Чисто бизнес

      Когда Том впервые увидел мистера Поттера, тот наливал себе стакан самого крепкого виски, какой только нашёлся у хозяев. Этот жест едва ли заслуживал его внимания. Особенно для джентльмена такого калибра, как Том. Ничто в этой гостиной не могло сравниться с величием его дома с тех пор, как он принял свой титул.       Но потом они обменялись взглядами поверх бокалов. Затуманенные глаза мистера Поттера тут же впились в него, губы приоткрылись, а затем сомкнулись в резкую линию, похожую на неровные каракули маленького ребёнка, впервые рисующего картину. В глазах джентльмена вспыхнула враждебность, и Том застыл. Все движения и звуки болтовни в гостиной растаяли, отошли на второй, третий план, оставив только обжигающий жар взгляда мистера Поттера и буханье — бум, бум, бум — сердца в его груди.       Ещё ни разу с тех пор, как он узнал о предательстве отца, он не был так ошеломлён.       Затем мистер Поттер отвёл взгляд и, никак не объяснив то, что произошло между ними несколько секунд назад, исчез.       Их мгновение оборвалось, но для Тома этот момент был лишь одним из многих. Ненависть, оставленная необъяснимой, имела прискорбную привычку всплывать на поверхность, когда этого меньше всего ожидаешь. Он знал это не понаслышке.       В конце концов, именно ненависть привела к безвременной кончине его отца.              Во второй раз Том встретился с мистером Поттером, когда тот был один и потягивал вино из маленького бокальчика.       — Я думал, что совершенно ясно дал понять, как отношусь к Вам, лорд Риддл.       Губы Тома насмешливо дёрнулись. Было совершенно неуместно искренне забавляться столь негативным проявлением чувств, но он вдруг обнаружил, что неприязнь на лице мистера Поттера вовсе не так уж разочаровала его, как он предполагал вначале.       — Так и есть, но я не из тех, кто просто бросает всё на самотёк, мистер Поттер.       Том поболтал содержимое своего стакана, прислушиваясь к негромкой болтовне в гостиной поместья Лестрейнджей. Сюда пригласили всех, кто имел хоть какое-то значение; это было собрание всей элиты дворянства, которую могла предложить Англия. Тот факт, что Поттер оказался здесь, был столь же странным, сколь и приятным.       Мистер Поттер, как узнал Том, не питал особой приязни к семейству Лестрейнджей. Они не сходились во взглядах в большинстве политических дискуссий.       — Видите ли, я нахожу Ваше общество весьма освежающим, — сказал Том, прежде чем сделать медленный глоток из своего стакана и поставить его на стол.       И, конечно, Риддл знал, что причиной открытой враждебности к нему мистера Поттера была всё та же политика, хоть они никогда не встречались ранее.       Том покрутил стакан, рассматривая недоброе лицо мистера Поттера.       Работорговля.       Поттеры совершенно ясно высказывали свое отношение к рабству, а Лестрейнджи, напротив, не прочь были платить за рабов, которые слонялись по их поместью, готовые удовлетворить любой каприз его хозяев и гостей. Это была нерушимая основа английского общества и просто прибыльный бизнес, но некоторая часть дворянства, и мистер Поттер в частности, откровенно упрекали остальных в использовании рабского труда.       Аболиционист во всех смыслах этого слова.       Вполне логично, что он не делал разницы между Томом и Лестрейнджами. Все знали о его обширных связях в работорговле, как и о близких отношениях с леди Лестрейндж.       — Вы привносите в эти скучные рауты новые суждения, на которые никто другой не осмеливается. Пренебрежение чужими ожиданиями достойно восхищения и уважения.       Губы мистера Поттера приоткрылись от удивления, стерев то недовольное выражение, которое было на его лице секундой ранее. На его щеках заиграл обильный юношеский румянец, которого раньше не было, и Том впитывал, наслаждался этим открывшимся ему чудным видом, словно хорошим вином.       — Вы меня невероятно удивили, лорд Риддл. Учитывая компанию, которой Вы придерживаетесь, я предположил, что Вы питаете те же самые отвратительные мнения, что и остальные.       Том рассмеялся, не в силах сдержать смех. Поттер был дерзок. Смел и даже нахален. Его заявление было невежливым во всех мыслимых смыслах, но Том не винил его за эту оплошность. На самом деле Риддл ожидал от джентльмена не меньшего, ведь Поттеры были довольно оригинальны.       У них обоих было удивительно много общего. Хотя Том почти не сомневался, что они отличаются друг от друга в других, более значимых вещах.       Лорд Том Риддл вряд ли стал бы выступать за отмену рабства, особенно если учесть, что всё богатство, которым он теперь владел, было связано с этим нечестивым бизнесом. Его отца никак нельзя было назвать хорошим человеком. Но, опять же, ни один человек в английском обществе не мог бы владеть рабами, не потворствуя тем или иным образом действиям, которые приводили к тому, что те появлялись в их домах.       — Тогда это объясняет Вашу враждебность, когда мы впервые встретились взглядами.       Губы мистера Поттера изогнулись в лёгкой улыбке, а щёки, уже было побледневшие, вновь покраснели. У Тома перехватило дыхание, когда он увидел, с какой лёгкостью этот простой жест преобразил его лицо. Эта улыбка подходила ему гораздо больше, чем ненависть. Она словно вдыхала в него жизнь, намекала на добрый, великодушный характер, скрытый под маской равнодушия и пренебрежения. Том гадал, что ещё может скрываться за фасадом Гарри Поттера, последнего наследника рода Поттеров?       — Можете ли Вы винить меня за это, лорд Риддл? Незнакомец, глядящий на тебя с непонятным выражением лица — достаточная причина, чтобы насторожиться.       — Я вовсе не виню Вас. Как я уже говорил, я нахожу Вас удивительно освежающим.       Румянец на щеках Гарри стал ещё ярче, и Том едва удержался, чтобы не подойти поближе и сделать что-то… неучтивое. Он не понимал, откуда взялось это чувство, почему ему захотелось добраться до этого джентльмена и поставить его в неудобное положение. Обхватить эту шею рукой и сжать её. От этой мысли Том напрягся и забеспокоился. Неужели он теряет рассудок?       — Ну что ж, мистер Поттер. Мне было очень приятно познакомиться с Вами, но, к несчастью, меня ждут в другом месте. — Это было ложью, конечно.       Тому потребовалось ещё мгновение, чтобы осознать эту эмоцию, ту, что оформлялась, извивалась внутри него, его мрачной души, словно в тёмных глубинах океана.       Мистер Поттер напрягся, как будто почувствовал что-то тревожное во всём этом, увидел что-то в набежавшей на лицо Тома тени; то, что тот не хотел бы показывать.       — Д-до новой встречи, лорд Риддл. Хорошего дня.       Затем мистер Поттер исчез, растворившись в толпе танцующих пар в компании болтающего джентльмена, которого Том не узнал.       Риддл почти не сомневался, что он каким-то образом выбил мистера Поттера из колеи. То, как надломился его голос и как он ушёл, не дожидаясь ответа Тома, было достаточным доказательством подтверждения его мыслей. Однако не это заставило его посмотреть в ту сторону, куда ушёл мистер Поттер.       Это был внезапный всплеск того головокружительного ощущения внизу живота, возбуждённого мурлыканья в глубине сознания, когда он мельком увидел на лице мистера Поттера дискомфорт.       Как… любопытно, в самом деле.              В двадцать шестой раз Том Риддл увидел Гарри Поттера, прогуливаясь по тёмным коридорам поместья Малфоев. Немногим разрешалось выходить за пределы гостиной и бального зала, где дамы и господа из высшей аристократии танцевали в своё удовольствие, однако Том был одним из тех, кто удостоился этой высокой чести. Он добился этого без особых усилий. В конце концов, все чего-то хотели. Мужчины и женщины были во многом удивительно схожи. Шепни им на ухо красивые слова, дай заманчивые обещания, и, конечно же, они раскроются перед тобой, словно цветочный бутон на восходе.       Все, кроме Гарри Поттера, конечно, который в данный момент обнимал некоего джентльмена в тени коридора, уткнувшись тому в шею и скользя по её коже губами.       Том Риддл наблюдал за происходящим, не в силах устоять перед соблазном и перспективой, открывавшейся перед ним. Двое мужчин, притаившихся в темноте и занятых делами, выходящими за рамки английских приличий, — о, как это было прекрасно!       — Нам не следует… — Том узнал голос мистера Поттера, несмотря на то, что теперь его почти не было слышно из-за прерывистого дыхания. — Кто-нибудь может нас увидеть.       Том осознал иронию ситуации. Было уже слишком поздно об этом беспокоиться — этот кто-то уже заметил их и всё еще наблюдал за ними в темноте.       — Не тревожься зря, любовь моя. Лорд Малфой не допускает гостей так далеко в свой дом.       Том не узнал голоса собеседника. Неважно. Так или иначе, он раскроет его личность. Вечер ещё только начинался, и, учитывая их нынешнее состояние — полностью одетые, с частично расстёгнутыми воротничками рубашек — их похождения были далеки от завершения.       Это было как раз то, что он искал. Идеальная улика, чтобы поймать в ловушку цель его внезапного наваждения.       Наваждение, да. Вот что это было.       Это должно было бы встревожить его, но в ходе тайных наблюдений за объектом своего помешательства он всё меньше и меньше сопротивлялся влечению к нему. Его манило к нему всё больше, он был интересен ему, как никто другой.       Том не знал, сколько он тут простоял в темноте, слушая, как они часто дышат и шепчут друг другу на ухо интимные словечки. Он всё наблюдал за ними, запечатлевая в памяти румянец на щеках Гарри Поттера и то, как его губы блестели от слюны в тусклом свете коридора.       Наконец, их движения прекратились. Проход погрузился в густую, вязкую тишину, намекающую на естественный конец этого грязного секрета мистера Поттера и — теперь уже это было ясно — мистера Диггори. Том воспринял это как сигнал к уходу со своего свидетельского поста — было бы совсем некстати, если бы его застали здесь. Нужно уйти, а затем уже обдумать, как использовать увиденное для достижения своих целей.       Мужеложство было преступлением; актом, противоречащим учению общества и мудрости, которую Бог счёл нужным передать людскому роду. Любой джентльмен, пойманный с поличным и уличённый в таком скандальном деянии, будет опозорен. Ни один человек, независимо от его статуса, не будет защищён от этого.       Даже сам Гарри Поттер.       Удовлетворение вперемешку с возбуждением скрутились в животе Тома. Он поймал его. Наконец-то. Гарри Поттер не сможет и не захочет бежать. Нет, если мистер Поттер хочет сохранить не только свой титул, но и свободу.              В двадцать седьмой раз Том Риддл увидел Гарри Поттера в гостиной поместья Поттеров. Было раннее утро, и вряд ли это был подходящий час для разговора, однако он зашёл к нему в надежде, что тот, как истинный джентльмен, не откажет ему войти. Вот что делало его планы идеальными. Всегда лучше нанести удар до того, как жертва почувствует стальной поцелуй ножа в своём животе.       — Лорд Риддл.       Мистер Поттер был так же привлекателен сейчас, в домашней обстановке, как и в первый раз, когда Том увидел его на званом вечере. Что-то тёплое шевельнулось внутри Тома, знакомое и неуместное одновременно. Странно, что такие эмоции смогли расцвести так поздно в его жизни. Том был немолод, и всё же мистеру Поттеру удалось вернуть его обратно в те дни, когда он тайком трогал свой член в спальне, любопытствуя и стремясь утолить свои юношеские желания. Он не понимал, почему мистер Поттер так действовал на него, почему ему так хотелось увидеть, как эти глаза исказятся от боли и удовольствия, от ненависти и неправильной для него страсти.       Он понимал, что значит обладать и желать чего-то. Но это было выше его понимания, выше всякого осмысления. Том никого не хотел, и всё же…       Ему был нужен мистер Поттер.       Он должен был бы убить его, как убил своего отца.       — Чему я обязан удовольствием находиться в Вашем обществе? — заинтересованно произнёс мистер Поттер.       Губы Тома невольно изогнулись; он переминался с ноги на ногу, обдумывая, как лучше ответить.       — Не могли бы Вы предложить мне выпить, прежде чем мы начнём? Вопрос, который я хотел бы обсудить, очень нелёгкий. — Это было предупреждение и просьба одновременно.       Мистер Поттер в замешательстве нахмурился, сдвинув брови; его губы сжались в тонкую линию. Он даже не пошевелился, чтобы встать и принести выпить; Том, впрочем, этого и не ждал.       — Что же может быть настолько серьёзное, что Вы пришли ко мне так рано? — Мистер Поттер был напряжён, слова его звучали сдержанно и отрывисто. Том упивался этим зрелищем. Мистер Поттер не боялся. Насторожился, да. Но страха не было. Пока.       — Я видел Вас.       Мистер Поттер на секунду замер, его лицо стало непроницаемым. Он не понимал, что имел в виду Том — это было ясно по молчанию, воцарившемуся между ними. Впрочем, скоро мистер Поттер всё поймёт. Том наклонился вперёд и провёл рукой по его затылку точно так же, как мистер Поттер в тот вечер касался своего любовника.       — Вас и мистера Диггори.       У мистера Поттера от ужаса приоткрылся рот, и Том ухмыльнулся.       — Ч-что?       Риддл не смог сдержать клокочущего смеха, рвущегося из горла. Мистер Поттер сидел напротив, широко раскрыв глаза; он сомкнул губы и тут же приоткрыл их снова в попытке сформулировать какой-то вразумительный ответ. Том наслаждался этим мгновением — и тем, что за ним последует.       Это начало конца. Конца избеганию его мистера Поттера — и начало самых выгодных отношений. На этот раз Том превзошёл самого себя.       — Чего Вы хотите?       Переход от смущения к ярости был настолько быстрым, что Том едва успел его уловить. Глаза мистера Поттера будто загорелись, вобрали в себя всю разрушительную силу стихии и направили её мощь на Тома. Если бы человек мог убить одним лишь взглядом, Риддл был уверен, что он был бы мёртв.       У Тома внутри всё сжалось от возбуждения. Да.       — С чего Вы решили, что я чего-то хочу? — поддразнил Том, шире раздвигая ноги в кресле в демонстрации силы и непринуждённости. Это движение не ускользнуло от внимания мистера Поттера, если судить по его резкому вдоху.       — Вы бы не пришли ко мне, ещё и рано утром, если бы это было не так.       Умный.       — Тогда скажите мне, мистер Поттер, как Вы думаете, почему я здесь?       Тот некоторое время молчал, сузив глаза и плотно сжав губы. Однако ему не потребовалось много времени, чтобы заговорить — он был далеко не дурак.       — Вы пришли шантажировать меня.       — Вы, без сомнения, понимаете опасную природу своих неосторожностей, мистер Поттер.       Тот стиснул зубы, и Том невольно перевёл взгляд на его руку, с явным волнением перебиравшую чёрные пряди волос. Нужно было покончить с этим разговором. Сейчас Том изложит свои условия, а мистер Поттер с ними согласится. Нужно только показать ему, что у него нет иного выбора, кроме как подчиниться, и объяснить без лишних слов, чего именно хочет Том.       — Сколько?       Вопрос застал Тома врасплох. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что в чертах мистера Поттера появилось ещё большее беспокойство.       Это было совсем не то, чего хотел Том. У него было больше денег, чем он мог потратить; больше, чем он когда-либо мечтал иметь, в то время, когда ещё был уличным нищим, крадущим и убивающим ради пропитания.       Сколько? Том поджал губы. Нет, так не пойдёт.       — О, мистер Поттер, Вы меня не поняли.       Том поднялся со своего места, обошёл маленький столик, разделявший их обоих, и склонился над ним, отчего губы Поттера приоткрылись в изумлении. Ему больше не нужно было скрывать свою истинную сущность. Нет, уже нет. Не тогда, когда он мой.       Том опёрся руками по обе стороны кресла мистера Поттера и приблизил своё лицо к его так, что смог ощутить запах чая, который тот пил этим утром.       Эрл Грей.       От этого запаха у Тома потекли слюнки, а где-то внутри разворачивался в полный рост смутный голод. Он требовал, чтобы его освободили, бился о рёбра грудной клетки, чтобы ему дали наконец вволю попировать.       — Мне не нужны ни Ваши деньги, ни Ваш статус.       Том мягко и нежно провёл пальцами под подбородком мистера Поттера, словно в насмешку, пародию на то, что видел в тот вечер, когда застал его с другим мужчиной. Он наконец-то сбросил свою маску притворства, впервые с тех пор, как свернул оказавшуюся такой хрупкой шею своего отца. Том никогда не чувствовал себя более живым, более свободным, как в этот миг.       — Я хочу Вас.       В глазах мистера Поттера вспыхнула целая гамма эмоций — от гнева и ненависти до паники. Было восхитительно наблюдать, как он разбирается в них и приходит к определённому решению, на которое рассчитывал Том.       — Нет.       По спине Тома пробежала дрожь, и, прежде чем он успел остановить себя, он подался вперёд, заставляя мистера Поттера ещё глубже вжаться в кресло. Риддл сжал его подбородок, впиваясь ногтями достаточно сильно, чтобы причинить боль, но не настолько, чтобы причинить вред — нет смысла портить это привлекательное лицо — и посмотрел прямо в широко раскрытые глаза мистера Поттера, потерявшись в их зелени.       — Нет? — прошептал Том ему в лицо, продолжая крепко удерживать джентльмена за подбородок. — У Вас нет выбора в этом вопросе.       Мистер Поттер задушенно вздохнул, когда Том прижался губами к его губам, а его язык скользнул по подрагивающей нижней губе Гарри, собирая манящую смесь сладковатого и землисто-горького вкуса. О, да.       — Если Вы не подчинитесь, Вас посадят в тюрьму, лишат титула, а с Вашим любовником поступят точно так же.       Мистер Поттер судорожно вздохнул, и Том вобрал в себя воздух из его приоткрывшихся губ.       — Ваша жизнь отныне принадлежит мне.       В глазах мистера Поттера вспыхнуло что-то злое и яростное. Теперь он смотрел тем же самым взглядом, с тем же выражением, когда они встретились в первый раз. От этого зрелища у Тома внутри всё сжалось от удовольствия, и по телу заплясали искры возбуждения.       — Не обманывайтесь на этот счет, — вскипел мистер Поттер и плюнул в него. — Я никогда не захочу Вас, — его горячее и влажное дыхание коснулось лица Тома. Тот даже не потрудился вытереть слюну со щеки, захваченный в ловушку пристального взгляда мистера Поттера, в котором плескалась столь осязаемая ненависть, что, казалось, было вполне реально сгореть от её огня.       Это не было «да», но это было так близко к согласию, как только мог ожидать Том. Он отпустил подбородок мистера Поттера, скользнул пальцами по острым скулам и поймал тугую прядь тёмных волос. Тот рвано выдохнул, и это уже в который раз за это утро заставило внутренности Тома скрутиться от удовольствия.       — Возможно, это и так, — сказал Риддл, запустив пальцы в волосы мистера Поттера и притягивая его ближе, пока их губы едва не сомкнулись, и теперь всё, что мог и хотел бы попробовать на вкус этот непокорный джентльмен — был Том. Как оно и должно быть. — Но мне всё равно.       Том целовал его так, словно хотел проглотить, врываясь языком в его рот, словно ножом, вонзающимся в беззащитное нутро. Мистер Поттер не оставался в долгу, кусая губы и нагло хозяйничающий в его рту язык в безуспешной попытке вырваться из захвата Риддла. Это был самый болезненный поцелуй, который Том когда-либо имел честь разделить. Он гадал, была ли это любовь; была ли боль в языке от укусов мистера Поттера тем, чему отдавали дань поэты древности в своей эпической поэзии и классической литературе?       Том прижал его к себе вплотную, вжав в себя всем телом, не в силах загнать зверя, вырвавшегося из глубин его сознания на свободу и теперь отчаянно жаждущего большего.       — …презираю Вас, — прошептал мистер Поттер ему в губы, когда Том наконец оторвался от него.       Риддл не смог сдержать улыбки, исказившей его лицо. Ничего, с этим он справится.              Том стиснул зубы, и с его губ сорвался стон удовольствия.       Да.       На него снизу вверх смотрели наполненные влагой зелёные глаза, выражение которых было преисполнено чистой ненавистью. Том едва не кончил от одного этого зрелища, и его мысли снова вернулись к тому моменту, когда мистер Поттер впервые встретился с ним взглядом.       Он вцепился пальцами в волосы коленопреклонённого джентльмена, наслаждаясь тем, как его локоны теряют форму от его грубой хватки. Он испытывал ни с чем не сравнимое удовлетворение, разрушая ещё одну деталь в этом идеальном образе.       — Ох, — Язык мистера Поттера скользнул по головке его члена, и пальцы ног Тома судорожно поджались. Для джентльмена, который утверждал, что у него мало опыта подобного общения с представителями своего пола, мистер Поттер доказывал, что он способный ученик.       Или лжец.       — Да, вот так, — простонал Риддл, задыхаясь от удовольствия.       Внутренности Тома полыхали, объятые знакомым пламенем приближающегося оргазма. Это было не похоже ни на что, что он когда-либо испытывал ранее. Секс был инструментом, средством достижения цели. У него, конечно, были и физиологические потребности, но это — это было намного большим.       Мистер Поттер поглотил его полностью, так, как не смог никто другой, одновременно разоблачая его. Это должно было разозлить его, напугать, что он так раскрылся. Но как это возможно? Когда мистер Поттер дал ему то, чего не мог дать никто другой?       Освобождение, спасение, возможность отбросить фасад и лесть и надеть чудовищный лик, который единственный был и всегда будет моим?       Движения мистера Поттера становились всё более бессистемными, но он не останавливался, очевидно, не осмеливаясь, когда рука Тома была у него в волосах, а ступня поднялась с пола и легла на его выпуклость в паху. На губах Риддла появилась улыбка при виде остекленевшего взгляда, промелькнувшего было у мистера Поттера, при виде румянца на его щеках и влажных звуков губ, целующих и засасывающих мужское достоинство Тома.       — У Вас превосходный рот, мистер Поттер. Я знал, что смогу использовать его как следует.       Тот продолжал, как будто ничего не слышал, но Том знал, что это не так. Мистеру Поттеру некуда было извернуться, некуда было смотреть, кроме как на плоть Риддла, входящую и выходящую из его горячего рта. И ничего не оставалось, как слушать всё, что скажет Том.       Одной этой мысли было достаточно, чтобы подвести его к пику удовольствия. Упиваясь лёгким ощущением зубов мистера Поттера на своём члене, видом этих ярких глаз, мокрых от слёз, и ощущением бёдер, упирающихся в его ноги, Том кончил, стремительно и интенсивно; под прикрытыми веками заплясали круги.       Но это было ещё не всё; он не мог остановиться так просто. Ярчайшее, незамутнённое удовольствие заставило его глубже погрузиться в рот мистера Поттера, вогнать извергнувшийся член до самого основания в горло, удерживая Гарри за волосы.       Да, ещё.       Том толкался в этот тугой жар, наслаждаясь давящимися, захлёбывающимися звуками, которые издавал мистер Поттер. Они были словно музыка для его ушей.       — Проглоти это.       Том, замерев, смотрел на унижение, так явно проступившее на лице мистера Поттера, и струйки спермы, вытекающие из уголков рта, которые он не смог проглотить. Это было прекрасно. Восхитительно.       И только после того, как прошли посторгазменные судороги, Том, наконец, отпустил волосы мистера Поттера и вытащил свой опавший член из его рта. Тот выглядел ужасно — слёзы, которые отказывались проливаться в начале их встречи, теперь текли по лицу мужчины, оставляя мокрые дорожки и смешиваясь у рта с потёками семени. Том застегнул брюки, не отводя взгляда от такого завораживающего зрелища.       Риддл долгие месяцы ждал этих минут, выжидая из-за кулис то мгновение, когда он сможет заполучить мистера Поттера именно так, как ему жаждалось, и теперь, когда объект его одержимости был рядом, на коленях перед ним, Тому хотелось снова и снова переживать этот момент.       — Вы удовлетворены? — спросил мистер Поттер после долгого молчания. Его голос был грубым и хриплым, а губы припухли и покраснели. Том ощутил непреодолимое желание поцеловать их; насладиться, смакуя, вкусом его рта. Ведь именно в него он кончил —его сущность проглотил мистер Поттер и теперь она, частица его самого, сидела у того в желудке.       — Вовсе нет, Гарри. — Имя этого человека отдавало вкусом греха на его языке. Вкусом восторга и успеха. Вкусом старых денег и предсмертных, задыхающихся вздохов, которые испускал его отец. Гарри не разделял подобных настроений, и только испуганный блеск промелькнул в его взгляде.       Неважно.       — За твою жизнь… — Том присел перед ним, и его пальцы скользнули по губам Гарри, собирая собственное семя, — … мне нужно гораздо больше, чем это.       И он это получит.