Fade into you

Три лика ночного Берлина — скорость, свет и сырость. Выйдя из бара, мы попали во влажную темень со звёздной россыпью огней проезжающих авто. Я едва успел почувствовать ночную прохладу, как Мирон помахал мне — он уже поймал такси. Мы сели на заднее сидение, по просьбе Мирона водитель выключил свет в салоне. Как предусмотрительно, меня раздражало яркое освещение в туалете бара. — Мы едем на квартиру, где я принимаю клиентов, — пояснил он, глядя на меня. — Хорошо, — я почти протрезвел и пытался привести чувства в порядок. Я охуевал с себя. Во-первых, мне за деньги отсосал пацан в туалете бара. Во-вторых, после высшего по ощущениям минета я начал сам лезть к нему и заплатил кучу бабла только, чтобы трахнуть его непонятно где. В-третьих, меня по-прежнему влекло к нему. Я действительно собирался заняться с этим худощавым парнишкой анальным сексом. Никогда раньше у меня не возникало потребности переспать с парнем. Будто почувствовав моё смятение, Мирон слегка сжал мою ладонь. Приятно, пытался подбодрить меня. Тёплая хватка вселяла уверенность: «я знаю, что тебе это в новинку, но всё окей». Я уже понял, что Мирон, несмотря на юный возраст, был проницательным и чутким. Наверняка у него не было отбоя от клиентов, и всё же в такси, заниматься с ним сексом, ехал именно я. Решив не терять время даром, я протянул руку и в темноте погладил его по коленке. Снова верно отреагировав на моё желание, парень придвинулся. Я расслышал его дыхание. Осмелев, полез выше и попытался нащупать промежность. Мирон взял мою руку и поместил её на свой член. Я сжал его прямо сквозь джинсовую ткань. Пацан громко сглотнул, плоть под моими пальцами затвердела в несколько секунд. Грубо помассировав головку, я медленно ощупал весь стоящий орган. Мирон пошире раздвинул ноги. Я слушал, как тяжело он дышит, продолжая доводить его до оргазма. Мне хотелось, чтобы он застонал, а водитель услышал, как я заставляю Мирона кончать на заднем сидении авто. Если бы таксист вдруг включил свет, то увидел бы всю пидорскую картинку. Я не успел да и не пытался бы убрать руку. Дыхание пацана стало отрывистым, он резко сдвинул ноги, зажав мою руку. — Нет, — выдохнул Мирон еле слышно. Я не стал спорить и с сожалением оставил его в покое. Через пару минут такси остановилось, я расплатился, и мы вышли. При свете фонарей я увидел, что кудри Мирона прилипли ко лбу, лицо снова порозовело, а голые руки покрылись мурашками. Парень пристально посмотрел на меня, и я не смог отвести глаз. Повинуясь инстинкту, я подошёл очень близко. Погладил выпирающую скулу, спустился ко рту и приласкал теплые губы. Он едва уловимо поцеловал мои пальцы в ответ. Этот простой жест вышел соблазнительным, не выдержав, я привлек его к себе и поцеловал в губы. Это был мой первый поцелуй с мужчиной. Мирон оказался мягким, уступчивым и теплым, но я целовал его настойчивее и грубее, чем девушек. Лишь когда я попытался углубить поцелуй и проникнуть ему в рот языком, он запротестовал и остановил меня. — Обычно клиенты предпочитают не целовать таких, как я, — спокойно пояснил Мирон. Я с вожделением смотрел на его покрасневшие губы. — Я не такой клиент, поэтому хотел бы продолжить целовать, если ты не против. Я — чист, кстати, — спокойно попросил я. — Давай хотя бы дойдем до квартиры. Здесь прохладно, — рассмеялся Мирон, глядя на мою просящую физиономию. — Веди, я тебя скоро согрею, — ухмыльнулся я. За спиной Мирона виднелся четырёхэтажный кирпичный дом. Мы вошли в подъезд, консьержа не было, стоял затхлый запах. Мирон повел меня на верхний этаж, открыл неприметную коричневую дверь ключом и жестом пригласил войти. Внутри было темно, мое сердце пропустило удар — какой же я сперматоксикозный придурок, вдруг это была ловушка? Но в следующий миг зажёгся свет, и я разглядел вешалку с парой курток, темный ламинат и небольшой коридор. Квартира выглядела обычно и не походила на тайное логово бандитов. — Проходи, — сказал Мирон, скрываясь в комнате. Квартира оказалась чистая, но однокомнатная и малометражная. Низкий диван был разложен, в углу — стол со стулом, напротив — шкаф для одежды. Маленькая тумбочка у изголовья дивана, а больше в комнате не было ничего. Мирон заправил постель, положил сверху пару белых подушек. Я молча следил за его скупыми действиями, чувствуя, как простота обстановки заводит меня сильнее. Это здесь он занимается с клиентами всякими извращениями? — Так значит, ты хочешь заниматься любовью, а не просто выебать меня? Секс с поцелуями и нежностями? — прямо спросил парень, глядя в глаза. — Да, я хочу полноценный секс со взаимными ласками, — я провел языком по пересохшим губам. — Отлично! — Мирон открыл тумбочку и достал какие-то документы. — Вот результаты анализов. ВИЧ, гонорея, сифилис, герпес итд. Как видишь, чистый. — Справки сейчас легко подделать, — поддразнил я. — Да блять, если бы. Мой основной клиент отвозит меня на собственной машине на полное обследование в дорогущую клинику каждые пару месяцев. Там врачи, помимо болючего мазка из уретры, лезут мне в жопу и даже зачем-то в желудок. Ищут везде какие-то несуществующие язвы и признаки опасных болезней. Клиент-толстосум и параноик, панически боится заразиться от проститута. Это пиздец неприятно. Я все же не сплю со всеми подряд, — кисло ответил Мирон. — Да ну? А как шустро ты сосешь в туалете бара и предлагаешь себя, — улыбнулся я. — Я интуитивно выбираю людей, которые вряд ли ведут беспорядочную половую жизнь, и соблазняю их, — подмигнул мне Мирон. — Подожди пару минут, я освежусь. Чувствуя себя идиотом, я разделся до трусов, нырнул под одеяло и начал поглаживать себя по возбужденному органу. Мирон вышел из ванной через несколько минут полностью обнаженный. Я беззастенчиво рассматривал его худощавую фигуру с выпирающими ребрами и ключицами. Пах пацана зарос темным волосом, на мой вкус, излишне густым, чуть ниже торчал тонкий, но довольно длинный член с крупной головкой. Он казался почти беззащитным на фоне брутальной поросли. На бледном животе красовалось несколько крупных, почерневших синяков. Мирон залез на диван: я по-прежнему полулежал под покрывалом, а он сел передо мной, слегка раздвинув ноги и упираясь коленями в диван. — Кое-кто растерял весь пыл? — флиртуя, посмеялся надо мной Мирон. — Я никогда раньше не был с парнем, понимаешь? — хрипло отозвался я. Он сидел так близко, мне хотелось потрогать его, но я впал в ступор. Мне стало тошно от вида синяков. Я стал представлять, кто и как это с ним сделал, комок подкатил к горлу. — Откуда это? — я боялся дотронуться до страшных пятен, мой палец замер на белой границе кожи. — Да, это нормально. Как и хотеть трахнуть парня — тоже естественно. Пара раз в активной роли не означает, что ты — гей. Может, ты захотел только меня, а другие парни тебя не заводят. Тоже признак гетеросексуальности, между прочим. Это? — он ткнул прямо в синяк. — Издержки профессии. Не бойся, мне уже не больно, — усмехнулся он. Не дав мне задать новые вопросы, Мирон потянулся к моим губам и нежно поцеловал. Целомудренно, блять. Я тут же вспыхнул, кровь прилила к голове. В следующий миг я уже сжимал его в объятиях, жадно раздвигая языком припухшие, развратные губы. Наши языки встретились, интимно касаясь и поглаживая — было влажно и жарко, но не как с девушкой. Острее, ненормальнее, невыносимее. Я не пытался сдержаться и выпустил все чувства, ощущая себя по-звериному свободным. Мирон целовался пылко, умело, вдохновенно. Он тоже кайфовал от поцелуя, а не отрабатывал повинность. Я бы, наверное, удовлетворился, просто всласть целуя его всю ночь, но Мирон отстранился через пару минут, и я чуть не застонал от разочарования. Мой член ныл от возбуждения и стоял колом, его очертания были отчётливо видны сквозь покрывало. Мирон без колебаний отбросил одеяло в сторону и уставился на мой хер. Парень наклонился и взял головку в рот. Я застонал. Он тут же выпрямился, вскочил и вытащил из тумбочки упаковку с гондоном. Я не успел опомниться, как Мирон натянул на меня презерватив и начал покрывать шею, грудь, живот смачными поцелуями, одновременно теребя пальцами мои стоящие соски. — Бля, Мирон, просто сядь уже на мой хуй, — простонал я, сдерживаясь, чтоб не кончить раньше времени. Раздвинув ноги и нависнув надо мной, он рукой направил мой член внутрь. Я почувствовал, как головка проходит через сфинктер. Он не дал мне насладиться новыми ощущениями и быстро сел на мой довольно крупный член до конца. Я громко застонал, мой хуй будто мягко и горячо взяли в тиски. Пиздец, как узко и жарко, неужели ему не больно? Мирон почти безмятежно улыбался, наблюдая за моим офигевшим выражением лица. — Охуенно, — ухмыльнулся я и схватил его за руку от полноты чувств. Пацан начал медленно двигаться, постепенно разгоняясь. Я смотрел, как он раз за разом нанизывался на хуй и чувствовал, как внутри становится свободнее. Мне хотелось ебать его самому, но Мирон сидя контролировал силу и глубину толчков. — Ложись на меня, я хочу сам двигаться, — попросил я. Мирон приостановился. Я видел его вздыбленные кудри, прилипшие ко лбу. Серые глаза возбужденно блестели, красный, зацелованный рот приокрыт. За все время акта он не издал ни звука, только тяжело дышал. И это сводило меня с ума. Мне хотелось резкими толчками выбить из него стоны. Не вынимая мой хуй, он прилёг мне на грудь. Я начал целовать его — в висок, в шею, в глаза. Услышав низкий смешок, накрыл губы, заставляя снова отвечать на мои поцелуи, открывая рот. Потом я схватил его ладонями за ягодицы, приподнялся под ним и начал сам толкаться глубже и грубее ему в зад. Он в ответ дразняще сжал мой хуй внутри. Я снова стонал, крепко схватив его и выбиваясь в полную силу. Секс стал походить на спринтерскую гонку. Я ритмично и безжалостно долбился в дырку. Он сильно, почти обжигающе сжимал меня мышцами изнутри. Мы оба вспотели и молчали, наше тяжёлое дыхание смешивалось при редких поцелуях. Потом он вдруг наклонился и протяжно застонал мне прямо в ухо. Я был в ахуе. Настолько утробным и возбуждающим получился звук. После этого я стал ебать его ещё сильнее и жёстче, мне даже самому стало больно в последние минуты. Мирон ногтями впился в мои плечи, а зубами — в мочку уха и снова застонал. Похотливый, страстный стон окончательно вывел меня из себя. Я больше не мог сдерживать оргазм. — Сука! — заорал я и кончил в стонущего Мирона. Он не спешил слезать с хуя и продолжал обессиленно лежать на мне. Животом я чувствовал его прижатый стояк, наши сердца, как будто стали одним целым, пульс у обоих был бешенным. — Мирон? — спросил я, поглаживая его кудри. — Мм? — нечленораздельно отозвался он. — Я тебя эм… не сильно? Не было больно? А то я разошелся под конец, — спросил я. — Дима, какой ты трогательный! Меня ни разу не спрашивали клиенты, не сделали ли мне больно. Я — проститут. Как меня только не ебут, но моим самочувствием как-то не интересуются. — Ты — охуенный. Я бы не хотел, чтобы тебе было со мной больно или плохо, — я продолжал гладить его и аккуратно нащупал стоящий член. Начал было дрочить ему, но он мягко остановил меня. — Я редко кончаю, Дима. Если ты не против, я предпочел бы не кончать. — Мирон, наконец, поднялся и посмотрел мне в глаза. Я вздрогнул, его взгляд проникал в душу. И в нем были только усталость и вселенская печаль. Конечно, его в буквальном смысле заебали клиенты, вряд ли ему было по-настоящему хорошо. Он отзывчивый проститут, а я не его бойфренд, просто выебал парня за деньги. И мне почему-то не похуй, как он себя чувствует. Наверняка такая жизнь тяжела и ужасна. Но он никогда не скажет мне правду, как бы плохо ему со мной ни было. Он просто качественно сделал то, за что ему заплатили. И хотел, чтобы я не лез к нему в душу и не требовал откровений. Он встал, прошёлся по комнате. Я впервые увидел его сзади. На худых белых ягодицах ярко виднелись кровопотеки, следы ремня или плетки и большие черные синяки. Какой-то хер отпиздил пацана по животу и по заду. Наверное, тот толстосум-клиент, любитель извращений. Я моментально возненавидел этого ублюдка. Мое сердце сжалось. Как, должно быть, этот парень презирал и ненавидел всех нас, похотливых мужиков, пиздящих и ебущих его в жопу. Он открыл шкаф, вытащил пару чистых полотенец, одно протянул мне. — Я в душ, — тихо сказал он, избегая снова смотреть мне в глаза. Пока ждал Мирона, подумал, что надо бы дать ему ещё денег, он был моим единственным парнем и заслужил сполна. Но я не хотел унижать его подачками, поэтому решил, что просто приду к нему ещё раз. Я пошел в душ после него и долго стоял под струями, вспоминая его тугое горячее отверстие, чувственный рот и стоны, полные то ли страсти и похоти, то ли душевной боли. Наверное, всего вместе. Когда я вышел, он сказал, что сейчас только два ночи, и если мне захочется ещё раз, я не должен стесняться. — Давай лучше перекурим, — предложил я и снова угостил его сигаретой, как тогда в баре.