***
— Ну правда, Сугавара-кун, я в поряд— — Кита! — с громким хлопком от телепортации, в комнате появляется Ирико и крепко сжимает серого кицуне, прерывая сероволосого на полу-фразе. — Ты… Ты наконец-то очнулся! Я так! Так! — Да, да, я в порядке, Кицуне-сан… — мягко улыбается Шинске, чувствуя как его одежда намокает, как тело огнено-рыжей лисы трясётся. Он в порядке, он правда живой… — Спасибо, что заботишься обо мне с детства… Вдруг говорит Кита и Ирико поднимает на него взгляд. Красные, после слёз, глаза смотрят на него в упор, немного не понимая о чём тот. — Я знаю, — лишь эта пара слов и Ирико начинает громко смеяться и улыбкой пугать окружающих. — Ну, правда, что за проблемный 'Младший братец', — в шутку причитает Ирико и вновь обнимает Шинске покрепче, будто проверяя действительно ли это не сон. — С возвращением… — Угу, я вернулся… — Кхм, я тоже так-то тут! ~ — начинает смущённо, и немного ревниво, ныть Терушима видя их близость. — Ох! Кхм, что ж, — Ирико поправляет вуаль, что чуть спала с лица, протирает платочком глаза и подойдя к Юджи низко кланяется. — Спасибо, что помог разобраться со всеми проблемами. А так же, за все перенесенные неудобства, я хочу извиниться. Нет, весь клан кицуне, а так же Инари-ками-сама, выражаем вам, клану оками, нашу глубокую благодарность и с этих пор, мы — лисы, всегда рады видеть вас — волков, в нашем храме. — И от себя хочу добавить, что… — встревает в разговор Первый Мику, и так же кланяется в признательности. — Мы будем рады выделить клану Джозенджи территорию для вашего проживания. Мы будем так же рады вашему соседству. — С-стойте! — уже прерывает их Бобата. Он смущённо начинает озиратся в момент, когда все кицуне, что присутствуют в лазарете, вместе с двумя Мику кланяются. — З-зачем? Почему вы все…?! — Кита-сан, — Юджи поднимается с места, подходит к Шинске и поднимает его из согнутого положения. — Спасибо, конечно, но я откажусь… — Что?! — восклицают все кицуне. — Ха-ха, почему-то я так и думал, что ты откажешься… — меланхолично проговорил лис и взяв краешек кимоно Теру, он тихо произносит. — Ты… Обязан вернутся, ладно?.. — Угу, — кивает волк, а после обнимает и так же тихо говорит. — Я вернусь и скажу тебе кое-что очень важное… — Ладно… После, как все кицуне и оками поправились, клан Джозенджи отправился к себе на родину. В деревню, что погибла в цунами. Он, как глава клана, как Терушима Юджи, сын своего отца, — должен стать достойным. Этот лис показал ему, что он не так безнадежен, не такой проблемный как считал сам… Он ещё способен. И он докажет это ни своему отцу и точно не Ките, который и так знает о нём, в первую очередь, он докажет самому себе, что не безнадежен. Обернувшись на храм, что остался далеко позади, Терушима с улыбкой смотрит в направлении храма и он уверен, что Шин смотрит на него, провожает его исчезнувшую спину взглядом. — Терушима! — кричит со стороны Бобата, за ним стоят и в пол оборота смотрят весь клан и старейшины. Наконец-то, они возвращаются. Они счастливы и рады, что их лидер возмужал, повзрослел… — Иду! Оками догоняет клан и желает близнецам, что остались с Шинске, только счастья. Жаль что он ушёл не дождавшись их пробуждения. Но взамен он принесёт им сувениров, он пообещал. С этого дня, он обязан выполнить все обещания, что даёт. Это его заветы с этого момента. — Что ж, Джозенджи! Начнём всё с чистого листа! Просто, но стойко! — воскликнул глава клана. — Да! Именно! — клан же его поддержал. Их ждёт не близкий путь, но пока они вместе и стойко держаться, они всегда будут вместе и жить. Это Юджи знал наверняка.Только дождись меня, Шинске…
***
Кита смотрел с холма на лес, что простирался достаточно далеко от их храма. Вот Юджи скрылся среди деревьев с кланом, и какое-то неизвестное ему чувство заскрипело на его сердце. Тоска в душе не давала покоя. Ирико подходит к нему и кладёт руку на его плечо, заглядывая в скучающие глаза. Она прекрасно знает этот взгляд. Рыжеволосая обнимает младшего и мягко гладит по голове. — Я обязательно его дождусь, обяз- — Кита-сан! Помоги! — хнычащие детские голоса звучали со стороны Тории ведущих к храму. Под ними пробегают два мальчишки как две капли воды похожи на друг друга. Они бежали от тенгу в белой маске ворона, который следовал за ними с одеждой в руках. Ирико и Кита переглянулись, чуть посмеялись и поймали в объятия двух юных 'лисят'. Они кажется ещё не заметили и того что сейчас находятся с ушками и хвостами. Что выглядит довольно мило. Оба же близнеца, находясь в спасательных объятиях Главного Мику, шипели на тенгу, что в вежливом поклоне испарился в дымке. — Стоп… Тут, Осаму, старший из братьев, посмотрел на голову Ацуму и прыснул смехом. В янтарных глазах, в их уголках, скопились маленькие слезинки и с сырыми глазками тот посмотрел на брата. — Чего? — Цуму, ты когда отрастил уши и хвост? — ели сдерживаясь уточняет сереброглазый близнец. — Чт?.. — потрогав голову, посмотрев за спину и взглянув на брата широкими от удивления глазами он буквально пискнул, словно лисёнок. — Погоди! У тебя же тоже самое на голове! И хвост серый имеется! ~ — Не мели чепуху, Цуму! — фыркнув и чихнув от пыли, его голова и руки с ногами приобрели более звериную форму. — А?! Почему у меня такие руки?! Что с руками?! — Ох, спокойно, тише, — тут подключается Ирико, которая осведомлена о схожих случаях среди кицунэ. — Осаму Мия, ты теперь не просто мальчик, дитя что приносит беды… Ты стал ещё более особенным. Ты стал схож со мной и вашим дорогим Китой-саном. — Я… Мы теперь не люди? — подаёт сиплый голос Ацуму, чьи уши и хвост под стать цвету глаз. — И да, и нет, — отвечает Шин, после гладя обоих по голове. Мягкая улыбка на лице и небольшая тень одиночества в глазах, которую те не замечают. Теплая ладонь, так приятна, и так знакома, будто те сны о тепле материнской руки, был вовсе не сон. А нежный голос, так похож на голос из того же сна, что пел им колыбельные. И оба, смотря в никуда, просто тихо проливая слёзы из глаз. Они сжимают кимоно взрослых, а их объятия ни сколько не успокаивают. Неужели, то было всё правдой? Их кто-то любит? Ими дорожат? Что происходит? Все эти вопросы вертелись в их маленьких головках, пока их несли обратно в комнату. — Пусть, если это сон… — Пусть не кончается! Один, заканчивает за другим. И это мило, с этим согласятся и тенгу, что скрываются среди листвы и теней деревьев рядом с ними. Они не против, столь милых молодых господ.***
Месяц пролетел столь скоротечно, что уже выпал первый снег. Близнецы, казалось привыкли к своему новому телу, но Кита не мог быть спокойным смотря за них. Вот они уже набрались достаточно сил, чтобы контролировать свои трансформации, и не превращаются в лисят от одного чиха. Скоро они наверняка смогут приобрести ещё по хвосту, а то и паре. Этому он рад, как и тому, что теперь они не страдают. Но только вот, кажется дети почему-то грустят. — Киношита-кун, Самедзи-кун, — тут появляются два тенгу один в белой маске во́рона с чёрными крыльями, вторая с белыми крыльями и чёрной маске. — Будьте добры, спросите детей почему им так грустно? — Да, — хором, сдержано и учтиво ответили двое. С поклоном, они растворились в дымке от дымовой бомбочки. Кита вздыхает и откидывается на спинку стула, подняв голову вверх, протерев глаза. Всё стало так запутано. После ухода Терушимы Юджи, его мир будто перевернулся, он не знал почему его душа и сердце так ныли. Он вздыхает каждый раз и тогда, когда думает о близнецах иногда понуро ходящих по храму. Ему духу не хватает спросить у них, в чём дело. Он не их 'родитель', он лишь опекун, не больше… Возможно, когда-нибудь они смогут доверится и рассказать всё ему, как близкому. Но Ирико всегда говорила, что родители не могут быть друзьями, они или только друзья, или же чисто родители, третьего (что-то среднее между ними) — не дано. «Будешь так вздыхать, лисёнок, своё счастье упустишь», вспомнилось тут же и голос Юджи и его слова, когда оками присутствовал во время того, как кицунэ разбирал бумаги и тяжело выдохнул от ноши. Только вот, что он ему ответил, Шинске уже и не помнит. Но, это однозначно, было что-то смущающее. — Терушма, я всё ещё жду…***
Дети, как оказалось, хотели встретиться с деревенскими жителями, которые некогда бросили их в пучину отчаяния зовя его монстрами, чудовищами — несущими смерть и бедствие им всем. Кита, превозмогая все страх и тревогу в своей душе дал дозволение своим крошкам. Те, обрадовавшись, расцвели, а из изменившие цвет от преображения глаза заблестели золотом и серебром. Кита поплыл. Они были слишком милыми в этот момент. — Только будте предельно аккуратны, взгляните на них одним глазком, а затем вернётесь обратно! — начитывал их Шинске, когда настал день их отбытия. Те были в новеньких кимоно, с маленькими сумками через плечо с небольшим перекусом к полднику. — И не отходите от Киношиты, когда будете идти в сторону деревни и обратно! И, и не берите ничего с земли! Не забывайте и о том, что люди в деревне!.. — Кита-сама, хватит, — осекает своего мастера тенгу с белоснежными крыльями от осознания, что он больше не увидит дорогого человека. — Они всё поняли. С вашего позволения… — Мы ушли, Кита-сан! ~ Дружно помохав своими 'лапками', а тенгу с белоснежными перьями в крыльях поклонился, они ушли в деревню. Но странное, шепчущее и клокочущее где-то в нём чувство тревоги, страшило Мику, нашёптывая ему о том, что что-то точно пойдёт не так. Вязко, противно, полыхая — это ощущение не давало нормально работать. Конечно он переживал и беспокоился о них, как о собственном помёте, о родной кровиночке, ведь продлил им жизнь отдав с Теру их часть магической жилкой. — Нет, я должен сходить и проведать их… Заключив, кицунэ испарился в своей же дымке, телепортируясь к детишкам. Но… То, что тот увидел повергло его в самый свой худший кошмар. Холод — самой снежной и высокой горы; жар — словно ты находишься в самой глубине адского. Всё это сейчас ощущали Кита и раненый в плечо Хисаши. Как понял серый лис, дети вышли из-под контроля. Они были слишком напуганы реакцией не только детей, но и их родных родителей. Ужас пробрал всё нутро Шинске. Он боялся не столь чудовищной силы детей, сколько того что он позволил этому кошмару случится. Его худшему кошмару. — К-кита-сан… Почему?.. *Всхлип*, за что они так с нами… Голоса детей скрипели, а глаза, как два блюдица, полные слёз, смотрели на него напуганным взглядом. И ведь люди… Люди действительно боятся того, чего не понимают. Они боятся всего сверхъестественное, такого как Ёкай… И сейчас, дети не были людьми, но и не являлись полноценными Ёкай. На голове по паре волчьих ушей, за спиной — пушистый мягонький лисий хвост. Изо рта же, поблескивали пара белых и острейших клыков. Глаза сменили цвет с шоколада, на серебро и золото. А после пробуждения их сил, и их коштановые волосы, прекрасного шоколадного оттенка, перекрасились под цвет их глаз. Деревня, что некогда пылала жизнью, сейчас опустела и стала 'мёртвой'. День, который он надеялся что не наступит никогда, всё-таки пришёл слишком быстро. Вокруг было множество языков яркого оранжевого пламени, от которого хрустели деревянные полуразрушенные дома, а так же обугленные и сожжённые до костей тела жителей. А вечно холодный и туманный лед, не отставая от пламени, не желая таять под натиском огня, распространялся так же стремительно как и само пламя, морозило всех кто попадался на его пути.Пламя — сжигало… Лёд — замораживал…
Кита уже было отчаялся, когда те начали говорить о смерти. Он не знал что ему сделать, что сказать… Но, тут он вспомнил Юджи, который когда-то ему сказал: «Дети хрупкие создания. Иногда они не понимают обычных слов, им достаточно просто показать свои чувства. Просто обними их, если им грустно, просто поцелуй их в лоб, если хочешь показать свою любовь». И Кита, чувствуя фантомную близость с оками, следует мягкому неизвестному толчку в спину. Он мягко и нежно обнимает этих лисят, чуть слышно нашёптывая что он рядом. И те разрывают глотку от горящей их обиды. За что боги так с ними? В чём провинились эти двое в прошлой жизни, что проходят через всё это?.. Дети засыпают истратив свои силы на слёзы. А главный мику использует свою что бы потушить пламя и растопить лёд. Лицом он посерел, душой он опустел. Ведь, обещание, что он дал, он не сдержал… — Киношита-кун, обратись к Шимдзу, когда вернёмся. И ещё, пусть Савамура и Сугавара позаботиться об остальном, — холод пробрал до костей бело-крылого тенгу. — Слушаюсь, Мику-сама, — тенгу взмыл вверх, как только поклонился.Будущее, что он знал — наступило…
***
Рокот цикад. Полная луна. Дым благовоний выходящий из курильницы ввиде волка пьянил разум лиса, что от одиночества и тоски начал сходить с ума. — Теру, я жду… Скучаю… Где ты?.. Юджи… — Ты звал? Кита-сан. Пьянящий разум больше, чем благовония, голос. Такой знакомый. Такой желанный спустя столько времени. Сколько же прошло? Глаза помутнели, наполненные слезами. Голос, запах, тепло в конце то концов! Они вернулись! Неужели долгожданный оками вернулся? Тело кицуне тряслось, он не желал оборачиваться. Глухой стук ног, спрыгнувшей с окна тушки, нежные руки, что касались только его, и жгучее тепло тела, что только он знал. Это всё не сон. Не сон! — Шинске-сан, я вернулся, — добрый, нежный и теплый. Три слова описывающие этого волка. Ему казалось что он больше этого не почувствует. Его дыра в сердце наконец-то, закрылась. — С возвращением, — шепчет лис, сжимая крепкие, с новыми шрамами руки мужчины, обнимающего его со спины, чья голова опустилась на его плечи. — Добро пожаловать домой, Юджи…