Порнофильмы — Я так соскучился
Город расколется на мириады зеркал.
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец. Март погодой и долгожданным теплом не радует. Вроде, вторая неделя заканчивается, а на улицах до сих пор снег лежит. Грязный, талый. И бесконечно унылый. Крис ежится зябко. В свитер кутается, слякоть и дождь за окном ресторана задумчиво разглядывая. Хорошо хоть, что чай им принесли горячий. Есть, обо что руки погреть. — Ты уверена? — голос Дарины молчание нарушает. Такое уютное, привычное. Как в старые добрые времена, когда они, сбежав с уроков, так же у Антона дома сидели. Да уж, тогда она про погоду не думала. Не до того было. А искала повода, чтобы с хозяином квартиры наедине остаться. Безрезультатно, как правило. — Сколько еще раз ты собираешься задавать один и тот же вопрос? — в ответ Крис лишь улыбку из себя выдавливает. Вымученную. Фальшивую. И взгляд в стакан с чаем опускает. Чтобы на подругу не смотреть. Так проще. Так ее считать не могут. Ведь этим же Дарина и занимается с самой первой минуты их посиделок. Считать. Отыскать в глазах собеседницы то, что заставит ее передумать. Не делать то, что она вот-вот собирается сделать. — Столько, сколько потребуется, чтобы ты наконец на него ответила, — и ведь не сдается, язва такая. — Потому что я твоя подруга, — на больную мозоль нарочно давит. — И хочу знать, что ты не пожалеешь о своем решении. Крис на эту психологическую бомбежку только усмехнуться и остается. Бесполезно. Нет, правда. Зря стараешься, дорогая. На уловки твои она не поведется. — Да, Дарин, — наконец-то глаза на девушку поднимает. Устало. — Я уверена, — кивает утвердительно. — Так правда будет лучше. Ее убежденность в своей правоте, то, как она произносит эти слова, Дарину совсем без козырей в рукавах оставляет. Но помощь приходит, откуда не ждали. — Для кого? — впервые за время разговора в их спор Антон вмешивается. Удрученно-спокойный. До сих пор смиренно молчавший. С сигаретой в руке, хоть до сегодняшнего дня и не курил. — Для кого так будет лучше? — брови выразительно приподнимает, вопрос свой повторяя. — Для нас? — в сторону Дарины взглядом указывает. — Или для афганца твоего? — тоже по наболевшему бить не стесняется. — Для кого? Забавно. Всего одно упоминание Алика, а внутри снова все ныть и сукровить начинает. Так что вдох болезненным выходит. Болезненным, но правильным. — Для меня, — дав себе пару секунд, чтобы с силами собраться, Крис единственно верный ответ озвучивает. — Так будет лучше для меня, — выделяет. Чтобы дошло. И сомнений не вызывало. — Я не могу здесь больше находиться, — плечами пожимает. — По крайней мере, не сейчас, когда каждая мелочь мне о ней напоминает. С некоторых пор ее имя в их компании больше не произносится. На него словно бы запрет накладывается. Негласно и единодушно. Прости, Алиса. Когда-нибудь она обязательно назовет тебя так еще раз. Но пока это слишком больно. Так что придется тебе еще какое-то время безымянной побыть. — А как же Алик? — снова Дарина в атаку идет. Уймись уже, ей Богу. Не видишь, что ей и так тяжело? — Неужели ты просто возьмешь и уедешь? — но Дарина не унимается, нет. Она за любую возможность ухватиться готова, лишь бы подругу никуда не отпускать. — Даже не попрощаешься? У нее на лице — возмущение вперемешку с постепенно приходящим осознанием безвыходности их положения. Крис все решила. А ее не спросила. Да как так-то? — Да, Дарин, — получает она свое подтверждение. — Именно так я и сделаю, — вдобавок дочка владельца ресторана вновь улыбку снисходительную натягивает. Не передумает. — Мы ведь все прекрасно понимаем, чем эта прощальная встреча может закончиться, — голову вбок наклоняет. Намекая, что в этот раз трюк с Волковым и целебным сексом уже не пройдет. Разумеется, она в полной мере осознает, на что ее подруга рассчитывает. Что Крис встретится с Аликом, чувства их вспыхнут, как раньше, и никому не придется никуда уезжать. Вот только в прошлый раз, когда Волков заявился к ней по вызову Зураба, это не сработало. Чувства вспыхнули, они потрахались. Но легче не стало. Да она чуть руки на себя в тот вечер не наложила, так ей паршиво было! А теперь ты предлагаешь ей пройти через это снова? Нет уж, увольте. — Может, и нас тогда приглашать не стоило? — опять Антон свои пять копеек вставляет. Мгновенно красноречивого взгляда Дарины удостаиваясь. Потому что слишком жестко. Что за намеки такие, а? В смысле не стоило их приглашать? Крис, возможно, и не права, от очередного своего хахаля сбегая, но они все еще ее друзья. Так что знай границы, мальчик. Не то получишь у нее по первое число. — Я думала об этом, — будто бы назло Крис сама эту тему развивает. Заставляет подругу в ее сторону недоверчиво покоситься. Словно говоря: «Думала?» — Но вы двое — последние дорогие люди, которые у меня остались, — к счастью, на этот раз буря их стороной обходит. — Так что я надеялась, что вы поддержите меня и мое решение уехать… Что тут скажешь? Она тоже на совесть давить умеет. Только так с сестрой-подростком и справлялась. В итоге Дарина вздыхает обреченно. И руки перед собой на стол выкладывает, под натиском сдаваясь. — Это же не навсегда, да? — хоть что-то положительное во всех сложившихся обстоятельствах найти пытается. — Ты ведь вернешься? — улыбается. И надежды в этой улыбке столько, что Крис аж не по себе становится. Не знает, куда руки деть. Волосы поправляет. Понимая, что палится. Если не перед подругой, то перед Антоном уж точно. Этот такой. Все видит. Каждую мелочь подмечает. — А то я как-то не горю желанием тратиться на билеты всякий раз, как захочу с тобой увидеться, — точно решив ее окончательно добить, Дарина шутит. А затем на Антона случайный взгляд бросает. И тут же в лице меняется. — Крис… — осторожно. Вкрадчиво. — Это не навсегда, я права? Но ответом ей служит молчание. Вынуждая еще больше напрячься. Да ладно. Вы что, прикалываетесь? — Я не знаю, — в конце концов Кристине все же приходится голос подать. И вот тут уж Дарина не сдерживается. — Твою мать! — выплевывает, с шумом на спинку стула откидываясь. — Дай сюда, — чужую пачку сигарет со стола хватает и зажигалку. Закуривает. А в следующую де секунду кашлять начинает. — Фу, — морщится, — как вы это делаете? Собеседникам ее только переглянуться и остается. Довели девчонку, блин. — Ну и что дальше? — желая хоть как-то паузу замять, Антоша беседу возобновляет. — Какой план? — интересуется. Вот только злости в нем столько, что говорить непринужденно не получается. Так и льется яд с языка. — Вернешься в Чикаго вместе с Александром? Александр. Это имя они тоже давненько не упоминали. Но не потому что оно под запретом, как в случае с Алисой. Просто поводов не было. Александр ведь уехал. Вернулся в Америку. И контакта с ним никто не поддерживает. Разве что афганцы. Новые партнеры. Не спрашивайте ее, откуда она это знает. Примите как факт. — Вообще-то, я не говорила ему, что прилетаю, — помедлив, Крис карты раскрывает. — У Зураба есть связи в Нью-Йорке, так что я уже присмотрела себе квартирку. В Квинсе, — планами своими делится. Раз уж все равно речь об этом зашла. — Первое время поживу там. А потом уже решу, куда податься, — заканчивает. Прежде чем к нетронутой чашке чая приложиться. Обжигающий и крепкий. Как раз то, что сейчас ей нужно. — А как насчет работы? — уже без былой агрессии приятель продолжает. Словно все, даже самые мельчайшие детали выведать решил. — Вернусь в труппу, — так же спокойно Крис поясняет. Ей ведь скрывать нечего. — Меня там ждут. — Круто… — в результате и у Антона вопросы заканчиваются. И это невеселое «Круто» оказывается единственным, что он может из себя выдавить. Так что следующую пару минут сидят они молча. Каждый в свои мысли погрузившись. Пока за окном, прямо возле входа, черная бэха не останавливается. — Это, похоже, за тобой, — первым Антоша в себя приходит, глазами в сторону тачки стреляя опасно. Не одобряет он этого решения с отъездом. Но, как и Дарину, мнения его никто не спросил. Вот он и бомбит всю встречу. Мало того, что подругу теряет, так еще и вся эта волокита с заказами и организацией выступлений окончательно ему на шею сваливается. Правда про бэху он говорит в шутку. Думал, Крис своим ходом до Москвы добираться будет. А это просто кто-то из посетителей в ресторан подъехал. Но, судя по тому, как девушка чашку с чаем от себя отодвигает и пачку сигарет со стола забирает, он, сам того не зная, угадал. — Все верно, — а вот и ответ на его вопрос. — Карета подана. — Что? Нет! — тут же Дарина из прострации выныривает. — Почему так быстро? Мы же еще ничего не обсудили, — с новыми силами в бой бросается, вслед за подругой с места насиженного подрываясь. — Что нам делать с Аликом, когда он узнает, что ты свалила в штаты? — все проблемы разом в большущую кучу вываливает, пока Крис куртку с вешалки берет и на себя накидывает. — Думаешь, он сдастся? — и ведь не заткнется никак. — И не ломанется следом за тобой, едва ты в самолет зайдешь? Антон аж глаза закатывает, за происходящим наблюдая. Тоже куртку забирает. Свою и Даринину. Поскольку та на улицу без верхней одежды вылетает. А у него и так танцовщиц в группе не хватает. Остается только, чтобы еще и эта идиотка с менингитом слегла. Для полного счастья, блин. — Дарина, пожалуйста, не начинай! — остановившись у входа в ресторан, когда ей нахально путь преграждают, Крис не выдерживает. На крик срывается. Но быстро в руки себя берет. Вспоминает, что не ради ругачек они тут собрались. — Мы об этом уже говорили, — примирительно добавляет. Паузу в своей речи делая, чтобы Антон на их общую подругу куртку набросил. — И ты дала мне обещание не докладывать ему о моем отъезде, — продолжает. После того, как убеждается, что Дарине гипотермия не угрожает. Плавали, знаем. — Но… — пытается та что-то возразить, но ее перебивают. — Никаких «но», Дарин, — строго. На секунду Крис даже кажется, что это Алиса перед ней стоит и спорит. Настолько подруга в этот момент ребенка напоминает. — Мы с Аликом не виделись уже три недели, — избавившись от наваждения, девушка к главному переходит. — У него новая жизнь. Не порти все, я тебя прошу, — очередную печальную улыбку из себя выдавливает. Заранее осознавая, что этот ход уже никто не переплюнет. — Я знаю, что вы общаетесь, — признается. Но не осуждает. Дает понять, что ничего против не имеет. — Знаю, что ты ездишь к нему на базу. И что Антон с Гришей контакт поддерживает, — на друга взгляд бросает. «Все нормально, — без слов говорит. Все так, как должно быть». — Я все это знаю, — а затем голову назад запрокидывает, с резко подступившими к глазам слезами борясь. — Но, ради всего святого, не впутывай в это меня, — просит. Не требует даже. — Мы расстались, — усмехается горько. Прежде чем в исходное положение вернуться. — И будет лучше, если так это и останется. И все. После этого заявления все пререкания и впрямь отпадают. Да и что тут еще скажешь? Что Волков скучает? Она и так это знает. Что им всем без нее будет плохо? Так она и не на тот свет собралась. Позвонить всегда можно. Накладно, конечно, но если уж прижмет… — Я надеюсь, мы договорились? — первой Крис молчание нарушает, но подругу вопросительно глядя. — Да… — все еще сердитая и оскорбленная, та бурчит. Только вот это не тот ответ, которого от нее ждут. — Я не слышу, — заговорщически собеседница щурится. Знает, что подруга перед этим жестом не устоит. Всегда ведь срабатывало. Срабатывает и на этот раз: — Да! Да, договорились, — сменив гнев на милость, Дарина сдается. — Я ничего ему не скажу, — обещание свое повторяет. На что Крис снова усмехается и руки для объятий расставляет: — Вот и умница. Иди сюда. А потом они обнимаются. По очереди. Сперва с Дариной. А затем и с Антоном. Стенка за стенкой, душа за душою, тоска Тянет в болотную топь заколдованных мест. — Собирайся и поехали, — дождавшись, когда черный БМВ за поворотом скроется, Дарина объявляет. Так решительно и безапелляционно, что Антон брови хмурит, на подругу сверху вниз косясь. — Куда? — недоверчиво. Знает, жопой чует, что ничего хорошего ему эта ее затея не сулит. — Всмысле куда? — так, будто он величайшую в мире глупость ляпнул, Дарина фыркает. — На базу к афганцам, конечно, — с вызовом поясняет. И куртку демонстративно застегивает. Таким образом намекая, что с его участием или без, она все равно это сделает. — Ты же обещала, — пытается Антон в ней совесть пробудить. Не получается. — Я — да, — в ответ девушка кивает, прежде чем взгляд на собеседника перевести. — А вот ты никому ничего не обещал, — хитро-хитро так подмечает. Лиса. — Так что погнали. Пока она до Москвы не добралась, — и подмигивает напоследок. К ауди своей, неподалеку припаркованной, уверенной походкой направляясь. — Может, просто позвоним? — оставшись в одиночестве, юноша ей вслед кидает. — У нас, вообще-то, репетиция. — А у него совещание, — мгновенно ему ответка прилетает. — Трубку не возьмет, — а вскоре она и сама разворачивается, чтобы приятеля поторопить. — Антон! И этот момент оказывается решающим. — Да иду! — стиснув зубы, молодой человек огрызается. Прежде чем девушку догнать. *** «Я же тебя никогда никому не отдам!» —Пело сердечко и плакали гордые льды.
— Ты уверен, командир? — на сей раз этот злосчастный вопрос уже не Дарина произносит. А Гриша. И по лицу его видно, что он сомневается. Не одобряет. — Че-то эта сделка добром не попахивает, — догадку Волковскую подтверждает, очередной недоверчивый взгляд на кучку бумажек кидая. Совещание их только что закончилось. И парни, вроде как, решение Алика принять предложение американской фирмы поддержали. Вот только Грише все это не нравится. Подвох чует. А может, просто Александру этому не доверяет. Они-то вместе не работали. — Ну-у, — помедлив, Волков снова паясничать начинает, — это лучше, чем без оружия сидеть и ждать, пока нас всех порешают, — плечами пожимает. Как будто сам за прошедшие три недели по сто раз на дню мнение свое не менял. И все же это выход. Прав Александр. Не оставят их в живых, если они просто ручки вверх поднимут. Слишком уж много на их афганском счету грешков числится. С таким послужным списком мирная жизнь им уже никогда не светит. Сколько б они имя свое доброе ни отчищали. — Так мы же вроде это… — словно мысли его прочтя, Гришаня напоминает. — Завязать хотели. Чтоб совесть почище, все дела… Забавно. Он с тех пор, как на базу вернулся, только о делах и говорит. Как будто опять в командиры намылился. Впрочем, тут Волков ничего против не имеет. Сам такой же. Голову работой забивает, чтобы о стерве своей не думать. — Завяжем, — в ответ обещает. — Я от своих слов не отказываюсь. А затем на спинку кресла своего откидывается и сигарету из кармана нагрудного достает. Зубами сжимает, зажигалкой перед лицом пару раз щелкая. — Просто не хочу больше ничьи кишки от пола отскребать, — добавляет на выдохе. Дает понять, что решение окончательное. Обжалованию не подлежит. — И че теперь? — после недолгого молчания Гриша опять в разговор впрягается. — Просто подпишешь договор и все? Не боишься, что Зураб за свою украденную сделку тебе башку прострелит? — вполне логичный вопрос задает. Все верно. Алик тоже об этом в первую очередь задумался. Еще когда Александр ему эту папку гребанную вручал. Только вот обстоятельства поменялись. И это им, определенно, на руку. — Да ему щас не до того, — небрежно Волков нос морщит. Прежде чем на приятеля взгляд перевести. — Захворал наш горный друг, — поясняет, глазами заговорщически сверкая. — Неделю назад с инфарктом в больничку слег. И ведь ни капли сочувствия в голосе. Да и с чего бы? Зураб ему никто. Вот дочурка его — да. А этот… По заслугам получит, если откинется. Алика-то он, может, и признал, но это поступков его никак не извиняет. — Не понял, — Гришаня тем временем лоб морщит. Не разделяет веселья. — Откуда такая информация? — уточняет. Командира своего в скуку вгоняя. Вот же Фома неверующая! — От верблюда, блядь, — вмиг весь игривый настрой растеряв, Волков огрызается. — Сорока на хвосте принесла, — ворчит. И новую затяжку делает. Пока сокомандник его в окно кабинета выглядывает. — Эта что ли сорока? — кивает куда-то. В том же направлении. Так что приходится Алику жопу поднять. Стол обойти. Чтобы самому лично на гостей их, без предупреждения нагрянувших, полюбоваться. И, надо сказать, Гришаня прав. Вот она, сорока-то. По сторонам оглядывается. Должно быть, его, Волкова, ищет. Что странно. Вроде, только вчера созванивались. Так вдобавок она еще и не одна заявилась. С дружком своим балетным. Видать, серьезное что-то произошло. — Ты смотри, командир, — у Алика из-за спины доносится. Пока он статуей мрачной посреди кабинета застывает. — С такими информаторами всех нас под монастырь подведешь, — продолжает Гриша вещать. — А я последнего друга хоронить не хочу. К счастью, как раз в этот момент Волков в себя и приходит. Фыркает, осознавая, как же пафосно эта последняя фраза прозвучала. Как будто они в кино каком-то. А сценарий полный идиот писал. — Да все путем, — так и не приняв предупреждения всерьез, он приятеля успокаивает. — Расслабься, — и к двери направляется. Уверенно так распахивает. Грише лишь вздохнуть тяжко на весь этот спектакль остается. И шапку до самого носа натянуть. От бессилия. Когда ж их уже в покое оставят-то, а? Не база, а проходной двор, блин. — Какие люди! — тем временем Алик за старое берется. Паясничает, навстречу гостям своим выходя. — Чем обязан? — ухмылку фирменную нацепляет. Однако длится его бравада недолго. — Она уезжает, — вот так, без малейшей подготовки Дарина заявляет. — Обратно в Америку, — разом всю информацию сливает. — В десять вечера самолет из Москвы. И после этих слов наступает молчание. Гулкое-гулкое. Лишь возней парней где-то в углу нарушаемой. — Круто, Дарин, — Антон первым, что сказать, находится. — Молодец, — комментирует едко. — Только напомни, нахрена ты меня с собой притащила? Реакция себя долго ждать не заставляет. — Я же не виновата, что ты такой тормоз, — в ответ на наезд девушка ощетинивается. Сама уже поняла, что накосячила. Но что поделаешь? Не умеет она язык за зубами держать. В детстве не научили. Давно пора была привыкнуть. А не обвинениями разбрасываться. — Так что, Алик-афганец, какой план? — вместо того, чтобы и дальше оправдываться, она тему меняет. На более насущную. — На трассе ее накроем или в аэропорту облаву организуем? — брови выразительно вскидывает, приключения предвкушая. И даже участия своего под сомнение не ставит. Мысли не допускает, что они без нее обойтись смогут. Вот только есть одна проблема. Волков на эту авантюру не подписывался. И пока эти двое тут между собой спорили, уже от услышанного отойти успел. — А че так мелко-то? — вернув себе прежнее самообладание, он девицу подкалывает. — Может, тогда сразу самолет захватим? — кивает заговорщически, к лицу ее резко приблизившись. — И вместе присядем. Разумеется, такого ответа от него никто не ждал. Дарина на пару секунд, кажется, аж дар речи теряет. Настолько его слова ее врасплох застают. — Алик… — предупреждает. Все еще ушам не веря. Да быть такого не может, что он так легко эту новость воспринял! — Сделай вот так, — вдруг помрачнев, Волков воздух сквозь расслабленные губы выпускает. Прерывисто и с характерным звуком «пф». А затем снова в улыбке расплывается. — Ну, чтоб пар вышел, щас же закипите, — поясняет. Да что тут вообще, блин, происходит? Кто ты такой? И куда ты дел Алика Волкова? — Алик, я не шучу, — продолжает Дарина на своем стоять. Афганец аж голову вымученно запрокидывает. Как же ты его достала-то, а! — Да я тоже! — выплевывает. Прежде чем демонстративно обратно к кабинету своему направиться. Вынуждая собеседников следом за ним двинуться. — Хочет из страны свалить, пускай сваливает, я-то причем? — плечами пожимает, актер. — Александр ее там с распростертыми объятиями примет, — а вот это уже правда. Он, как про Америку услыхал, сразу пройдоху этого вспомнил. Добился, значит, своего, да? Ну-ну. Смотри. Второй шанс просрешь, третьего тебе никто не даст. — А у нас и тут дел по самые гланды, да, Гришань? — речь свою заканчивает, у входа в кабинет тормозя. Гришу еще зачем-то приплетает. Поддержки ищет. Хотя тот всеми силами показать пытается, что он не при делах. И вообще у него траур. Пускай сами разбираются. — Понятно… — походу, убедившись в Волковской невменяемости, Дарина отрезает. — Пойдем отсюда, — к Антону обращается, на месте разворачиваясь. Алик их взглядом немигающим провожает. Снова мрачным становясь. И где-то там, в голове своей, все пытается себя убедить, что правильно поступил. Да конечно, блин, это правильно! В конце-то концов! Он за девкой этой полгода гонялся. Не хватало только в штаты за ней сорваться, чтобы и там она его пробородила. — Да, кстати, забыла сказать, — уже у самого выхода Дарина оборачивается. — Алеку о ее прилете не проболтайся, — на весь завод вещает, внимание к себе привлекая. — А то вы ж теперь с ним друзья — не разлей вода, — издевается, зараза. Намекает, что тоже про сделку в курсе. — А Крис не хочет, чтобы он знал, — спектакль свой маленький заканчивает. — Это так, к сведению, — бросает напоследок. И уходит. Реально, блядь, уходит. Замершего на пороге своего кабинета Волкова с этой информацией наедине бросает. Чтобы над поведением своим подумал. Приоритеты пересмотрел. И ведь работает. Он, как эти слова слышит, шевелиться напрочь забывает. Сказанное потихоньку переваривая. Выходит, Крис не к американишке своему собралась. А просто сбежать, как всегда, намылилась. Это ж у нее фирменное. Геолокацию свою менять, когда все вокруг слишком сложным становится.Наши тела бы могли отыскать по следам,
Если бы мы не забыли оставить следы.
Только вот разве это хоть как-то положение их исправляет? Алик ведь еще в тот последний раз решил, когда из дома Зурабовского вышел, что все. Это конец. Не срослось. Минут десять еще в машине остывшей сидел. В себя приходил. И что теперь? Опять в то же болото лезть, мараться? Она его отшила. Точка. И бежать за ней, унижаться он не собирается. Три недели уже прошло. Его должно было отпустить. «И как? — уже привычно в голове Эльза просыпается. — Отпустило? — насмехается, гадина. Правдолюбка хренова. — Что-то не заметила я, чтоб тебе полегчало». — Алик… — голос Гриши в его размышления вторгается. Но Волков не реагирует. Так и продолжает в закрывшиеся давно железные двери пялиться. Приходится повторить. — Алик, — ноль внимания. — Командир, блин! — так что в итоге Гришаня не выдерживает. Со стула встает и ближе подходит. — Че застыл-то? — своего добивается. Отмечая, как собеседник в его сторону едва уловимо головой ведет. — Ноги в руки и вперед, — по плечу идиота этого хлопает. Обещал же себе не лезть. Да как тут не лезть, когда эти двое сами себе жизнь ломают? — С делами я сам разберусь, не переживай. Сделку подпишем, все в ажуре будет, — клятвенно заверяет. Да уж, не зря, видать, он так старательно в работу втягивался. Предвещал нечто подобное. Задницей чуял. — Нахера? — все еще неподвижный, Алик басит. — Если она меня больше знать не хочет. Гриша аж глаза закатывает. И когда это тебя, командир, останавливало? Сам же понимаешь, что без нее не сможешь. Что за детский сад? — А ты сделай так, чтоб захотела. Первый раз что ли? — в ответ Гришаня лыбится. — Или тебе напомнить, как она тебя в больнице отшила? — тот, прошлый раз поминает. Когда друга его так же ломало. — Ниче ведь, справились, — и плечами пожимает. Намекает, что все в порядке. Никто не осуждает. — Вали давай, — по-доброму так на выход кивает. — Тебя там, небось, ждут. И тут уж у Алика выбора не остается. Потому что Гриша прав. Не простит он себе, если сейчас эту дуру отпустит. Так и будет всю жизнь жалеть, что в последний решающий момент сдрейфил. Дело до конца не довел. Парни командира глазами провожают, когда тот, куртку прямо поверх рабочей одежды накинув, решительно к дверям завода устремляется. Тоже поняли, что произошло. — Открытку тока пришли! — возле кабинета стоя, Гришаня ему вслед орет. — Ромео, блин… — под нос себе усмехается. Вот теперь все правильно. Так, как и должно.Дайте мне белые крылья, я утопаю в омуте!
Через тернии, провода, в небо, только б не мучиться. Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домикомРазрыдаюсь косым дождем.
Знаешь, я так соскучился!
— Че стоим, кого ждем? — с этой фразой Волков, расстояние преодолев, возле белой ауди тормозит. — По коням. А то еще вылет просрем, — на тачку кивает. Стараясь не обращать внимания на то, как Дарина в самодовольной ухмылке расплывается. Добилась-таки своего. — Ключи сюда дай, — вместо этого Алик в ее сторону глазами опасно стреляет. Намекает, что это его погоня. И девушка тоже его. Так что и за рулем ему сидеть. — Вот это уже Алик, которого я знаю, — впрочем, Дарина и не протестует. Ключи от машины, как ей сказали, собеседнику протягивает. И капот обходит, готовая свое почетное пассажирское место занять. — А как же репетиция? — единственным, кому эта идея все еще не нравится, остается Антон. Хотя оно и понятно. Его-то вообще во все это без спросу втянули. Однако Волкову сейчас не до его балетных проблем. Ему девушку свою вернуть надо. А с остальным они уже потом разберутся.Знаешь, я так соскучился…
— Да пофигу, в другой раз порепетируем, — к счастью, Дарина этот вопрос на себя берет. В то время как Алик уже в тачку садится. Мотор заводит. — Поехали, — мастерски недовольство приятеля проигнорировав, девчонка тоже грузится. Дверцу торопливо захлопывает. Так что в итоге Антону ничего и не остается, кроме как снова подчиниться. Не бросит же он их в такой момент, да? Друзья так не поступают. ***Встретимся и за секунду проносится ночь,
Но вечностью черной разлука обрушится вновь.
Алик по трассе гонит быстро. Руль чужой сжимает. Так твердо и сосредоточенно. Понимает, что времени они дохрена потеряли. Стрелка на циферблате часов вон уже за шесть вечера перевалила. В девять у Крис самолет. А ему еще к знакомому заскочить нужно. Благо тот как раз по пути живет. Едут они, надо сказать, практически молча. Разве что Дарина временами ту или иную тему для разговора подкинет. А еще она на Волкова то и дело косится. Как будто следит. Проверяет. Чтобы не передумал. Впрочем, ничего удивительного. За подругу эта девица кому угодно шею перегрызть готова. Убедились уже. Правда сейчас ей немного не до того. — Так и знала, что не нужно пить эту гребанную колу, — ерзая на сидении, девушка уже в третий раз о своей маленькой проблемке напоминает. Которая, походу, растет не по дням, а по часам. Антон, на заднем сидении развалившийся, в ответ фыркает демонстративно. Всеми силами показать пытается, что он тут не по своей воле. — А потерпеть никак? И все же он здесь. Хотя мог слиться. На репетиции выплясывать. А это о многом говорит. — Никак, — мгновенно Дарина ощетинивается. Шипами покрывается. — Я уже почти час терплю, — огрызается. Да-да, вот такая она проблемная. — Либо мы тормозим, либо я за себя не ручаюсь, — ультиматум выдвигает. Потому что еще пара минут, и ей правда понадобятся памперсы. Алик челюсти сжимает. Комментировать отказывается. Ему бы сейчас к стерве своей. Башкой отбитой в плечо уткнуться. И запах родной вдыхать. Впитывать. Так почему же мы всё разбегаемся прочь?Зная, в каком направлении наша любовь.
Однако, когда на дороге карман появляется, руль он все-таки выворачивает. Паркуется. — Привал пять минут, — тоном бесцветным объявляет, взглядом мрачным перед собой уставившись. — Кто не успеет, до Москвы на попутках добираться будет, — предупреждает. На что спутница их только нос забавно морщит. — Да-да, я поняла, — с ремнем торопливо возится. — Командир, блин… — ворчит. А затем из тачки в промозглый мартовский вечер вылетает. — Это так-то моя машина, — бросает напоследок, прежде чем дверцу за собой захлопнуть и едва ли не вприпрыжку в сторону лысых зарослей камыша поскакать. — Пойду прослежу, — с обреченным вздохом Антон тоже с задних сидений выбирается. — Чтобы потом из оврага какого-нибудь вынимать не пришлось. Это забавно, но на Волкова он не бомбит. Да и с чего бы? Тот ведь ему плохого ничего не сделал. Со всеми своими прежними терками они разобрались давно, а в этот раз не Алик виноват. Дарина всю эту херню затеяла. Так что мир у них. — Давай, — недолго думая, афганец соглашается. Зная Дарину, он и впрямь не удивится, если зараза эта и тут приключения себе на жопу найдет. А после, оставшись в салоне в одиночестве, из кармана телефон вытаскивает. Цифры знакомые набирает. В зеркало заднего вида глазами стреляя. По привычке. Убедиться, что хвоста за ними нет. — Але, — через несколько секунд гудки в динамике мальчишечьим голосом сменяются. Неуверенным и даже немного растерянным. И в этом весь Санчо. Вроде, ничего еще не сделал, а уже извиниться готов начать. — Здорово, племяш, — в ухмылке расплывшись, Волков отзывается. — Д-дядя Алик? — тут же его на том конце признают. И, судя по звуку, трубку рукой зажимают. — А у тя че, еще какой-то дядька есть? — прищурившись подозрительно, афганец окончательно пацана в тупик загоняет. — Д-да нет, — в ответ Санчо заикается. — Нету, — смешной. — Просто не ожидал, что вы позвоните. Виделись же недавно, — смущение свое объясняет. Алику только вздохнуть остается. Ну да, виделись. Вот только когда теперь снова увидятся — хрен его знает. — Сюрприз, — все еще стараясь переживаний своих не выдавать, он из последних сил марку держит. — Че, где там мамка? — вполне ожидаемый вопрос задает. Чтобы побыстрее со всем этим покончить. Не любит он прощаться. Не умеет. — А… Она в ванной, — виновато Санька сообщает. — Ей… — запинается. — Что-то передать? Алик губы после таких новостей поджимает. Ну, значит, не судьба вам, сестренка, попрощаться по-нормальному. Он пытался. Жди теперь открытку. — Да не, забей, — помедлив, Волков отмахивается. — Ниче не надо, — ладонью мозолистой лицо устало трет. — В другой раз наберу. Бывай, — и уже отключиться собирается, когда его из динамика окликают. — Дядя Алик! Приходится трубку обратно к уху прижать. — Че такое? — Вы… — явно слова подбирая, Санчо голос до шепота понижает. — Ты с ней, да? — сам догадывается. Без подсказки даже. — В штаты улетаешь… У Волкова от его проницательности вся улыбка к чертям собачьим сползает. Вспоминает, как они тогда в машине разговаривали. И как племяш ему зеленый свет дал. На девушку, которая тоже ему нравилась. — Типа того… — после недолгого молчания Алик басит. — Понятно, — там, на другом конце провода вздыхают. — Я это… — сконфуженно. — Скучать буду, — признается. — Не забывай нас, ладно? И это, пожалуй, самое трогательное, что Волков в своей жизни слышал. Аж уголок рта дергается. От таких откровений. — Заметано, племяш, — позволив губам снова в ухмылке растянуться, он обещает. После чего, как и предполагалось, первым вызов отключает. Телефон в карман прячет. Как раз вовремя, как через пару секунд выясняется. Поскольку спутники его наконец-то в тачку возвращаются. — Не знаю, как вы, а я счастлива, — с полной облегчения улыбкой Дарина объявляет. — Можем ехать дальше, — отмашку дает. Пока приятель ее опять на задних сидениях обустраивается. — Сколько там еще осталось?Мы друг для друга давно стали как зеркала.
Видеть тебя и всё чаще себя узнавать. *** — Заканчивается посадка на рейс Москва-Нью-Йорк… Пройдя досмотр первой, Дарина в здание аэропорта залетает. По сторонам тут же озираться начинает. Восемь двадцать на часах, они должны были успеть! Но никакой Крис с чемоданами и верным охранником ее папочки на поводке в зале ожидания не наблюдается. — Твою мать! — выругавшись вслух, девчонка к спутникам своим, тоже стандартную процедуру шмона успешно прошедшим, оборачивается. Испуганная и растерянная. — Она, должно быть, уже зашла в самолет, — виновато так сообщает. Не представляя пока, что им дальше делать и к кому за помощью обращаться. В воображении-то своем она совсем по-другому все представляла. Не должна была Крис успеть посадочную зону преодолеть. Она, как послушная девочка, прямо здесь, на стульчике должна была сидеть. В ожидании, когда же появится принц в Волковском обличии и ее спасет. Но жизнь не сказка, так ведь? Принцу по дороге зачем-то к приятелю заехать понадобилось. Добрая фея, на выручку спеша, чуть не обоссалась. Тоже, блин, время потеряли, пока она по кустам лазала. А верный конь… Про него Дарина вообще молчит. Поскольку вид у него такой, будто они его со скотобойни забрали. И вот-вот туда вернут, если помогать не начнет. — Тош, у тебя же, вроде, тут сестра старшая работает, — отчаянно выход из положения ища, девушка вдруг вспоминает. — Можешь у нее узнать, прошла ли Крис регистрацию? — первое, что в голову приходит, просит. Ну а что? Может, она сама передумала. Решила не улетать никуда. Алик за этим спектаклем наблюдает молча. Знает, что бесполезно все. Он-то, в отличие от Дарины, на дочурку Зурабовскую таких больших надежд не возлагает. Чтобы она что-то решила, а потом сама же свое решение поменяла? Да никогда такого не было. Так что зря стараешься, Дарина. В самолете твоя подружка. Сидит себе и не подозревает даже, что за ней тут целая группа поддержки прискакала. В целом, к такому исходу он, Волков, был готов. Сам виноват. Быстрее думать надо было. А не оскорбленную невинность из себя строить. Но сдаваться в его планы как-то не входит. Не для того он только что два с половиной часа сюда из другого города несся. — Да, — тем временем Антон, которого подружка решила, походу, вконец заэксплуатировать, кивает обреченно. И с таким же обреченным видом к стойке регистрации топает. Сестру, блин, искать. — Ну, что делать будем? — избавившись от слабого звена в их компании, Дарина глаза на Алика возводит. Помощи просит. Сама ведь явно не справляется. — Че-че… — руки в бока уперев, афганец воздух через рот выпускает. По сторонам оглядывается. — Билеты искать, — выплевывает. — Давай, шевелись…Нитью незримой нас намертво сшила игла,
Так больно когда города нас хотят разорвать.
В итоге последующие десять минут они на то тратят, чтобы у несчастных пассажиров выведать, куда те летят и не хотят ли билеты свои по двойной цене продать. Причем сам Волков в этой затее разочаровывается быстро. В сторону отходит, взглядом задумчивым по лицам присутствующих скользит. Другой путь ищет. А вот Дарина борется до последнего. Пока на нее коситься подозрительно не начинают. — Я спросила всех, — так ничего и не добившись, она вслед за афганцем к стене подходит. — Ничего, — выдыхает, голову назад запрокидывая. Затылком с мраморной плитой позади сталкиваясь. Потерянная. Жалкая. В собственных силах разочаровавшаяся. — Все пассажиры уже прошли в зону вылета. А свободных мест на этот рейс нет, — все, что смогла выяснить, разом выкладывает. — Как и у тебя визы… — вдобавок фыркает. Так наивно и по-детски губы надувает. Прежде чем к собеседнику своему взглядом обратиться. — Или я ошибаюсь? — щурится недоверчиво. Осознавая, что сам афганец по этому поводу как-то не особо сильно переживает. — Черт возьми, Алик Волков, да ты полон сюрпризов! — с непонятно откуда взявшейся улыбкой заявляет. Даже ответа на свой вопрос не дожидается. Ну, конечно, он уже обо всем позаботился. Видимо, для того со знакомым своим и встречался. Документы фальшивые забирал. И знаете, в какой-то мере это даже обидно. Ну, серьезно. Во-первых, потому что она-то к нему с открытой душой. Про Крис рассказала, машину свою в безвозмездное пользование предоставила, бегает тут, помочь пытается. А у него, блин, до сих пор секреты какие-то. Что ж ты, Волков, за человек такой, а? Ну, а во-вторых… Дарина ведь до последнего надеялась, что эти двое останутся. Не полетят. А на деле выходит, что ей с обоими распрощаться придется. И Алик это, похоже, с самого начала понимал. Пока она себя мыслью тешила, что они Крис просто заберут и обратно домой поедут. — Но билетов все равно нет, — вспомнив об их главной проблеме, девушка плечами пожимает. Эх, ладно уж. Хотите из страны свалить — сваливайте на здоровье. Только вот у нее плана нет. Что могла, то сделала. Самое время руки опустить. А Волков тем временем в ее сторону глазами стреляет. Спокойный, блядь, как шланг. Уголками рта вниз дергает. Словно бы говоря: «Сдаешься? Ну-ну». Ему эта поездка последние нервы вымотала. А заодно и все инстинкты самосохранения отбила напрочь. Алику почему-то кажется, что если сейчас он свой шанс упустит, то другого у него уже не будет. Так что мотивации в нем хоть отбавляй. На десятерых бы хватило. Это как те истории. Про врачей, которые сперва нарочно себя неизлечимым вирусом заражают, а затем сами же лекарство изобретают. Потому что подохнут иначе. Вот и у него так же. Подохнет, если в Америку с одной конкретной дурой не улетит. А, стало быть, и план должен быть соответствующим. Радикальным. На грани пары десятков лет строгача. И ведь есть у него как раз такой на примете. Только-только придумал. — Ща решим, — многообещающе он глазами сверкает, спиной от стенки отталкиваясь. — На, подержи, — куртку с себя стаскивает. Ничего не понимающей Дарине в руки сует. А после, уже налегке, куда-то в центр зала ожидания направляется. По пути незаметно со стула охраны форменную тужурку притараканивает и на плечи накидывает. Дарине на этот трюк лишь озираться и остается. Чтобы проверить, что никто Волкова не спалил. А то и правда ведь присядут. И вот тогда Антоше их обоих из обезьянника вызволять придется. — Добрый вечер, — а Алик в это время на достигнутом не останавливается. К мужчине какому-то прилично одетому подходит. Путь преграждая. — Служба безопасности аэропорта, — представляется. Отмечая, как мужчина этот замирает испуганно и на расписание рейсов косится. Угадал, значит. Он мужика этого еще пару минут назад заприметил. Когда тот очередь у входа поторапливать начал. Что опаздывает, говорил. А единственный самолет, который в ближайшую пару часов вылететь должен, это как раз тот, в который ему, Волкову, так попасть необходимо. Так что все сходится. И ошибки тут быть не может. — Нам поступила жалоба, что вы перевозите запрещенные вещества, — стараясь лишний раз внимания к себе не привлекать, он в роль вживается. — Пройдемте, пожалуйста, на досмотр, — опоздуна этого в спину подталкивает. В сторону туалета мужского ведет. — Но я же… — застигнутый врасплох, мужчина оправдывается. — Я же только что прошел контрольный пункт, — билетом своим размахивает, — мне сказали, что все в порядке… — Да-да, приносим извинения, — тем временем Волков его заткнуть спешит. — Мне самому это нафиг не надо, — нарочно время тянет, Дарину глазами выискивая. Чтобы помогла. Прикрыла с тыла. — Но правила, сами понимаете. К счастью, находится девушка быстро. Тихонько так сзади подкрадывается, чтобы перед мужиком этим несчастным не светиться. — На стреме постой, — голос до шепота понизив, Алик ей приказ отдает. И следом бедолагу их в туалет заводит. Очень непрофессионально. — А разве охранный пост не в той стороне? — это последнее, что Дарина услышать успевает, прежде чем дверь прямо перед ее носом закрывается. А в следующую секунду уже совсем другой голос ее на месте подпрыгнуть заставляет. Рывком на сто, мать их, восемьдесят градусов развернуться. — Я все узнал, она уже в самолете, — даже не подозревая о том, что здесь только что произошло, Антон отчитывается. Однако выражение у него на лица довольно быстро меняется. С пофигистично-равнодушного на подозрительно-тревожное. — Вы нашли билет? — вкрадчиво юноша уточняет, по взгляду подруги понять пытаясь, что же ее так напугало. Но девушка, стоит отдать ей должное, берет себя в руки. Улыбку, пусть и не очень правдоподобную, натягивает. И куртку Волковскую поудобнее перехватывает. Лиса. — Мы над этим работаем.Дайте мне белые крылья, я утопаю в омуте!
Через тернии, провода, в небо, только б не мучиться. Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком Разрыдаюсь косым дождем.Знаешь, я так соскучился!
*** — А вы с какой целью летите, если не секрет? — в очередной раз седовласый мужчина в роговых очках беседу завести пытается. Благо Крис ничего против не имеет. За те двадцать минут, что они на местах сидят, она уже многое узнать успела. Например, что соседа ее Аркадием Ильичом зовут. И что в самолете он впервые в жизни. Что жена его тоже с ним летит. С юных лет в Америке побывать мечтала. А накопить только теперь смогли. Только вот билеты соседние им купить не удалось. Однако придумать ответ девушка так и не успевает. — Прошу прощения, мужчина, вы не могли бы пересесть? — остановившись в шаге от ее собеседника, стюардесса над их сидениями склоняется. — А что такое, — сразу же Аркадий Ильич волноваться начинает. — Это мое место. Вот талон, — документы предъявляет. Как знал, никуда не убирал. — Сами посмотрите. Крис это подозрительным кажется. Она-то летает не впервые. И знает, что пересадка пассажиров с места на место запрещена. Но ее мнения, похоже, никто не спрашивает. — Все верно, — деликатно бортпроводница продолжает. — Но дело в том, что в этой части самолета иногда случаются перебои с электричеством, — взглядом дружелюбным на книгу у пассажира в руках указывает. Которую тот в полете почитать собирался. — И для вашего же удобства мы подобрали вам другое место. Как раз рядом с вашей супругой. Ее улыбка, такая добрая, заботливая, и слова о супруге свое дело делают. Польщенный таким вниманием к своей персоне, Аркадий Ильич едва ли не расцветает. Так что, несмотря на свое плохое предчувствие, портить ему впечатление Крис не решается. Лишь кивает ободряюще, намекая, чтобы шел, куда его зовут. — Ну, хорошо, — помедлив, мужчина соглашается. — Спасибо, — с кресла, уже насиженного, кряхтя, поднимается. И к девушке у себя за спиной еще раз оборачивается. — Сервис, — довольно так объясняется. — Приятного вам полета. — Спасибо, — мгновенно Крис реагирует. Улыбается. Не знает еще, что судьба ей уготовила. — Вам тоже. Передавайте привет жене, — напоследок добавляет. Стараясь о плохом не думать. А плохое это ждать себя не заставляет. — Извиняюсь… — она этот голос из тысячи узнает, хоть обладатель его в поле зрения ее еще и не попал. Поначалу она даже успокаивает себя тем, что ей показалось. Папочка ведь хоть и слег в больницу, но отдал распоряжение позаботиться о том, чтобы никаких Аликов-афганцев в списке пассажиров на этот рейс не числилось. Похоже, его перехитрили. — Тут ведь не занято? — у свободного кресла затормозив, тот самый Алик-афганец, которого здесь быть не должно, на себя внимание попутчицы обращает. А заодно и половины салона, кто за его толкотней в проходе наблюдал. Хорошо хоть, что интерес к нему быстро теряется. И уже через пару секунд большинство окружающих к делам своим возвращается. Позволяя Крис хоть тут ходячей сплетней не становиться. — Нет… — смирившись с тем, что избавиться от него ей не удастся, девушка выдыхает обреченно. Специально контакта зрительного избегает. Спинку сидения перед собой изучает. Только вот Алика это, похоже, даже и не расстраивает. — Отлично, — точно кот, сметаны хозяйской нализавшийся, он в улыбке расплывается. И освободившееся кресло рядом с дочуркой Зурабовской занимает. Пустой. Налегке летит. У него из вещей с собой только телефон, окончательно разрядившийся, да пачка сигарет, которую на входе бортпроводнице сдать пришлось. На хранение, блин. И все же даже этот факт ему настроения испортить не в состоянии. Потому что они успели. Он успел. Самолет не улетел. Вопросов с документами не возникло, спасибо Антошиной сестренке. Постаралась. Да и стерва его рядом. Вон, по правую руку от него сидит. Недотрогу из себя строит. Погоди, дорогая. У вас еще весь полет впереди. Или думаешь, он, Алик, молчать будет? Нет уж, милая, не будет. Не для того жопу рвал. Там. В здании аэропорта. До сих пор не понял, как эта затея прокатила. Шансов ведь один на миллион было. — Уважаемые пассажиры, добро пожаловать на борт… — встав в проходе в самом носу салона, та самая стюардесса, которой он за такое козырное место заплатил, начинает вещать. Жаль, что Волков ее совсем не слушает. — Че там, кормить скоро будут? — вместо этого он к соседке своей обращается. — А то я с обеда ничего не жрал, — лыбится засранец. Голос заговорщически понижает. Чтобы только она, Крис, его расслышать могла. Девушке лишь глаза закатить остается. — Дарина, да? — заранее ответ зная, она зачем-то уточняет. — Она самая, — все с той же хитрой ухмылкой Волков мурлычет. И старательно делает вид, что речам бортпроводницы внимает. Ага, как же… — В случае снижения давления в салоне самолёта сохраняйте спокойствие и следуйте инструкции сотрудников экипажа… — Ты же понимаешь, что я не могу тебе ничего пообещать, Алик, — теперь уже очередь Крис ее перебивать настает. — Так, как было раньше, уже не будет. Слова ее поверх чужой болтовни накладывается. Смешиваются. Но Алик слышит. Каждую буковку, с губ любимых сорвавшуюся, разбирает. И знаете что? Никогда еще она ничего приятнее ему не говорила. — Ну, значит, будет по-другому, — максимально равнодушно он плечами пожимает. — Разберемся. — В случае аварийной посадки и эвакуации под вашими сидениями расположены спасательные жилеты… — Ты от меня не отстанешь, да? — снова его собеседница первой не выдерживает. Усмехается. И головой устало качает. Сбежала, блин… — Никогда, — совершенно спокойно Волков подтверждает. — Отныне и присно, и вовеки веков ты будешь моей женой. Аминь, — лыбится. Довольный и наглый. И ведь даже не смотрит на нее, словами такими раскидываясь. По правилам играет. Которые ты, девочка, сама же установила. — Дурак? — а вот ей их нарушить приходится. Чтобы на соседа покоситься. Окончательно в его отбитости убедиться. — Еще какой, — в ответ ее наконец-то взглядом награждают. С фирменным прищуром и опасным, нездоровым блеском в серых глазах. — Ты меня поэтому и выбрала, — добивает, гад. Напоминает, что не он все это начал. — Пожалуйста, перед взлётом изучите памятку авиабезопасности из кармана спинки сиденья перед вами, — заканчивает стюардесса свою речь. — Спасибо, что предпочли нашу авиакомпанию. Приятного полета. Крис только теперь осознает, что все нафиг прослушала. И в случае непредвиденной ситуации она понятия не имеет, что делать. Нет, конечно, ей и раньше летать доводилось. Так что в целом с инструкциями она знакома. Но вдруг что-то поменялось. Видимо, и правда придется ей с буклетом посидеть, почитать. А то мало ли… — Нервничаешь? — заметив ее смятение, Алик опять молчание нарушает. На руке девичьей внимание сосредотачивает, когда та по колену беспокойно выстукивать начинает. — Ну, у меня же нет сорока восьми прыжков с парашютом за плечами, как у некоторых, — заручившись терпением, дочурка Зурабовская язвит. Волков после этого аж брови приподнимает выразительно. Ну, надо же, помнит. — Так для того я и здесь, — скалится. — Спасать тебя буду, если че, — расстояние между ними внезапно сокращает, через ручку кресла на секунду перегибаясь. И так же резко на место возвращается. Поудобнее на сидушке располагается. — А пока можешь меня за руку подержать, — будто бы невзначай услуги свои предлагает. Коварно и чертовски заманчиво. — Может, легче станет, — добавляет. Глазами красноречиво сверкая. — Спасибо, — а девчонка едва ли не рычит. — Я как-нибудь сама справлюсь, — сильную и независимую из себя корчит. — Как знаешь, — расслабленно Алик откликается. — Мое дело — предложить, — не настаивает. Но когда самолет их с места трогается. Когда там, за стеклом иллюминатора, двигатель реветь начинает, и взлетная полоса под колесами шасси предательски заканчивается. Когда всех их вдруг дергает, от земли отрывая, пальцы ее прохладные его руку сами находят. Так правильно. Так вселенски важно. Волков их в ответ сжимает. Со своими переплетает. И от очередной улыбки не сдерживается. Ну, наконец-то…Знаешь, я так соскучился!