонью. – Это стекляшка. – Возможно, – Нерия пожала плечами, – я не ювелир, стекляшку от бриллианта не отличу. Но я легко отличу чувство вины от любого другого. В чём ты виновата, Малия? – Рафаэль, твоя девушка сумасшедшая? – Да. Но в чувстве вины она и правда разбирается. – Малия… – Нерия снова взяла девушку за руку, – прошу, не вынуждай меня делать тебе больно. Скажи правду, облегчи вину. И если твою подругу ещё можно спасти, обещаю, я это сделаю. – Не здесь.       Малия грузно и неловко слезла с коленей Рафаэля, всё ещё не способная нормально двигаться после парализующего заклинания. Он подхватил её под руку, и они двинулись наверх.       Едва они оказались в спальне, Рафаэль по-хозяйски завалился на кровать, будто специально напоминая Нерии, что в борделе он чувствует себя как дома. Малия опустилась на край кровати, теребя в руках поясок платья. Нерия встала у двери. – Рассказывай.       На лице Малии отразилось сомнение. Она покрутила кольцо на пальце и подняла голову, глядя на Нерию покрасневшими глазами, из которых вот-вот должны были политься слёзы. – Пару лет назад, когда я только начала работать здесь, пришёл один человек и предложил мне работу. – Берёшь сверхурочные? – Ему нужны были эльфы. Те, кто отправляется на заработки. Или те, у кого нет родни. Кого, скорее всего, не будут искать. Он предложил очень хорошую плату за информацию. – И ты согласилась. Сдавала своих родичей неизвестно никому, неизвестно с какой целью. Ради денег. – Тебе легко говорить, – бросила ей Малия, – у тебя одни ботинки стоят дороже, чем весь мой дом.       Нерия посмотрела на свои ботинки из оленьей кожи, вспомнила хижины в эльфинаже и мысленно согласилась. Но вслух своё согласие выражать не стала. – Так, значит, всё это было ради покупки дорогой цацки? – Я собиралась уехать. Я взяла все накопленные деньги, договорилась, что меня возьмут на торговый корабль до Ривейна. Но в порту меня взяли под руки и объяснили, что у меня теперь два пути – сидеть тихо в своём борделе и продолжать поставлять информацию или… – Или тебя всё же отправят в море, но без корабля. – Да. Платить мне, кстати, перестали. Я испугалась, что у меня отберут и то, что я уже получила… и я купила кольцо. – Выгодно вложилась, молодец. Но здесь что-то не сходится. Карисса не собиралась на заработки, и родители её ищут.       Из глаз Малии всё же хлынули слёзы. Рафаэль сел на кровати и неловко похлопал её по плечу. Нерия закатила глаза. – Я не должна была… – расслышала Нерия сквозь всхлипы, – я так виновата…       Нерия подошла к кровати и опустилась перед Малией на колени, беря её за руки, в которых она спрятала заплаканное лицо. – В чём ты виновата? – Ты ведь не из эльфинажа? – Из эльфинажа. Просто из другого. – Тогда ты меня поймёшь. Мы с Кариссой дружили с самого детства. Всё делали вместе, все шалости, все глупости. И когда настало время искать нам женихов, на смотринах мы тоже были вместе. И один парень из другого эльфинажа, он… я влюбилась, наверное, впервые в жизни. Представляешь? Шлюха, и вдруг влюбилась. Но… – Но он посватался не к тебе.       Малия кивнула. Нерия отпустила её руки и встала. – Прости, но вряд ли я тебя пойму. – Да брось, Сурана. Женщины ради любви и не на такое способны. – А что с Виенной? Мальчишка в эльфинаже сказал, что пару дней её не видел. – Она сбежала с парнем. Не хочет выходить за жениха, которого выбрали родители. – Одной проблемой меньше. Подведём итоги. Некто получает от тебя информацию об эльфах, после этого они пропадают без вести. Он говорил, зачем ему эльфы? – Нет. – Как он выглядит? – Ну… он… человек. – Расистка, – вставил Рафаэль.       Малия жалобно посмотрела на Нерию. – Я правда не знаю, как его описать. Лицо, как лицо. Высокий, коротко-стриженный мужчина. Волосы русые, цвет глаз непонятный. Ни шрамов, ни татуировок. – Я иду домой, – сообщила Нерия Рафаэлю, – надеюсь, Палома уже вернулась из другого борделя, и узнала что-то более полезное и менее гадкое. – А я, пожалуй, останусь. Ты точно не хочешь? – Точно не хочу. Мне правда очень надо домой. Ты был прав насчёт яблока.