Виски с гитарой

Одним летним солнечным днем 1950 года в одном не самом приглядном районе Нью-Йорка в съемной квартире художника Гейла Лемона плакал ребенок. Он дрыгал ножками, путаясь в белой простыне на родительской кровати, его пухленькое личико покраснело, а истошный крик раздавался на весь дом. Именно поэтому вскоре в квартиру ворвалась полиция, по жалобе соседки. Там, кроме малыша, никого не было. Через несколько часов подъехал и сам мистер Лемон. Вскоре выяснилось, что его достопочтенная жена Алисия Лемон сбежала. Гейл прекрасно понимал, к кому она могла уйти спустя неделю после родов, но решил этого не афишировать. Однако так и осталось загадкой, почему Алисия оставила своего долгожданного Стивена на папашу-дурака. Расти мальчику с отцом было нелегко: Стиви был предоставлен сам себе на протяжении долгого времени, пока Гейл, отпахав смену в качестве официанта, безуспешно пытался продать свою безвкусицу. Простую пародию на Пикассо и Дали, вызывающую у публики лишь смех и раздражение. А дома свою досаду мужчина срывал криками на сына. Поначалу мальчик боялся резких звуков, но с годами привык, хоть и пытался выполнить все требования. Совсем не из страха, Стиви просто хотел, чтобы ему досталось побольше еды и свободного от бытовых поручений времени, которое он мог занять почти чем угодно. Он не любил сказку про Золушку, но обожал кататься на велосипеде, разглядывать витрины булочной через дорогу и бренчать на старой маминой гитаре. И когда мистер Лемон окончательно разочаровался в своих навыках художника, он вдохновился талантом сына. С тех пор все время Стиви было сосредоточено на гитаре. Конечно, он любил дергать струны, но иногда хотелось и покататься на велосипеде, и посмотреть на новые пироженые, можно и просто полежать на кровати и смотреть в потолок! Что уж там, он был бы рад выполнить домашние дела! Но гнев отца — не самая приятная вещь, поэтому приходилось упорно тренироваться, пока музыка уже окончательно не измотает. Время летело быстрее ядерной бомбы СССР, о которой так устрашающе говорили по телевизору. И вскоре мальчик Стиви стал юношей Стивом, с прыщами, неуклюжей походкой и неплохими навыками пения и игры на гитаре. Грех было не воспользоваться этими дарами, поэтому парень после нудной школы с плохинькими оценками шел на выступления. Днем он был раздолбаем, а вечером звездой сцен баров, пивнушек и кабаков. Стив навсегда запомнил подвальную тьму, сдавливающую духоту, мерзкие пьяные рожи, запах кислого вина и тошнотворного пива. Тучи усталости скоплялись в небольших залах, похожих на бочки из-под сидра, и лишь на сцене бил яркий, ослепляющий свет, откуда лились зажигательные звуки гитары, барабанов, рояля, сливающиеся в подвижный рок. Мужчина в желтой рубашке или женщина в милом платье, подтанцовывая, пели о чем-то прекрасном, значимом в этом затхлом мире нищеты и усталости. А когда музыка кончалась и отгремели аплодисменты, под свет софитов выходил паренек с дурацкой каштановой челкой по имени Стив, садился на табурет и играл на гитаре, заводя какую-нибудь песню о весне, о любви, о море. В конце клокотал пьяный хрюкающий восторг, а однажды какой-то пьянчуга крикнул со стойки: «Попомните мои слова, скоро вы услышите его по радио!» Какое-то время Стива не интересовало, зачем он это делал. Естественно, всю выручку с выступлений получал Гейл, пока парень упивался сомнительной популярностью. Но в один момент случилось то, чего можно было ожидать: мальчик подрос, и случилась влюбленность. Конечно, у Стива были и недельная Дженни, и месячная Ребекка, но пришла Дейзи, милая девчушка из класса в клеточном платье, со стройными ножками, беленькими кудряшками и кукольным личиком. Несмотря на невинность образа, она прекрасно понимала, как можно распоряжаться влюбленными мальчишками. Вот и обезумевший Стив с придыханием старался выполнить все капризы коварной Дейзи: то цветы из горшка у соседки украдет, то уроки прогуляет, то сольет свои крохотные карманные на ее подарочки. Однажды в какой-то момент, когда влюбленные вновь поругались из-за невыполненной хотелки душки, и она воскликнула: «Почему это у тебя нет денег, если ты сам работаешь?!» Стив, что-то сердито ответив, ушел домой. Уже сидя у себя в крохотной комнате и готовясь к новому выступлению, он задумался о словах возлюбленной. А вечером, когда тьма опустилась на Нью Йорк, отец пришел домой, поел и из кухни позвал собираться на очередное выступление. Стив не послушался. Он сидел на кровати в спальне, сжимая гитару после очередного проигрыша, и мрачно склонил голову. Мистер Лемон позвал вновь, но недовольнее. Музыкант не шелохнулся. Мужчина, возмущенно причитая об опоздании, вошел в комнату, а Стив, не думая сдвинуться, спокойно попросил оплату. Вслед последовало злое: «Ты и так получаешь карманные!» Юноша поднял голову: из-под темной челки на мужчину смотрели злые, холодные глаза. Мистер Лемон как только не пытался вывести сына на эмоции криками, истериками, но глаза лишь с укором сощурились, нос мальчишки сжался от недовольства. И тогда, окончательно раскаленный гневом, мужчина выхватил гитару, откинул ее в сторону и повалил сына спиной на кровать. Вначале пошел удар по правой щеке, потом по левой, затем пинок в живот. Удар за ударом приходился на тощее подростковое тело. Стив видел лишь потолок и сморщившееся от ярости лицо отца. Он вовсе не слышал ни крики Гейла, ни его хриплое дыхание, ни шлепки, вовсе не чувствовал боли, только сухие толчки по плоти. Голова была абсолютно пуста, никакие мысли ее не посещали. Хоть Стиву и казалось, что он абсолютно расслаблен, злой взгляд так и продолжал сверлить мистера Лемона. Холод окружил мужчину: Гейл пытался его уничтожить, выбить руками, истоптать ногами, лиши бы он больше не появлялся. Но этого так и не удалось. Обессиленный, Гейл отступил от кровати, и тогда понял, что сотворил. С этим осознанием он выключил свет в комнате и покинул ее до следующего утра. Стив улыбнулся — по щеке покатился алый ручеек. Закрыл глаза и уснул. Прошло несколько дней, прежде чем залечились раны, синяки и ссадины. Вместе с выздоровлением повысились карманные (теперь они составляли ровно половину гонорара), но Дейзи все равно ушла. Парень продолжил играть, стараясь сохранять нейтралитет с Гейлом. Мужчина же старался сторониться сына, только иногда просил что-то выполнить. К совершеннолетию Стив и вовсе решил покинуть старика, мол, а толку-то: он теперь может сам себя содержать, а отец забирает большую часть выручки. Да и Гейл все равно сам себя прокормит. Поэтому однажды летним днем 1978 года, когда мистер Лемон ушел на работу, Стивен, выросший из Стива, собрал личные вещи, гитару и навсегда покинул старую квартиру, где прожил всю жизнь. Впереди предстояла долгая дорога до Лос-Анджелеса, как раз скопленных денег на это хватало. Ах, этот чудный город звезд! Казалось, это место, где исполняются все мечты, где именитые режиссеры готовы с руками оторвать талантливого новичка. Но это вовсе было не так, никто обычного паренька Стивена Лемона не хотел брать не то, чтобы в миллионный блокбастер, даже музыкантов в обычном кафе было полно. И пришлось пойти Стивену по стопам отца — стать официантом, параллельно безуспешно посещая всевозможные кастинги. Когда узнавали, что он из Нью Йорка, его и вовсе называли идиотом. Пришлось промаятся несколько лет, пока парню не «повезло» — его взяли в дорогущий ресторан официантом. Много кто не любил, но при этом обожал вечерние смены — с одной стороны помпезные золотые залы наполнялись напыщенными высокомерными лицами, с другой — эти напыщенные лица были селебрити разного сорта состоятельности и скандальности. За историю этого ничуть не скромного заведения побывали и кто-то из Рокфеллеров, и Фредди Меркьюри, и президент Кеннеди. В один из таких вечеров Стивен попал раздосадованный: вновь отказали на прослушивании, куда он так упорно рвался, а денег катастрофически не хватало, чтобы погасить старые долги. Даже эти надоедливые официантки над его хмурым лицом подшутили. Но в зале нужно было сохранять блаженный вид: чем шире улыбка, тем больше чаевые. Там обслуживающий персонал в белых рубашечках шустро снует между таких же белых столиков, как пчелки вокруг цветов, собирая сладкий нектар выручки. Там пахнет чистотой, едой и сплетнями. Смена проходила ровно, Стивен безукоризненно выполнял свою работу. Все шло плавно и тягуче, как карамель, которой повар поливал десерты. Но парня преследовало странное чувство, будто на него смотрят. Причем внимательно, изучающе. Обычно этим надменным толстосумам нет дела до призраков хорошего сервиса. Только под конец вечера Стив понял, что это была женщина, сидевшая за столом. За полгода работы в таком ресторане Стивен немного разобрался в знаменитых именах, но эту мадам он никак не мог узнать. Ей было не меньше семидесяти, она была одета в длинное вечернее черное платье, ее волосы были убраны в благородный пучок, на отвисших мочках болтались дорогущие гранатовые серьги, перекликающиеся с алой помадой на губах. Ее бледное морщинистое лицо было так отштукатурено, что казалось гипсовой маской с ярко накрашенными мутными глазами, которые пристально, прямо по-хищнически наблюдали за молодым юношей. Женщина явно была пьяна. Стивен думал, что слежка за его ничуть не примечательной фигурой в белой рубашке вовсе почудилась от усталости, пока за пять минут до закрытия дама не подозвала парня и не прошептала на ушко: «Если хочешь денег, подойди к черному Форду на парковке. Буду ждать ровно пятнадцать минут». А потом, когда Стив отошел, удалилась. Парень прекрасно понимал, какая «работка» его ожидала с престарелой красавицей. Вначале он хотел отказаться, но потом переодевшись и посчитав чаевые, которых не хватало на погашение долгов, понял — выбора не осталось. И вскоре тощий парень двадцати четырех лет, со все той же дурацкой челкой, как и в юношестве, подошел к назначенному месту. Они с довольной женщиной сели на заднее сидение, она всучила пять долларов, сказав «это предоплата», и приказала водителю ехать. Как только машина тронулась, богачка прильнула к Стиву и задремала. От нее несло спиртом, напомнившим парню о подростковых годах, когда он играл в заведениях с таким же душком. Тошнота подступила к горлу, и чтобы не дай Бог не опустошить желудок, Стивен смотрел вперед, как они мчатся по дороге, меж высоких южных пальм. Вскоре они въехали толи в Санта-Монику, толи в Малибу — Стив не смог разобрать — и приблизились к высоченному каменному забору. Такие же массивные ворота распахнулись, пустив к себе. Как только автомобиль остановился у входа, женщина вывалилась на улицу с гостем, дрожащими руками отперла дверь. Когда они шагнули в дом, Стивену показалось, что его поглотила тьма, в которой он плавал, еле поспевая за владычицей этих простор. Лишь ее волосы слабо блестели на сыпучем свету, неохотно просачивающемся сквозь зазоры массивных задернутых штор. Парню нравилась эта тьма: она пахла благовониями, в ней ноги ступали по мягкому ковру, вокруг было настолько тихо, что можно было услышать нервный перебор струн души. Он бы так и остался в этом безграничном море спокойствия, если бы не серебряная голова, ведущая в унизительную ночь на второй этаж. Стивен сощурился — включился свет в модной спальне. Это был оранжевый прямоугольный зал с красными футуристическими креслами у окна во всю противоположную меньшую стену, с большой кроватью с таким же красным постельным бельем, с несколькими картинами, где красовалась мазня красного, зеленого и голубого цветов. Напротив кровати стояли туалетный столик и шкаф — они своей стариной явно не вписывались в интерьер. Женщина, шатаясь, пригласила располагаться, пока сходит в душ. Оказавшись в одиночестве, Стив сел на одно из кресел и глубоко задумался. Что же он творит? Стать любовником на ночь какой-то богатой курицы, безумие! Уж лучше бы взял вторую смену! Невольно парень усмехнулся: а ведь его «клиентка», возможно, щеголяет по изысканным ресторанам в дорогой одежде, а потом возвращается в большой модный дом в роскошном районе Лос-Анджелеса лишь только потому, что уселась на какого-то успешного, но одинокого мужика, который быстро (или не очень) сдох, оставив новоиспеченной женушке несметные богатства в наследство. В комнату вошла звезда сегодняшнего шоу: бледное рыхлое тело в искусном черном кружеве, элегантно опиравшееся на дверной проем. Ее лицо было не такое жизнерадостное без косметики. Она томно, почти грустно, посмотрела на Стива. «А я тебя перепутала с другим,» — тоскливо усмехнулась женщина. — «Я думала, ты Майк. И как же тебя зовут?» «Стивен,» — кратко ответил парень. «Стивен…» — ее лицо расплылось в глупой пьяной улыбке. — «А я Мелани. Приятно познакомиться, Стивен. Можно я буду называть тебя Стиви?» Она подошла ближе и легла поперек кровати на живот. А затем неуклюже, как тощий морской котик, перевернулась на спину и потянулась, громко хрустнув костями. Стив безучастно смотрел на это представление. «Иди же сюда, Стиви!» — кокетливо подозвала женщина, поманив одеревеневшим пальцем. Ничего не оставалось делать. Он лег с противоположной стороны. Его лицо нависло над ее и глядело — опасливо, любопытно, внимательно. Мелани, обнажив ряд белоснежных зубов, задорно улыбнулась, прям как девчонка. Когда ей надоели эти гляделки, она поцеловала в губы: долго, жадно, без стеснения. Стив не дышал: лишь бы не слышать эту алкогольную вонь. Потом, когда Мелани распробовала новый молодой рот, они развернулись головой к изголовью и Стивену предстояло выполнить то, ради чего он получит деньги. У него был опыт с разными кокетками, в том числе и в юношестве — например, с Дейзи. Но это были упругие загорелые тела, которые простое хлопковое белье делало только более желаннее. Никакие черные полупрозрачные кружева и бандаж не могли прикрыть хоть и содержащееся в форме, но старое тело, полное рыхлых складок и сухих морщин. Скользкие синие вены вились под тонкой кожей, как змеи, закопавшиеся в заношенном и прожженном пигментными пятнами шелке. Вот двинула Мелани рукой — и одна семейка змей оживала. Тряслась вся — шевелились все гады. Даже взгляд этой женщины Стиву казался прыскающим ядом, упивающимся его страданиями, пока она в своих куриных лапах держала его всего — жалкого и беспомощного, запустившего руку в липкий комок паутины ее волос, бьющегося о старую древесину за гроши под хриплые стоны и кряхтения. Работать Стиву пришлось недолго: Мелани быстро устала и довольно уснула. Утро было ясное — солнечные лучи хлестали из панорамного окна в такую же солнечную спальню. Стивен проснулся рано, но встать с кровати ему не позволили крепкие объятия мирно спящей старушки. Парню только оставалось лежать и рассматривать окружение, которое он скоро должен покинуть. Комната казалась пустой и совсем новой — словно в нее въехали совсем недавно. В углу, за туалетом, стояли коробки, одна из которых была приоткрыта. Оттуда выглядывало что-то красное и блестящее, похоже на платье. На самом же столе была разбросана разнообразная косметика, из деревянной коробки выглядывали красные бусы. В зеркале отражалась одна из картин. Долго рассматривая ее, Стив понял, что эта зеленая мазня была лицом какой-то женщины. «Доброе утро, Стиви, — сонно пробормотала Мелани. — Я сегодня ночью проснулась, ты так мило спал. Хочешь кофе?» Ответ был положительный. Она лениво поднялась с кровати и побрела вниз, пока Стивен в спешке натягивал свою одежду. Внизу шторы уже были распахнуты. Гостиная, совмещенная с кухней, была еще более пуста: там были только два черных кожаных дивана, классический деревянный стол со стульями и кухонная фурнитура шоколадного цвета, за которой суетилась Мелани, облачившаяся в желтый халат. На полстены (той половины, где и должна располагаться часть от гостиной) распласталось окно, подобное в спальне, за которым зеленел сад. Вдоль других стен, отделанных под исковый кирпич, было расставлено множество коробок разнообразных форм и размеров. Но это все было не так важно для Стива, как гитара, стоящая на подножке у окна. Элегантная акустическая красавица блестела в лучах летнего солнца, тугие струны чернели на белом корпусе, так и маня талантливые пальца музыканта. Стивен так загляделся на инструмент, что даже не заметил, как к нему подошла хозяйка с двумя чашками свежесваренного кофе. «Нравится? Это гитара моего покойного мужа, Гарольда. Он так любил на ней играть!» Она поставила чашки на стол и села на один из диванов. «А ты умеешь играть? Сыграй, пожалуйста! Я так давно не слышала живого звука!» Долго музыканта уговаривать не пришлось. Он с наслаждением взял белую красавицу, разместился рядом с женщиной, провел пальцами по струнам (гитара была в отличном состоянии) и, немного подумав, что сыграть, начал творить свою магию. Из-под проворных шершавых пальцев полилась «Yesterday» Beatles. Сколько же раз он проиграл ее в отрочестве! Она стала ему роднее, чем отец. Но выбор пал на нее в основном только потому, что это песня относительной молодости Мелани, да и еще такая популярная, да и еще про любовь. Женщина спокойно, даже как-то безучастно слушала начальный проигрыш, пока Стив не начал петь. Ее рука в удивлении поползла к губам, глаза широко открылись. Казалось, что перед ней пел не парень-раздолбай, еле-еле карабкающийся на грани тотальной нищеты, а самый настоящий ангел. Стивен старался не обращать внимание, чтобы не смутить хозяйку, но такая реакция ему определенно нравилась. И вот, когда последние аккорды были сыграны, Мелани восхищенно прошептала: «Это было волшебно». Тогда Стивен даже не подозревал, кому он сыграл и как это потом обернется. Богатый дом он покидал с уверенностью, что тут его больше никогда не будет. Долги уплачены, новая смена ничего не предвещала. И тут в ресторан вновь пришла Мелани, во все том же черном платье. Уже с деловым предложением. Уже следующим вечером вчерашние любовники сидели в ее гостиной. Она, развалившись на диване, попивала стакан виски, наслаждаясь игрой и пением Стивена. И вот, на пятой песне она прервала музыканта и протяженно заговорила: «Знаешь, Стиви, у тебя определенно есть дар. Дар, который можно открыть миру и на котором можно так неплохо заработать. Ты же понимаешь, о чем я?» Парень кивнул. «Ну так вот, — она хлебнула из стакана и поморщилась. — дорогой, у меня есть деньги и связи, а также небольшие продюсерские навыки, у тебя — талант и смазливое личико. И мы могли бы из тебя создать что-то довольно привлекательное. Как тебе такое, Стиви?» «Но я не пишу песни, » — возразил парень. «И не надо, я найму тебе специального человека. У тебя все будет, тебе просто надо быть звездой: записывать песни, выступать на концертах, которые мы специально для тебя организуем. Ну так что?» Тут даже думать было не надо, Стивен давно хотел сиять в этом городе-сцене, где он уже несколько лет безуспешно пытался зажечься. Не петь в грязных барах и кабаках, не унижаться на дешевых прослушиваниях, а гореть на многомиллионную аудиторию. Но что-то глубоко внутри заставляло его остановиться и подумать, нет ли здесь какого-то подвоха. Только он это что-то совсем не хотел слушать, и поэтому на предложения Мелани он уверенно сказал «да». «Замечательно! — воскликнула женщина. — Но нужно придумать тебе имя… Извини меня конечно, но Стивен Лемон — совсем не звучит на сцене». Она призадумалась. А потом посмотрела на свой стакан и восторженно заявила: «Виски! Энди Виски!» «А почему Энди?» — спросил Стив. «Я так хотела назвать своего неродившегося сына, » — Мелани вновь отпила из стакана и замечталась. На следующий день Стивен пошел увольняться из ресторана. Никаких проблем с этим не было. Только когда он выходил из заведения, его подозвал какой-то мужчина в форме официанта. Он был тоже с челкой, тоже высокий, но с более грубыми чертами лица и небольшим шрамом на виске. Судя по всему, это был несостоявшийся мужчина на ночь Майк. Они со Стивеном зашли за угол, Майк закурил и сказал: «Слушай, пацан, сразу скажу, влип ты по-полной. Эта Мелани Фишер — еще та зажигалка, но в плохом смысле. Ты же понимаешь, до тебя у нее был не только я, но и еще куча народу, съехала с катушек от одиночества бабка, наверное. В ее старом доме такие непотребства творились… Вон, три месяца назад вообще пожар был. Это она сейчас ласковая и милая, с новичками она всегда так обходиться. Я знаю, почему ты увольняешься, но смотри, месяц-другой поиграется, а потом придешь к ней домой, а там тусовка, куча парней и баб. А еще через месяц будешь с голой задницей ходить по улице и искать новую работу, быстро она скачет по...» «Я не по этой причине уволился, » — скептично отозвался Стив. «Да я тебя просто предупреждаю, малой. В общем, иди уж своей дорогой.» Несмотря на угрозы этого загадочного Майка, они быстро съехались. Теперь Стив официально стал постоянным любовником богатой эксцентричной старушки. Зато у него появилась верная слушательница, для которой он играл каждый божий день. Она в свою очередь благодарила своим детским восторгом и вниманием. А после небольшого концерта, для Стивена наступала нелюбимая часть обязанностей — они шли в спальню. Но парень все терпел, стиснув зубы, ведь вот уж, совсем перед носом, маячили сладостные слава и внимание. Они ведь весь день на пролет готовили новый образ, образ великолепного Энди Виски. И вот, пришло время для первого альбома. Как Мелани и обещала, ему написали десяток песен, они были отрепетированы, и Стив поехали на студию. В маленькой звукозаписывающей комнатке было несколько человек. Мелани познакомила каждого со Стивом и протянула документ. «Что это?» — недоуменно спросил парень. «Это договор, — последовал ответ от Мелани. — Ты же не можешь просто так петь, нужно все, скажем так, оформить». «Ну ладно, » — быстро пробежавшись взглядом по бумагам, Стивен поставил подпись. Работа длилась долго и муторно, но новоиспеченный Энди был готов пахать с утра до глубокой ночи, окрыленный возможностью. И вот, спустя месяц трудов, огонек зажегся. Публика приняла альбом Энди Виски «Берег Тихого» с умеренностью, но уже был поставлен старт в карьере нового певца. И Мелани, и музыкант дни напролет работали, не позволяя себе отдыха. За полгода они успели наклепать несколько десятков композиций, которые постепенно стали входить в народ. Работа их сильно не сближала, но помогала парню хорошенько узнать своего продюсера. Как оказалось, Мелани была дочкой дельца средней руки, но по ее семье сильно ударила Великая депрессия. Отец спился, Мелани с матерью вертелись, как могли. Потом девушке повезло стать любовницей криминального авторитета, но тот очень быстро получил пулю в висок от недоброжелателей. Мелани сама не понимала, как ей потом удалось выскочить замуж за крупного кинопродюсера. Стивен часто ее расспрашивал об их совместной жизни с мистером Фишер, но женщина отвечала довольно неохотно. Из этих немногочисленных слов было ясно, что тот короткий период романа с гангстером Мелани нравился больше, чем те тридцать лет брака. Но несмотря на разъяснившуюся картину, Стивена часто тревожили слова Майка. Музыкант чувствовал, что Мелани не дали насладиться молодостью, вот она и наслаждается ей в довольно почтенном возрасте. Это и славно, но в странные приключения парень влипать не хотел, как и всю жизнь быть любовником старухи. Вот он и придумал план дальнейших действий. Стив планировал сделать себе образ Энди за период отношений, а потом, когда Мелани закатит развязную тусовку, он возмущенно порвет с ней и заберет этот образ. Пускай он не отсудит песни, но лицо же не отобрать. После расставания сообразит, что делать дальше. Время шло, карьера музыканта постепенно развивалась, и вот прорыв: участие одной из песен в новом блокбастере знаменитого режиссера. И тогда дела поползли стремительно вверх. Интервью, концерты, папарацци. Внимание резко приползло к загадочному Виски, с зализанной прической, как у Фредди, обвивая своими вездесущими щупальцами. Много кто хотел быть похожим на него, много кто хотел заглянуть в щель его тайной жизни с возлюбленной, о которой почти ничего не известно. Но никто из слушателей не мог даже вообразить, на какие жертвы приходило идти Энди. Ведь после звездных тусовок и концертов он каждую ночь ложился в постель к той, которая и организовала этот пир славы. Терпел ее поцелуи и объятия. Но даже в такие ночи его холодное сердце, горящее пламенем всеобщего внимания, продолжало биться в такт песен, сочиненных гострайтерами. Свободные дни они проводили тоже вместе. За время его проживания в особняке они его хорошо обставили. Напротив диванов поставили инструменты, где-то рядом — телевизор. Утром она варила кофе, пока наслаждалась игрой и пением любимого. Потом они вместе завтракали и весь день валяли дурака, порой даже не переодеваясь. Под вечер он отправлялся кататься на велосипеде меж особняков, огражденных высокими заборами. Иногда останавливался, чтобы посмотреть новый ассортимент булочной, иногда давал автографы. А потом возвращался домой, чтобы поужинать и провести остаток выходного с пассией. За год их совместного проживания ни о каких развратных тусовках речи и не было. Энди начал думать, как от нее уйти более изящно, чтобы в выигрыше все равно остался он. Ведь если он уйдет просто так, то разразиться большой скандал и это так отразится на его репутации, что никакое имя не позволит воскресить карьеру. Но в один из таких вечеров Мелани встретила Энди в красном вечернем платье, в том самом, которое выглядывало из коробки в первое утро, и с романтическим ужином. Они сели есть, она весело щебетала о чем-то, и тут вдруг она смущенно, как школьница, прошептала: «Стиви, давай поженимся». Несмотря на медийность певца, его свадьба с Мелани прошла тихо. После нее почти ничего не изменилось, только женщина стала более радостной. Парень начал понимать, что от нее он уже никуда не денется. Даже если эти вечеринки с оргиями и были частью ее прошлого, они не появятся в будущем. План провести не получиться. И ему придется играть нежного влюбленного мальчика, пока Мелани и вовсе не умрет. Однако одна лазейка была, и это были его гастроли. Смазливость образа только сыграла на руку. Пока от него новоиспеченная женушка была далеко, он стал тихо и ловко приглашать молоденьких девиц к себе в номер. Первой стала горничная-мулатка. Затем ассистентка. Он не помнил, сколько подобных девушек у него было, но этого хватило, чтобы приехать домой к Мелани и продолжить играть примерного мужа. До следующих гастролей. Конечно, случались казусы в виде девочек, заявляющих, что от него родили, но они быстро посылались восвояси, ведь Энди «ни за что бы не стал изменять». Были и сплетни желтых газетенок, но Мелани была убеждена, что они всех тормошат. А Энди все равно хорошо прятался, так что существенных доказательств неверности не было. Но годы шли. Популярность тихо угасала, несмотря на интенсивную работу Энди. Вместе с ней и угасал интерес в жизни вообще. Мужчину стало откровенно тошнить от Мелани, которая предпочитала не обращать внимание на дискомфорт мужа, она была занята своим счастьем. Единственное, что ее волновало, так это почему так быстро заканчивается алкоголь в доме. Музыка сама по себе тоже надоела, уже нет мочи играть однотипные песенки и вечером на концертах, и днем на студии, и утром для жены. И вот тогда Энди понял, что потерял себя. Он вспомнил, что ведь никакой он не Энди Виски, он Стивен Лемон, паренек из Нью-Йорка, играющий в дешевых барах. Он больше не может петь ни популярные шлягеры для пьячуг, ни слащавые песни про любовь. Но зато готов запеть по-своему. Тогда-то надежда его и окрылила. Он всегда выражал в песнях чьи-то чувства и переживания, но совсем забыл о своих Тогда-то было потрачено много тайных бессонных ночей. И тогда одним выходным утром он представил свой новый альбом Мелани. «Нет,» — категорически возразила женщина. Эйфория погасла. «Но почему?» «Никто это не будет слушать, Энди. Я не могу рисковать деньгами и твоей репутацией». «Но она уже и так у меня ни к черту, милая». «Я сказала нет, — Мелани настояла на своем. — Ты не будешь это петь». Мужчина насупился: «Ну тогда я сам организую концерт», — буркнул он. В ответ жена издевательски рассмеялась: «Ты что, совсем идиот? Ты даже контракт вовсе не читал! Никакого твоего концерта быть не может, милый. Всем твоим образом, всем тем, что ты поешь, заведую я, и никто более». Это была крайняя точка. Стивен рассвирепел. Внутри него бурлила ярость. Он был готов разорвать Мелани прямо на месте. За все то, что он вытерпел за эти годы унижения. За томительное ожидание подвоха. За погасшие надежды на свободу. За этот дурацкий образ Энди Виски. «Так ты ведь тоже ничего не знала!» – безумно выкрикнул Стивен и хотел пуститься в обвинения... Но тут же утих. Несмотря на пламя славы его сердце так и не оттаяло. Вдохнув побольше воздуха, он тяжело прошептал: «В то утро я ведь был ангелом для тебя. Но...» Что-то остановило договорить фразу. Мелани вначале растерялась. А потом с ужасом что-то поняла. Только она так и не сказала, что именно. Ей оставалось только грустно вздохнуть, спрятать лицо в ладонях и дрожащим голосом промолвить: «Идиотка. Я люблю тебя. Поэтому делай, что хочешь». И он это сделал. Несмотря на глубокую обиду своей жены и подавленное настроение музыканта, концерт под названием «Отчаянные крики» состоялся. Играл Стив со своей старой подростковой гитарой, с той самой дурацкой челкой. И это был фурор: все билеты были куплены, в этот вечер Стивен, прикрытый личиной Энди, отрыл свою душу под софитами и выкинул ее в бьющийся в экстазе зал. Казалось, что тот концерт был сном. Это не было наяву, это просто больное воображение. Нет, Стивен, это было счастье. И безоговорочный успех. После концерта Стив решил заехать в ювелирную лавку — ему все еще предстояло извиниться перед женой. Он купил для нее самые красивые бусы из жемчуга — о таких она давно мечтала. И вот, Форд въехал на территорию особняка за высоким кирпичным забором. Стивен зашел в темную гостиную. Никого дома не было. Тогда он, несмотря на усталость, сообразил нехитрый ужин для них двоих и с сияющим восторгом стал ждать. Он так хотел ее обрадовать. Ведь даже сквозь этот разлад их проект вновь воскрес, Энди Виски вновь засиял. Он так хотел вернуть ее взгляд, полный спокойствия и радости. Вдруг позвонил телефон. Мужчина поднял трубку. Монотонный мужской голос прогремел словами, которые так давно ждал Стивен, но при этом они повергли его в оцепеневающий шок: «Вашей жены больше нет». На кладбище за Лос-Анджелесом собралась группа людей, чтобы попрощаться за сбитой 7 мая 1989 года женщиной. В гробу она лежала в том самом черном платье, в котором познакомилась со своим мужем. Вдовец тихо, без излишней эмоциональности, попрощался с яркой Мелани Марией Фишер, продюсером знаменитого певца Энди Виски и женой Стивена Лемона. Той ночью он обнимал ее подушку и смотрел на синий портрет девочки в их спальне. И понял, что она в тот вечер догадалась о самом большом предательстве в их жизни. С тех пор все стало рушиться. Энди Виски остался только на пластинках, никаких концертов он давать не мог. За наследство и свои накопления он мог спокойно тихо жить в свое удовольствие, ведь больше наследников у Мелани нет. Теперь бывший Энди мог каждый день сам себе варить кофе, кататься на велосипеде, рассматривать витрины булочной. Только играть он уже никому не мог. Не было в доме вечного детского восторга от его песен. Вначале Стивену казалось, что вот он, зажил. Только и жить уже не для кого. Иногда Стив от скуки вечером приходил в гостиную, брал белую гитару и исполнял старую добрую «Yesterday», а потом брал бусы, которые Мелани так и не примерила, и ложился на супружеское ложе. Один. Шли годы, СССР, чья бомба так и не упала на славные штаты, развалился. Это десятилетие он провел в вечных тусовках: в эхе былой популярности. Он мог менять девушек хоть каждый день, устраивать такие же вечера, как в свое время устраивала Мелани. Он мог пить ещё больше, чем она. Но дома его ждала пустота. Даже тьму он стал ненавидеть. Ночью он мог часами смотреть на красную расплывчатую фигуру старика на картине и думать о том, что должен сейчас гореть в аду. Лежать в гробу вместо жены. Наступило новое тысячелетие. С каждым днем Стивен все с большим отвращением смотрел на свое стареющее тело. Челку пришлось зализать, чтобы не было видно лысины. Теперь никакая женщина не сможет согласиться на его ласки. Но это не самое страшное, хуже всего то, что за все эти годы жизни Стив так и не смог наполнить свою душу хоть чем-либо, кроме холода. Вот и пришлось ее дополнять алкоголем. Обычно он пил один, в барах, клубах или дома. И в один из вечеров в баре он познакомился с Терри. Это была глупенькая молоденькая девочка со светлыми волосами, в модненьком костюме и с ярко накрашенным личиком. Вначале она напомнила Дейзи, но после проведенной с ней ночи она стала похожа на кого-то еще… Только Стив никак не мог вспомнить, кого. В доме вновь заиграло счастье: счастлив был Стивен, счастлива была гитара и, наверное, счастлива была Терри. Она ведь так восторженно слушает его песенки, с таким благоговением его обнимает и варит для него кофе. А как она была рада, когда он сделал ей предложение! Тогда она стала для него делать все, что только он хочет. Казалось, такое счастье должно длиться вечно. 4 июня 2010 года Стивен в свой день рождения поехал кататься на велосипеде. Как обычно, направился к булочной. Только так и не доехал до нее: колесо наскочило на неровность и велосипед с его владельцем упал. Стиви, Стив, Стивен и Энди уже никогда не поднимется. Терри надела черную вдовью вуаль и пошла мотать наследство. И осталось от талантливого музыканта только пластинки, плакаты, записи с выступлений и, что самое главное, память. Как жаль, что Стив так и не понял, что холод в душе на самом дело вовсе не пустота. Что этот холод, смешанный со строптивым виски, дал чудесный мягкий напиток. Напиток, под который его песни с гитарой еще долго будут петь. Но никто так и не узнает, что же творилось в душах супругов Лемона и Фишер и любили ли они друг друга в самом деле.