Fade into you

Выйдя из ванной, Мирон ожил, оделся и мигом собрал вещи в рюкзак. Я толком не распаковывал свои пожитки и был готов к немедленному отъезду. Я позвонил знакомому типу, управляющему отеля, сказал, что нам нужно, не светя документы, въехать в номер на пару-тройку недель. Однажды я спас ему жизнь, а такое в теневом мире не забывают. Он замялся на пару секунд, но все же ответил, что ждет нас, и скинул адрес. Наскоро мы навели минимальный порядок в квартире и, вырубив свет, бегом спустились по лестнице. После того разговора мы больше не обмолвились ни словом, но действовали слаженно. Мирон даже улыбнулся, когда мы впопыхах столкнулись в маленькой прихожей, и я едва не сбил его с ног. За всей нашей предотъездной суетой чувствовалась жизнь. Пацан словно вернулся, а моя надежда на благополучный исход возросла. В черной рокерской футболке и темных штанах мой enfant terrible с мокрой головой решительно шел через залитый солнцем двор к парковке. Я не отставал. Однако нас ждал неприятный сюрприз. Поперек капота черного «Форда» Мирона кто-то написал большими ярко-красными буквами BLOODY WHORE. — Наверняка это сделали те же уроды, которые прислали тебе диск. Есть мысли, кто бы это мог быть? — будничным тоном поинтересовался я, разглядывая неровную надпись. — Без понятия. У бандитов всегда есть шестерки. Думаю, они зачем-то хотят меня запугать. Хотели бы убить, я бы уже был мертв, — спокойно пояснил Мирон, подходя к машине и пальцем пытаясь сковырнуть краску на букве R — она не поддалась. — Значит, лучшее, что мы можем сделать в этой ситуации, — не паниковать и не поддаваться на провокации. У тебя с собой мобильник? — спросил я, взглянув на внешне задумчивого, но невозмутимого Мирона. — Да, с собой. Мне могут позвонить от толстосума, — подтвердил он. — Оставь его дома. И к толстосуму тебе больше нельзя, если жить хочешь, — предупредил я. — Да, ты прав. Наверняка здесь не обошлось без этого урода. Я больше к нему не пойду, но, значит, скоро меня попытаются убить, — Мирон коротко взглянул на меня и отвернулся обратно к надписи. — Мы все бросаем и уходим, надо выиграть время и спасти тебя, — кивнул я. — Я постараюсь через свои каналы выяснить, что это за извращенцы, и что можно предпринять. А если победить не получится, придется отдать им миллион евро. — Так просто, у тебя есть миллион? — недоверчиво улыбнулся пацан. –Пока нет, но я найду способ достать деньги, если у меня будут доказательства, что нас не прикончат, даже если мы вернем твой долг. Худшее в подобных ситуациях — хозяевам обычно не нужны деньги, они хотят рабов, а огромный долг — всего лишь предлог. Нам надо либо найти деньги и способ договориться, либо победить, — кратко разложил я наши проблемы. — Да, я и сам догадывался. Подожди меня здесь, я сейчас закину телефон домой и вернусь, — сказал Мирон, обошел вокруг своего авто и развернулся, чтобы идти назад. — Стой! Возвращаться небезопасно, тем более, одному. Вытаскивай симку и выбрасывай мобилу. Потом купим, — сказал я, поймав Мирона за локоть. Парнишка недоверчиво оглянулся, но не стал спорить. Он остановился, за минуту вытащил сим-карту и убрал ее в карман. Затем снял авто с сигнализации и, открыв дверцу, бросил телефон на заднее сидение. — Я заметил, там два колеса пробиты, а у меня только одна запаска. Мы все равно не сможем поехать на «Форде», — пояснил он, ловя мой недоуменный взгляд и снова ставя автомобиль на сигнализацию. — Возьмем такси? — Лучше на общественном транспорте. Если за нами следят с помощью камер наружного наблюдения, они легко по номеру машины найдут, куда мы поехали на такси. Даже «Форд» пришлось бы бросить где-нибудь на полпути, — предупредил я. Мирон напрягся, видимо, об этом он не подумал. — А ты, Дима, явно не последний чел в немецком преступном мире, раз столько знаешь о слежке и моих печальных перспективах. Чем ты занимаешься? — поинтересовался он, пристально глядя мне в глаза. — Я — всего лишь свободный художник, иногда приторговывавший всяким разным. Так, пару раз сталкивался с особенностями местного криминала, знаю некоторые детали, — уклончиво ответил я. — Осталось найти, где здесь остановка. Куда мы едем? — спросил Мирон, поняв, что больше ничего из меня не вытянет. Я назвал адрес. — Дорогой отель? Я бывал в нем когда-то с клиентами. Но это же недалеко, можно дойти пешком минут за двадцать. — Давай попробуем, тогда веди меня, — согласился я. — Дима, но отель? Там же нас легко вычислят по документам, — усомнился Мирон, продолжая стоять на месте. — Не волнуйся, там хозяйничает мой знакомый, он заселит нас без документов. Лучше всего прятаться в самом неожиданном месте. Судя по настырности твоих поклонников, не стоит приводить их в мой дом, иначе и оттуда вскоре нам придется бежать, — поделился я планом, подошел к Мирону вплотную и коротко поцеловал. Пацан инстинктивно потянулся навстречу. Видимо, подсознательно тело Мирона доверяло мне больше, чем его хозяин. — Тогда пошли, — согласился он и повел меня каким-то хитрым обходным путем через дворы. Мы догадывались, где на берлинских улицах обычно висят камеры, и старательно обходили все опасные места, по возможности избегая объективов и практически не оставляя противникам шансов нас выследить. — Ты любишь ходить пешком? — спросил я, видя, как легко и стремительно он идет. — Ну да, я привык много ходить. В подростковом возрасте я часто ночевал по сквотам и любил заброшки, — кивнул Мирон, оглядываясь по сторонам и ныряя в очередную неприметную на первый взгляд подворотню. Он прекрасно ориентировался в изнанке берлинского центра. Я не удержался и взял его за руку. Мирон взглянул на наши переплетенные пальцы, но ничего не сказал. Отель и правда был хорош, пятизвездочный, расположенный в исторической части города. Я не стану его называть, чтобы у управляющего не возникло проблем, если эта история вдруг получит широкую огласку. Высоченные потолки и огромные окна, бежевый, с тонкими прожилками мрамор, оттенки слоновой кости на стенах и элементы отделки из темного дерева — все вокруг было дорого, стильно и респектабельно. Классический шик для состоятельных буржуа. Едва мы подошли к стойке регистрации, как к нам подошел мой знакомый, подтянутый мужчина лет тридцати пяти в темных штанах и белой рубашке с коротким рукавом. У него было вытянутое бюргерское лицо с блеклыми глазами и жидковатые волосы, а виски уже тронула седина. — Привет, Петер. Мы с другом пришли. Это — Мирон, — поздоровался я по-немецки и кивнул на Мирона, приветливо улыбнувшегося управляющему. — Привет, Дима. Рад знакомству, Мирон, — улыбнулся ему в ответ администратор. — Я приготовил люкс наверху. Там сломано одно кресло и не работает кондиционер, поэтому номер прилично нагревается за день в такую жару. Может быть душно, но зато есть возможность выйти на крышу и посидеть на свежем воздухе. — Целый люкс, Петер. А сколько это выйдет за пару недель? — поинтересовался я, следуя за ним к лифту. — За сам номер — ничего. Он временно закрыт по документам. Только за еду, в люксе есть меню, — ответил Петер, нажимая на верхний, пятый этаж. — Это нам подходит, спасибо, — согласился я, чуть усмехнувшись. Когда приехали, Петер повернул налево и провел нас по устланному надраенным темным деревом коридору до двери с латунным номером 503. — Ваши карты. Будут вопросы, можете звонить мне, — дежурно улыбнулся Петер, протягивая нам пластиковые ключи от люкса. — Я пойду, дела не ждут. Хорошего дня. — Спасибо, и вам хорошего дня, — вежливо попрощался Мирон. — Пока, Петер, — сдержанно кивнул я. Номер был действительно хорош. В нем тоже царило классическое сочетание темных и светлых оттенков, а деревянная, отполированная до блеска мебель выглядела просто шикарно. Две просторные спальни с широкими кроватями под балдахинами, гостиная с бархатным диваном цвета слоновой кости, широкой плазмой на стене, плоским прозрачным столиком и одним мягким креслом в масть. На другой стороне находился рабочий кабинет с деревянным, почти черным столом и кожаным креслом с высокой спинкой. Кожаный диван и пара низких кресел, еще столик и несколько пустых полок на стенах. Здесь же находился камин с дровами внутри. За кабинетом располагалось нечто вроде столовой — огромной комнаты с необъятным обеденным столом из блестящего темного дерева, вокруг которого стояли семь стульев с изогнутыми спинками и мягкими сидениями, затянутыми в шелк. Чуть поодаль мы нашли барную стойку и мини-бар с кучей элитного бухла. Из этой комнаты наверх вела небольшая деревянная лестница и был выход на крышу. В люксе были две ванные комнаты и один туалет. В первой стояли стандартная ванна и душ, зато во второй мы нашли огромное джакузи, в котором легко могли бы плавать или поместиться с кем-нибудь впятером. При взгляде на него Мирон нахмурился и опустил глаза. — Тебе не нравится номер, что случилось? — спросил я, подходя поближе и осторожно касаясь его плеча. — Просто у меня плохие воспоминания связаны с подобными люксами, сорри, — пожал плечами Мирон. — Вот уроды. Если хочешь, я могу вообще не прикасаться к тебе, пока мы в этом номере, — мягко предложил я, приобнимая его и выводя из ванной. — Не стоит, это — лишнее. Мне просто надо привыкнуть к этой обстановке, а потом, может, вытеснить кошмары новыми, более приятными воспоминаниями, — усмехнулся Мирон и покосился на мою руку. — Тебе нужно поспать, ты совсем не спал прошлой ночью, — напомнил я, когда мы зашли в одну из спален. Панорамное окно было слегка приоткрыто, и в комнату попадал свежий воздух. Мы по русской традиции сняли обувь еще при входе в номер. Мирон с разбегу плюхнулся на кровать, раскрыв руки и ноги звездочкой. Я лег рядом. Протянул руку и большим пальцем ласково погладил его широкую левую бровь. — Поспим еще. Что ты планируешь делать с этим всем? — спросил Мирон, пристально глядя на меня. Его серые глаза казались огромными на бледном лице. — Я позвоню своим знакомым. Расскажи, как выглядит твой толстосум. И вообще все, что ты о нем знаешь. Может, ты видел его фото в СМИ? — уточнил я. — В СМИ его точно не было. Толстосум, которого я всегда называл не иначе как «господин», жирный мужик лет шестидесяти на вид. У него короткие седые волосы, нос широкий и кожа на лице вся какая-то лоснящаяся, с мелкой сыпью. Живот вислый и рыхлый, ноги короткие и крепкие, как и член, — со смешком вспомнил Мирон. — Глаза правда стальные, когда он смотрит на тебя, ты чувствуешь себя дерьмом. — Он говорил при тебе о делах когда-нибудь? Или, может, приказы кому-то отдавал? — продолжил допрос я. — Да нет же, я бы запомнил. Ничего такого. Нас связывал только секс и его издевательства, — нахмурился Мирон. — Ты ему нравился, может, он был к тебе привязан как-то? Рядом с тобой были другие секс-рабы? — Нет. Иногда к нему присоединялись гости или охрана, тогда наш секс превращался в групповой. — Кого из гостей помнишь? — Я не помню никого, не видел. Может, внимания не обратил. Я от страха рядом с ним мало что соображаю и воспринимаю. Тем более, в таких позах. — Были ли у него еще какие-то пристрастия или фетиши. О чем он с тобой говорил? — В основном комментировал мою внешность и отдавал приказы. Из фетишей: он любил облизывать мои ступни и сосать большие пальцы на моих ногах. — Бля, меня сейчас стошнит, — скривился я. — Да, звучит мерзковато. Но на самом деле, это было самое сносное из того, что он со мной делал. Иногда он целовал меня в рот. И это было противнее. Все остальное… либо обычная грубая ебля, либо реальное насилие. — Как он тебя называл? — Просто по имени, Мирон. — Есть ли хоть что-нибудь, за что мы можем зацепиться, чтобы вывести его на чистую воду? — Бля, я не знаю. Я не помню. Я не был наблюдательным во время наших встреч. Я боялся и старался сосредоточиться на преодолении боли или унижения, — Мирон перевернулся на живот и уткнулся лицом в постель, показывая, что он больше не в силах отвечать на мои вопросы. — Ладно, будем работать с тем, что есть, — вздохнул я, оставляя его в покое. Я поднялся, пошел в кабинет и следующий час разговаривал со всеми знакомыми из теневого мира, кто мог бы пролить свет на личность этого ублюдка. Когда я вернулся, Миро спал с подушкой в обнимку. Я подошел, тихо опустился рядом и погладил его по волосам.