То есть спасать тебя не надо?

Когда Тор впервые видит своего суженого, в Асгарде царит зима. Самая суровая зима за несколько сотен лет. Поначалу ее принимали за начало Рагнарека, но потом оказалось, что дело в Лафее. Тор ждал войны, но дело обернулось совсем иначе. Каскет предал своего правителя. Магии Одина хватило на то, чтобы остановить Ледяную Зиму и на то, чтобы уничтожить Каскет. Последнее заставило Лафею отменить проклятие и принять новые унижения: отдать сына в супруги/заложники. Тор отвергает возможность такого брака всем своим существом. Но он принц, он будущий король, его супружеское ложе никогда не разделит женщина, которую он мог бы полюбить. И с этой точки зрения все равно, кто займет вторую половину королевских покоев: ванахеймская королевская кровь, альвка из клана ментальных магов, асинья высокого рода. Или же принц Йотунхейма, ледяной великан с синей кожей и рогами. Большего издевательства над тем, что принято называть таинством брака, сложно представить. Когда он уже почти смирился, матушка пришла к нему поздно ночью. Долго гладила по золотым волосам, потом поцеловала и прошептала: - Слушай свое сердце Тор. Оно никогда тебя не обманет. Посольства встретились точно на границе: йотунхеймский эскорт из великанов в ледяной узорчатой броне и всадников поменьше на белоснежных гигантских волках и асгардский отряд в сияющих золотых доспехах и красных мантиях. В броне было чертовски холодно, но Тор и на секунду не сомневался в своем выборе: ни один синерожий не посмеет потешаться над асгардцами! Ритуал перехода казался Тору предельно пафосным и лживым, учитывая, кто станет ему супругом. Что на любезные фразы и строчки клятвы отвечали йотунхеймцы, он даже не слушал. Тору казалось, что от одного звука их голосов – низких, рокочущих, словно горная лавина, мерзнет воздух в легких. Он стоял, слушал, терпел и как-то пропустил момент, когда на границу вытолкнули небольшую фигуру в белом. Только когда Форсети обратился к нему за подтверждением, Тор понял, что эта небольшая фигура и есть его супруг. Он сказал на что-то «да», и подумал, что даже в этом таился обман: его супруг не ледяной великан, а какой-то снежный замухрышка. Больной, что ли? Ну да, не стал бы Лафей в заложники отдавать любимого сына. Или боеспособного. Фигуру как-то совсем нелюбезно толкнули в спину. Она сделала пару шагов к границе и остановилась. Форсети громогласно зачитал следующее строчки и замолчал. Почему-то долго ничего не происходило. Форсети кашлянул и повторил вновь: - Чистым и без ничего войдешь ты в новое царство. Фигура оставалась неподвижной. Эйхинерии и великан с той стороны тоже замерли. Сиф шевельнулась где-то слева и мрачно пробормотала ругательство. Форсети повторил в третий раз: - Чистым и без ничего войдешь ты в новое царство. Фигура продолжала стоять неподвижно. А Тору вдруг показалось, что его будущего супруга сейчас ударят. Что тот белый всадник, что стоял ближе всех, сейчас толкнет его копьем ни за что, ни про что. Фигура зашевелилась и сбросила тонкий плащ с капюшоном. Отстегнула и сняла серебряную перевязь с заплечным мечом и кинжалами на бедрах. Неторопливо расстегнула длинный жилет. И только тогда до Тора дошло, что происходит. Его супруг раздевался до гола, чтобы пройти в новое царство без ничего. Тор ошарашенно смотрел на йотуна, на плавные движения его рук, на черную длинную косу и витые рожки, усыпанные драгоценными камнями, на узкие ступни, ступающие по белому снегу, на ладные плечи и спину, расчерченную совсем свежими полосами от кнута. Он сейчас снимет все, переступит границу и нагим дойдет до эскорта. Пройдет сквозь строй эйхинериев и все они будут видеть следы побоев. Все будут видеть его позор, его стыд. И не забудут этого до конца своих дней. И он, Тор, тоже не забудет этого до конца своих дней. Тор легко идет вперед, пропуская мимо ушей окрик Сиф и Свена – командира отряда. Он торопится, но все же йотун – Локи, его зовут Локи, успевает снять с себя все и переступить границу. Его лицо совершенно равнодушно и неподвижно, его спина пряма как сосна, он смотрит точно вперед и ничего в его лице и в его жестах не говорит об испытываемом им стыде. Он готов идти дальше, но наталкивается пустым взглядом на Тора и невольно останавливается. А Тор, глядя прямо в бесстрастное спокойное лицо, снимает плащ и бросает к его ногам. Локи не шевелится. Просто стоит и ждет, пока ему дадут пройти, или начнут ощупывать как раба на базаре, или ударят. Тор не представляет, что может надумать несчастный синекожий принц, но точно ничего хорошего. Так что Тор делает еще шаг вперед, становится совсем близко и говорит: - Подожди. Йотун кажется его не понимает, но продолжает стоять – Тор все еще преграждает ему дорогу. А Тор поворачивается лицом к асам и отработанным движением стягивает кирасу. За ней следуют наручи и шлем, а потом подпанцирник и рубаха. Только тогда Форсети заполошно вскрикивает: - Мой принц! Что вы делаете? - Вхожу без ничего в свое царство, - твердо произносит Тор, снимая рубаху. Завязки на шнуровке штанов поддаются с трудом, Тор путается, шипит сквозь зубы, стараясь все-таки развязать неподатливый шнур, а не разорвать его. Пока не вспоминает, что сначала все-таки надо снять сапоги. - Мой принц! Так нельзя! - Нет. Тор избавляется от сапог. Почему-то после этого завязки легко поддаются и он стягивает и штаны. Вряд ли его сноровистая воинская манера так же приглядисто выглядит как повадки йотунхеймского принца, но ему и не до красоты. Обнаженный он становится рядом с Локи так, чтобы последнему не пришлось поворачиваться спиной к эйхинериям. - Я войду в свое царство со своим супругом. И я не буду требовать от него делать то, что не могу сделать сам. Форсети бледнеет, двое членов совета устремляются к Тору, но тому уже все равно. -Мой принц, так нельзя. Тор улыбается им так солнечно, как только он и умеет. Впервые за все это сурторово время он понимает, что поступил как должно, как велит сердце. И ему правда все равно, чем это обернется. Он не допустил несправедливости, а это главное. Он оборачивается к йотуну, по-прежнему неподвижному, с пустым взглядом, подхватывает плащ и отряхнув от снега, закутывает им Локи. - Пойдем. Они идут. Сквозь строй эйхинериев, мимо полных ужаса взглядов советников, мимо Сиф, скинувшей свой плащ, короткий для Тора, но достаточный, чтобы прикрыть его наготу. Йотун идет рядом, плавно и тихо, он по-прежнему молчит и смотрит только перед собой. Они останавливаются перед лошадьми и Тор внезапно думает, а умеет ли Локи ездить верхом? Ну то есть всадник на волке — это не то, что всадник на лошади. Спросить не успевает. - Я холодный. Лошадь испугается и понесет, - голос у Локи тихий и мягкий, он не смотрит на Тора и лицо его по-прежнему ничего не выражает. А Суртура всем в… Тор растерянно оглядывается вокруг: и что теперь делать? Сани ждать? Так нет таких в Асгарде. Потребовать челнок? Чертов ритуал требует лошадей. Советники не согласятся, Форсети точно не согласится, он, Тор, и так что-то там испортил в бракосочетании. Что же делать? Он хватает под уздцы лошадь, предназначенную Локи. Змейка – кобыла красивая, но двуличная. Покрасоваться на ней всяк рад, да Змейка даром что кажется послушной, порой взбрыкивает и в знакомых руках. Ну и чем думали конюшие, выбирая эту лошадь? Тор гладит морду лошадь, шепчет что-то ободряющее. Оглядывается. Сиф, поняв без слов его отчаянный взгляд, мечется между эйхинериями, не обращая никакого внимания на советников. Наконец кто-то находит в кармане куски сахара и отдает деве-воительнице. А она бежит с ними к Тору. - Ты дурак, каких свет не видывал, - в сердцах шепчет Сиф, косо глядя на замершего йотуна. Тор улыбается, скармливает сахар Змейке. - Давай милая, не гневись. Слушайся меня, ладно? Давай ты сейчас поешь, и пойдем домой, да? Кобыла косит горячим синим оком, грациозно перебирает копытами, но угощенье взять соглашается и фыркает, тыкаясь мордой Тору в плечо. - Вот и хорошо, милая. Он подает узды Локи, йотун все таким же плавным, механическим движением принимает повод. Тор ободряюще улыбается будущему супругу и берет Грома за уздечку. И снова повторяет. -Пойдем. Локи так и не взглянул на него. Но Тор видел, как расслабилась его рука, вцепившаяся в уздечку, как спокойней стало дыхание. Почему-то это было важнее, чем предстоящий гнев отца и разочарование Тюра. Это он, наверняка он, Змейку выбрал. Как будто мало йотунхеймскому принцу нагим войти во дворец. Сам Тор тоже на принца старается не глядеть. Хватит ему и взглядов эйхинериев, а потом всех зевак асгардских. Впрочем, от последних их защищает вездесущая Сиф: приказывает эскорту перестроится так, чтобы крупы лошадей полностью скрыли 2 идущих пешком принцев. Тор мысленно благословляет подругу и всерьез задумывается, как же отблагодарить воительницу. А перед лестницей Локи, не поворачиваясь к нему лицом, тихо роняет: - Благодарю тебя Тор Одинсон. Тор кивает головой, не утруждаясь ни объяснениями, ни признательностью. Он не знает, что в следующий раз услышит голос Локи еще очень и очень нескоро.