Далеко-далеко

      — А вот это место для меня особенное, знаешь.       Чайлд стоял у моря, спрятав руки в карманы пальто. В обычном наряде Предвестника тут уже не походишь: слишком холодно, Снежная, как-никак, а не тёплый Ли Юэ, который снега даже не видал. Рядом стояла Люмин в белом длинном пальто и шапке, которую Тарталья вручил ей чуть ли не насильно: «Я-то привык к морозам, а ты себе уши отморозишь и я тебе даже Снежную показать не смогу!». Смешной. Иногда, когда расслабляется, ведёт себя не лучше младшего брата.       Брата…       — И чем же оно такое особенное? — спросила Люмин. Пускай в голосе слышалась лёгкая насмешка, она не казалась злой или язвительной: нет, она как никто другой понимала, что у всех людей есть свои особенные места.       — Ну-у-у, во-первых, мы здесь купались. — не без гордости сообщил Чайлд, на что Люмин фыркнула со смеху. — Нет, а что? Залезть в прорубь — значит, испытать себя на силу и стойкость. Для меня, как для воина, это важно, как-никак!       Ну да, Чайлд без этих напыщенных речей — не Чайлд. Однако внезапно его выражение лица стало немного… другим, словно он подумал о чём-то очень светлом.       — А ещё я хочу тебе рассказать один секрет. — добавил он уже более тихо. — Если у тебя есть какое-то сокровенное желание, ты можешь написать его на бумажке и вложить в бутылочку. Тогда оно обязательно исполнится, особенно если поверишь.       Люмин замерла и внимательно посмотрела на Чайлда. Не то, чтобы она верила в это, конечно. Да и наверняка этот рассказ закончится усмешкой и попытками подразнить, как и обычно. Но всё же… Заветное желание у неё есть.       И Чайлд его, конечно же, знает.       — Ты ведь хочешь найти брата? — это звучало не как вопрос, а, скорее, как осторожное уточнение. — Можешь попробовать. Знаешь, если во что-то верить, оно обязательно сбудется. «Желание своё на листочке напиши, всем сердцем его прочти, в стеклянный сосуд свою душу ты вложи и в море на закате отпусти…».       Люмин покосилась на него. Нет, шутить с таким Тарталья бы не стал: он понимает её тоску по брату как никто другой. Но…       — Ай!       В лоб Чайлда прилетел щелбан: Люмин даже специально ради этого на цыпочки приподнялась.       — Мне иногда кажется, что даже Тевкр взрослее, чем ты. — фыркнула Люмин. — Неужели ты в такое веришь? Мне кажется… чтобы желание исполнилось, нужно действовать, а не надеяться на бутылочку, которая плавает где-то в море.       — А что такого, чтобы иногда надеяться ещё и на чудо? — Чайлд лукаво улыбнулся. — Поверить не могу, какая же ты взрослая и серьёзная, хоть и выглядишь как коротышка.       — Эй! Зато я сильнее тебя.       — Это мы ещё проверим. — Чайлд посмеялся и потрепал Люмин по макушке. — Не забывай, я тоже стал сильнее. И мы с тобой обязательно сразимся, но… не на фоне этой красоты же! Смотри, как раз закат.       Люмин взглянула на море. Действительно… Солнце медленно опускалось за горизонт, прячась за кроваво-красными облаками. Закат и правда прекрасен. Настолько, что заворожённая Люмин даже позабыла об этой мелкой стычке и тихо прошептала:       — Пообещай, что мы как-нибудь ещё раз встретим закат вместе.       Чайлд усмехнулся.       — С тобой хоть рассвет. Для этого даже загадывать желание не надо.

***

      Сколько времени прошло с той поры, как его не стало? Месяц? Больше? Люмин не считала, если честно. Несмотря на то, что она нашла брата и теперь видела его каждый день, как и раньше, все дни слиплись в один, длинный, мрачный, неприятный и невероятно тяжёлый: такой день, после которого хочется лечь спать и забыться до следующего утра, чтобы жизнь началась с чистого листа и на смену этой тяжести пришло облегчение.       Но утро приходило, сначала одно, потом другое, потом тридцатое — а облегчения так и не было. Как и Чайлда… Аякса. Он погиб ради того, чтобы Люмин наконец встретилась с самым дорогим для неё человеком — и совсем, дурак, забыл, что он тоже для неё самый дорогой человек. И сначала в сердце теплилась надежда, что он опять решил всех надуть и просто пропал, а на деле выжил и выжидает момент, чтобы красиво, в пафосной, привычной ему, манере вернуться — но… нет.       Его самого больше нет.       Люмин стояла у берега моря. На горизонте красовался закат, такой кроваво-красный, красивый-красивый — прямо как тогда.       «Для этого даже загадывать желание не надо, хах…»       Ну и где же ты тогда?       Люмин опустила тусклый взгляд на берег. Забавно: к нему прибило бутылочку. Пустую.       «Желание своё на листочке напиши, всем сердцем его прочти, в стеклянный сосуд свою душу ты вложи и в море на закате отпусти…»       Забавно: тогда Люмин посмеялась на этим, но в итоге такая, казалось бы, дурацкая легенда осталась в памяти. Почему-то сейчас это кажется уже и не таким глупым. От отчаяния? Или просто потому, что это было важно для него?       В горле стоял ком.       В конце концов... Ничего ведь не случится, если Люмин на секунду поверит в эту сказку? Ведь, быть может, Чайлд был прав. Он так часто оказывался прав.       «Пожалуйста, богиня, позволь Люмин и Чайлду из иной вселенной закончить лучше, чем закончили мы.»       Бутылочка с одним-единственным, самым сокровенным и важным желанием, отправилась по волнам куда-то далеко-далеко.       ...где-то далеко-далеко низенькая блондинка, посмеиваясь, утопает в объятиях рыжего задорного мальчишки.       Где-то далеко-далеко у них всегда всё хорошо.