19. Я знаю каково это
6 июня 2021 г. в 00:21
На веранде кафе у крохотного белого столика, будто для детского чаепития, возвышалась знакомая фигура. Бродяга сидел ко мне боком и чинно попивал чай из фигурной чашечки с золотой каёмочкой. Несмотря на антураж, больше годящийся для Эми или Крим, образ его казался довольно безмятежным. Лёгкий ветерок обвевал голову, покрытую только короткой шёрсткой, заставляя чуткий нос едва заметно рефлекторно подрагивать. Взгляд, устремлённый вдаль, полнился мудрости и созерцательного умиротворения. Набежавшие тучи делали мир серым, превращая открывшуюся мне картину в чудной элемент нуарного детектива.
Пока приближалась, взгляд мой наткнулся на знакомую невнятную нашивку на плече плаща добермана. Он сказал это «бьютимарка»… Нет-нет, «кьютимарка» — знак отличия… И снова нахлынуло чувство дежавю. Где же я об этом слышала?
Повернув голову, друг заметил меня. Мелькнувшее на его лице узнавание, сменилось изумлением. Неужто я так сильно хмурюсь, пока думаю над этим дежавю? Может, у меня иглы встопорщены или в них что-то застряло? Я всё ещё не до конца освоилась в ежином теле и иглы иногда меня просто обескураживают.
А потом вспомнила про шляпу. Конечно же доберман, приоткрыв клыкастый рот от удивления, смотрел на неё. Парень вздрогнул, когда я отодвинула стул, чтобы сесть напротив.
— О… — первое, что смог выдать он, — А… — добавил более интеллектуально.
Потом резко поднялся, чуть не заставив меня вздрогнуть. Бродяга подскочил ко мне и пододвинул стул. Джентльмен, детектив, д…
— Ты нашла мою шляпу? — возможно, это был риторический вопрос.
— Или она нашла меня, — отозвалась я, устроившись и поставив сумку на соседний свободный стул.
В отличии от громоздкого Бродяги, я со своим ростом чувствовала себя более уместной за этим столом.
— Как твои дела? — собеседник явно нарывался на светскую беседу.
— День другой, д… — я запнулась.
Удержаться удалось с трудом, всё-таки за столом так не выражаются.
— Нет костяшек, нет игры, — внезапно перефразировал меня парень.
Где-то далеко в небесах громыхнуло. Тучи сгущались.
— Угу, — утвердительно промычала я, ошарашенно взирая на добермана.
И снова это странное предчувствие. Откуда-то Бродяга знает, о какой поговорке я думаю. А он не мог говорить о Наклзе? Хотя нет, навряд ли они знакомы. И странно использовать чьё-то имя в поговорке.
— Что-нибудь будешь? — предложил мне Бродяга, явно не понимая моего удивления.
Я заказала кофе и мороженое, чтоб подлечить свои усталые нервы. В кафе мы всё больше молчали. Возможно, доберман чувствовал моё настроение, а, может, ему просто нечего было сказать. После еды я посетила уборную, а мой друг по-джентльменски оплатил счёт. И мы направились в банк. Тоже почти молча.
Начало моросить. Уши рефлекторно подрагивали, стараясь отмахнуться от водных капель, и я обеспокоилась — чем бы защитить голову, но тут очередной лёгкий порыв ветра чуть сдвинул шляпу, напомнив, что пока моя голова ещё в безопасности.
— Если не хочешь, ты не должна туда идти, — вдруг встрепенулся Бродяга, когда мы были уже на подходе к чопорному зданию, украшенному лепниной, — Не должна вмешиваться в это дело! Если оно опасное…
— Я уже здесь, — сухо сказала я, пытаясь подавить подступающую волну возмущения, — Поздно об этом говорить.
И зашла в банк, даже не взглянув на спутника. С самого утра, вместо того, чтобы просто полежать и почитать, отправилась в это дурацкое путешествие, где всё вокруг пытается на меня напасть! А теперь он заявляет, что я могла бы остаться дома! Могла бы. Лучше бы осталась!
Но теперь-то я тут, мы почти у цели. Глупо теперь уходить.
— Но… — начал было пёс, но осёкся, видимо, не желая распространять эхо своего голоса по холлу банка, где, кроме нас, находился только персонал.
Ещё и мороженое, хоть и было вкусным, камнем укоренилось в желудке. Вдобавок, кажется, расстегнулся ремень на бриджах — карман как будто тянулся к земле. Я попыталась поправить, но оказалось, что с одеждой всё в порядке. Только в кармане мой камень стал тяжелее и… Нагрелся, что ли.
Нет, не нагрелся. Держа его в ладони (но не вытаскивая из кармана, чтобы не пугать служителей банка), ощутила… Что-то странное. То ли вибрацию, то ли лёгкое щипание, как от слабого разряда тока. Наверно, это должно пугать, но ощущения почему-то казались естественными. Только нахлынуло то самое чувство… Мир сдвинулся.
И пока я вслед за Бродягой шла к стойке, за которой нас уже ждал улыбчивый кот (судя по ушам — рысь), пасмурная полутьма сгущалась, выползая из углов. Шёпот дождя смешивался с биением моего сердца и пространство вокруг погружалось в белый шум. Сквозь эту пелену, как через воду, доносились голоса моего друга и работника банка, пока они обсуждали открытие ячеек. Затем они отправились куда-то, а я всё стояла. Я плыла, каким-то чудом оставаясь вертикально неподвижной.
Доберман приостановился и кивнул головой, что-то говоря, призывая следовать за ними. В сгущающуюся тьму, к её источнику. Кажется, мне это снилось.
Остановилась я, буквально врезавшись в ребро столешницы, но в голове ничуть от этого не прояснилось. Это какое-то помещение, где все стены пестрят маленькими дверцами с номерами, а посредине стол… Ах, ну да. Это же банковские ячейки.
Передо мной на стол что-то поставили и тьма отхлынула, но это странное чувство — то же, что было в лесу у моего камня — никуда не делось. Что-то происходит.
Но что? И почему мне не страшно?
— Вот, ячейка мистера Вульфа, — заговорил парень, указав на продолговатый металлический ящичек, который работник банка успел выложить на стол, прежде чем удалиться, — Но прежде, чем мы его откроем, я… Я должен кое-что тебе рассказать. И показать…
Перед Бродягой лежал ещё один металлический ящик и пёс нервно постукивал по нему пальцами, пока пытался что-то мне сообщить. А тьма вокруг всё сгущалась, концентрировалась вокруг моего камня.
— Я должен признаться… Нет. Сначала покажу, что в ячейке. Это важная для меня вещь. Выглядит невзрачно, но… Это особенная вещь… — на этих словах доберман пододвинул свою ячейку к себе.
В этот момент тьма вокруг дрогнула и моментально втянулась в его ящичек, будто мощный пылесос заглотил заполонивший комнату дым. И тут в голове прояснилось. Вернулась не только ясность ума — я поняла, вспомнила, где слышала про кьютимарки. И доктор Ватсон, и…
— Этот предмет… — парень вытряхнул из ячейки именно то, чего я и ожидала, — Он… — пытался решиться мой друг.
— Из другого мира, — подсказала я.
Доберман подскочил, топорща шерсть и глядя с таким ужасом и удивлением, будто я материализовалась из воздуха прямо у него на глазах. Или материализовала у него на глазах весь мир.
— Как?.. — только и смог хрипло выдохнуть он.
Не знала даже, что сказать, но мне было, чем ответить.
Вынув руку из кармана, с глухим стуком опустила свой камень на стол, наблюдая, как при виде его в фиолетовых глазах Бродяги промелькнула искра. Он на пару мгновений застыл, будто зачарованный моим камнем, а потом снова глянул на меня.
— Значит… — он, казалось, не мог поверить.
— Мы из одного мира, — а вот я полностью пришла в себя и говорила абсолютно спокойно.
Бродяга судорожно вдохнул, а затем метнулся ко мне и сжал в объятиях.
— Слава Богу! Слава Богу… Я думал, я - один такой… Я думал, это всё бред… Я думал, я сошёл с ума, — бормоча мне в плечо, пёс раскачивался вместе со мной.
— Да, я знаю каково это.
Когда мы оба немного пришли в себя, я снова взглянула на камень Бродяги. Я знала, что он такой же, как и мой, но форма у него была другая — ромбовидный кристалл с почти полированными гранями. Такой же мрачный, по-особому красивый. Но мой, несмотря на его шершавость, нравился мне больше. Он как будто излучал родное тепло.
— Но что это всё значит? Я не понимаю! — не находя себе места, парень метался по сейфовой комнате, держась за голову.
— Мы - люди? — глупо уточнила я.
Но мне нужно было это знать! Мне нужно было знать, был ли он тоже раньше человеком. Из одного ли мы мира? Или эти безумные перемещения происходят тут и там и перетаскивают обычных жителей из разных миров.
— Я - человек, — подтвердил он, а потом исправился, — Я был человеком.
Поймав пса на очередном нервном круге, я придержала его за локоть, призывая успокоиться.
— А что последнее ты помнишь?
— Я… — он стыдливо опустил взгляд, заставляя меня напрячься, — Я хотел поступить в академию полиции, но провалил экзамен.
— Ну, это могло с кем угодно случиться, — неуклюже попыталась я его подбодрить, как-то даже подобрев от облегчения.
Что-то я всё не о том думаю.
— Да, наверное… — ожидаемо он не очень-то приободрился.
— А дальше? — напомнила я.
— Шёл домой очень расстроенный… — ему как будто снова стало очень стыдно, — Можно даже сказать - злой. И пнул стойку навеса автобусной остановки. А с крыши навеса на меня соскользнул этот кристалл, — он указал на свой камень, — Помню, было жутко больно, я упал…
С трудом я подавила смешок — он пнул остановку, пнул и смущается этого. Конечно, мне уже понятно, что Бродяга — добрый и благородный парень, но чтоб настолько совестливый…
— И? Что было потом? — постаралась я не выдать насмешку через голос.
Камни мне на голову не падали, но моё «перемещение» тоже было очень болезненным. Может, это просто совпадение.
— Мои друзья, детективы, — уточнил он, чтоб я поняла, о друзьях из какого мира идёт речь, — Нашли меня в парке и доставили в больницу. Я думал, попал в психушку, думал, это всё глюки… — и в его словах было столько эмоций, что у меня иголки на затылке вздыбились, — Но они продолжали меня навещать, и я… Я соврал им. Соврал, что ничего не помню.
На изломе голос пса был наполнен раскаянием, искренним стыдом и мне стало неловко за то, что посмеивалась над ним про себя. Мне-то очень повезло оказаться у тех, кто сразу понял мою ситуацию. Сейчас, вспоминая произошедшее, даже начинает казаться, что Соник чувствовал или даже знал, насколько я издалека. А даже если узнал только, когда я сказала, он так привык легко воспринимать подобные вещи… Как же мне повезло.
— Я думаю, ты поступил правильно! — я не только успокаивала его, я правда так думаю.
— Но… Но они мне доверяют, считают своим другом, а я…
— А ты им всё расскажешь, — закончила за него я, — Когда они получше тебя узнают, ты им всё объяснишь. Нельзя ведь обрушивать такую информацию с ходу.
Пёс не стал спорить, но, похоже, всё ещё мучился совестью. Чтоб его отвлечь, я задала несколько общих вопросов — об имени президента, важных исторических событиях, дате — чтобы быть точно уверенной, что мы родом из одного мира.
— Я всё-таки не понимаю, как всё это возможно? Почему? Почему я? — задавался Бродяга теми же вопросами, что и я.
И у меня всё ещё не было ответов.
— Я не знаю! Понятия не имею. Но мы здесь… Надо исходить из того, что есть. Давай будем держать «ушки на макушке», вдруг появится какое-то объяснение. А пока… Давай выясним, за какие документы пострадало семейство Вульф, — и мы оба перевели взгляды на ячейку погибшего.