***
Расписная маска никогда не была для него преградой. Она удобно и плотно держалась на лице, не закрывая обзор и так же ловко позволяя действовать гендзюцу. Сейчас её вес на лице был ужасно лишним, воздуха еле хватало, а солнце неумолимо красило маску в рыжие тона. Саске с самого утра обеспокоенно расспрашивал Итачи о том, что происходит. Почему отец такой напряжённый и злой, мама нервная, а сам его старший брат потерял всю уверенность. — Просто очень важный день для всей деревни, подрастешь — поймёшь. — От осознания того, что он может сегодня умереть, а его руки окрасятся невинной кровью, живот скрутило, и к горлу подступил тошнотворный ком. — Почему остальные жители не празднуют, нии-сан? — его глаза грустно засияли. — Прости, Саске, — Итачи ткнул его в лоб двумя пальцами, заставляя младшего брата обозлëнно поморщиться. — Мне нужно идти. Это было самое напряжённое ожидание начала в его жизни. Когда наконец зашёл Фугаку, все плавно опустили голову, отдавая честь. Все, кроме Итачи. — Объявляю собрание клана открытым. Обсуждения неважных деталей будущего плыли мимо, словно утопая в дыму, и лишь обрывки кололись в голове. И лишь спустя полтора часа внимание Итачи переключилось на клан. — Самым выгодным вариантом является свержение власти в деревне. — От этих слов захотелось свалиться на пол. Спустя пару секунд молчания Итачи стянул маску в сторону. — В таком случае, отец, нам придётся расправиться со всей деревней, каждым её жителем, не считая нашего клана. Зачем тогда эта власть, если управлять будет не кем? — Итачи, — собственное имя отозвалось рвотным позывом, что пришлось мгновенно подавить, — ты молод, но невероятно умён, и я всегда был в этом уверен. Однако зачем нам уничтожать абсолютно всех? — Пока есть власть — у неё будут появляться последователи, в Конохе практически каждый житель верен политике Третьего Хокаге. Последователи власти захотят устроить переворот. Каждый собравшийся теперь зло изучал лицо Итачи, будто тот был последним предателем. Выдерживать такие взгляды ужасно тяжело — хотелось обессиленно свалиться на стену, дать волю моральной вымотанности. Было это лишь иллюзией мозга или действительно так сильно важна была поддержка Шисуи… В последнюю секунду перед таким желанным падением его придержали за плечо, шепнув на ухо таким знакомым голосом тихое: — Всё в порядке. Дышать стало в тысячи раз легче. — Переворот легко подавить. — Так какая разница — убить сразу или позже при попытке переворота? В любом случае мы останемся ни с чем. — И что ты предлагаешь взамен? — подал голос невысокий Учиха, с полным гнева лицом и непропорционально широкими плечами. — Ты мелкий прихвостень Хокаге! Думаешь, стал главой АНБУ — и всё можно? — Маруи. Мужчина, услышав грубый призыв Фугаку, потупился, но злых глаз с парня не спускал. — Я предлагаю простые переговоры, — улыбнулся Итачи, за что получил ещё парочку жестоких взглядов. — Нет, не те, что вы уже пробовали. Будем надеяться на то, что Хокаге примет не менее справедливое решение. — Предлагаю отложить этот вопрос до того момента, пока Хокаге не огласит своё решение. И никаких возражений. Собрание распустили ещё через полчаса. Итачи принял душ и вышел на тёмную улицу, влажные пряди прятали лицо, равняя его с ночью. Из некоторых домов ещё мерцал желтоватый свет. С крыльца их дома много видно не было: размытые черты деревни, кажется где-то там на западе скала Хокаге. Страх не пропал. Всё решится завтра, а может даже сегодня ночью. Собственная комната давила ещё больше, чем звёздное небо, но холод не позволял оставаться там долго. Всё было ужасно плохо, даже если на самом деле лучше, чем следовало быть. Со спины послышался шорох, практически в ту же секунду скрип дерева, поражённого кунаем. Глаза загорелись красным, пропавшим лишь на трёх мелких томое. — Спокойнее. Итачи хмыкнул стене перед собой, сразу оборачиваясь и склоняя голову к плечу, растягивая губы в хитрой улыбке. — Даже перед сном оружие при себе держишь? — кудрявые волосы еле заметно просияли под смесью белой луны и жёлтых фонарей. Шисуи потёр плечо. — Тебе ли не знать, зачем… Задел? — шаринган отдал финальный красный огонёк, прежде чем померкнуть. — Какой ты самоуверенный. Он подошёл чуть ближе, закатив глаза и махнув ладонью прямо перед его носом. — Дурачок… — Итачи с трудом поднял глаза на его лицо. В горле мгновенно пересохло, напряжение достигло высшей точки. — Ну… Как там? И его молчание с таким совершенно пустым лицом было невозможной пыткой. Он, кажется, чуть не заплакал от усталости. — Я не буду тебе ничего говорить, пока ты выглядишь так, будто по тебе девятихвостый прошёлся. — А как я должен выглядеть? Каждый день на нервах, и единственный способ успокоиться — это узнать решение Хокаге. И если всё так плохо, то, будь добр, просто скажи! Шисуи скептически поджал губы, прошёлся по комнате. Пришлось порыться руками по столешнице, делая вид, что ему не мешает этот недовольный и убийственный взгляд. — Садись. — Он кивнул головой в сторону кровати. Итачи молча выполнил просьбу. Расчëска мягко делила пряди волос, скользила по ним так, будто там не было ни единой преграды или спутавшейся пары. Каждое движение отзывалось приятным теплом где-то в районе лёгких. Это правда успокаивало, но настолько ничтожно и недостаточно. Итачи владел таким количеством техник и считался вторым гением, но он был ужасно бессилен сейчас. А ведь судьба клана и деревни качалась из стороны в сторону, повиснув на ниточке. Ладонь мягко проехалась по шее, оставляя какой-то тёплый след. — Пропускаешь свою чакру сквозь мои волосы, чтобы чувствовать, не больно ли мне? — Теперь потоки чакры ощущались чётче. Достаточно мелкой пряди волос упасть на руку старшему, как он сразу мог с помощью собственной чакры понять, причиняет ли боль. — Догадливый. Итачи улыбнулся, откидывая голову ему на плечо. Остановите время, и он запомнит этот момент навечно. Внутреннее беспокойство всё ещё съедало его, рвало на куски и пожирало органы целиком. Пока Шисуи рядом, оно не доберётся до сердца под прочной защитой, куда мощнее любого Сусаноо. От того, как ужасно сопливо это прозвучало в его голове, стало смешно, и сдержать это не получилось. Всё ещё было страшно, но от чего-то так легко и радостно, что он будто сходил с ума. Он слабо усмехнулся, вздыхая. — Когда я последний раз говорил, что люблю тебя? — Итачи привстал, чтобы повернуться к нему лицом. — Позавчера? — Я люблю тебя. Шисуи лишь мягко оттолкнул его в сторону, заставляя упасть на кровать, и наклонился за поцелуем. Всё сливалось в одно пятно, излучающее поддержку и тепло. Как они познакомились, как он обучал младшего ниндзюцу или как впервые поцеловал его. Всё было лучшим, с чем или кем бы он не сравнивал. Поцелуи сползали ниже на светлую шею, голубоватая вена часто билась в такт сердцу, оставляя цветные «акварельные» пятна: бордовый, розовый или красный с отливом в синь. Руки скользили по аккуратному телу, изучая каждый сантиметр и мягко сдавливая ребра пальцами, срывая с его губ томный выдох. Шисуи оторвался от него, позволяя стянуть футболку дрожащими и негнущимися пальцами, прежде чем снова свалиться на кровать. Всегда собранный и готовый вступить в бой, невероятно отстранённый и хладнокровный Учиха Итачи. Как невероятно красиво рассыпались по кровати его волосы, как тяжело поднималась грудь с каждым вздохом, краснеющая от поцелуев и укусов шея или мелкая дрожь припухших губ. Каким невероятным был он в целом, и как радовало понимание, что таким он доступен только одному Шисуи. Он проводил дорожки поцелуев по ключицам, каждой впадинке на теле, аккуратной линии плеч. Уши приятно грел каждый заработанный стон. Итачи пробирался тонкими пальцами под одежду, что казалась ему лишней, сдавливал тело над собой до синяков. Ладони соскальзывали, но снова и снова находили, за что ухватиться. Шисуи провёл влажную линию языком по правой части груди, останавливаясь на розовом соске, мягко его посасывая; получая сдавленные стоны практически на ухо, чувствуя, как тело под ним выгибается навстречу. — Шисуи… — голос мешался с полустонами и паузами вздохов. — Пожалуйста. Он отстранился и бегло оглянул эту прекрасную картину ещё раз, стягивая тонкую водолазку и неаккуратно кидая её куда-то в угол. Руки Итачи потеряли опору, и сейчас они лишь расслабленно лежали рядом с его головой. Старший самостоятельно разбирался с его оставшейся одеждой, в этот раз опуская свои эстетические традиции, стягивая мягкую ткань пижамных штанов вместе с бельём. И оттого, насколько прекрасней стала эта картина, собственное возбуждение стало больше похожим на пытку. Он наклонился за ещё одним смазанным поцелуем, прежде чем начал избавляться и от своей одежды. Шорох ткани пропадал в темноте, оставляющей их двоих в иллюзии парного одиночества. Шисуи наклонился ближе к его уху, очерчивая пальцами нижнюю губу: — Обязательно скажи, если будет больно. — Он слабо прикусил его за мочку, поднимая голову и получая в ответ слабый кивок. Ему еле хватило равновесия, когда Итачи уверенно вобрал в рот два пальца, смачивая их слюной, при этом не прерывая их зрительный контакт. Насколько это было возможно с такой пеленой возбуждения на глазах. Он снова спустился в район его бёдер, покрывая их внутреннюю часть аккуратными поцелуями, рисуя незатейливые узоры. Взглядом снова попробовал уловить лицо Итачи, прежде чем ввести один палец примерно на половину. Воздух на пару секунд пропал из лёгких, разлетаясь по комнате как-то чересчур ощутимо и громко. К тому времени, как он вернулся, Итачи снова рвано вздохнул, поддаваясь вперёд. Те слабые болевые ощущения, что он испытывал с непривычки, легко затмевались получаемым удовольствием. Второй палец вошёл тяжелее, ощутимо растягивая стенки ануса и задевая комок нервов, отчего Итачи громко простонал, сдавливая ладонями одеяло. Тело в секунду накрывало столько приятных ощущений, что глаза непроизвольно закрывались. Темнота становилась слишком яркой. Он схватился за ближайшую к нему руку, пытаясь без использования слов побудить к продолжению. Чем чаще пальцы Шисуи попадали по простате, тем ближе к грани подходил Итачи. Ему стоило огромных усилий поднять веки и ещё сильнее сдавить его руку, чтобы дать это понять. Просить ещё раз выше его достоинства. Старший приподнял его за плечи, позволяя зацепиться за свою спину влажными ладонями. Очень аккуратно вошёл, буквально на четверть, чтобы дать парню привыкнуть и точно убедиться в своих желаниях. Он прикусил губу, плавно продвигаясь ближе, позволяя Шисуи войти глубже. От такой близости и доверия туманило голову, хотелось сорваться на дикий темп разом, срывая ужасно сладкие стоны с этих красивых губ. Чем быстрее двигался Шисуи, тем сложнее было Итачи оставаться тихим; пальцы цеплялись за его шею, то поглаживая её, то секундно замирая. Каждое попадание по простате отзывалось дрожью по телу, что становилась крупнее с каждым толчком. Мелкие пряди волос, выбившиеся из-за ушей, прилипали к лицу и шее. Плевать, что услышат, плевать, что скажут или подумают. Сейчас все ощущения сводились к одному человеку и его сбитому шёпоту на ухо. Волна смешанного удовольствия и усталости накрыла вместе с оргазмом, пачкая тёплой белой жидкостью его живот. Тело стало чересчур тяжёлым, темнота слишком пустой и чёрной, пугающей настолько, что хотелось провалится в сон. Итачи практически без сил свалился на кровать, впервые ощущая себя настолько спокойно. Шисуи продержался чуть дольше, мягко падая следом и ещё раз с улыбкой целуя его шею. Холод больше не мешал, не проникал под кожу и вообще казался несуществующей легендой. Старший всё же вытянул из-под него одеяло, накрывая им поверх и убирая волосы со спины, ложась рядом и притягивая к себе за талию, не заботясь о том, как неприлично она испачкана спермой. — И всë-таки ты не ответил… — он недовольно нахмурился, чувствуя себя жестоко обманутым. — Хокаге пересмотрит своё отношения к клану Учиха. Им не нужны конфликты. Итачи сдержал счастливый визг, улыбаясь в пустоту. — Я так тебя люблю. — Это не только моя заслуга. — Всё ещё люблю. Эта проблема, которую они пережили вместе. Сквозь страх, нервы и переживания, жертвуя собой и своими отношениями. Шисуи был согласен: пускай всё снова пустится вниз с обрыва, станет хуже некуда — его мир всё равно сойдётся на мальчике, чьи волосы с оттенком перьев ворона.1.
28 января 2021 г. в 02:20
Иногда от четырнадцатилетнего подростка ждут слишком много. Задача, поставленная перед ним, казалась ужасающей даже для Шисуи, но он всячески это скрывал. Находиться рядом для него в миллионы раз важнее, пускай на его плечи взвалили не меньший груз.
— Мне страшно. — Колючие иглы где-то в животе напоминали о себе после каждого движения, будь то поворот головы или слабый толчок пальцем.
Он дышал слишком часто, руки мелко дрожали, а ноги не особо ощущались даже под весом тела. Итачи очень хотелось поверить в свою усталость после миссии, но он помнил, что такое уставать, и сейчас всё было совершенно по-другому. Маска члена АНБУ повисла в ослабевших пальцах.
— Всë будет хорошо. — Шисуи мягко изъял маску из чужих рук, хотя сопротивления Итачи не оказывал.
— А если нет? Я потеряю всё: семью, деревню, тебя и… — он улыбнулся словно от боли. — Себя, наверняка, тоже.
— Никаких если.
Луна со всеми очертаниями отразилась в его глазах, заменяя потерявшийся в чёрной бездне глаз зрачок.
Никаких если. Легко сказать. Одно единственное слово могло перевернуть судьбу с ног на голову, но скажет он его в верном контексте — и напряжённая обстановка между кланом и властями сойдёт на «нет». Они были в шаге от гражданской войны, и этот шаг принадлежал Итачи с Шисуи. Итачи был связью со стороны клана, а Шисуи работал лично на Хокаге.
Завтра, ближе к вечеру, стартует собрание клана. Старший уходит сопровождать Хокаге на собрание со старейшинами и главой Корня ещё утром. Возможно, это последняя их встреча.
Итачи сделал глубокий вдох, попробовал выдохнуть ровнее и перевёл взгляд вперёд, на тёмные очертания района Учиха.
— Хорошо. — Он мягко переплëл их пальцы, опуская голову на плечо Шисуи.
Рядом с этим парнем, даже несмотря на хищный лисий взгляд, хотелось успокоиться. Опасность — вот она, рукой подать, но всё так просто решается, что даже смешно.