Это не был обычный день. Абсолютно. Даже вспоминая сейчас я всё ещё в этом убеждён. И вопрос предопределённости судьбы уже звучит не так абсурдно как раньше.
***
— Накамура! — от того, что он орёт на парковке, усиливая свой и без того громкий голос грохочущим эхом, даже страшнее. Теперь понятно почему все боятся одного лишь упоминания имени. А сил бежать дальше как назло не осталось. Даже если попробую пробежать ещё хотя бы пару сотен метров — слягу замертво. С другой стороны бежать-то особо некуда. В углу старый форд девяносто третьего, напротив — миникупер. — Выходи немедленно! — его голос опять сотрясает пространство вокруг, заставляя вжиматься в единственную отделяющую от головореза колонну спиной. И когда это он только успел так приблизиться? Мозг соображает как ненормальный, подкидывая одну идею за другой, но от этого не легче. Вместо четко выстроенного плана в голове образовывается непонятная мешанина информации, заставляя жмуриться. Соберись. Рука по инерции нервно чешет висок, по которому скатывается пот, а я неосознанно дёргаю головой в сторону, в это же мгновение сталкиваясь взглядом с убийцей. Ещё одна ирония судьбы — умереть от руки того, кто когда-то уже спас тебе жизнь. Замешательство секундное. Вряд ли я даже эту мысль успеваю додумать как тело резко перекатывается вправо, скрываясь за колонной от пуль. Главное прикрыть голову, самое ценное, ехидно отмечает внутренний голос на мои прилипшие холодные ладони к макушке. Стрельба прекращается так же внезапно как и началась, так что скорее открываю глаза, чтобы привыкнуть, но из-за вздыбившейся в воздух бетонной пыли разобрать что-то на расстоянии дальше вытянутой руки слишком трудно. Тихо. Наверняка притаился за ближайшим укрытием, дожидается пока выползу. Чёрт возьми, ну что могло пойти не так? От осознания безысходности ситуации сильнее сжимаю челюсть, создавая почти неслышный скрип. Это был идеальный план. Без преувеличений. Я продумал всё, каждую деталь, любой исход, чтоб завалиться на жадности? Сдалась мне эта печать. Стоит вспомнить об этой безделушке как пальцы разжимаются, открывая взгляду небольшую вещицу из нефрита с тонкой красной нитью, украшенной кисточкой. «Победа». Незатейливый иероглиф явно насмехается надо мной, отчего захотелось хмыкнуть в ответ растянувшимися в дрожащей усмешке губами. — Выходи, — наёмник Санады всё же не выдерживает долгого ожидания. — Бежать некуда, — не могу не согласиться, цепляя пальцами приличный кусок бетона, усмехаюсь в ответ, в тоже же время пряча нефритовый трофей во внутренний карман пиджака. — Выйди и умри как мужчина, — два глубокий вдоха. Не так-то легко решиться умереть, особенно когда желание жить бьёт через край. Я правда надеялся, что он окажется немного тупее. Замешкается и тогда времени на побег вполне хватило бы, но… Схема проста как мир: в одну сторону кинуть кусок бетона, а самому бежать в противоположную. Глупо было не учесть наличие пистолета. А ещё тот факт, что пули летят быстрее, чем я могу бежать. Это не больно, больше из-за шока, чем из-за «невероятной» силы воли, однако рука всё равно рефлекторно прижимается к ранению. Не знаю от чего мутит больше, от вида крови или от её стремительной потери, так что момент, когда тело обмякает и падает на асфальт, упускается из вида. С каждый вздохом дышать становится всё тяжелее, а картинка перед глазами мутнеет и расплывается, истончая краски. — Есть последнее желание? — голос этого здоровяка звучит слишком далеко, хотя я отчётливо вижу как он опускается на корточки рядом. — Я же трус, — что ж, признать этот факт перед смертью уже не так позорно. — Разве таким положены привилегии? — хотелось бы выглядеть круто и всё такое, но тело совсем не хочет слушаться, заваливаясь на бок, но в последний момент здоровяк удерживает меня от встречи с асфальтом, прислоняя спиной к стене. И похоже не желает отступать. Смотрит своими непроницаемыми чёрными глазами почти не мигая. Выглядит жутко. Времени на игру кто кого переглядит нет, хуже всё равно уже не будет. — Убьёшь Санаду? — вместе с именем с губ срывается хриплый кашель сквозь искривлённую усмешку, а за ним сгустки тёмной крови. — Конечно же нет, — веки и впрямь тяжелеют, даже моргать приходится с неимоверными усилиями. А потом перед глазами резко темнеет, унося сознание в пустоту…***
Да, Накамура. Угораздило же. Просто стоило в детстве мать слушать, а не гнаться за бредовыми мечтами разбогатеть лёгким путём. Сейчас бы прожил тухлую, абсолютно непримечательную жизнь самого обычного человека. Ключевое слово здесь — прожил. От досады из груди вырывается натужный вздох разочарования. Да такой громкий, что я тут же прижимаю ладонь к губам. Да, моя жизнь не лучший пример для подражания, в ней не было бескорыстных поступков, но и плохих дел я не совершал. По крайней мере никого не убил. Обворовывал, но они сами виноваты. Погодите-ка. А чего это ощущения такие натуральные? Указательным пальцем сильнее тычу в щёку, отчего в ответ звучит раздражённый тонкий голосок, но больно-то мне. Или нет? Из-за неизвестности страшно открыть глаза, однако интерес пересиливает все инстинкты самосохранения. Секунда. Резкий дребезжащий свет тут же режет глаза от чего приходится зажмуриться, но только на мгновение. Зрение быстро привыкает, правда окружение крайне странное. Последний раз видел нечто подобное, когда ездил к родителям в деревню. Будто нахожусь в доме традиционного японского стиля. Даже проводки нет. Сквозь тонкие сёдзи в комнату пробивается солнечный свет, пробегая по устеленному татами полу. Неужели мне дали второй шанс? Сослали в какую-то глушь, чтобы не попался на глаза Санады? Поразмышлять дальше на тему везения и случайностей не получается, потому что дверцы резко распахиваются выплёвывая в помещение маленькую девчушку в чём-то розовом. Неловко поправив явно великоватое ей одеяние она вскинула голову и тут же задрожала всем телом, глядя перед собой широко распахнутыми глазами. Если не смотреть на странную одежду она довольно хорошенькая. Мягкие черты лица, пухлые губы. Накамура, чёрт побери, о чём ты думаешь вообще? Тебя чуть не убили, а ты на девиц заглядываешься? — Го-госпожа, вы очнулись, — и её большие оленьи глаза в эту же секунду наполняются слезами, скатывающиеся в дрожащую улыбку. Поразительно, она даже плачет красиво, но… Разве я не один в комнате? На всякий случай оборачиваюсь, вдруг здесь всё это время была эта самая «госпожа». Никого. — Слушай, где я… — что это? Что с моим голосом? Неестественно высокий, будто и не мой вовсе, аж слух режет. Глубокий вдох заканчивается раздутой грудной клеткой, на которую уже я таращусь широко распахнутыми глазами. Грудь - сухо констатирует сознание, словно у меня есть ещё одна личность. Абсолютно невозмутимая. Зато та, первая и реальная, особо не задумывается, выдавая с выдохом истошный женский крик. А потом, поздно спохватившись, резко прижимаю к губам ладони, переводя взгляд на девчонку. — Госпожа моя, — она подлетает тут же, без команды или просьб, будто привыкла делать это. Её руки холодные, приятные на ощупь, беспокойно проводят по голове, словно бы пытаются успокоить, однако всё, что я могу сейчас делать это тупо таращиться на неё вытаращенными глазами. — Госпожа, что с вами? — какая я тебе госпожа, резонно крутиться в голове, только выдать это всё вслух не получается. И не потому, что ко рту прилипли ладошки. — Госпожа, — она опять начинает плакать, что только ухудшает ситуацию. — Скажите же хоть что-нибудь, госпожа, — а-а-а, я понял, галлюцинации. Мозг умирает, поэтому я вижу сейчас всякий бред. Тогда всё нормально, расслабься. Правда, с дальнейшей деятельности моего отдающего концы организма я офигел окончательно. Точнее, я бы никогда не подумал, что такое вообще можно придумать. Потому что в дверях, запыхавшись, стоял никто иной как воин. В самых натуральных доспехах и подозрительно знакомой физиономией. От такого поворота событий я аж присел, прищурился, вглядываясь в фигуру застывшего на пороге незнакомца. Впрочем, в ответ он так же смотрел на меня. Недоверчиво, напрягшись. И аура у этого человека была пугающе сильной, словно внутри него есть необъяснимая сила. От неожиданного озарения воздух на следующем вдохе встал поперёк горла. Странная одежда, волосы и кожа лишены какой-либо пигментации, красные глаза. — Ты… — звука не последовало. Я буквально прошептал это слово, ткнув в сторону человека указательным пальцем. Неизвестно чем бы всё это закончилось, если бы в комнату, отодвигая застывшего на пороге альбиноса в сторону, не залетел ещё один мужчина. Без лишних прелюдий он тут же опустился рядом со мной зажимая в объятиях. — Ты очнулась, слава Ками, — он выдохнул эту фразу прямо мне в ухо, заставляя съёжиться от неприязни. Не люблю, когда меня вот так вот лапают все кому не лень. И это не ускользнуло от его внимательного взгляда, потому что он тут же отстранился, однако продолжил сжимать плечи, словно говоря, что это он держит ситуацию под контролем. Почему я так отчётливо всё ощущаю? Чувствую, как его пальцы впиваются в мои плечи. И оглушающий звук моего сердца, так отчётливо барабанящего в ушах. А ещё пытливый взгляд того парня в дверях, но ведь это какой-то бред. — Хаширама? — голос почти бесцветный, но задать этот вопрос нужно до крайности. — Ты… — не могу поверить, но парень напротив лишь улыбается, отвечая коротким кивком. — Но… — что рассказывали люди, побывав на том свете? Уж явно не встречу с выдуманными существами, к тому же… Точно, меня застрелили. Не долго думая, быстро скидываю руки мужчины со своих плеч, вызывая у последнего недоумение, и задираю одежду, чтобы увидеть след от ранения. Уж чего-чего, а дыру насквозь я точно должен заметить. Но вместо ожидаемого зашитого ранения или хотя бы бинтов — ничего. Ни следа от пули или недавней операции. — Ничего не понимаю, — выдыхаю в пустоту, поднимая глаза. Чего это с ними? Парень в дверях и сидящий напротив Сенджу, оба отвернувшись, покрылись красными пятнами. — Госпожа, — рядом звучит тихий писк девчонки и я опять ощущаю её холодные пальцы, которые настойчиво тянут края рубашки вниз. — Зеркало, — понимание ситуации потихоньку начинает доходить до меня. И если оно верно, то совершенно мне не нравится. — Подай зеркало, — громче, отчего девчонка дёргается, отчеканиваю слова, хотя голос дрожит. — Лицо тебе жизни важнее? — хмыкнул альбинос, заставляя кинуть в его сторону непонимающий взгляд. Девчонка справляется с приказом быстро, подсовывая мне в руку тонкую рукоять небольшого зеркальца, но поднести его к лицу становится непосильной задачей. От борьбы внутри себя на лбу выступает пот, дыхание сбивается и кажется сознание вот-вот покинет меня, но перед этим я просто обязан увидеть себя. Первое, что бросается в глаза, белоснежная кожа. Такие же бесцветные волосы, а из зазеркалья на всё это смотрит красноглазая молоденькая девчонка, подозрительно похожая на альбиноса. Похожая как две капли воды. Отключиться. Лучшее решение из последних. Зеркало легко выскользнуло из рук, в то время как глаза закатились и я свалился на спину без чувств. Во всяком случае все присутствовавшие должны были в это поверить и судя по загонашившейся служанке, или кто она там, трюк сработал на ура. Может быть с Сенджу это и не прокатило, однако их в любом случае попросили из комнаты. Больше было и не надо. Дождавшись, пока шум в комнате, да и за её пределами стих, осторожно приоткрыл один глаз. Девчушка в розовом, смочив в чашке тряпку, почти невесомо уложила её мне на лоб, от чего в нос ударил едкий запах. Недолго думая, хватаю вонючую тряпку, скидывая в сторону, и тут же прикладываю палец к губам. Чтобы она ненароком не завизжала. — Как тебя зовут? — опережая её заевшее «Госпожа», осторожно оглядываю комнату. Как и думал, кроме неё здесь никого нет. — Момоко, госпожа, — и она покорно склоняется. — А меня? — девчушка пару раз хлопает глазами, видимо не до конца понимая вопрос. — Как зовут меня? — Я не могу произносить вашего имени, — и опускает глаза в пол, будто это её как-то спасёт от расспросов. — Почему? — странно. Разве были какие-то ограничения на имена? Я ж не император. — Может тогда напишешь? — на такое предложение она лишь покачала головой в знак отказа. Что ж, замечательно. Вопросов от этого меньше не стало. — Так я Сенджу? — ноль реакции, хотя даже без её подтверждения всё понятно. К тому же сходство со Вторым слишком очевидно, стало быть эта девчонка его сестра. — Женщина, — почти неслышно завываю, вскидывая руки к потолку, чем наверняка вызываю у служанки новый повод для беспокойства. Разве у Сенджу была сестра? Напряги извилины, кроме Хаширамы и Тобирамы были ещё дети. Двое. Оба погибли во время войны, так что никакой девчонки и в помине быть не может. — Чёрт, как же сложно, — нервно дёргаю плечом, прижимая ладони к лицу. И тут же подскакиваю на ноги, мчась в сторону выхода. Не хотят рассказывать так хоть сам увижу, где нахожусь. — Госпожа! — позади, не решаясь останавливать силой, плетётся служанка. Верное решение, не можешь вернуть — будь рядом. Заходящие лучи солнца на мгновение ослепляют, от чего приходится прикрыть глаза ладонью, но привыкаешь к такому быстро. Быстрее, чем к новой жизни. От этого осознания в груди неприятно жжёт. Казалась бы незатейливая, но в тоже время пригвождающая к земле мысль. Будто пути назад нет. Оказывается дом, в котором я появился, находится на возвышенности. И вместо ожидаемой пустоши, с разбросанными временными пунктами словно военный лагерь, перед глазами расстилается разрастающаяся деревушка. С кипящей на улочках жизнью, снующими куда-то людьми и надеждой на то, что завтра не будет войны. — Это…не моя жизнь, — еле шевелю губами, чувствуя как алеющее солнце расплывается, обжигая щёки скатывающими вниз слезами. Это даже не мои чувства. Рей Накамура умер, прожив жалкую, но запоминающуюся, жизнь и я ни о чём не жалею. И не хочу возвращаться, чтобы что-то исправить. Так почему я здесь? Почему попал в тело этой девчонки, которой даже не существовало? — Тебе лучше? — за спиной звучит знакомый голос и его обладатель останавливается рядом. Видеть рядом с собой выдуманного персонажа слишком сложно для понимания. Я же не живу иллюзиями, к тому же у меня никогда не было мечты очнуться в каком-то другом мире. Может когда-то по молодости я и увлекался просмотром подобного, да мало ли кто не смотрел. — Кими? — Что? — это её имя? Или он так к младшей обращается? — Лучше, — но в его взгляде слишком заметно недоверие. Что ж, не зная ситуации я бы тоже вряд ли поверил в подобные оправдания. — Хаширама, — он едва заметно дёргается, слыша своё имя, а я в этот момент вспоминаю слова служанки. — То есть, нии-сан, — реакция положительная. Во всяком случае на это обращение он реагирует не так остро и даже позволяет себе улыбнуться в ответ. — Что произошло? От такого прямого вопроса Сенджу долго молчит, всматриваясь тяжёлым взглядом, будто желает проделать во мне дыру. Дешёвый трюк и я бы даже усмехнулся ему в лицо, но это будет слишком. Даже необременённый разумом дурачок должен понимать такие простые вещи. Так что лучшее решение молча выдержать бессловесную пытку. Со всеми работает, даже Санада лишь заходился клокочущим хохотом, тем самым признавая своё поражение. — Тобирама вовремя нашёл тебя, — неспешно заключает собеседник, так и не отводя взгляда, а я продолжаю отмечать про себя что что-то в нём не то. Может профессиональное чутьё или отголоски воспоминаний девчонки, но что-то явно не даёт мне покоя. — Кто-то посмел напасть на Химе клана Сенджу. И я не оставлю это просто так, — его глаза сужаются, скрывая за тонкой полоской почерневший карий оттенок радужки, но у меня есть вещи поважнее цвета глаз главы клана Сенджу. Стоит ему произнести слово «нападение», как в голове, застилая реальность, вспыхивает картинка. Резкая и такая настоящая, будто я видел это своими собственными глазами. Тупая боль в области живота, торчащий клинок и кровь на ладонях. Видение пропадает так же неожиданно, как и появилось, заставляя судорожно вздохнуть, прикрывая глаза. — Я в порядке, — предвидя порыв первого кинуться на помощь младшей, вытягиваю руку вперёд, второй прикрывая дрожащие веки. Кажется, я могу увидеть воспоминания этой девчонки. — Отец хочет продолжить подготовку, как только ты почувствуешь себя лучше, — не совсем понимаю о чём речь, но плевать. Голова раскалывается так сильно, что хочется скорее прилечь и забыться сном. Желательно навсегда. Однако мысли по поводу случившегося против воли заполоняют сознание лишь усиливая болевые ощущения. Химе Сенджу? Это так моё желание когда-нибудь попасть в круг влиятельных и сильных мира сего истолковала вселенная? Если так, то этот, никогда не существовавший мир теперь станет моей реальностью? И всё, что когда-либо произойдёт в нём, прямо или косвенно затронет и меня? — Тебе нужно набираться сил, — рука старшего Сенджу слегка подталкивает обратно к дому, с чем я не могу не согласиться. Сил ни у меня, ни у тела этой девчушки явно не осталось. Так что лучше вернуться, отдохнуть, привыкнуть к окружению.А после хорошо пораскинуть мозгами…