Custos Cordis

Джонс всегда считал, что их организация сможет поддерживать мир здесь, в обществе, где достаточно всего ничего, чтобы баланс не нарушался. Но люди... Люди воевали до сих пор. Где-то меньше, где-то больше. Он этого не понимал. Когда у людей появились «причуды», всё должно было стать лучше. Но это привело лишь к тому, что вспыхнули ещё более ожесточенные волнения и в некоторых странах всё дошло до вооруженных конфликтов. Отчасти это была их вина, ведь именно они допустили развитие «этого». Ещё предыдущий глава говорил о том, что «причуды» приведут к проблемам. Он оказался прав. Но Генрюсай больше не с ними, а значит ответственность пала на его, Джонса, плечи. Когда эра причуд только зарождалась, они думали, что это лишь необычный ход событий, связанный с мутацией клеток людей. Но всё оказалось куда сложнее. Только вот узнали они об этом слишком поздно. Они допустили распространение этой заразы и позволили «причудам» разойтись по миру, подобно чуме. Но с другой стороны... Эти же причуды сейчас могли бы помочь им в борьбе против Него. Асмодей знает, что они не должны позволить правде вскрыться, ведь эта правда слишком ужасна для простых смертных. Даже Все За Одного не стал достаточно достойным, чтобы узнать больше необходимого. Изуку пока тоже не особо годится на роль исключения. Но к ним Джонс присматривается. Думает, предполагает и немного сдвигает границы дозволенного. Если бы Глава узнал, то точно был бы в ярости. Мужчина долго думает о том, станет ли кто-то из этих двоих достаточно достойным, чтобы узнать правду, связанную с их миром. Правда, что могла бы полностью перевернуть всё то, что известно о жизни сейчас. — Вас что-то тревожит, Глава? — тихий голос Кьёраку заставляет вынырнуть из своих мыслей и перевести взгляд на мужчину. — Ты и сам должен знать, что именно меня тревожит. — отозвался Асмодей, склоняя немного голову вбок. Прочитать эмоции по костяному черепу сложно, но Сюнсуй привык. — Вас беспокоит правда, как и всех нас. Но думаю, пока нет причин для беспокойства. Он любит выждать время, чтобы как следует нас ошарашить. — В прошлый раз это стоило нам слишком многого. Мы едва не потеряли Мир. А сейчас он ясно дал понять, что это не всё. То, что файл оказался больше, чем мы думали изначально, уже намекает на то, что нас водят за нос. Он не делает ошибок. Никогда. Иначе бы тех событий никогда не было бы, Кьёраку. Сюнсуй сжал руки в кулак. Одно лишь упоминание заставляло его испытывать гнев. Слишком многими они пожертвовали, чтобы сейчас так расслабиться. Недопустимо. — Мы должны любым способом вернуть всё на круги своя. Без вскрытия правды. Ты услышал меня, капитан первого отряда? — холодно процедил Асмодей. — Да, Глава. — Кьёраку склоняет голову и после уходит бесшумно. «Правда о том, почему же Мир стал таким... Она слишком ужасна для людей, Сюнсуй...» Джонс поднимается со своего места, подходит к стене с книгами и нажав на одну из них, открывает небольшой проход, в который проходит и дождавшись, пока стенка встанет на место, спускается по круговой лестнице глубоко вниз. Его шаги тихо и гулко раздаются, когда он опускается почти наполовину. В самом низу его ждёт коридор, выполненный из белого мрамора и ведущий в большое святилище, где из камня вырезана фигура человека без лица. Асмодей зажигает свечи. Опускается на колени. Читает долгую молитву на языке, который простой смертный понять не в силах. Его руки обхватывают ритуальную чашу, в которой собирается небольшая жидкость, что идёт рябью и становится плотнее. После чего медленно поднимается в воздух и обретает форму экрана, что переливается различными цветами. Когда связь наконец устанавливается, он негромко докладывает: — Достопочтенный глава Первого Корпуса приветствует членов Совета. — Джонс не поднимает головы ровно до тех пор, пока не получает на это разрешения. — Господин Главнокомандующий. Как идут дела? Что стало известно нового о местоположении Юха Баха? — спрашивает один из них, но кто именно непонятно. Лица и тела скрыты высокими тканевыми экранами, поэтому он лишь слышит, но не видит их, но в целом это не имеет значения. Он понимает, кто спрашивает. Потому что вопросы всегда задаёт один и тот же член совета. Он единственный, кому дозволено говорить вслух. — Местоположение Юха Баха пока неизвестно. Но у нас есть материалы, которые помогут предотвратить огромную проблему, которую он хочет создать. — отчитывается Асмодей. — Этого мало. Юха Баха нужно как можно скорее захватить. Его присутствие на Земле опасно. Он слишком многое сделал и делает до сих пор. Вы обязаны произвести его задержание и доставить Юха Баха в Пустоту. — Сейчас это не представляется возможным. Он снова скрылся в тенях. Иначе мы бы давно его обнаружили. Его сила это позволяет. — Юха Бах ответственный за «нанесение порчи» на этот мир. Если он продолжит это делать, миру грозит гибель. Ваша задача остаётся прежней. Скорейший захват цели и сохранить секрет Мира. На этом сеанс связи окончен. Экран идёт рябью и снова возвращается в жидкое состояние, медленно стекая обратно в чашу. Асмодей поднимает голову. Смотрит на статую Короля и вздыхает. Члены Совета даже не представляют как сложно найти того, кто может прятаться столетиями. Они хотят видеть результат и он не в праве спорить. В конце концов они не первое столетие охраняют баланс. Но Яхве их самая большая проблема. Ведь если он решит действовать, никто, кроме них, не сможет ему противостоять. Однажды они уже сделали это. Однажды они уже чуть не поплатились жизнью. Больше они не позволят ему бесчинствовать в этом мире. Но тогда Мир стал доступен лишь потому что они пошли на жертвы. Огромные жертвы, которые стали почвой для новой, спокойной, как они думали, жизни. Мужчина уходит из святилища, поднимается наверх тем же способом, но когда возвращается в кабинет, замечает, что у него вновь гости. Хмурится, подходя к столу, за которым сейчас сидит невысокая фигура. Рядом с ним на столе сидит кот, который приветствует главу кивком головы. — Ты снова опаздываешь. — несколько раздражённо отметил Асмодей. Человек, что вольготно устроился в его кресле, лишь поправляет панаму и улыбается, беспечно подпирая голову кулаком. — Ты же знаешь, что порой лучше поздно, чем никогда. — мужчина поднимает внимательный взгляд. Его глаза не улыбаются, он смотрит прямо и если бы Джонс чувствовал хоть что-то, наверное такой пристальный взгляд его бы заставил испытать нервозность, как и многих, на кого Киске смотрел. — Что сказал Совет? — Приказ остаётся прежним. Сокрытие и поимка. Они не слишком многословны, ты итак это знаешь. — Вечно они так. Словно это так просто. Скрыть одно дело, а совсем другое поймать Его. Они хоть немного задумываются о том, сколько на одни только поиски уходит времени. — мужчина приспускает панаму на глаза и вздыхает. Асмодей может лишь согласиться. Но они оба знают, что таков неприложный закон. Приказ поступил, они его выполняют. Не смотря ни на что. — Ты нашёл что-нибудь, Киске? — глухо интересуется Джонс. Мужчина расслабленно кивает, уже не давя серьёзностью. Он поглаживает кота меж ушей, смотря куда-то в сторону. — Мы с Йоруичи потратили много времени на то, чтобы собрать опытные образцы. Но теперь можно смело сказать, что «Осколки» точно собирают в одном месте. В каком неизвестно, но скорее всего Яхве снова призвал Грандмастера и других. Возможно, они сейчас в долгой спячке, как и много лет назад, но... — Но конкретики у тебя нет? — К сожалению. Выйти на них так же сложно, как создать второй Хогьёку. — Однажды один ты уже создал. Напомнить, что случилось после? — Не стоит, глава, я прекрасно об этом помню. — мужчина поднимается, наконец уступая Асмодею законное место и отходя к широкому окну, кот, что до этого сидел спокойно, прыгнул ему на плечо. — С тех пор проблем меньше не стало. Они лишь ненадолго дали нам передышку, за которую мы должны были собрать силы. И мы их собрали. Только вот не ясно... Получится ли хоть что-то с этого. Вы привели сюда мальчика с зачатком интересных сил, с которым сейчас находятся два существа, что близки по духу с теми, кого создавал Айзен... Это не станет проблемой? — Нет, они, в отличии от проекта Соске, преданы своему нынешнему хозяину и вряд ли что-то пошатнет их веру. Ты не хочешь их навестить, кстати говоря? Мужчина улыбается, поудобнее перехватывает свою трость и дважды коротко бьёт по деревянному полу, исчезая в лёгкой дымке. Асмодей вздыхает. Если бы баланс мира можно было решить простой игрой в сёги... *** Изуку читал исторические сводки, когда к нему подошёл рядовой шинигами и попросил подойти в исследовательский центр. Это могло означать что дешифровку наконец-то закончили... Когда рядовой сопроводил его, Еву встретил странный мужчина, что прямо с порога начал его осматривать. — Так вот он каков, талант, выращенный Все За Одного! — проговорил он восторженно, отступая немного от ошарашенного Изуку. Мамору, что мгновенно оторвался от своей работы, встал перед Деку, отведя хозяина рукой за себя. Ви же обхватила чужую шею рукой, явно предупреждая, что одно лишнее движение и можно умереть. За какие-то доли секунды атмосфера стала куда более напряжённой. Неизвестный удивлённо приподнял брови, подняв руки в жесте: «сдаюсь». Но ному это не убедило. — Прекрати пугать молодого человека. — одёрнул его Айзен, устало вздыхая со своего места. — Проходите, господин Ева, не волнуйтесь, он просто на голову больной, вот и лезет ко всем подряд. И отзовите своих, он не опасен. Всё в порядке. — Перестань порочить меня перед юным поколением! — возмутился неизвестный. — Я между прочим просто удивлён, ведь он такой молодой и уже такой талантливый... Ох, не могли бы вы убрать свою руку, юная леди, мне сложно дышать. — Поумерь свой пыл. — снова повторил Соске. — Отбой. — дал тихую отмашку Изуку, коснувшись плеча Мамору, — Ви, отпусти его. Извините, но я не очень люблю когда так делают. Они действовали согласно инструкции. — Понятно, понятно. — мужчина потер шею и снова окинул двух ному взглядом. — Очень крепкая связь, да? Как интересно. Куротсучи раздражённо посмотрел на вторженца, который пришёл чуть раньше Евы. Как же он не рад его тут видеть. — Что ж, думаю, вам троим следует его представить. Это Киске Урахара, бывший капитан Готея и так же бывший глава этого центра. Ныне путешествующий учёный, что собирает данные на редкие виды причуд и ведёт свою исследовательскую деятельность вне нашей юрисдикции. — неохотно представил бывшего коллегу Маюри. Ному переглянулись, кивнули в знак приветствия и встали рядом с хозяином, всё ещё недоверчиво смотря на странного мужчину. Изуку же поклонился, выражая своё почтение. — Вот с этого и надо было начинать. — хмыкнул Айзен. — Зачем вы прибыли сюда? — поинтересовался Мидория. — Правильные вопросы задаёшь, молодец. На самом деле думал, что тут могла понадобиться моя помощь, но вы и без меня прекрасно справляетесь. Так что я пока останусь для небольшой консультации и помощи с изучением того, что вы накопали. А в остальном хотел бы с вами поближе познакомиться, господин Ева, потому что господин Джонс крайне занятно о вас отзывался. — Киске Урахара смотрит прямо, словно заглядывает в душу и почему-то Изуку не нравится этот взгляд. Словно он снова под объективом наблюдения. Мидория усилием воли заставляет себя улыбнуться в ответ, чуть склоняя голову в понимающем жесте. — Если это всё, то я хотел бы вернуться к изучению исторических сводок. Чутьё подсказывает ему, что этот странный мужчина увяжется следом и оказывается прав. Мамору и Ви провожают их обоих внимательными взглядами. Если они бы почувствовали недоброе намерение, то непременно остались бы рядом. Но они остались в лаборатории, дав понять лёгкими кивками, что всё хорошо. От Киске не исходило злого намерения, поэтому они позволили ему сопроводить их хозяина. Но если Урахара тронет его хоть пальцем без согласия, то вряд ли отделается лёгким испугом. К тому же их хозяин не нуждается в постоянной охране прямо сейчас. Если будет нужно — позовёт их сам. Они доверяют его чутью и только поэтому остаются на месте, хотя с Мамору бы сталось пойти следом в виде кота. — Почему я вас интересую? — прямо спрашивает Ева, когда мужчина действительно устраивается рядом с ним в дальнем углу огромной библиотеки с толстым фолиантом в руках. — Разве Господин Куротсучи вам не объяснил? — нейтрально-вежливый тон и лишь озорно вспыхнувшие огоньки в глазах, что сейчас лишь немного прикрыты панамой. Да и его слова... Говорили они недавно, а значит Маюри либо сказал сам, либо Киске каким-то образом узнал о том разговоре. — Вы с ним солидарны во мнениях? — приподнял бровь Изуку, решив не уточнять детали. — Не совсем. Но оба находим вас занятным. Просто в отличии от него я не горю желанием копаться в ваших внутренних органах. — добродушно ответил Урахара. — Звучит так, словно если бы я умер, вы бы передрались, лишь бы получить труп первым. — Пожалуй, так и есть. Хоть и чисто метафорически. Я знаю, что из-за вашей силы жить вам действительно не так уж и долго. Да и скорее всего конец жизни будет довольно болезненным. Так что мы в любом случае сумеем получить ваши останки после вашей смерти. Изуку читает ещё несколько обзацев в книге, жуя губу. Ему хочется расспросить больше, узнать что же скрывают эти странные люди, но чувствует, что Урахара не даст внятных ответов. Вот всегда так. — Вы хотите узнать о Готее больше, не так ли? Внезапный, тихий вопрос заставляет замереть. Мидория медленно переводит взгляд на Киске и выжидает. Молчаливое согласие. Урахара смотрит в ответ и лёгкая улыбка вновь трогает его губы. Но это не улыбка клоуна, это улыбка дьявола и Изуку кажется, будто он только что ступил на очень вязкую дорогу, где один неверный шаг может стать причиной смерти. — Вам разве не запрещено говорить об этом? — Запрещено. Но ведь любые правила создаются для того, чтобы их нарушать. — В такой организации это звучит сомнительно, господин Урахара. — Полно, Господин Ева, если бы я не знал, какими знакомствами вы обладаете, то решил бы, что вы слишком правильный для нарушения правил. — Меня напрягает то, что вы все знаете слишком много о моей жизни. — раздражённо отзывается Мидория, но не спешит уходить. — Так... Что вы можете предложить? Урахара смотрит на него долгим взглядом и медленно поднимается. — Идёмте со мной. Здесь слишком много ушей, что могут нам намешать. Не волнуйтесь, я не представляю для вас угрозы. Инстинкты предупреждают о том, что это может быть опасно, но голос разума говорит о том, что если он не пойдет сейчас, не узнает нечто действительно важное. Он колеблется с минуту, после чего всё же идёт за Киске. — Не думайте, что я так просто вам поверю. — В этом и прелесть, господин Ева. Вы не глупы и мне это нравится. Выслушайте меня и дальше с ценным знанием можете делать что угодно. Они почти доходят до исследовательского центра, но внезапно сворачивают в небольшой проулок, где неожиданно оказывается неприметная дверь. От чего-то Изуку уверен, что раньше её там не было. — Раньше я тоже тут работал, как вы знаете, поэтому кое-что из моих наработок и тайных мест ещё осталось. Куротсучи любит быть в курсе событий, так что камер в Готее достаточно. Но здесь должно быть безопасно говорить. Урахара проводит его внутрь и запирает дверь, чтобы никто не помешал. Внутри оказывается небольшая лаборатория, но по несколько захламленному виду её давно не посещали. Киске освобождает стул для гостя и после подключает большой монитор. — Скажите, Господин Мидория, — тихо, от чего-то очень серьезно произносит Киске, обращаясь впервые так, по фамилии. — Вам известно что-нибудь о том, как причуды появились у людей? Вопрос действительно хороший. Раньше Изуку думал об этом. Ведь не могло быть так, чтобы разные типы суперсил проявились у большинства людей примерно в один небольшой период времени. Мидория даже пытался искать информацию об этом, но всё что он находил, было либо теориями заговора, либо сумасшедшими предложениями. Ни одна из них не звучала действительно правдоподобно. — Я думал об этом. — осторожно начал Изуку, — Искал данные о начале распространения причуд по миру, но судя по всему, никто в открытых и не очень источниках не знает истины об этом. Я думал, что это возможно какая-то правительственная тайна, но теперь мне кажется, всё куда сложнее. Вы ведь что-то знаете? Учёный, а в том что Киске точно один из тех самых живущих наукой людей теперь от чего-то Изуку даже не сомневался, прижался спиной к аппарату, назначения которого Мидория бы в жизни не узнал без подсказки, и несколько задумчиво произнес: — Скажем так, они не появились сами по себе. Кто-то думает, что это был эксперимент правительства какой-то страны. Кто-то считает, что это было божественное откровение. А кто-то думает, что это случилось после падения метеорита, что принёс нам первую причуду, от которой пошли все остальные. Но... — Никто из них не прав, не так ли? — Правда сокрыта от всех, даже от тех, кто стоит у нынешней власти. И я, к своему стыду, не застал того, как развивалась жизнь в первые периоды появления причуд. У меня на тот момент были другие дела, но знаете, без причуд люди жили ничуть не хуже. Изуку замер. Причуды существуют уже не одно поколение. Так сколько же этому человеку лет... — Вы... Довольно старый, если застали времена беспричудных. Но таковым не выглядите. — Да, я, как и многие мои коллеги, имею долгую жизнь. Можно сказать, что мы живём дольше остальных, но это лишь налагает больше ответственности. — Бессмертие?... Или же вы нашли способ замедлить старение в корне? — Нет, нет. Я старею. Просто очень и очень медленно. Первому главнокомандующему было почти триста, кажется, лет, когда он погиб. И такой возраст считается очень преклонным. До него дожило всего ничего людей. — А с чем связана такая долгая жизнь? — Секрет. — хмыкнул Киске. — К сожалению, это не подлежит разоблачению. По крайней мере до тех пор, пока вы не будете на пороге смерти. Потом я вам лично расскажу об этом. Но вернёмся к теме о причудах... Из головы всё не шло это словно оброненное вскольз: «...пока вы не будете на пороге смерти...» Почему именно так... — Господин Мидория... Эй, вы слушаете меня? — перед глазами щёлкнули тощие пальцы и Изуку моргнул, растерянно смотря на мужчину. — Простите. Задумался. Так что вы... — Я так и подумал. У вас на лице всё было написано, хах. Я говорил о том, что в общем-то ничего особенного в причудах нет. Это лишь необычный набор генов, которые когда-то были подсажены в человеческую цепочку ДНК. — Ну... Да, об этом мне доктор Гараки говорил, но вы сказали подсажены? Значит, что кто-то намеренно сделал это? — Возможно да, возможно нет. Я склоняюсь к тому, что это был эксперимент. Возможно, первая причуда была выведена по другой причине, но когда проводивший увидел результат, он возможно решил пойти дальше. Неизвестно точно был ли тот светящийся ребёнок первым, но он стал известен как нулевой в мире. Всем кажется, что с него всё началось. — Вы так не думаете? — Генетика сложная штука. Я работаю в сфере генетики много лет, гораздо больше, чем вы могли бы представить. И повидал всякого. Тот малыш не мог быть первым, скорее всего он был так же плодом неудачи, которая неожиданно стала просто другой плоскостью для изучения. — Не очень понимаю. Точнее... Не совсем улавливаю, куда вы сейчас ведёте. Официально первый человек с необычными способностями мог оказаться лишь неудачным экспериментом, который стал по итогу отправной точкой... Но если цель была не такой изначально, почему... Это не было свёрнуто? — Тот, кто начал всё это, по всей видимости хотел какой-то другой результат, но получившееся дитя стало жизнеспособным. Возможно поэтому проект получил продолжение. Но люди крайне редко хорошо принимают такие изменения. Так что война между причудными и теми, кто был по старым меркам обычным была неизбежна. Тот, кто стоит за причудами, наблюдал за изменениями мира из тени, местами подливая масла в огонь людских вспышек гнева. Теперь же он видит каким же масштабным вышел его эксперимент. Не всё стабильно, но... — Но оно развивается и причуды от слабых дошли до необычных и сильных. Как я слышал, с каждым поколением причуды становятся только сильнее. Первые несколько поколений были слабее, чем нынешние. А если верить теории развития причуды, очень скоро они достигнул пика, после которого контролировать их будет уже сложнее. — Да, ваша правда. Причуды развиваются быстрее, чем можно было ожидать. Теория сингулярности причуд вашего знакомого доктора находит своё подтверждение уже сейчас, но учёные мира слишком наивны, чтобы воспринимать её всерьёз. Они думают, что смогут это контролировать. Ошибочное мнение. — Разве такое вообще поддается контролю? К тому же... Вы знакомы с доктором? — Мгм, в какой-то степени пожалуй да. Но на это нужны эксперименты достаточно жестокого характера. Вы с одним таким уже были знакомы. А с Доктором Кюдаем мы знакомы ещё со времён, когда он только начинал, до его встречи с Все За Одного. Позже я потерял его из виду на какое-то время, но потом выяснилось, что он работает с этим человеком. Он наконец-то нашёл того, кто понял его так, как нужно. А это для ученого превыше всего, понимаете. Изуку пробрали мурашки. Те ужасные вещи, что происходили с ним тогда, даже вспоминать не хотелось. А ведь это явно не единичный случай. Где-то есть ещё и возможность тысячи детей подвергаются таким же ужасным опытам. Он сжал руку в кулак, слушая дальше. Да, доктору действительно повезло. Все За Одного серьёзно продвинул его исследования в области создания мутантных существ и слияния причуд. Сейчас, живя уже достаточно долго, доктор Гараки знает, что действительно могут в будущем представить из себя более сильные причуды. А ведь такое уже не за горами. Только Изуку хотелось спросить кое-что другое. Ему хотелось знать о том, есть ли ещё люди, подобные ему. — А что насчёт взращивания причуд? Киске покосился, его взгляд стал непроницаемым. — Много. Много тех, кто попал в плен или был продан буквально на эксперименты. Думаю, вы и сами об этом знаете. — Знаю. После тех событий я копнул в полицейские сводки. За пятнадцать лет около пятнадцати тысяч человек в одной только префектуре Осаки. А если предположить, что невыясненные глухари тоже имеют место быть, то цифры переваливают за сотни тысяч возможно. Многие не обращаются в органы, получив откуп деньгами. Кого-то не ищут. Большинство пропавших это дети либо с дефектами, либо с какими-то отклонениями. Так сказать те, кого не жалко. — звучало жестоко, но он понимал по каким причинам пострадавшие не хотели рассказывать о похищении или откупе от детей или же подростков. — Не буду врать, такое делается не только ради получения дохода с тела или продажи органов на рынок. В своей жизни я повидал всякого и такие люди, как те, о которых вы думаете, открывают филиалы ада на земле. — холодно произнес Киске, тема явно была ему хорошо знакома, пускай и неприятна. — Не только ради какой-то особой выгоды. Кто-то проводит такие чудовищные вещи ради знания о пределах человеческого тела. Кто-то ради выяснения влияния наркотиков на тело. Кто-то ради создания суперсолдат. А кто-то и того хуже. Но есть и те, кто делает это ради повышения эффективности человеческих возможностей. Отличие данной методики от создания тех же суперсолдат в том, что если солдаты потом будут служить стране, за которую отдают свою жизнь, что собственно тоже не так уж и хорошо, но они знают на что идут. Практически. Последние же используют исключительно человеческий ресурс для неясных целей. У них почти никогда нет конечной цели, есть только несколько долгоиграющих, которые со временем меняются, если какой-то из сценариев не подходит. Они существуют столетиями и прикрыть такие учреждения сложно, потому что они заботятся о своей безопасности на высшем уровне. Вам повезло выйти из этого живым дважды, Господин Мидория. И это действительно своего рода чудо. Изуку хмурится, кусая внутреннюю сторону щеки. — Я бы не назвал это везением, господин Урахара. Я бы сказал, что тогда в какой-то степени мне не повезло выжить. Тогда я хотел только одного: умереть... — Я понимаю. Могу я кое что у вас спросить, господин Мидория? Знаю, несколько неэтично, но всё же. — Да, конечно... — Какого было вернуться из того ада во второй раз? — тихий серьёзный голос пробивает на лёгкую дрожь. Изуку смотрит на него долгим взглядом. Думает, насколько откровенным стоит быть с этим неизвестным пока ещё человеком. В голове всплывают события, которые произошли чуть меньше полугода назад... — Это было похоже на круговорот кошмаров, господин Урахара. Но закончился он положительно, ведь у меня были те, кто не дал мне сойти с ума. *** Он тонул. Тонул в собственных кошмарах и иллюзиях собственного подсознания. Захлебывался в омуте воспоминаний и каждую секунду пытался убедить себя в том, что это действительно закончилось. Получалось с трудом. Осознание собственной беспомощности опускало его ещё глубже в этом болоте из боли, страха и ужаса. Никак не получалось убедить себя в том, что тот кошмар действительно закончился. Первые дни после спасения были самыми тяжёлыми: он провел их в больнице, постоянно метаясь как от внутренней паники, так и от внешнего ужаса. Мозг всё ещё ловил тревожные сигналы и это выливалось в почти постоянное затруднение взаимодействия. Работать с ним было сложно, ведь он напоминал дикого зверя, запертого в человеческом теле. Поначалу ему везде мерещилась та женщина, что чуть не лишила его жизни второй раз. То и дело перед глазами проносились кадры происходящих совсем недавно ужасов, а от постоянно мелькающих в голове воспоминаний его то и дело начинало трясти и эмоционально выворачивать. Врачам приходилось вводить ему успокоительные, а может и чего посерьёзнее, Деку не заострял на этом внимание, всё его существо пыталось бороться с ужасом. Изуку было слишком неспокойно, и это ещё мягко говоря. Он не мог нормально смотреть на врачей, боялся их прикосновений, боялся любых прикосновений в принципе и дёргался почти от любого движения в свою сторону. Это было страшно и мучительно. Даже когда приходил Томура, поначалу он не мог нормально с ним поговорить, трудности были даже в таком казалось бы простом действии. Чтобы дать показания в полиции он буквально выпросил госпожу Мори дать ему лекарства, что подавят его взвинченное и нервозное состояние. Иначе он бы не смог рассказать. Не смог бы нормально дать показания. А это было важно, на тот момент понять это сразу было сложно, потому что его мысли представляли собой сплошную кашу и вычленить от туда что-то более внятное было той ещё задачкой. Мори согласилась, но лишь с оговоркой, что рядом с ним будет дежурный врач. Кажется, то, что она собиралась ему дать, было действительно мощным. Она не сказала, что за препарат он выпил тогда, за час до отправления в полицейский участок, но стало легче, словно всё разом перестало его беспокоить и он почувствовал кратковременное безразличие к окружающим. Он не был овощем, всё ещё чувствовал что-то, но эти эмоции были гораздо более тихими, чем те что он испытывал тогда на постоянной основе. Хотя бы за это он должен был благодарить госпожу Мори. — Ты уверен, что готов? — Тсукаучи смотрит обеспокоенно, ведь прошло всего ничего времени с тех пор как Изуку вернули. Он спрашивает об этом уже в третий, кажется, раз. Изуку кивает. Он должен. Помочь следствию сейчас, дав показания, то немногое что он может сделать. Врач, что был приставлен к нему, кладет руку на плечо. Если что-то пойдет не так, он сразу же может прервать допрос и попросит вернуть Мидорию обратно в больницу. Томура бы хотел быть там, но по вполне понятным причинам его не пустили бы даже на порог полицейского участка. Он согласился ждать дома, но Курогири отчётливо видел, что Шигараки волнуется. Со стороны и не скажешь, но Черный Туман знает своего подопечного слишком хорошо, чтобы не заметить того, как каждая попытка отвлечься от происходящего накаливает и без того взвинченные нервы Томуры. — С ним точно всё будет нормально? — спросил Спиннер, пока они с Курогири говорили по телефону. К Томуре они пока не приходили. Он сам попросил их пока что оставить его, чтобы переждать бурю. Но Курогири всё ещё был там, поэтому связь держали через него. — Я не знаю. — честно произнёс мужчина. — Такие психологические и эмоциональные травмы не проходят за короткий срок. Он согласился дать показания, но Мори сказала, что после того, как эффект от препарата пройдет, он возможно снова вернётся в состояние, которое было вначале. Его предупреждали об этом, но он настоял, что хочет рассказать об этом сейчас, пока ещё может. Как бы я не поддерживал его решение, мне абсолютно не нравится то, что может за ним последовать. Это удручало. Но решения Мидории не отменяло, поэтому им оставалось лишь смиренно ждать. В любом другом случае они бы не волновались о подобном, но сейчас речь шла о мальчишке, что слишком часто влипал в неприятности. Довлипал. Это событие вполне могло стоит ему как минимум долгоиграющего лечения и реабилитации. Они ждали смиренно, но где-то внутри им хотелось сейчас побыть рядом, чтобы Изуку почувствовал себя в безопасности. Да только что в одиночестве, что в кругу знакомых, что среди врачей Мидория не был спокоен. Но даже так его дух всё ещё был непоколебим. В полиции у Изуку всё по итогу прошло более менее гладко: удалось почти спокойно ответить на вопросы и рассказать о случившемся. На его благо расспрашивать сильно не стали, следователь, что занялся его делом лишь хотел получить больше данных от самого пострадавшего. Не будь он в таком состоянии, его бы опросили гораздо более серьёзно, но сейчас доктор, что прибыл с ним, не давал детективам углубиться в подробности. — Вам разве не хватило того, что он рассказал? Хотите снова довести ребёнка до истерики, офицер? — холодно поинтересовался он, когда Тсукаучи только открыл рот, чтобы спросить ещё что-то. После этого мужчина увел подопечного, не давая более отвечать на какие-либо вопросы. Действие препарата подходило к концу и следуя указаниям Госпожи Мори он стремился поскорее доставить мальчика обратно под надзор. Изуку был благодарен ему за помощь и поддержку, но всё равно визит в полицейский участок был подобен подъему на эшафот. Его понемногу начинало потряхивать. Они довольно быстро вернулись обратно в больницу. Страх быть раскрытым понемногу отступал, но возвращался другой, тот, что временно притупил препарат. Но уже спустя несколько часов после возвращения приступы паники и страха вернулись. Они стали немного легче, но это всё ещё было то, что не получалось нормально контролировать. Если бы не Ева, который заботливо перетянул большую часть взаимодействия с врачами на себя, то Изуку чувствовал бы себя в разы хуже. В больнице ему было неуютно, сама стерильность и аккуратность этого места сводила его с ума. Перед глазами то и дело мелькал образ подвала, его личной камеры смерти, и он почти буквально ощущал как по капле от него утекает возможность здраво мыслить самому, а не полагаться на Еву. Это было плохо, но без его помощи он бы точно не справился. Он боялся после такого проявления слабости смотреть на предшественников, но на удивление они его не беспокоили, пока он сам не пришёл к ним, что произошло значительно позже. Однако, опасность пришла откуда не ждали. В одну из ночей он почему-то внезапно пришёл в себя у раскрытого окна в коридоре больницы. Помог вовремя среагировавший Ева, который буквально затормозил тело, когда во сне Изуку уже собирался выйти в окно. Как он раскрыл окно — осталось неизвестным. Вокруг не было ни души, словно все разом исчезли из клиники, но это лишь от того, что была глубокая ночь. Единственное, что помнил Изуку это резкий, отрезвляющий удар по лицу. Во сне Ева хуже перехватывал контроль, это было чудом, что ему вообще удалось помешать. Шок, пришедший после этого, заставил его осесть на пол. До него далеко не сразу дошло, что произошло. Он сидел так около пяти минут, пока не услышал оклик какого-то парня. Его нашёл дежурный медбрат, что отходил с поста до этого проверить другого пациента. Он осмотрел юношу, расспросил что случилось и почему он вообще здесь. Убедившись, что опасности для жизни нет, он помог вернуться Изуку в палату. Осознание пришли спустя совсем немного времени. Медбрат отошёл за успокоительным, передав присмотр за Изуку молодой медсестре. Но он уже начал осознавать, что только что случилось. — Я... Я чуть не... — ужас, холодный, липкий, всепоглощающий, захватил его. Истерика, накрывшая его резко, стала спусковым крючком. Сила снова вырвалась из-под контроля и несчастную девушку, что пыталась его успокоить, отбросило сильным порывом ветра к стене. Пришлось вызывать ночных дежурных врачей, чтобы успокоить и привести парня в чувства. Они потратили довольно много времени на то, чтобы скрутить его. А уже потом ввели лекарство. После этого он заснул. Утром был разбор полетов и человеку, который допустил подобное, особенно с пациентом, который находился на особом контроле, грозило серьёзное разбирательство и увольнение. Мори была в тихой ярости, она не кричала, она цедила слова тихо, смотря мрачно на молодого человека, что чуть было не допустил смерть одного из их пациентов. Уму недопустимо. Об этом решено было не разглашать. Не хватало ещё им с полицией разборок. Мори сама устранила проблему и уже днём пригласила к себе Мидорию, который как раз понемногу приходил в себя. — Значит ты не помнишь почему решил открыть окно ночью? — конечно Мори догадывалась, что скорее всего это было действие не совсем сознательное, но она обязана была спросить, поэтому теперь Изуку полусонно, всё ещё не до конца проснувшийся и оклемавшийся от действия лекарства, смотрел на женщину, слабо кивая. — До этого сделать что-то с собой не хотелось? Он задумался. Прошло достаточно много времени, но Мори не торопила его. Мидория долго смотрит на свои руки и отвечает с некоторой заминкой, всё ещё не уверенный. Его голос тихий, немного надломленный, отвечает сейчас именно он, потому что тот, что внутри всегда говорит немного иначе. Со временем она научилась их различать. — Я не уверен, что не хотел лишить себя жизни изначально, когда только пришёл в себя. Потому что очень трудно поверить, что... Всё действительно закончилось. Но вчера вечером я ничего не хотел делать. Только уснуть. Но мне снился сон, возможно из-за него я пошёл. — он покачивается на месте, словно маятник, пока хмурая женщина продолжает расспрашивать. — А что тебе снилось ты помнишь? — Смутно. Кажется, мне снилось, что кто-то вел меня к морю. Помню ощущение руки, что меня держала. Это и было тем самым тревожным звоночком, которого опасалась Мори. Они понаблюдали за Изуку ещё пару дней и получив одобрение от психиатра, который решил, что дома, под наблюдением, ему должно стать лучше, было принято решение отпустить его. В академию он ещё не должен был возвращаться, но вот в домашней обстановке можно было понаблюдать за изменениями. Именно после этого он прекратил большую часть времени находиться в больнице, а был отправлен домой, под присмотр Мамору, Курогири и Томуры. Охранять Изуку требовалось всё время и не давать ему вредить себе, по крайней мере опасения о возможном вредительстве были не беспочвенны, учитывая обстоятельства и события накануне. Курогири оповестили об этом, он же рассказал об этом Томуре. Сказать, что Шигараки был зол значит опустить всё то, что он думает об идиоте, который подобное допустил. Но он гораздо быстрее остыл, когда понял, что теперь присматривать за Изуку будут они. — Мы сможем навещать его? — спрашивает Тога, скосив внимательный взгляд на Томуру. Спрашивает она одна, но тот же вопрос немо выражают и остальные. — Пока это не рекомендуется. Позже, когда ему станет легче и он сам будет готов с вами встретиться. Думаю, вы сможете звонить, если так сильно захочется его услышать. Химико улыбается, обнажая клычки и кивает, снова возвращаясь к своему занятию. От сердца отлегло. Их мальчик будет дома, под присмотром, всё будет хорошо. Они поставят его на ноги. Психиатр, к которому Изуку должен был ходить поначалу каждый день, тоже был подобран специально, Мори вызвала старого знакомого из Йокагамы, чтобы Деку занимался профессионал. Если он не заметит улучшений, то не видать было Изуку своей геройской жизни больше. Поначалу было трудно. Говорить приходилось Еве, так как именно он помнил большую часть неприятных воспоминаний. И каждый такой сеанс оставлял у доктора неизгладимые впечатления. Ева не углублялся в детали, говорил коротко и по делу, несколько раз чуть подробнее описал то, что с ним(и) делали. Но даже от его сухих, почти не описывающих большую часть событий рассказала, мурашки бегали по коже. Это было самое настоящее зверство в чистом виде. Да, по большей части ранения телу не наносили, но психологически этот монстр изрезал психику подростка так, что лишь чудом, имя которому Ева, Изуку удалось сохранить своё самосознание. Но если бы опыты продолжили ещё хотя бы несколько дней, то была бы большая вероятность потерять здравый рассудок навсегда. Однако, пока всё было обратимо. Медленно, с большим скрипом, но тем не менее мужчина был уверен, что они смогут дать Изуку возможность избавиться от большинства трещин в его психологическом состоянии. Процесс предстоял долгий и достаточно мучительный, но отступить значит потерять себя. А этого никому не хотелось. Изуку же наоборот закрылся, не желая в первые дни посещения говорить. Он обходился короткими репликами и достаточно часто зависал на несколько минут, смотря вперёд. Это пугало Шигараки поначалу, ведь казалось, что на решение только этой проблемы уйдёт уйма времени. Однако, мужчина, который вел дело Изуку, спокойно объяснял почему именно так нужно. — Он пережил сильный стресс и большое травмирующее событие, так что сейчас мальчик пытается самостоятельно побороть большую часть своих нелёгких воспоминаний. Он идёт на контакт, просто очень медленно. — пояснил врач, когда Томура остался чтобы уточнить некоторые детали. — Ему спокойнее, когда рядом вы, человек, что спас его, но пока он опасается тех же касаний даже от вас. Это медленно уйдет, но пока не стоит давить на него, потому что иначе ничего не выйдет. Дайте ему немного времени. И вот ещё что, пробуйте говорить с ним. И идите на контакт, если он сам попросит. Несколько недель стали маленьким адом не только для тонущего в своем кошмаре Изуку, но и для всех его близких людей. Курогири сразу забрал Изуку домой к Томуре, сказав Инко, что пока ей не стоит видеть сына таким. Они понимали, что есть вещи, которые матери не стоит видеть лично. Женщина выражала слабый протест, но под уговорами Черного Тумана быстро согласилась. Он пообещал ей вернуть сына в полном порядке. Но сердце матери всё равно болело, она боялась, что что-то снова может произойти. Хуже всего было ночью: первое время кошмары практически не давали Мидории спать. Он подрывался на кровати с криками, в слезах и в холодном поту, пытаясь сбежать, не сразу понимая, где вообще находиться. Мамору вместе с Курогири как правило останавливали его, не без проблем, но чаще всего удавалось мирно вернуть парня в постель и уже после под дозой снотворного он снова засыпал. Изуку не мог смотреть в зеркало поначалу. Боялся. Когда он в порыве ужаса разбил большое зеркало в ванной, все зеркала убрали из квартиры. Стало спокойнее. Но Мамору, кажется, никогда не забудет момент, когда он вбежал в ванную, где буквально десять секунд назад всё было нормально, а теперь всё было в осколках. Изуку же почти не поранился. Только синяк на руке остался, да мелкие порезы от удара. Это было страшно. Ведь Деку даже толком не смог объяснить почему разбил его, только плакал и повторял, обнимая себя руками: «Ты же обещал! Почему, почему она здесь, почему...» Но позже, на следующем приёме у своего психиатра, признался, что увидел в отражении призрака. Её призрака. Было страшно. Мерзко и отвратительно. Он подумал, что она вернулась. В третий раз. Его колотило после этого несколько часов, а уснуть и вовсе не получалось. Он боялся закрывать глаза. Даже с того света она всё ещё не хотела оставить его в покое. Но когда удалось убедить себя, что она действительно мертва, то стало легче. Однако, это было сложно. По многим причинам. Ничего не делалось за один раз. Мамору стал для хозяина в этот период всем: он спал рядом, чтобы в нужный момент успокоить или подать воды, или поговорить, или просто показать что он тут и никакая тварь его хозяина не тронет; он в первые недели готовил и кормил его, потому что постоянный тремор очень мешал Деку держать в руках палочки, но чуть позже это прошло; после инцидента с разбитым стеклом он вынужден был помогать ему принимать душ, потому что свет Изуку первое время там тоже предпочитал не включать. Ему не хотелось видеть собственное тело, хотя физических ран там давно уже не было. Мамору находился подле него денно и нощно, чаще в облике собаки или кота, чтобы хозяин мог его погладить или прижать к себе, если будет необходимо. На приёмы он тоже ходил. Чтобы не отвлекать врача и самого Изуку, ложился котом под руку и внимательно слушал. Он очень хотел, чтобы Изуку стало легче. А когда хозяин спустя несколько недель впервые наконец-то уснул сам и проспал спокойно до самого утра, ному почувствовал небывалое облегчение. Изуку медленно, но вставал на ноги. Постоянный страх из его глаз пропал, боязнь прикосновений стала гораздо меньше, его перестало так сильно колотить от случайных касаний. Он всё лучше сосредотачивался на других вещах и трезво оценивал свои силы. Мамору никогда не думал, что будет рад почти до слёз тому, что его дорогой человек ест в компании друга и смеётся. Да, работы предстояло много, но они сумели вернуть ему блеск и жизнь в глаза. А это уже гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Он так же никогда не забудет одну из ночей незадолго перед возвращением Изуку в академию. Мидория сидел на подоконнике, смотрел на ночной город, а Мамору лежал на полу в виде небольшого пса, поглядывая на хозяина одним глазом. — Мор, иди ко мне. Тихий, спокойный голос не заставил его напрячься, как было ранее. Сейчас Изуку и правда был спокоен. Ному поднялся, запрыгнул на подоконник к хозяину и сел к нему лицом. Неожиданные объятия заставили его замереть. — Знаешь... Я больше не хочу умереть. Я хочу жить, Мамору. Так хочу... Жить, вернуться к ребятам, снова их увидеть. Спасибо, спасибо что помог мне снова стать собой... — голос дрогнул и ному понял, что хозяин плачет. Тихо, стараясь не дать себе банально разрыдаться от переполняющих его эмоций. Но это были хорошие эмоции. Приятные. «Вы будете жить. И мы с вами. Всегда.» Он не может сказать это вслух, но он издаёт тихий скулеж, прижавшись ближе и трётся мордой о щеку, плечи, широко лижет лицо, чувствуя соленый привкус от слёз и пытается так выразить все свои мысли по этому поводу. Кажется, его поняли так как нужно. Изуку действительно смог встать на ноги быстро. Окружающие не видели как именно это было , а Мамору видел как потихоньку трещины, что нанесла та ужасная женщина, затягиваются. Его хозяин был не один, и пожалуй именно поэтому он не опустил руки. Да, он всё ещё на лекарствах и будет на них ближайшие полгода, потому что иначе может случится откат назад, а этого никто не хотел. Он всё ещё периодически дёргается от случайных прикосновений, но теперь переносит их куда легче. Он всё ещё видит кошмары, но больше они не заставляют его просыпаться от собственного крика. Они сидят так какое-то время, пока Мамору не слышит звук открываемой двери. Ухо поднимается, он принюхивается. Слышно спокойное биение сердца и то, как медленно этот кто-то стягивает сапоги, а вот запах сразу заставляет Мамору поморщиться. Даби. Но тянет ещё чем-то. Сладким и запечённым. Он спрыгивает со своего места, подходя к закрытой двери спальни. — Кто-то пришёл? — Изуку вытирает лицо рукой, словно сбрасывая наваждение и тоже идёт смотреть. Он замечает сапоги, до боли знакомые, они с псом идут на шум на кухню и застают Даби, когда тот спокойно ставит чайник греться. Мидория замирает на секунду, смотря на пирокинетика недоверчиво. Но потом неуверенно подходит ближе. — Даби? — не то чтобы в приглушённом свете кухни его плохо видно, но от чего-то ему страшно смотреть Даби в глаза. Страшно увидеть там отвращение. Но когда Даби оборачивается, то в глазах Изуку видит лишь теплую насмешку. — Привет, и долго ты собираешься так стоять, м? — он усмехается, вытянув одну руку вперёд. Приглашающе. Двух шагов хватает чтобы подойти вплотную и обнять, уткнувшись лицом в чужое плечо. Даби обнимает его вольготно, лишь тихо шикнув, когда сдавливает мелкий слишком сильно. — Заставил же ты нас переполошиться, м-да. — он ерошит ему волосы, после чего похлопывая по спине. — Да, знаю, простите... — Не извиняйся, это глупо прямо сейчас. Садись лучше, у меня тут небольшой презент от остальных. Они бы пришли сами, да босс бы вызверился, поэтому они выставили меня за дверь с пакетом и сказали тащить свою задницу к тебе, представляешь? Он говорит об этом без тени обиды, с лёгким намеком на улыбку. Изуку смеётся тихо, садясь наконец за стол. Чайник закипает, пока Даби делится последними новостями, ворчит на то, что остальные слишком переживают и обещает, что совсем скоро он сможет увидеть их сам. Он так же почесывает меж ушей Мамору, который сидит рядом, подставляя морду под поглаживания. Когда три чашки ставятся на стол, Тойя отправляет Мамору переодеться и сменить вид на человеческий, чтобы тоже поел. Как бы он не открещивался, а заботливость из него с годами не пропала. В принесенном Даби пакете находятся домашняя выпечка и пицца, а так же записка от заботливой Тоги, что обещает ему все кары небес, если он будет отвратительно питаться. Изуку прячет записку в карман под пытающегося сдержать смех Даби. Мор улыбается слегка, наблюдая за явно довольным хозяином. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает пирокинетик, пока Изуку жуёт кусок пиццы. — Лучше. — немного помолчав, отвечает Мидория, — Думаю, сейчас большая часть проблем уже прошла. Врачи говорят, что раны полностью зажили. А с психологической точки зрения я тоже почти в порядке. — Почти? — Даби смотрит внимательно и в полутьме кухни его глаза кажется горят синеватым огнём внутри. Но это ему лишь кажется, так что он спешит ответить. — Мне дали добро на возвращение в академию. Но продолжат наблюдать. Я надеюсь, это не отразится на моей учёбе слишком сильно. К тому же... С психиатра меня переведут к психоаналитику, он продолжит следить за моим восстановлением. Как бы я не хотел, но после случившегося меня обязаны держать на контроле. Повезло, что директор вообще позволил мне вернуться. — Но это не всё, что тебя волнует, м-да? — Даби кусает моти, едва не сморщившись. Опять она сделала его слишком приторным. Просил же... — Да. — Изуку допивает чай одним глотком и выдыхает довольно и сыто. — Я больше волновался о том, что вы подумаете об этом? Когда я был ребенком, мне пришлось буквально вычеркнуть этот эпизод из своей жизни. Тогда ничего особо не изменилось... Ну, по крайней мере мне хотелось тогда так думать, ха-ха. «Изменилось... Просто ты этого не заметил.» Даби молча слушает, но параллельно вспоминает о том, как почти полтора года они все так или иначе усиленно присматривали за Мидорией. Но сейчас он уже стал старше, многое замечает гораздо быстрее, чем раньше. Скорее всего сейчас он даже догадывается почему остальные отправили именно Даби, а не того же Сако или Спиннера. — Тебя волнует то, станем ли мы хуже относиться к тебе после того, что случилось? — прямо интересуется Даби, подпирая голову кулаком. Изуку тушуется, отводит взгляд, не зная как точнее выразить свои мысли на этот раз. По сути Даби прав, но это звучит слишком грубо. Хоть его опасения этого тоже касаются. — Д-да. В какой-то степени так и есть. Я вам многим обязан, но этот случай... Изуку боялся, да и повод был. В конце концов они не обязаны так обходиться с ним. — Ты дурак. — заключил Даби, заставляя Мидорию удивлённо поднять голову, чтобы увидеть мерный горящий огонёк на кончике указательного пальца прямо перед собой. Мамору бросил внимательный взгляд на Даби, но не уловив намерения вредить, просто продолжил наблюдать, не вмешиваясь. — Послушай, слово обязан вообще не должно быть в твоей голове, если речь идёт о нас. К тому же, мы ничего такого и не делали всё это время. Нас тут даже не было. Но Курогири или босс точно не будут думать о том, что ты чем-то им обязан. Мы все делали для тебя тоже, что ты когда-то делал для нас. И будешь делать в будущем. Мне кажется это имеет другое название, тебе не приходила эта мысль в голову, Мидория? — серьёзный взгляд заставляет Изуку чувствовать себя провинившимся. Но он кивает, чуть не задевая прядью горящий огонёк на чужих пальцах. — Я просто... Всё время меня пытались убедить, что лечение идёт хорошо, но никого не подпускали, словно я какое-то животное, которое может потерять контроль, если будет рядом с кем-то ещё. Это напоминало о том, что она говорила. Огонёк потух. Даби продолжал смотреть, а Изуку не знал куда себя деть от почему-то возросшей тревоги. — Что она сказала? — Что вы больше не придёте. Что я больше не нужен, раз уж про меня забыли. Это... Всё ещё иногда нет нет да вспоминается. — Нас не пускали потому что твой врач сказал, что пока ограничение нужно только для того, чтобы ты не переволновался от людей вокруг. Особенно таких как Тога и Джин. Именно поэтому мы дождались официального разрешения тебя навестить сейчас. А эти ослы пока пустили меня первым, ведь я... — Местный джокер. — тихо подал голос Мамору, который как-то слышал эту фразу от Тоги. — Да, они так и сказали. Так что твои страхи о том, что ты стал ненужен беспочвенны. Подумай сам. В конце концов они всё это время держали связь звонками или писали тебе. И правда. Они звонили хотя бы раз в день вечером, чтобы узнать как прошёл день и как он себя чувствует. Делились своими новостями, держали его в курсе новых событий и обещали зайти сразу, как получат добро на это мероприятие. Теперь, когда он снова более менее нормально мог сопоставлять все факты, за такие мысли стало стыдно. — Прости. Это просто домыслы. — Я понимаю почему ты так подумал, но для того чтобы их развеять я здесь. Всё хорошо, мелкий. Совсем скоро ты сможешь вернуться к своим друзьям. И к нам тоже. Хотя мы-то как раз никуда не уходили. Уверенность понемногу возвращалась и Изуку наконец понял, что это действительно так. Его родные люди всегда были рядом. Так или иначе. Ведь они не просто преступники. Они его семья. Наверное, именно в тот день он понял, что действительно практически восстановился настолько, чтобы вернуться обратно. *** Изуку не рассказывает всего, Урахаре этого знать не нужно, это слишком личные подробности, но то, что ему действительно помогла встать на ноги поддержка близких он упомянул так, невзначай словно бы, хотя кажется Урахара и без того всё понял. — Я думаю, вам очень повезло с близкими, Мидория-сан. Не каждый человек будет готов выложиться настолько, чтобы за максимально короткий срок поставить сломленного человека на ноги. Это великий подвиг. — Вы сталкивались с подобным? — Да. Несколько раз. Тут действительно нужна необъятная сила воли и инициативы, чтобы не опустить руки, когда в первое время кажется, что изменений нет. Это требует времени, а его порой так недостает, что сами понимаете. Изуку кивает и задумчиво смотрит на экран, где мелькают какие-то непонятные ему данные. Киске выглядит сосредоточенным на своём деле и этим безумно напоминает ему доктора Гараки. Тот выглядит так же, когда увлечён очередным экспериментом. — Господин Урахара... — Да? — Я тут вспомнил. Вы говорили про улучшение людей и всё такое. Разве это не что-то, связанное с Евгеникой? — он смотрит на учёного и мужчина переводит на него всё тот же спокойный взгляд. — Не удивлён, что вы о ней слышали. В прошлом, в конце девятнадцатого века этот термин был введен Френсисом Гальтоном, занимательным человеком, надо сказать. Но у этого учения немного другая роль была изначально. Исторически сложилось так, что евгеника как наука поощряла людей так называемого здорового, превосходящего происхождения к размножению и препятствовала размножению умственно отсталых или тех, кто выходил за рамки социальной нормы. Несмотря на отказ от термина «евгеника», евгенические идеи по-прежнему преобладают во многих вопросах, связанных с воспроизводством человека. Современная евгеника, называемая генной инженерией человека, прошла долгий путь — с научной и этической точек зрения, и сейчас дает надежду на лечение многих разрушительных генетических заболеваний. В конце концов люди столкнулись с рядом этических и технических проблем, которые не давали им проверить некоторые вещи. А к двадцатому веку многие исследования и вовсе пришлось закрыть. Однако идея об улучшении человека не умерла, а с развитием генной инженерии стала еще актуальнее и острее. Так что... В какой-то степени вы правы. Сейчас такие люди зовут себя учёными и селекционерами людей. Они ставят опыты, которые при низкой моральной ответственности могут перевернуть всё человеческое сообщество. Но пока большинство людей к такому просто не готовы. И я надеюсь, что не будут следующие несколько поколений. Потому что иначе мир потонет в ужасных условиях. В мире и без того хватает тех, на ком ставятся бесчеловечные эксперименты. Он рассуждает об этом холодно и спокойно, но в конце Изуку чувствует как в голосе ученого поднимается нечто угрожающее, словно его невероятно злит то, что это до сих пор происходит. Но потом это ощущение пропадает. Мидория задумывается над его словами, но мысли не успевают нормально во что-то сформироваться, потому что Киске подходит и щёлкает его по лбу. Несильно, но ощутимо, словно не давая увязнуть в этом потоке мыслей. — Не копайтесь в этом так глубоко, пожалуйста. Вы пережили достаточно, чтобы забыть о подобном хотя бы на тот период, пока люди вокруг вас беспокоятся о вашей жизни. Так что внемлите моему совету: постарайтесь поберечь себя. — Знаете, вы говорите об этом так же, как один мой хороший друг. — Изуку фырчит, словно ёж, но Урахара улыбается, отходит от него на шаг, снова восстанавливая дистанцию. — Давайте закончим на сегодня, хорошо? Я всегда буду рад ответить на ваши вопросы, но если мы сейчас продолжим, то капитаны поднимут всех на уши в наших поисках. Разумно. По крайней мере на первый взгляд. Прощаясь с Киске Урахарой, Изуку возвращается в библиотеку после и замечает рядом с оставленной им книгой небольшую черную кошку. Сначала он думает, что это Мамору, но потом до него доходит, что кошка полностью проигнорировала его присутствие, продолжая спать, даже когда он аккуратно сел рядом с ней, чтобы продолжить читать. Но всё, что его сейчас волновало, было воспоминанием, которое он раньше пытался забыть. Строки книги совсем не читаются, он снова и снова перечитывает один и тот же абзац, пытаясь обдумать всё то, что он сегодня услышал. А так же вспоминая снова дни, когда Она пыталась доказать ему, что можно улучшить тело ещё на восемьдесят процентов. Сделать его более выносливым. Улучшить гены, саму суть, структуру и все свойства. Перекроить. «Ты же помнишь, помнишь да, как было тогда, всё было хорошо, но они умирали, мой дорогой, а ты нет, ты единственный, кто смог выжить после. Я думала, что все они пропали... Но нет, тебе же удалось выжить. Ты попался мне на глаза по телевизору и я всё всё поняла. Мой дорогой мальчик, я завершу исследование благодаря тебе!» Он сжимает зубы. Замолчи... Замолчи... Замолчи!... Убирает книгу в сторону, закрывая после глаза и зарываясь пальцами в волосы. Нужно успокоиться. Нужно привести сознание в норму. Паника его ещё не накрыла, но кажется ему стоит вернуться к медитации, чтобы избежать этого. Он жмурится сильнее, пытаясь перебороть приступ подступающего холодного ужаса, но кажется эмоции вот-вот захлестнут его снова. А ведь он думал, что справился с этим. Учёный взболамутил его воспоминания своим вопросом и сейчас они снова начинают его беспокоить. Он кажется задыхается _снова_, но внезапно становится легче. Все чувства перекрывает что-то теплое и мягкое, словно его обнял большой и ласковый зверь. Когда Деку открывает глаза, то видит только темную мордочку кошки, что всё это время лежала рядом. Её морда прижимается к его лбу, в то время как она сама стоит, упираясь передними лапами ему в грудь. Он не знает, что именно она сделала, но теперь ему гораздо спокойнее. — Спасибо... — выходит тихо, сипло и несколько надломлено. Кошка урчит. Смотрит в глаза своими ярко-желтыми очами и позволяет себя обнять. Когда в библиотеку вбегают его ному, паника уже совсем улеглась. Ему приходится успокаивать их, ведь от чуткого слуха не укрылось то, что ему стало плохо. Они оба отлично чувствуют когда ему становится хуже. Заботливые защитники. — Кошка значит? — Мамору смотрит на животное в руках хозяина и благодарно почесывает её меж ушей. — Наверное, она какая-то особенная, раз смогла вам помочь. Но я всё ещё настаиваю на том, чтобы вы отправились обратно в комнату и отдохнули. — Лучше поспать, сейчас вы очень устали и вам нужно дать себе передышку от всего этого. — согласно кивает Ви. — Ладно, ладно, но я так просто не усну сейчас. К тому же собрание... Ному переглядываются. — Сегодня его отменили. Мы пока не нашли ничего стоящего кроме того, о чём вы уже знаете, так что, пожалуйста, идёмте. — Мамору смотрит так спокойно и уверенно, что спорить с ним не хочется. Да и к тому же... Они никогда ему не врали. — А о ней я позабочусь. — кошку аккуратно забирает Ви и слегка приподнимает уголки губ в улыбке. Изуку не хотел, чтобы эту красавицу забирали, но Мамору уже уводит его за собой. Когда двери библиотеки закрываются за хозяином и её товарищем, Ви смотрит на кошку в своих руках. — Иногда мой хозяин такой недальновидный. Кошка... Как же. — вздыхает девушка, поглаживая всё ещё спокойно мурлыкающую животинку. Ей кажется, что она сквозь это мурчание слышит тихий женских смех. *** Изуку громко сопит, пока укладывается, ведь сейчас даже не совсем поздний вечер, но Мамору непоколебимо разводит в стакане теплой воды таблетку снотворного, которую дала капитан Унохана, когда стало понятно, что сейчас без этого уснуть не получится. — Не волнуйтесь вы так, всё хорошо, правда. Изуку не знает, кого пытается убедить больше: себя или ному, который за версту чует неуверенность в его голосе. Мамору вздыхает. — Я знаю, когда вы в порядке. Сейчас не совсем. Но сон действительно не помешает. Вы же знаете, что если что-то будет не так, мы вас разбудим. Пожалуйста. — он говорит тихо, почтительно, а в конце его голос наполняется практически мольбой, такой отчаянной и почему-то убедительной. Изуку осушает стакан, отдает его обратно в руку парня и укрывается одеялом. — Мор... — Да, господин? — Спасибо вам. — понемногу засыпая, Деку сжимает подставленную ладонь и вскоре его дыхание выравнивается, он погружается в сон. Ному сидит так ещё какое-то время. Это напоминает ему о том периоде, когда хозяину было плохо, очень плохо, и тогда он был рядом. Он рядом и сейчас. Они рядом. Поэтому Их Хозяину больше никогда не будет больно. Он слегка сжимает его ладонь в своей и опускается с края кровати на колено, чтобы коснуться руки спящего своим лбом. — Простите нас, Мидория-сама. Пожалуйста, простите. Есть кое-что, о чём мы вынуждены будем вам солгать. — его губы едва шевелятся, а шёпот практически неразборчив. — Надеюсь, когда-нибудь вы простите нас за эту дерзость. Он просит прощения, потому что не имеет права поступить иначе. Они не должны лгать. Но сейчас это невозможно. Они не смогут рассказать ему о том, что нашли... *** Они не смогут рассказать Хозяину всю правду. Мамору смотрит на огромный пласт уже открытых данных и в горле встаёт противный ком. Он не чувствует себя хорошо от того, что они это вскрыли. Наоборот... От каждого нового слоя информации у него чувство, будто бы что-то внутри его головы вот-вот взорвётся. Метафорически, но то, что было в тех данных... Это может привести к катастрофе, если тот, кто это создал, осуществит задуманное. — У нас намечаются проблемы... — тихо подмечает Ви. *** Когда они только начали дешифровку, условились, что будут передавать только то, что по их мнению нужно команде учёных. Так или иначе Айзен и Маюри видели что отсеивается как ненужное, они могли в любой момент посмотреть что именно было в других пластах информации. Но в какой-то момент Мамору понял одно: в данных есть не только что-то одно, послание было далеко не единственным, их было по меньшей мере три или четыре и чем глубже они копали, вскрывая фальшивые статьи, которые должны были их запутать, тем дурнее становился посыл тех сообщений внутри шифра. Если тот человек хотел донести до них то, что он сделает с миром, то у него это прекрасно получалось. По крайней мере так показалось Мамору. Сначала было немного информации про взрывающиеся устройства, в конце концов они вышли к тому, что с вероятностью в шестьдесят восемь процентов Яхве собирает или уже собрал бомбу с неизвестным им пока механизмом внутри. Но даже не зная, что будет внутри устройства, было ясно одно: взрывном устройств при детонации вызовет взрыв невероятного масштаба. К этому ещё можно было быть готовым, ведь с таким люди сталкиваются часто. Террористы делают много бомб самого разного качества, но эта бомба должна была нанести ущерб не только одному городу. По расчетам возможный радиус поражения доходил до почти тысячи километров, что уже давало понять, что это не простая бомба, а имеющая возможно ядерную или термоядерную основу. — Даже не зная практически ничего, но исходя лишь из некоторых данных, что там были, наши расчеты дают понять, что один удар подобной бомбы сотрёт часть Токио и в пыль. — Маюри прикусил ноготь на большом пальце. — А это, господа, значит, что если будет несколько таких, или же одна с ещё большей мощностью, то все большие города исчезнут без следа за одно мгновение. Нет городов — есть хаос. Хаос ведёт к разрухе. А именно этого Яхве и добивается. Но это можно предотвратить. Сложности возникнут, но это не невозможно. Раз уж у нас есть некоторые сведения, надо сделать всё, чтобы этот монстр не дошёл до взрыва даже в теории. Единственный момент, который пока волновал капитанов, что получили данные, это то, какой тип бомбы могли использовать, но об этом не было ни слова. Зная, против кого выступают, это казалось обманкой, но информацию приняли к сведению, потому что пренебрегать такими, пусть и возможными, данными себе дороже. Но позже среди расшифровок начали попадаться очень странные документы и части обрывочных сообщений. Что-то было лишь для отвода глаз, но ному прекрасно видели закономерность посланий. В какой-то момент они собрали всю наработанную базу воедино. Мамору был готов поклясться, что у него прошёлся табун мурашек по рукам и спине. Это был ужас, холодный, липкий и тревожный. Ужас от осознания, что возможная катастрофа уже на пороге. Ви тихо выдохнула и решительно встала из-за стола. — Господин Куротсучи, — она нагнала учёного у выхода, положила руку на плечо, сжав до ощутимой боли. — вы не могли бы позвать сюда господина Кьёраку и господина Джонса, только так, чтобы никто другой об этом не узнал. У нас есть новости. Это срочно. Её голос был тих и напряжение в нём ощущалось практически физическое. Учёный поднял на неё взгляд и без слов всё понял. Он бесшумно покинул лабораторию, чтобы собрать двух глав уже через несколько минут. — К чему такая спешка? — спросил Сюнсуй, когда они наконец собрались с двумя учёными и ному в небольшой комнате, в отдаленной части лаборатории. Куротсучи раздражённо проверил всё на предмет прослушки и запер дверь изнутри, после чего подошёл к столу, вокруг которого и собрались все остальные, включая Айзена, двух ному и главнокомандующего с главой первого отряда. Мамору встревоженно посмотрел на ученого и нахмурился, казалось он думает о том, нужно ли говорить или стоит оставить всё в секрете. Но после долгих секунд молчания он всё-таки заговорил: — Вы сказали, что есть то, что людям знать не следует. В том числе и то, как действует тот самый Яхве, я прав? — Абсолютно. В здешних стенах даже немногие капитаны знают всю подноготную данного человека. — Джонс едва заметно кивнул и сложил руки в замок на столе, — Что вы нашли? — Мы нашли то, что может обернуться катастрофой. Ещё большего масштаба, чем то, что было найдено ранее. — глухо произнесла Ви. Кьёраку недоверчиво склонил голову на бок. — Разве может быть что-то хуже того, что мир в любой момент может перестать существовать от взрыва неизвестно чего? — Как оказалось, вполне. — Мамору смахнул с планшета изображение и оно перешло в голограмму на столе. — Ознакомьтесь с этим. Документ, что они смогли изъять из множества данных, оказался довольно небольшим, но вот его содержимое... — Этого... Не может быть. — Айзен медленно осел на стул. — Это значит, что мы уже... — Поверить не могу, что он дошёл до этого. — Кьёраку зажёг сигарету и затянулся, чтобы хоть немного сбить напряжение, которое одолевало его. По его потемневшему взгляду было ясно, что он омрачен данными новостями не меньше, чем они. — Господин Главнокомандующий... Если остальные узнают... — начал было Маюри. — Да, я понимаю. Об этом не должны узнать. Все, кто сейчас находится здесь, должны сохранить всё это в тайне. Мамору, Ви, вы тоже. Я знаю, что вы обязаны докладывать своему хозяину, но мальчишка не поймёт, так что до поры, а если получится, то вообще навсегда, это необходимо умолчать. Для блага всех нас. Продолжайте дешифровку. Всё, что с этого момента будет извлекаться, передавать мне напрямую, никому больше. Мы продолжим проводить общие собрания, но основное решение проблемы я возьму на себя. На этом всё, расходитесь и постарайтесь сделать вид, что всё нормально, это вынужденная мера. Позже всё это возьмётся под секретный протокол. — он отключил голограмму, коснулся плеча Кьёраку и они вместе с ним тихо удалились. Мамору хотел вернуться к работе, однако, все мысли крутились вокруг произошедшего. Говорить Изуку нельзя было ни при каких обстоятельствах. Это не их дело. Герои таким не занимаются, господин Все За Одного тоже. Это... Было плохо. Потому что совета спросить было не у кого. А мысли его одолевали мрачные и тяжёлые. Весь оставшийся день он был молчаливее обычного, а ближе к ночи, после того как Изуку уснул, утянул напарницу «подышать свежим воздухом», чтобы они могли поговорить. — Как думаешь, поступаем ли мы правильно? — тихо интересуется он у Ви, пока они сидят на крыше одной из казармы. Изуку спит крепко, измотанный делами и выглядящий слишком подавленно после разговора с тем странным шляпником. Им не нравилось то, что Киске заставил хозяина снова вспомнить не самый приятный инцидент в жизни, но Изуку уверил их, что всё хорошо. Кьёраку же дал им обещание, что они сделают всё, чтобы Ева не узнал о том страшном во всех смыслах послании, но беспокойство всё равно не утихало. Врать хозяину не хотелось, да и они бы вряд ли смогли, только если бы не эта ситуация, не это ужасное положение. Они будут молчать столько, сколько смогут. Ради блага Изуку. Ради блага всех людей, которые им дороги. Ви подняла голову и протянула ему ладонь, молча продолжая смотреть вверх, на хорошо видимые звёзды. Он сжал тонкую кисть, почувствовал лёгкое покалывание внутри руки и в следующий момент чужой голос спокойно раздался внутри его головы. Если они хотели что-то обсудить так, чтобы никто не слышал, им достаточно было просто взять друг друга за руки. Слабая контактная телепатия, настроенная лишь для них. К сожалению, слышать других людей или дать им слышать себя она не могла, причуда была слабой, но пересобрав её особым образом, Томура позволил двум ному общаться между собой, чтобы другие об этом не знали. Связь была двусторонней, но работала лишь при физическом контакте, стоило им разъединить руки, как они прекращали слышать и передавать звук. Не совсем удобно в боевом плане, но сейчас она им очень пригодилась. «У господина Евы итак много работы, мне бы не хотелось, чтобы он сильнее нервничал ещё и из-за этого. Ты и сам знаешь, что будь он в курсе, то даже спать бы спокойно не смог.» Голос девушки звучит приглушённо, но достаточно серьёзно. Мамору захотелось кивнуть, но он одёрнул себя. Это будет выглядеть подозрительно, особенно с учётом того, что они сейчас молчат. «Я беспокоюсь за него. Особенно сейчас, когда ситуация обострилась. Это не его война, в этих реалиях не место ребенку, но он ведь не послушает. Ещё и этот подозрительный тип, Киске Урахара. Он мне не по душе, но кажется он знает много полезной информации.» Он смотрит вверх, как и его напарница, чувствуя мерное тепло от чужой ладони. «Это не удивительно, Мор, мы оба знаем, что он готов броситься спасать весь мир, не думая о себе. А тут... Такое. Да и если он узнает что-то действительно ценное, думаю, позже это пойдет на пользу. Главное пока держать его подальше от того, что мы нашли.» «Хочу, чтобы Томура защитил его от этого. Он за хозяина действительно готов уничтожить целый мир. Но будет лучше, если он найдет способ его просто уберечь и убедит не влезать по возможности.» Мамору не видел лица Ви, но вопрос предугадал заранее. «Что их связывает, помимо того, что они долгое время знакомы? Я знаю о них совсем немного, хотя и читала общее дело. Из-за того, что ты знаешь их дольше моего, думала, что ты смог бы мне объяснить принцип их отношений друг с другом. Я вижу, что как бы они не показывали, что им по большей части всё равно, это далеко не так.» Справедливое замечание, в конце концов она не знает, через что прошли Томура и Изуку в прошлом. Парень задумчиво смотрит на небо, где всё ещё полно мерцающих звёзд, и постепенно собирает мысли в кучу. «Ложись...?» Её полувопрос заставляет улыбнуться слегка, после чего парень опускает голову на колени своей напарнице, продолжая держать её ладонь в своей, пока вторая рука девушки проходится по его волосам, поглаживая. «Я могу рассказать, как это было сначала...» *** Мамору помнит, что за последние шесть лет, считая год с небольшим с его пробуждения и службу хозяину, он всегда наблюдал за тем, как общаются оба преемника его создателя. Да, разумеется он не вечно находился в состоянии анабиоза, ведь нужно было учиться и развивать навыки, которые ему присвоили. В какой-то степени сейчас он мог бы завидовать Ви, потому что её способности, как человека, не пришлось раскачивать с полного нуля, ведь она, умирая, была взрослой, в отличии от него. Но даже с учётом этого, Мамору не считал свои года подготовки к полноценной работе слишком затянутыми. Наоборот, это помогло ему лучше мимикрировать, осваиваться среди чужих и понимать как устроен этот мир. В том числе как устроена психология общения между теми, с кем ему придётся провести достаточно большое количество времени бок о бок. Первым, как ни странно, стал не Изуку, а Томура. За ним тогда ещё безымянный ному наблюдал по большей части из-за камер, которые установил в комнате ученика Все За Одного. Большую часть времени мужчина не следил, камеры не писали, просто фиксировали, чем занимается подросток. Знал ли об их наличие Томура? Скорее всего, потому что иногда он напрямую обращался к своему наставнику, смотря в одну из них. Скрывать ему было нечего, в любом случае Шигараки-старший всё равно бы узнал о любых секретах. Можно сказать, что он привык, что так или иначе за ним наблюдают. Да и... Что особенно мог делать подросток в свои малые годы. То, что Лига промышляла всяким не было секретом, а ничего больше там и не было. Мамору бы даже сказал, что вне работы Шигараки Томура был просто гиком, который любит проводить свободный час в игре и сборе информации о героях. Иногда Мамору даже засыпал под мерный звук нажатия клавиш клавиатуры, который раздавался из динамиков. Томура был вспыльчивым подростком и нередко мог выйти из себя, хотя отлично контролировал свои порывы и в редких случаях страдали либо посторонние люди, либо какие-то не особо важные вещи. И на его фоне жизнерадостный Изуку казался поначалу Мамору неподходящей кандидатурой на друга для Шигараки. Понять, почему Изуку так спокойно сносит вспышки ярости и никак на них не реагирует, хотя он многим младше, не получалось, пока Все За Одного однажды не объяснил почему Изуку позволено так много и почему именно он стал лучшим другом для его ученика. — Томура может сколько угодно злиться на других, но Изуку для него как младший брат, на которого даже в порыве не получается поднять руку. После некоторых событий он его бережёт как зеницу Ока, и на то есть свои причины. Изуку действительно бы был не особо подходящим другом, не сложись всё определенным образом. Сейчас этот мальчик главная слабость моего ученика. Чтобы эту слабость устранить и нужен ты. Пока он находится под нашей защитой, но когда станет старше, ему понадобится защитник, который выполнит любую его команду без нареканий, а так же сможет защищать, не смотря ни на что. Так сказал Создатель. Но Мамору было интересно, по детски наивно хотелось расспросить больше, но тогда он не мог себе этого позволить. Возможность появилась гораздо позже, но до этого он мог лишь наблюдать. Когда хозяин взял его под своё крыло спустя года, он наконец-то увидел что на самом деле Изуку далеко не слаб духом. Да, в его жизни многое было тяжёлым, начиная от секретов, которые он вынужден был хранить, заканчивая тяжёлыми жизненными ситуациями, в которые он то и дело попадал. Но даже не смотря на это, он всё ещё оставался солнечным и ярким, уверенным в будущем человеком. Сначала Мамору не понимал, как это вообще возможно. Ведь столько боли перенести и оставаться при этом таким добрым мог далеко не каждый человек. Но даже не это стало самым большим откровением. Наоборот это радовало, ведь идти за бесхребетным человеком, который сваливает всё на других было бы... Неприятно? Мамору не уверен. Он не знает как было бы при другом раскладе, однако, даже если бы Изуку был другим, ному бы положил к его ногам целый мир, если бы тот только попросил. Хозяин он и есть хозяин, тем более Изуку для него гораздо больше, чем тот, кому нужно подчиняться. Это он усвоил не сразу, но со временем это появилось как данность. Ведь даже не смотря на то, что Мамору изначально рассматривал себя только как полезный инструмент, доброта хозяина сделала из него не только телохранителя, но и того, на кого можно положиться в любой ситуации. Тогда, уже чуть лучше познав себя, он и начал замечать, что отношения между Шигараки Томурой и его хозяином гораздо более теплые, чем у других. Они не показывают этого открыто при посторонних, но взгляд, движения тела, даже фразы, обращённые друг к другу были отличными от обращения к остальным. Словно у них существовал свой собственный язык, который другие люди были не состоянии понять. Отношения между ними менялись с годами и словно становились только сложнее для понимания другими людьми. Мамору не понимал, пока однажды не стал свидетелем необычной ситуации. Томура редко возвращался с «охоты» сразу домой. Чаще всего он предпочитал сначала хотя бы привести себя в порядок и только потом уставший заваливался на квартиру, где его иногда ждал Изуку. В этот раз всё пошло несколько иначе. Мамору сторожил сон хозяина в спальне, когда услышал звук, что был характерен при открытии портала. Следом послышался звук тяжёлых шагов, но не в спальню, а в сторону ванны. Навострив уши, ному, что уже привычно прибывал в виде собаки, пошёл посмотреть, что же собственно происходит. Но в то же время проснулся и Изуку, который скорее всего тоже услышал шум из дальней комнаты и шум воды. Он вышел из спальни вместе с Мамору, который сразу почувствовал запах крови. Но кровь точно была не Томуры, он пах немного иначе. Значит чужая. На полу они заметили свежие капли и кровавый след, что тянулся вплоть до закрытой двери. Изуку аккуратно обошёл этот кровавый след и приоткрыл дверь в комнату, заглядывая внутрь. — Ты ранен? — спрашивает тихо, придерживает дверь, не давая Мамору войти, но тот лишь стоит рядом, покачивая хвостом и продолжая принюхиваться. — Нет. Это чужая. Всё нормально. Просто слишком устал, чтобы идти сначала в поместье. — раздался приглушённый голос Шигараки, что перебивался звуками льющейся воды. — Мне нужно будет осмотреть тебя как закончишь. — тем же спокойным тоном произнес Изуку, получил неразборчивый ответ и закрыл дверь. Он сходил за чистой одеждой и полотенцем, пока отослал Мамору сделать им чай. Курогири нужно было закончить работу по уничтожению улик с места преступления, поэтому он и не остался, чтобы проконтролировать Томуру, но тот и так был мальчиком взрослым. По крайней мере не было похоже, что это что-то необычное для них. Когда Мамору принёс две полные чашки с чаем в гостиную, то стал свидетелем сцены осмотра. Казалось бы, ничего необычного, просто хозяин хочет убедиться, что с его дорогим человеком всё хорошо. Но было в этом что-то такое, что пока он не мог понять. Томура спокойно позволял осматривать свои руки, тело и даже лицо, хотя сам казалось сильно измотан. Изуку ничего ему не говорил, но по взгляду, ещё немного сонному, казалось, что он испытывает облегчение не найдя новых шрамов. Да, у Томуры сильная причуда, но это не значило что он не мог получать повреждений. Это было ещё до получения Все За Одного, так что суперрегенерации ещё и в помине не было. На чужом теле нашлись только пара неглубоких ссадин, да россыпь синяков от нескольких падений. В целом ничего критичного. Бывало, как говорится, и того хуже. Когда Изуку закончил, голова Томуры упала, уткнувшись носом в грудь парня, он спал почти что на ходу. Изуку улыбнулся и подхватив спящего практически злодея на руки, унёс его в спальню, всё так же молча. Было в этом жесте что-то домашнее, настолько привычное и уютное, что запомнилось сильнее всего. За всё время, а это почти полчаса, они не проронили ни слова. Уровень доверия Шигараки был настолько высок, что он не только подставил спину, но и позволил Изуку унести себя спать. — Он всецело доверяет вам, это так необычно для человека, который является лидером преступной организации. — он делится этой мыслью несколько позже, пока Изуку сербает остывший чай, но не выглядит при этом хоть сколько-нибудь недовольным. — Иногда всем нужен человек, которому ты бы не задумываясь подставил спину, малыш. — он трепет волосы своего ному и улыбается, ещё немного сонно и довольно жмурится, подобно коту. — А вы бы сделали тоже самое для него? — Разумеется. Я полностью доверяю ему. Поэтому и могу сказать, что это обоюдно. В этих словах было столько тепла, заботы и понимания, что Мамору показалось, что дело не только в трепетном отношении друг к другу. — Вам он... Нравится? — кажется именно этим словом обычно люди выражали свою симпатию, насколько он помнил. — Да, очень, это так очевидно, правда. — Изуку тихо посмеялся, после чего поднял мальчишку на руки, собираясь снова лечь спать. — Ты поймёшь позже, а пока пойдём. Он унес удивленного ребёнка в спальню, уложил его посреди кровати, а сам лег сбоку, и так Мамору оказался в капкане из объятий хозяина и тепла Томуры. Это был один из тогда ещё немногих раз, когда он засыпал рядом с ними обоими. — Но... Я же... Мне нельзя... — он пытается протестовать, но Изуку только прижимает палец к губам и Мамору видит как хозяин сонно улыбается. «Я говорю, что можно...» читается в этом сонном, но таком добром взгляде. К тому же его ещё и гладят по голове, прижав к себе. Засыпать под мерные поглаживая по голове оказалось очень приятно. А потом он почувствовал тяжёлую руку Томуры, что словно приобнял его сквозь сон. Раньше его никто не обнимал. В приюте он часто спал не в самых лучших условиях, потому что всем было плевать на него. Но сейчас всё изменилось. Он обрёл силу, возможность постоять не только за себя, но и за тех, кто отныне к нему добр. Он не спит какое-то время, вслушиваясь в спокойное сердцебиение Изуку и Томуры. Они оба спят крепко, хотя при малейшем изменении окружения тут же перейдут в активный режим. Они оба чувствуют себя спокойно рядом с ним, нечеловеком, относятся не только как к разумному ному, но и как к члену семьи. В какой-то момент комната плывет перед глазами. Он не сразу понимает, что тьма смазывается не подступающим сном, а чем-то мокрым на глазах. Мальчик трёт глаза рукой и с удивлением понимает, что почему-то прослезился. Ному старается не шевелиться, чтобы не разбудить спящих людей, но... Было тепло. Уютно. Словно он вернулся назад, в прошлое, где был ещё ребёнком. Только тут о нём заботились и всегда ждали обратно. Засыпая, он улыбался. «Они мне как семья... Или даже нечто большее. Я сделаю всё для них.» Это не что-то из ряда вон, было позже гораздо больше примеров, которые бы показали то, насколько Изуку любит, а Томура дорожит, но эта ночная короткая сцена стала доказательством того, что любовь не всегда проявляется в словах, каких-то больших поступках или подвигах. Иногда достаточно просто побыть рядом и помолчать. Но позже, в те дни, недели восстановления после травмы, Мамору ещё больше ощутил это необычное понимание и поддержку между Томурой и Изуку. Особенно ярко это ощущалось ночью. Изуку спал некрепко в те дни, очень тревожно, но даже так, Томура приходил тихо и долго-долго сидел рядом, иногда держа за руку, а порой поглаживая по голове кончиками пальцев. Его забота проявлялась в обеспечении безопасности, в понимании того, когда следует отступить, чтобы не тревожить, в обеспечении почвы комфорта и места, где Изуку бы смог приходить в себя. Его любовь горит ровно и тепло, окутывает с ног до головы чувством безопасности. Такую любовь показывают в старых фильмах, между супругами, что знают друг друга всю жизнь. Мамору знает, что чтобы не случилось, Томура не перестанет верить в силу убеждения Изуку, а его хозяин доверит Томуре самое сокровенное, свои надежды и желания. Они разные, такие непохожие, но одновременно настолько гармоничные... Гораздо позже, живя какое-то время с Химико Тогой, он однажды спросил у неё об этом. О том, что такое любовь. О том, что действительно это такое. — О, ты достиг того нежного возраста, когда тебя начал кто-то привлекать? — улыбнулась девушка, но получив отрицательный ответ, лишь ехидно посмеялась. — Это из-за хо... Изуку и Томуры. Они ведь любят друг друга? — О, так вот оно что. Да, ты прав. Знаешь, разные люди по разному видят любовь. Даже я когда-то видела её иначе. Но сейчас могу сказать, что любовь это не только принятие своих чувств и чувств другого человека, но и принятие того, что твой человек может быть не идеальным. И при этом ты всё равно испытываешь нежное чувство по отношению к нему. Хочешь оберегать. В случае с этими двумя ты и сам мог видеть. Томура бывает упрям, как и положено действительно идущему к своей цели человеку. С ним бывает непросто. Действительно непросто, ведь он такой сложный внутри. Его непросто понять, а уж полюбить наверное для большинства было бы невозможно. Но только не для Изуку. Они не раз сталкивались характерами, спорили, но всегда находили решение. Томура доверяет ему больше, чем кому бы то ни было ещё. Кроме, пожалуй, Курогири. Но не суть. А Изуку-кун хоть и знает каков Томура на самом деле, доверяет ему, не смотря на то, что порой это идёт в разрез с его убеждениями. Они странные, но они любят друг друга и это выражается через понимание и поддержку. Мамору слушал. Внимательно, не упуская каждое слово и старался понять. Люди сложные, а отношения у них и того сложнее. Любовь разная, люди тоже. Всё казалось таким запутанным, но одно он усвоил: есть непреложные вещи, вроде высокой степени доверия и личных границ, которые никогда не нарушаются. И пожалуй хозяин и Томура в этом случае были тем, во что Мамору действительно со временем поверил. *** Он вспоминает и показывает своей напарнице те небольшие кусочки воспоминаний, которые считает нужным и чувствует, как снова его окутывает знакомое тепло. Приятные воспоминания. Теперь их у него гораздо больше, чем раньше. Ви так намного лучше понимает почему Мамору не ставит слова хозяина под сомнения и старается сделать всё, чтобы ему было спокойно. Все эти кусочки похожи на нечто действительно сокровенное. Пожалуй, он правда стал ей доверять. Это приятно, ведь им вместе ещё работать и работать. «Надеюсь, когда-нибудь и у нас с ним будет такая же связь.» Её мысли звучат неуверенно, словно она сомневается, что подобное вообще возможно, но Мамору смотрит на неё и улыбается без слов. Он не верит. Он знает, что так будет. «На самом деле наш хозяин уже принял тебя. Но ты права, у тебя будет время показать себя.» Он поднимает голову с колен напарницы, просто садясь рядом и говорит уже вслух: — Когда ему хорошо, мы должны радоваться. Когда ему плохо, мы можем поддержать его. А когда мы волнуемся о нём, он делает всё, чтобы успокоить нас. Ви фыркает, со смешком падая на крышу спиной и положив руки под голову. — Ты всё ещё рассуждаешь как дитя. Просто будь проще. Если мы нужны, мы поможем. Нет — будем рядом по возможности, чтобы присматривать. Опекать его постоянно мы всё равно не можем. Но при этом... Нет ничего, с чем мы не могли бы справиться для него. Вот и всё. — Ты душная и жестокая, Ви, — Мамору возмущённо тыкнул её в бок и девушка только отмахнулась от этого жеста, — хозяин тоже о нас волнуется. В конце концов он хотел чтобы мы развивались дальше в том, что для нас самих интересно. — Он просто знает, что ни одно занятие не сможет надолго переключить и заполнить наше мышление и разум, но при этом мы можем освоить практически всё, что угодно за достаточно короткий срок. Для него это выгодно, так как мы всегда будем поблизости с разнообразием информации. Людям требуется много времени на изучение всего подряд. А мы более продвинутые в этом плане. Мамору вздохнул. В целом слова напарницы были правдивы, но звучало всё равно очень жестоко. Да, он не спорил, что они нужны не только как возможная охрана, но и ценный информационный ресурс, но глубоко внутри хотелось верить, что они нужны не только для этого. — Но в одном ты прав. — тише произнесла Ви, — Наш Хозяин никогда не предаст нас. Мы отдадим за него жизнь, если потребуется, но он вряд ли будет готов принять такое. Он ценит нас гораздо выше, чем простых подчинённых. Хотя... Он заботится о всех, но что-то мне подсказывает, что я права. Парень кивает. Они сидят на крыше до самого утра, то и дело тихо переговариваясь, но больше не поднимая эту тему. Ви хочет сама понаблюдать за их человеком, чтобы лучше его понять, но она всё равно благодарна за то, что ей позволили узнать так много. К тому же раз уж они сошлись во мнении, что ради блага своего хозяина они могут сделать многое, стоило бы и оправдать эти слова. Когда они приходят в лабораторию Исследовательского Института, то Маюри снова работает, но для них ничего нового нет. — Значит, пока мы можем идти? — спрашивает Мамору, радуясь тихо такой хорошей возможности. — Само собой. Я позову вас, если будет необходимо. А пока сгиньте с глаз долой. Большего им и не нужно. Хозяин снова зарылся в библиотеке, на удивление ему всё ещё позволяли изучать менее засекреченные документы, которые касались причуд и истории их возникновения. Однако, Мамору чувствовал, что там нет и сотой доли действительно полезной информации. Да, интересные факты есть, но нет действительно нужного. Убедившись, что хозяин в порядке, они находят того самого мужчину, что вчера так бесцеремонно растревожил ворох воспоминаний их драгоценного человека. Они появляются рядом с Киске Урахарой бесшумно, но он совсем не выглядит удивлённым, словно всё это время ждал их прихода. Мужчина спокойно убирает панаму с лица, да поднимается, снова беря в руки трость, хотя оба ному уверены, что она ему совсем не нужна. К тому же от трости исходит странный запах. Но сейчас это не то, что их волнует. — У вас ко мне какие-то вопросы имеются, верно, господа телохранители? — спрашивает мужчина тихо, смотря на них снисходительно. — Мамору... Да, у нас есть некоторые вопросы. — приходится быть вежливым, ведь им действительно нужна информация и если этот шляпник не может ответить их хозяину напрямую, они будут действовать по-своему. — Ви. — так же представляется девушка, чуть склонив голову в вежливом поклоне. — Мы хотели бы узнать больше по теме, о которой вы говорили вчера с господином Евой. Урахара улыбается слегка, не спрашивая откуда они знают. — Что ж, идёмте. Не будем говорить о таких вещах у всех на виду. Он ведёт их за собой, снова приводя к ещё одной неприметной двери между бараками отрядов. — Должно быть у вас очень хороший слух, раз вы услышали нас, будучи в лаборатории. Как занимательно. Но вы же понимаете, что столь ценные знания я просто так рассказать не могу. — он лукавит, не желая делиться информацией сразу. Собственно... Чего ещё можно было ожидать от человека вроде него. — А что вы хотите взамен? — нахмурилась Ви, подходя чуть ближе к учёному. — Немного. Ваши образцы ДНК. Меня всегда интересовало, как Все За Одного и его преемник вас создали, но возможности изучить всё никак не представлялось. — Откуда нам знать, что вы не создадите потом наши копии, чтобы использовать в дурных целях? — спросила девушка, скрестив руки на груди. — Я учёный, но создание гидридов не входит в мои планы. Если вам нужны гарантии, то мы можем сделать так: мы обсудим всё в моей лаборатории и там же при вас я проведу анализ, после чего образцы будут уничтожены. Ви чувствовала, что это идея с подвохом, но если Киске готов сотрудничать так, то... Они должны попробовать. — Все образцы должны быть уничтожены после, Господин Урахара. — Конечно, конечно. Прошу вас... Внутри лаборатории холодно, сейчас тут куда чище и всё выглядит куда лучше: столы свободны от коробок, на них стоят пробирки и разные устройства. Киске усаживает гостей за стол и берет у них несколько образцов, включая кровь, костный мозг и часть плоти. — Что ж, обмен действительно равноценный. Наверное, начать стоит с того, что причуды появились достаточно поздно, если судить по тому, что происходило в мире за последние лет триста. — Киске не отрывается от компьютера, куда вводит данные и где появляются результаты сканирования их плоти, — Появись они лет на сто пятьдесят раньше, то последний военный конфликт, который разразился в мире, удалось бы решить куда быстрее. Кхм. Так вот. Как я говорил вчера господину Еве, причуды были подобны чуме, что появились неожиданно. Но когда живёшь достаточно долго, знаешь, что ничего в этом мире не бывает создано просто так. Эксперименты над людьми лишь малая часть того, через что готовы переступить другие, ради собственных амбиций и целей. Но в этот раз... В этот раз всё было иначе. — Что-то произошло, не так ли? Что-то, что заинтересовало Готей? — спросил Мамору, положив голову на сложенные вместе руки на холодном столе. — Да. Тогда я ещё работал здесь, и когда к нам массово начали поступать сигналы о том, что в мире начали появляться дети со странными способностями, мы решили проверить. Как известно, в странах третьего мира что-то спрятать легче всего. Там жизнь очень отличается от той, к которой привыкли мы и вы тоже. Когда мы начали работать над изучением этого странного феномена, то подумали о том, что стоит на всякий случай осмотреть места, вроде Сахары и самых глубин океана, чтобы узнать, не было ли каких-то массовых захоронений. — Вы можете опускаться на дно океана? А как же давление? — удивлённо приподняла бровь Ви. — Мы нашли способ опускаться не только на дно, но и гораздо ниже. Рассказывать в подробностях как это было нет смысла, но в той же пустыне на большой глубине, в искусственно созданном кармане, мы действительно нашли что-то. — тон мужчины изменился, а сам он казался ещё более мрачным. Ному посмотрели на него, ожидая продолжения, но какое-то время Урахара молчал, смотря на данные на экране, только потом кивнув чему-то, продолжил. — В том кармане были люди. Разного возраста, вида, рода, происхождения. Но у всех были разные деформации и дефекты, в результате которых скорее всего они и погибли. Нельзя сказать сколько точно, потому что даже передать размеры такого места очень трудно. Я называю его карманом, но в действительности это больше походило на город... Город трупов. Их было много, столько, что точное число умерших было очень сложно установить. И по меньшей мере их там оставляли умирать, так как не было больше ничего, никакого намека на то, что в этом искусственно созданном городе кто-то действительно жил. Огромное кладбище, куда сбрасывали мертвецов. — Почему вы уверены, что это имеет отношение к появлению причуд? — поинтересовалась Ви. — Мы их изучали. Самые поздние мертвецы, которые провели в этом месте возможно около тридцати лет, имели в структуре ДНК то, что свидетельствовало о вмешательстве в саму цепочку и попытке изменения. Если проще: люди умирали, не вынося изменений, которые буквально убивали их тело. Но что было ещё более занятным, так это то, что в том месте люди не разлагались. Мертвецы оставались в своём покалеченном виде, но даже спустя несколько десятков лет тела не гнили. Это стало загадкой. В этом кармане были какие-то особые условия, которые даже после нашего прихода не изменились. — Что значило только то, что унести от туда трупы вы никак не могли. Потому что скорее всего под действием прямых солнечных лучей, света и микроорганизмов сверху они бы не дотянули до лаборатории здесь. — предположила девушка. — Верно. К моему сожалению. Мы вынуждены были развернуть лабораторию прямо там, хоть это и стоило нам больших трудов, да и немногие хотели работать в тех ужасных условиях. Город был довольно гнетущим местом. Но за несколько лет исследований мы узнали много действительно полезной информации. О болезнях, некоторых видах микроорганизмов и многом другом. Однако, во всем этом всё ещё было много неясного. То, что так изуродовало и убило тех людей, имело схожие черты с причудами, точнее... Принцип работы и действия на организм был похож. Но тот ребёнок, что родился «первым» был другим. Тот, кто сделал это, наконец-то нашёл способ подсаживать необходимую клетку с особенностью в эмбрион внутри тела матери, который стал носителем. До этого, если верить, этот кто-то уже проворачивал подобное, но неудачно: либо эмбрионы умирали, не доходя до определенной стадии развития, либо носитель погибал по самым разным причинам. Там я увидел поистине мрачную картину огромного труда. Кто бы не делал это, но он определенно верил в удачу и... Не считал людей полезными. Для него они были только подопытными кроликами. Потому что убито в ходе этого чудовищного эксперимента было очень много людей. — Насколько? — тихо спросил Мамору. — Сложите количество погибных во время двух мировых войн и... Этого будет мало. Потому что там число умерших составляло более одного миллиарда человек. Ному ошарашенно уставились на мужчину. Более одного миллиарда?! Они сейчас ослышались? Это же не... Невозможно. — Как можно собрать такое количество убитых в одном месте... Да и вообще... Сколько на это ушло бы времени. За десять лет такого не сделать. — Мамору впился взглядом в учёного, но тот только кивнул. — Верно. Вы дошли до этого простого вывода, лишь услышав цифры. А мы же... Проверяли. Мы дошли до наиболее поздних трупов и можно смело заявить, что те люди жили более тысячи лет назад. Установить точнее можно было лишь в нашей основной лаборатории, но уже тогда стало понятно, что этот эксперимент начал тот, кто по какой-то неясной причине не может умереть. Возможно, делая всё это с людьми, этот неизвестный искал способ покончить со своим бессмертием. Но это лишь мой вывод на фоне того, что я там видел. И да, предупреждая ваш вопрос, было легко понять, что эти люди погибли по разным причинам, но в этих причинах был замешан один и тот же человек. У него была своя визитная карточка: на лодыжке всех этих мертвецов я нашёл крестообразный знак. Что-то вроде личной подписи, ведь только так можно было понять, что эти люди действительно умерли от его рук. — Ужасно... Но меня вот что интересует. Такое число умерших означает, что он похищал возможно более одного миллиона людей в год в течении тысячи лет. Разве это незаметно? Людей так легко можно похитить и окружающие этого не заметят?... — спросил Мамору, выглядя обеспокоенным. — На самом деле да. Многие пропавшие остаются не найденными, а раньше с этим было и того проще. Не было связи и пропажу лишних крестьян или рабов вообще могли не заметить. Да и сдаётся мне, что такой тайник был не единственным. Эти люди все были из низших слоев, классов, то есть те, кого совсем не жалко пускать в расход, но я уверен, что у него есть ещё минимум два, где он хранит более драгоценные образцы. Но пока доказать существование ещё хотя бы одного мне не удалось. — Киске притворно опечаленно вздохнул. — Я не рассказывал этого вашему боссу, думаю, ему такое знать не стоит. Но вы другое дело, вы рациональнее. К тому же. Вы же уже скорее всего поняли кто может стоять за этим. Думаю, он тоже понял, но не уверен до конца в своей теории. Мамору хочется сказать нет. Очень хочется. Но за всё то время, что они провели здесь, они узнали слишком многое, чтобы не понять. — Яхве... Из всего, о чём я слышала о нём здесь, это не кажется чем-то необычным. В конце концов... В свете последней информации он вполне может оказаться родоначальником причуд. — Ви потерла переносицу. — Но если смотреть с такой точки зрения, то зачем ему это? Есть ли смысл в распространении таких возможностей для людей? — Его мотивов и целей мы точно не знаем. К тому же лично мы, нынешнее поколение Готея, и он никогда не сталкивались. Хотел бы я сказать, что меня абсолютно не страшит этот человек, но нет. Честно говоря, от одной только мысли о том, что мы однажды действительно столкнемся, меня бросает в лёгкую дрожь. Потому что этот человек действительно знает что такое извращённое убийство. Не зря его считают жестоким императором. — угнетающе произнёс Киске, после чего снова посмотрел на монитор. — Послушайте, правда о том, как появились причуды всё ещё не раскрыта на все сто процентов. Но одно можно сказать точно: причуды не просто так были созданы. Им потребовалось всего ничего времени, чтобы развиться, а Яхве экспериментирует с людьми более тысячи лет. Понимаете, что это значит? — Да, слишком быстрое развитие сделает носителя непригодным, к тому же далеко не все смогут выдержать мощь, которая будет у них. Это приводит к тому, что начнётся деградация. — Не совсем. — покачал головой мужчина. — Есть у меня одна теория. Что когда общество с причудой достигнет своего пика, эти силы заберут. Возможно, звучит глупо и невозможно, но если Яхве нашел способ дать людям эти силы, то что ему мешает забрать их обратно. Ви задумалась. В голове понемногу что-то складывалось, но пока вопрос всё ещё был открыт. — Как сила Все За Одного... Или что-то похожее. — Мамору качнулся на стуле. — Если в ходе этих экспериментов он использует свою днк, то вероятно сможет повлиять на тех, в ком она присутствует. Но тогда как это коснётся детей, которым передалась причуда или же в результате слияния родилась другая. — Возможно, часть его генетического кода всё ещё понемногу есть во всех причудных. Возможно, даже в нас, но эти части настолько малы, что пока бездействуют и обнаружить их невозможно, потому что они спокойно могут быть замаскированы под что-то неприметное, — предположила Ви. — Это только теория, да и звучит дико безумно. — Всё, что мы слушаем тут последний час так звучит. — невесело замечает Мамору. — Да будет вам. В конце концов вы сами хотели знать больше. — Да, правда. Кстати говоря, а как долго продолжались ваши изучения и как долго вы искали вообще то место? — поинтересовалась Ви. — Больше года на поиски, почти десять с лишним лет на изучение. Не смотря на то, что это не кажется большим, тянулись эти десять лет достаточно тяжело. Потому что город мёртвых буквально высасывает из вас жизненную силу и кажется периодически, что вы попали в какой-то странный цикл, который никогда не кончится. Они не могут представить это, но ощущение безнадёжности, которое должно там быть, наверное похоже на то, что чувствуют люди с неестественно сильным выгоранием. Так кажется Ви, но это лишь внезапная мысль, которая почему-то промелькнула в её голове. — С учётом всех фактов, что вскрылись за эти дни, хочется верить, что удастся прожить спокойно ещё хотя бы лет пять или десять. Что-то не хочется сталкиваться с этим человеком... Если он вообще человек. — Мамору поёжился, на что Ви аккуратно положила руку ему на плечо. Урахара смотрит на них, и что-то в его взгляде выглядит неестественно четким. — Не волнуйтесь об этом. — он прикладывает руку к трости и постукивает ей по полу слегка, отбивая незамысловатый ритм. — Что бы ни случилось, мы справимся, так что не волнуйтесь о Яхве так сильно. Вы нам очень сильно помогли, но остальное за нами. Мы не позволим ему добраться до обычных людей. С добродушного тона закончил он серьезным и мрачным, а ному снова ощутили это странное чувство: словно бы давление воздуха на мгновение стало выше. Но это ощущение снова пропало так же быстро, как и появилось. Их время подошло к концу. Киске, как и было обещано, уничтожил образцы, после чего сопроводил ному до библиотеки, где рядом с Изуку снова обнаружилась черная кошка. — Что за кошка? Откуда она тут вообще... — Мамору почесывает её меж ушей, пока животинка довольно урчит. — Она мой компаньон. Очень... Умная. — Урахара прикрывает лицо веером, а жёлтые глаза животного впиваются в него до ужаса внимательным взглядом. Киске начинает активнее обмахивать себя веером, словно ему резко стало слишком жарко. Кошка прыгает и спокойно приземляется на плечи ученого, а тот на секунду жмурится, видимо ожидая удара лапой, но она лишь кусает его за ухо и Урахара, извинившись, быстро покидает их, тихо ойкая от ласковых покусываний кошки. — Как она его любит... — Изуку провожает их взглядом и медленно съезжает на мягком диване немного вниз, устало прикрывая глаза, что несколько ноют от сильного напряжения. — Может быть пообедаем, господин Ева? Вам стоит дать глазам немного отдохнуть. — Мгм, да, наверное. Иначе я скоро прекращу понимать, что тут написано. — Изуку нехотя откладывает книгу и поднимается, потирая ноющую от долгого сидения в одном месте шею. Мамору улыбается. Он всегда рад провести время в компании хозяина, но тут в последние дни этого времени было не так уж и много. Поэтому пока они свободны, они будут помогать Изуку здесь, пока не понадобятся команде учёных. Они сделают всё для спокойствия их Хозяина. *** — Ты рассказал им, Киске? — низкий голос вырывается из кошачьей пасти неожиданно, но Урахара лишь прячет лицо под панамой снова, удобно устраиваясь в глубоком мягком кресле. — Они бы всё равно поняли. И сдаётся мне, что это не будет лишним. Асмодея можно понять, но вот увидишь, Йоруичи-сан, этот мальчик окажется полезным подспорьем в ближайшее время. Когда Яхве сделает свой ход, мы будем готовы. — лёгкая улыбка появляется на губах мужчины. Кот щурится, но продолжает смирно лежать на груди учёного. — Готей никогда не одобрял такого. Они снова попробуют всё скрыть. — Пусть. Пока в мире не происходит ничего сверх серьёзного. Да и вообще... Пусть попробуют доказать, что кто-то знает. Йоруичи фыркает, укладывая мордочку на лапы и пригрывая глаза. — С учётом того, с кем сейчас Готей вынужден сотрудничать, это неудивительно... — К сожалению. Он не отбыл в Мукене даже половины срока, а его снова вытащили и притащили сюда для работы. Аналитик. Ага. Как же. — Урахара чуть хмурится, но глаз так и не открывает. — Скорее единственный, кем можно пожертвовать на благо. Киске вздыхает. Сотни лет... Сколько ещё они будут против него идти. В тот раз им помогло чудо, имя которого затерялось в летах, а сейчас они снова вынуждены всё доверить людям. Как и Тогда. Ирония, бессердечная ты сука.