Сигареты, какао и лекарства

Он крепко вцепился в ворот рубашки, сдавленно мыча в чужие губы. В его рот влилась горькая жидкость, которую он хотел немедленно выплюнуть, но его челюсть плотно стиснули, заставив проглотить лекарство. На глаз выступила слезинка больше от обиды, нежели боли. Её совсем не было. Несмотря на резкость, с которой его насильно заставили выпить лекарство, сделано это было с максимальной аккуратностью и необычайной нежностью. Хотя синяк в том месте, которое сдавили чуть сильнее, точно останется из-за бледности и тонкости кожи. Пальцы, ослабшие за мгновение после принятого лекарства, задрожали, отпуская воротник белоснежной рубашки, немного смяв его. Хозяин вещи шумно втянул воздух носом, прикладывая все усилия, чтобы не обращать внимание на это. Внутренний перфекционист начал задыхаться от того, насколько сильно сдавили его горло. Мужчина продолжал держать тело своего господина за талию. Когда разум потихоньку стал проясняться, а с глаз спала безумная пелена, он сделал пару вдохов и выдохов, приводя дыхание в нормальное состояние. Одноглазый едва стоял на ногах, и только руки слуги не давали ему с грохотом повалиться на пол, теряя сознание. Грей подхватил слабое тело Найтмера с необычайной лёгкостью, как делал всегда, и, поудобнее устроив его на руках, пошёл по направлению к комнате господина, прижимая его ближе, чтобы согреть своим теплом. Готтшалку лишь оставалось сжаться и уткнуться в грудную клетку слуги, вдыхая совсем несочетаемые два запаха.

Сигареты и какао.

Обычно последнее заменяет кофе, но Рингмарк обожал только какао, не признавая другие напитки. Какао — единственное, что умел готовить Ящер. Единственное, что у него хорошо получалось. И пускай Гусеница больше отдавал предпочтение крепкому кофе, не позволяющему ему заснуть, он никогда не отказывался от только что приготовленного напитка, принимая горячую кружку из надёжных и родных рук. Курить он любил намного больше, чем Грей, и по большей степени запах табака, въевшийся в одежду мужчины, принадлежал Найтмеру. Парень прекрасно знал, что это медленно и мучительно убивает его и так слабый организм, который с каждым днём разрушался всё больше. Но он ничего не мог с собой поделать. Нервишки шалили всегда и у всех. Но у всех был Найтмер, стабилизирующий чужую психику. А у Найтмера не было никого, кроме его трубки с табаком. Хотя нет, у него был Грей, который ни капли не помогал ментальному здоровью босса Страны Клевера, больше заботясь о физическом здоровье. Но какой прок от тела, когда в нём нет души? Когда Готтшалк почувствовал мягкую кровать и подушку под головой, он обессиленно вздохнул и вытянул руки, ухватывая Рингмарка за шею, притягивая его ближе и слабо целуя его своими посиневшими от холода губами. Но холодно не было, хотя парня сильно колотило. И Билль это чувствовал. Он разорвал поцелуй и дотронулся губами до лба. Издав грустный смешок, он достал из кармана то самое лекарство и поставил на тумбочку. Затем присел на край кровати, нависнув над своим господином. Найтмер вымученно улыбнулся и прикрыл глаз. Он бы очень хотел выпить целую кружку какао, но сейчас его будут отпаивать противными лекарствами, так как он снова заболел.

Снова.

Грей ещё долго будет винить себя в том, что довёл своего господина до критического состояния; долго будет извиняться перед ним, всеми силами стараясь вылечить его. А потом, когда тот выздоровеет, снова начнёт разрушать слабое тело своими собственными руками. Похоже на садизм. Чувствуя себя ужасно уставшим, Рингмарк лёг рядом с Найтмером, обняв его. Тот дрожал, как осиновый лист, из-за чего пришлось накрыться одеялом, чтобы инкуб согрелся. Он прикрыл глаза. «Грей, я чувствую, что мне оставалось немного…» — прозвучал грустный голос господина в голове. Ящер стиснул зубы, стараясь не зарыдать от собственной беспомощности. Он не переживёт, если Найтмер скончается. Не переживёт. Поэтому ещё крепче сжал хрупкое тело, уткнувшись носом в макушку.

Он — единственное, что у него осталось. Он — смысл его жалкого существования. Он — обещание, которое было дано когда-то давно. И никто не разрушит его.