Брауни с (его) дурью

— Да смотри, какой ты горячий, даже знаменитая Спасательница Нора не устоит! — Даррен виснет на нём, трётся боком, выдыхает в лицо смесью пяти стаканчиков пива и травы. Это неприятно, Ривену хочется отстраниться, но нельзя терять лицо перед парнями, поэтому он натягивает ухмылку и кивает под громкое улюлюканье остальных. — У неё такая задница в форменных штанах, от одного взгляда член колом. — Картер хватает ладонями воздух, словно женские формы уже у него в руках, вызывая ещё более громкие крики угашенных парней. — Куда тебе, коротыш, со своим обрубком не лезь к этой щёлочке. А вот достоинство Ривена у нас достойно лучших цыпочек. — Даррен, всё ещё не выпуская из своей хватки, шлёпает его по ширинке. Не больно, но, блять, не надо лапать без разрешения. Все заходятся ещё более громким хохотом, кто-то свистит — кажется, это сам Картер. Даррен, конечно, красавчик, и член у него ничего, судя по их совместным походам в туалет, пару раз ночью на него вздрочнуть можно, но пусть не лезет, когда его широкая рожа расплывается от веселящей алхимии в критической близости нарушенных личных границ. Поэтому Ривен максимально незаметно отстраняется и жадно глотает из пластикового стаканчика, чтобы как-то занять себя. Отвлечься. Их компания из семерых выпускников и Ривена — только пытающегося влиться в крутую тусовку и ещё чувствующего дискомфорт первокурсника — удобно располагается в просторной нише с отличным видом на весь открытый двор Восточного крыла. Впервые сюда он попал на традиционной вечеринке Специалистов и потом часто посещал из-за чреды тусовок, поэтому сейчас, во втором семестре, уже хорошо ориентируется — в расположении и качестве вечеринки. В принципе, в Алфее все тусовки выглядят одинаково — попсовый музон, легкий алкоголь, от которого разносит только неопытных первокурсников, и куча облизывающих друг друга парочек. Типичные подростки с горстью магии. Иногда, конечно, повторяющуюся унылость разбавляют более прошаренные старшие с веселящими вещицами и взрывоопасными штучками, которые легко могут оторвать зевакам пару пальцев и сжечь дотла брови. Сегодня ничего такого нет, кроме откуда-то притащенной парнями пачки хреновой отсыревшей травы. — Кстати об обрубка-а-ах, — пьяно тянет ничуть не уязвлённый Картер, потрясывая в воздухе пальцем, словно вспомнил о чём-то важном. Он приваливается к каменной стене из-за слабости в ногах и головокружения в ватной голове, но всё равно щерится довольно. — Как там твоя подружка, малыш Ривен? Блять. Музыка в саду будто стихает на пару тонов, уступая их диалогу. — Какая из? — самоуверенно тянет Ривен с вызывающими огоньками в глазах. На самом деле, он прекрасно понимает, о ком этот идиот, ошибочно считающийся одним из лучших Специалистов-выпускников в этом году, но тянет время с ответом. Потому что не хочет её обсуждать с этими… Придумать достаточно мерзкое определение мозг не успевает. — Не придуривайся. Я видел, как вы ворковали в саду после отбоя. Сладкая парочка. Она так трогательно разбрасывала сопли, а ты, верный рыцарь, подбирал их и утешал. Аж блевать тянет. — Это от хренового пива. — Знаешь, — будто не заметив подкола, продолжает Картер. Тупое опьянелое выражение лица смешивается с притворно-задумчивым, — если б я тебя не знал, то подумал, что она тебе нравится. И даже заводит. С этими всеми цветочками, визгливым голосом, рылом вместо носа, жирными боками. Пустой стаканчик из-под пива беззвучно сминается в пальцах и бесполезным пластиком летит куда подальше — в темноте нихрена не видно, ни один угол. Внутри начинает закипать, глотку будто выжигает перцовая настойка где-то на клеточном уровне. Картер, конечно, нихуя не понимает, у него шесть кубиков на прессе и восемь вместо базового набора извилин, но это не умерщвляет яростный зуд в кулаках. — Но я-то тебя знаю, Рив. Ты, конечно, молокосос, но тёлок выбирать умеешь, таких, чтоб тощие и с сиськами, а не этот склад пончиков из столовой. Или тебе такие нравятся? Ты её уже попробовал? Спокойно, Ривен. Ты не для того поступал в одну из лучших школ Иного мира, чтобы из-за своих эмоций сорваться с крючка самых популярных парней в школе и упасть в касту неудачников. Обзывания, голова в унитазе, плевки в лицо, скулёж и слёзы в подушку — это ты уже проходил, и больше такое не повторится. Нужно двигаться вверх, к вершине иерархии. Но она его подруга. Терра добрая, весёлая, умная, не такая, какой стереотипно выставляют тихую пухлую девушку в школе. И у неё есть чувства. Все эти накачанные тестостероном парни всегда забывают, что у других тоже есть чувства. Но ему просто надо укрепить своё положение. Влиться к крутым парням, заработать репутацию — и тогда можно будет общаться открыто со всеми, с кем хочешь. Просто потерпеть чуть-чуть. Терра всё равно ничего не узнает. Поэтому Ривен принимает какой-никакой нейтралитет в данной ситуации: — Сбавь обороты, Картер, иначе занесёт и будет бо-бо. Она дочь препода, поэтому строчит мне эссе день и ночь. А нюни — это так, чтобы влиться в доверие. — Правильно. Таким, как она, место только в твоём дневнике и разок в туалете засадить. Все ржут. Опять. Как гиены с вываленными наружу языками. Живот начинает мутить, и Ривен намеревается вернуться в сад — подышать хоть немного свежим воздухом. Но прежде, чем выпустить его из медвежьих объятий, Даррен на несколько секунд крепко притягивает к себе, быстро шепча в ухо, касаясь языком мочки уха: — Запомни, дружок, если хочешь тусить с крутыми парнями, шли нахуй своего сопливого поросёнка. И отпускает.

х

Воздух даже в саду не особо свежий, потому что здесь куча потных пьяных подростков шатается туда-сюда, но лучше, чем в тесной нише с семью тестостероновыми шакалами. В глазах немного плывёт — выпитое залпом пиво не проходит зря, — и Ривен даже несколько раз, не разбирая лиц, под возмущённые возгласы натыкается на каких-то фей. Уходит, не извиняясь, — нечего на пути стоять. Бесцельная прогулка не помогает, только ещё больше отбирает желание возвращаться к парням, но надо. Иначе хватятся. Уже на полпути к их нише кто-то хватает его за рукав кофты. Ривен скалится, чтобы наорать на нерасторопного идиота, когда разворачивается и натыкается на взгляд немного смущённых зелёных глаз. Она трижды меняла решение, приходить или нет, и сегодня утром всё закончилось категорическим отказом под немного раздраженный смех Ривена. Он не любит нерешительных. Он уже распланировал, как они сегодня будут тусить, — потому что Специалисты должны были отправиться на полевую практику, — и тут Терра опять дала заднюю. Ну а уже на вечеринке его сгребли подоспевшие прогуливающие выпускники — а дальше пиво, ниша и мерзкие разговоры. — Ты говорила, что не хочешь идти. — Да-а-а, но отец пишет новую диссертацию — в который раз, — она закатывает глаза, — а Сэм зарылся в книги и не реагирует на большой мир и на меня. Я не опоздала? Вообще-то, опоздала. Знатно. Вечеринка началась несколько часов назад, весь заготовленный организаторами алкоголь исчез, плейлист крутится по шестому кругу. Но Ривен понимает, почему её так долго не было. На Терре простое цветочное платье, но упомрачительное декольте выбивает всю дурь и мысли из головы и гипнотизирует на несколько секунд. А ещё платье короткое, кокетливо развевается выше коленей. И до невозможного идёт Терре. Светлые волосы накручены, на лоснящемся лице нет никакой косметики, кроме туши и розового блеска. Под несколькими аккуратно подстриженными ногтями осталось немного грунта из оранжереи; пальцами она сжимает коробку для ланча. — Нет, ты как раз вовремя для веселья. Но тут уже полный тухляк, не хочешь где-то вдвоём посидеть? — Ей не стоит встречаться со Специалистами. Терра кивает. На втором этаже Восточного крыла есть несколько классов, и в один из таких, с самой хлипкой дверью, они проникают благодаря удивительной силе магии земли изменять структуру деревянной двери. Здесь мило и пыльно, и Ривену приходится пожертвовать своей кофтой, протерев грязную поверхность стола, чтобы Терра села. Они говорят. Много, долго, поочерёдно перебивая друг друга, сцепляя противоположными мнениями. Постоянно смеясь, перемазавшись брауни из ланч-бокса из-за расплавившейся шоколадной начинки — Ривен до ужаса любит сладкое. С Террой легко. Особенно говорить. Она слушает внимательно, даёт выговориться, не навязывает тысячу ненужных советов. Высказывает мнение: мягко, но чётко. И её тоже легко слушать — о семье, оранжерее и эссе, буквально обо всём. Ривену хочется просто вот так сидеть в заброшенном классе с брауни с дурью (качественной, а не тем сеном у старшекурсников) и слушать через пронесённый с Первого мира iPod избранные треки Шакиры, пока Терра обрисовывает ему ситуацию в их оранжерее. Кто ж знал, что юная застенчивая дочь учителя окажется чуть ли не главной диллершей разномастных увеселительных трав в Алфее, а ещё жуткой авантюристкой с желанием свалить на несколько дней в иной мир для воровства у дикого народа щупальца особо опасного живого растения. Они вдвоём его дорастили до размеров упитанного мопса, когда у твари начался «пубертат», и она протянула извивающиеся ядовитые шипы к Ривену. Благо его хлестнуло на торсе неглубоко. Благо достаточно высоко, чтобы при обработке его ран Терра не увидела стояк. Потому что он парень, она — девушка с милой улыбкой и схожими интересами, и шальной румянец с подрагивающими руками у Терры, когда пальцами смазывает тренированный пресс целебной мазью, не из-за нескольких капель гноя в ранах. Ривен знает, когда его хотят. Но хуже всего то, что он и сам хочет в ответ. А его окружение совершенно этого не хочет. Что не мешает ему срываться после и во время уроков к ней в оранжерею, проводить запрещённые эксперименты и целоваться, пока профессор Харви не заявится в самый неподходящий момент. И Ривена колбасит от одной мысли лишиться чего-нибудь из этого. — …и потом надо достать солярийскую парфюмированную воду для дистиллята, которую мы видели… Ты меня слушаешь? — Терра с любопытством заглядывает ему в лицо, попутно откусывая от брауни. — Я немного поменяла рецептуру, не должно так быстро вставлять. — Нет. Все отлично. Трезв, как стёклышко. — Ривен выдавливает смешок. Пусть у него в голове сущий бардак, но в данной обстановке хочется просто выбросить все свои мысли на помойку. Терра смотрит на него с высоты учительского стола, ритмично маша ногами в воздухе. От неё пахнет влажной почвой и степью, покрытой дикими цветами. На пальцах мелькают мелкие шрамы от секатора. Зелёные — точно такие же, как у него — глаза блестят. На верхней губе остались мазки шоколада. Их приятно слизывать. А потом заталкивать свой язык в её рот, тщательно исследовать, будто такого не было уже десятки раз. Словно впервые слышать стон, касаться жадно, прикусывать губу. Мысленно кривиться от липкого горького блеска. Её пальцы врезаются в кожу на плечах, тянут короткие волосы до критической грани наслаждения и боли — как ему нравится. Его пальцы щекочуще нежат позвонки под платьем, чертят по памяти молниподобные растяжки на бёдрах — как ей нравится. Воздух вокруг раскаляется, горечь и сладость смешиваются в их прерывистом дыхании, пока Ривен медленно переходит губами на открытую шею и грудь в вырезе. Он балдеет от гардероба Терры: топы и яркие юбки, облегающие джинсы, открытые плечи и мини. Вещи отображают характер Терры и её открытость и бесстрашие для мира. А ещё каждую вещь приятно стягивать с тела. Но ещё приятней, когда одежда максимально долго на них, и можно касаться только через неё, растягивать прелюдию на сотни и тысячи секунд, чтобы в поры въелся запах другого человека, а на пучках пальцев остался чертёж венозных рек. Терра свободная в своём желании исследовать его и своё тело, мягкая и сексуальная — сносит крышу. Жадно жалит холодом пальцев разгорячелую кожу живота, ласкает вены внизу над ремнём, иногда будто случайно касаясь сдавленного ширинкой члена, который уже болит. Но Ривен, как назло, собирался сегодня пить и веселиться, поэтому пачка супертонких презервативов осталась в его тумбочке в общежитии. Поэтому сегодня он получит удовольствие разве что в закрытой ванной собственной рукой. Но это не мешает ему доставить удовольствие Терре. Платье настолько короткое, что само собирается у талии. Светлое белье становится ориентиром для Ривена, когда он медленно пробирается рукой от колена вверх между бёдер. Его пальцы обдаёт нестерпимым жаром. Её грудь упирается в него, когда спина выгибается. Ривену до остервенения хочется чувствовать девичью кожу, влагу, страсть. Терра почти выдыхает его имя куда-то в район уха, когда… Дверь распахивается. Конечно же, незапертая дверь распахивается. Какая-то совсем фейская интуиция подсказывает Ривену, что это конец. Потому что класс наполняется мерзким, визгливым смехом. — А мы думали, вы уже перешли к самому интересному. Терра поспешно поправляет одежду и спрыгивает со стола, пока Даррен с Картером просачиваются к ним, как зловонная зараза, и обступают Ривена с двух сторон. Они виснут на нём фамильярно, бросают сальные взгляды на неуспевший опуститься член. — Мы так долго искали нашего друга, и тут посетила гениальная мысль — если он не с нами, то явно нашёл какую-то цыпочку, — выдаёт кто-то из них. Ривен не понимает, кто это, потому что в голове шум. Так шумит больная собака перед грозой. Он только ловит непонимающий взгляд нахмурившейся Терры. — Но мы заждались, пора возвращаться к лучшей компании. — Это не вам решать, а Ривену. — Дыхание Терры ещё не восстановилось, и она буквально из последних сил выдыхает слова. — Ого, у Пеппы голосок прорезался. Не знал, что заучки такие дерзкие стали. — Даррен разыгрывает комедию, изменяет интонацию в голосе на совершенно плутовскую. — Ривен и правда должен решить. С кем ты, дружок? Останешься с хрюшкой или пойдёшь тусить с нами? Его пихают в бок. Пояс на куртке Картера больно впивается под рёбра. Зловонные воспоминания туманом заполняют голову. Смех вокруг. Унижение. Горячие детские слёзы подростка. Трясучка в руках перед входом в школу и голодные взгляды мальчишек с улыбками, полными обещаний. Нельзя снова допустить. Это ведь ненадолго. Он быстро станет популярным, самым крутым парнем в школе с репутацией, и больше не будет носиться преданной собачкой за Специалистами. Он сможет общаться с кем угодно, собрать свою компанию, которая не находится на предпоследней стадии эволюции homo mudakus. — Ну давай, скажи, что ты о ней думаешь. Малышке, — неприкрытое издевательство от Картера, — пора узнать о себе правду. Риве-е-ен, скажи ей всё и пойдём с нами. А Терра умная. Терра поймёт. Поэтому Ривен открывает рот: — Блять, да. Не знаю, какого хуя я тут забыл. Всё лучше, чем зажиматься с помешанной на грязи ботаничкой. — Он собирается развернуться и уйти, когда Даррен останавливает цепкой рукой и кивком приказывает продолжать. Слова срываются легко, словно кто-то из ниши ему диктует. — Думала, натянешь что-то поярче и покороче, и я на коленях буду ползать? Перед такой жирухой со складками вместо фигуры? Оделась, будто худая. — Последнее слово выплёвывает оскорблением и выходит с класса. Весь вечер ему плохо. Не оттого, что Терра переборщила с дозой дури, и он по ощущениям будто словил предсмертный приход, а из-за наполненного слезами взгляда и сжимающих подол дрожащих пальцев — он заметил даже в полутьме, даже под гнётом Специалистов. Эта картина снится ему в кошмарах. Вечер заканчивается блевотиной за Восточным корпусом и презрительными взглядами Картера с Дарреном, и ещё пяти их ушлёпков. На следующее утро — и вообще — Терра больше с ним не говорит, в коридорах избегает, своими объемными и тёмными закрытыми вещами сливаясь со стенами Алфеи. А через три недели Специалистов выгоняют со школы за очередную пьяную драку с почти летальным исходом — позорно и с насмешками. Ривена в последний момент вытаскивает Скай и становится маяком света. Вместо того, что он потерял.