Уроборос

Девушка вытирала текущие по щекам слезы туалетной бумагой. Салфетки в доме кончились час назад. Шмыгала носом как ненормальная, стараясь сдержать волну соплей, которые прям просились на волю. Глаза, соответственно, краснючие как шаринган у Учиха. Вместе с Хелой вытирала ненужную влагу с лица и Конан. Мужская половина в большей степени сидела с озадаченными лицами, выражающими крайнюю степень обреченности. Их посиделки в доме затянулись до самого утра. Ребята рассказывали свою жизнь до вступления в Акацуки. Каждый получил права голоса, делясь своими историями. Порой, очень травмирующими, пугающе кровавыми и несправедливыми. Мечник Тумана рассказывал, как проходил экзамен в их деревне. Рассказал про то, что состоит в списке Семи Шиноби, величайших людей своего поколения. Рассказал о том, как ушел из деревни, где все прогнило обманом и ложью. Ушел вслед за тем, кто мог лишь силой глаз контролировать их Каге. Дейдара с энтузиазмом в глазах рассказывал о своем искусстве. Пересказывал события, повлекшие за собой вступление в Акацуки. С пеной у рта доказывал, что мимолетное искусство превосходит вечное и только избранным дозволено это понять. — В хаосе рождается порядок, мимолетная секунда порядка в целом мире, не подвластном объяснению, заслуживает трепетного обращения, — ведьма в каком-то смысле понимала парня, ведь многие моменты в ее жизни связанны именно с приятным стойким ощущением баланса, ощущением его мимолетности. Нагато и Конан рассказывали, как потеряли товарища, как стремились построить мир в их собственной деревне и как у них это получилось. Упоминали и встречу с Орочимару в детстве. Говорили о той боли, принесенной им этим миром. О том, как им хочется спокойствия. На этом моменте девушка особенно эмоционально отреагировала, попросив подышать пару минут на свежем воздухе. Боль в груди была неимоверная. После возвращения в комнату, свой рассказ начал Какузу. Объяснил, как его кинула его же деревня, решив избавиться от мужчины, как он ненужного мусора. Весь жар и пыл, что он отдавал служению ей, перешел в гнев. Это предательство он считал ключевым в жизни. Хидан же пересказал ровным счетом все, что до этого говорил в убежище Орочимару. Только теперь на всеуслышание. Начиная с Сасори, слушать становилось невыносимо тяжело, ведь тема родителей и детей для девушки очень болезненная. Узнала, как мальчик рос без родительской заботы, как обучался искусству марионеток у бабушки. Узнала, что расшевелить его застывшее каменное сердце практически невозможно, ведь он не ценит человеческую жизнь. Улыбнулась сквозь слезы, когда услышала, как понравилась ему классическая музыка на виниле. Это было сродни подарку любимому ребенку. Орочимару не спешил полностью изливать свою душу. Сказал все по фактам. Как участвовал во второй войне шиноби, как его собственные идеалы завели так далеко, что пришлось бежать. Как хотел стать Хокаге. Упомянул о Кабуто, своей болезни, из-за которой он начинает кашлять кровью. На этом моменте Итачи с опасением и неким сочувствием глянул на мужчину. Упомянул про его брата, Саске. Опасался, что рано или поздно он его грохнет. Рассказал практически все, кроме одной детали — что он работает над Техникой Нечестивого Воскрешения. Должен же быть у него туз в рукаве, правильно? Троицу Учиха она слушала с ужасом в глазах. Сколько боли перенести эти мужчины… Сколько ненависти в их глазах. Разочарования. На моменте резни клана прикрыла глаза, хмурясь от боли в груди. Всего же этого можно было избежать. Сколько людских жизней можно было спасти. Кажется, ее глаза сейчас выражали всю скорбь мира. На моменте смерти Изуны от руки Тобирамы она сделала глубокий вдох, прикрыв рот руками. Мадара не сразу осознал всю глубину этой реакции, один лишь Какузу безмолвно наблюдал за Хелой. Упомянули план Вечного Цукуеми, всех Хвостатых, вечную борьбу двух кланов Сенджу и Учиха. Слова были излишни. Рассказ Обито вышел самым эмоциональным, самым яростным из всех. Он практически пересказывал всю ее жизнь. Убийство любимого, ярость, смерть. Несколько новых жизненных циклов проходили ровно в такой же последовательности, что у него. От такого совпадения даже стало страшно. Она смахнула слезы со щеки, набирая побольше воздуха в легкие. Обращалась ко всем присутствующим:  — Вы правы. Я тоже людей недолюбливаю. Боюсь. Боялась людей почти всю свою жизнь. Те, кому я хоть немного доверяла, совершали со мной ужасные подлости. Долгое время я не знала другой жизни. Конечно же, будь я моложе на пару веков, с радостью присоединилась бы к вам, разделяя все ваши убеждения. Ведь почему бы и нет, — ненатурально улыбнулась, сдерживая слезы, — Они заслужили ненависть всем, что вы описали. И не только этим. К черту каждого из них за то, через что вам пришлось пройти. Сделала паузу. Пришла в себя, успокоила дыхание. Взглянула в глаза Обито и продолжила: — Но есть и некоторые люди. Это встречается нечасто. Редко. Они не позволяют ненавидеть себя. Они отказываются терять в тебя веру. Они очень особенные. И очень упрямы. Чтобы ты с ними не делала, они это терпят и продолжают верить в тебя. Не бросают тебя, сколько бы причин ты не давал, как бы ты буквально не молил их уйти. Хочешь знать, почему? Они чувствуют ко мне нечто, что я сама пока не в силах. Они любят меня. И какую боль я бы не пережила, любовь исцеляет. Может быть не сразу и даже не спустя долгое время, но исцеляет. Ну да, бывают проколы — мы устраиваем друг другу кошмар, приносим боль, осложняем все, но такими мы будем, где бы не оказались. Вы убивали не потому, что у вас горе. Горе парализует. Любовь — мотиватор куда серьезнее. Хела подняла глаза на потолок. Пришло ее время делиться своей историей. — Я истребила все вражеское войско на поле боя в момент, когда увидела смерть паренька, который мне нравился. Со мной тогда это произошло впервые в жизни. Он даже не знал моего имени, лишь издалека наблюдал за нашими с Бенедиктом тренировками. В тот день я не сдержала силу, и она вырвалась из меня как цунами, с головой накрывая Ооцуцуки, что пошли против нас войной, и часть нашей армии. Он так разозлился на меня, а я, — сделала глубокий вдох, — даже толком объяснить не могла, что случилось. Просто, в какой-то момент ощущаешь, как внутренности сжимает и хочется их выплюнуть. Будто бы место сердца заняла огромная кровоточащая рана, швы на которой разошлись в самый неподходящий для тебя момент. Не можешь даже пошевелиться, поднять руки. Перестаешь хотеть делать новый вдох. Это было много лет назад. Тогда была еще ребенком. Многого уже не припомню, но кое-что врезалось в память — глаза. Его глаза, с ужасом смотрящие в мои. Разочарованно взирающие свысока. Мне хотелось провалиться под землю прямо на месте. Тот, кто всегда учил полагаться лишь на свой ум, военную тактику и силу оружия, сейчас разочаровался в своем ученике. Не знаю, брал ли Бенедикт кого-то к себе на обучение после меня. Я бы не взяла. Никто не смел перебивать рассказ, ведь в первые за долгое время, некоторые фрагменты жизни, состоящие из маленьких пазлов, наконец-то собирались воедино. — Вторым же сильным ударом за всю мою жизнь была смерть двух моих сыновей и мужа. Произошло это больше века назад, в отражении Земли. На тот момент я уже познакомилась с Зейном, вместе мы провели чуть ли не все его детство и юношество. Потом я захотела свободы, по определенным причинам. Перечислять их очень долго. Да и они не столь важны сейчас. Главное случилось позже, когда я погрузилась в культуру севера и открыла для себя все прелести военных походов викингов. Открыла для себя грани их мироощущения, очень схожего с моим. Нашла отголоски истории Амбера, того самого, про который я так много слышала, в их вероисповедании. С головой погрузилась в калейдоскоп событий. Военные походы. Морские плавания. Единство с природой и моим рассудком. Тогда я чувствовала лишь умиротворение и покой. Много лет спустя не могла не вернуться обратно, ведь я прониклась красотой тех мест. И вот в результате обычной оплошности, в результате недосмотра за близлежащими территориями к нам в селение врываются несколько сотен натренированных бойцов. Мужчин с нами не было, все они в данную секунду были на войне. Старики и дети попали под топор первыми. Девушки, что могли держать в руках щит и меч яростно отстаивали наш островок счастья. Когда же мы почти разгромили их, один из варваров смог сбежать. Перед этим, помню, как Аксел и Йохан вышли из дома, хоть я их и просила не высовываться. А дальше, как в замедленной съемке. С каждым новым кадром он все ближе и ближе. Заносит свой меч над ним и рубит в плечо. Младшему протыкает мечом живот. А затем залетая на коня, уносит ноги с бешеной скоростью. В тот же вечер я получила весть о смерти Ульва, моего бравого волка. Наверное, это к лучшему, что он не узнал об их смерти и о том, в кого я превратилась после нее. Их души воссоединились уже в чертогах Одина. Думаю, там они обрели покой. Наконец-то. Под конец истории они говорила все тише и спокойнее. — Отомстила ли я тогда? Да, но до этого целый год пропал из моей памяти. Скорее всего, у меня была депрессия, ведь… Сложно было. Вот что. Я сожгла дотла их земли. Убила всех, кто ее населял. Безжизненная пустыня осталась на месте бывшего маленького государства. А после, — она тепло улыбнулась, что-то вспоминая, — мне показали, как велика Вселенная. Забрали меня из лап ненависти и самобичевания. Прекратили мои бесконечные попытки покончить жизнь самоубийством. Открыли для меня те горизонты, о существовании которых я даже не догадывалась. Я в неоплатном долгу перед ним за это. Надеюсь, мы встретимся с ним еще раз. Надеюсь, с тобой все в порядке, Доктор. Прикрыла глаза, не снимая улыбки с лица. — Долго путешествовала по миру. Повидала всякого, конечно. Много дерьма еще повидала на своем веку, но меня окружали такие сильные люди, что словами не описать. Их тяга к жизни была в сто крат больше моей. Тяга обычного смертного человека, который может лишь двигаться вперед. Человека, понимающего, насколько коротка эта жизнь. Человека, верящего в свою силу и стойкость духа. Ради таких моментов, ради таких встреч, думаю, и стоит прожить эту жизнь. Каждый человек приходит в нашу жизнь неспроста. Кто-то хочет научить тебя смирению, кто-то хочет научить тебя видеть свет даже в самую темную ночь, а кто-то — жарить крылышки в остром соусе. Медленно открыла глаза. Хела увидела, как тихо плачет Конан, и, о чудо, заметила влажную дорожку на щеке Обито. Эта ночь точно войдет в историю как самая эмоциональная из всех. Пока что. — Эй, чего вы? — Конан встала с пола и пошла к ней, протягивая руки к девушке, чтобы обнять, — Я вас успокаивать должна, я же в конце концов старше. — Помолчи хоть на секунду, — буркнула в ответ женщина, сжимая руки на спине сильнее. — Знаешь, в чем проблема объятий? Никогда не видно твоего лица. Так говорил Доктор. — А почему у него такое странное имя? — голос Кисаме немного хрипел, а по горлу будто кошки когтями прошлись. Своим рассказом сумела растрогать даже его. — Не имя, это обещание. Как я взяла имя Хела, это своеобразная отсылка к подземному царству, где обитает всякая нечисть. Думаю, языкастый блондин уже вам все растрепал. — Да, Зейн упоминал это, — Нагато опустил голову вниз, внимательно рассматривая дощатый пол. Мыслей в голове слишком много, их надо как-то устаканить. Перевести в другое русло. Будто бы прочитав его мысли, Хела спросила: — Так, а ну не киснуть, бойцы. Сегодня мы все поняли одну главную вещь, — улыбнулась, сжимая в ладони руку Конан, — Всем нам нужен хороший психотерапевт. Ну, кроме Какузу, он абсолютно адекватный, на мой взгляд, но сейчас не об этом. В этом мы с вами очень похожи. А шизики должны держаться вместе. Между прочим вы как-то тактично слились с открывания игрушек из набора. Я все еще жду. Мне интересно, что вам попалось? — Как же ты любишь переводить темы, — Сасори потянулся за своей подарочной игрушкой в разноцветном пакетике. — Теперь я понимаю, почему ты вечно шутишь. Без юмора ты б давно с катушек съехала, — Дей с воодушевлением принялся дербанить упаковку. Надо заметить, к Маку ребята отнеслись поначалу настороженно, но чикенбургер, кола в баночке и яблочные дольки сделали свое дело. Теперь они в секте тех, кто любит вредную колючую водичку. Поработали на ура, как говорится. 13 коробку торжественно запечатали в свиток. Девушка сказала, еще пригодится на будущее. Мало ли, ребенка задобрить какого-нибудь. Или же взрослого. Кто знает. Кто знает… — Ками, оно плюшевое, — с удивлением подметил подрывник, — Что это такое? Хела села к ним поближе, на пол, скрестив ноги, и пару секунд вглядывалась в игрушку. Потом на ее лице появилась восторженная улыбка. — Господь Иисус Дева Мария, это же из мультика про драконов! Классный мультик, покажу как-нибудь вам на днях. — О чем она говорит? — Орочимару не въезжал, что вообще происходит и что девушка хочет показать. — Тебе понравится, старик, — на лице мечника появилась кровожадная улыбочка, пока он играл бровями. Тем временем ведьма продолжала комментировать только что вскрытые игрушки. По размеру все они отличались, но, приблизительно, с ладонь. Выглядели все очень умилительно, особенно приятно было смотреть на изучающие своих новых питомцев Акацуки. — Если потеряете, я вам башку оторву. Мадара их тащил в руках для вас аж с другой Тени, поэтому отнеситесь с уважением, — в шутку пригрозила, — Так, Дей, у тебя маленькая копия Ужасного Чудовища. Та еще вредная гадина, но с ней можно подружиться. Он метров 11 в длину. Парень держал в руках игрушку, внимательно ее разглядывая. Потом добродушно улыбнулся во все зубы, показывая знак мира двумя пальцами. К тому времени Хидан плюхнулся рядом с Хелой. Мужчина повернулся к ней лицом и вложил в руки игрушку, которую сам для нее открыл. Она слишком была увлечена комментированием подарков, что совершенно забыла про свой. — О, спасибо, — она легонько коснулась плеча нукенина и сжала его в знак благодарности, — Мне достался Объедала. Думаю, он такой мелкий и в жизни. Обжорливый маленький дракон. — Ха, прям как ты с похмелья, — подъебал Какузу, — А у меня кто? Мужчина кинул ей игрушку через голову, ведь сидела в тот момент она слишком далеко. Ему бы в баскетбол играть то с такими данными. — Ути боже уносите меня семеро, Злобный Змеевик. Один из самых красивых прирученных драконов. Единственный в своем роде. У главной героини мульта такой. Он классный, — с улыбкой перекинула казначею игрушку обратно. Какузу понравилось словосочетание «единственный в своем роде». Конан держала дракончика за два крыла разными руками: — А у этого красавца имя есть? — Разнокрыл. Он у нас сливается с общей обстановкой. Идеальная мимикрия. Нагато пристально рассматривал попавшуюся вещь, крутя ее в руках. Вспомнил свое детство. Родителей. Войну. Его подруга, мягко взявшая его за руку, что-то у него спросила, но мужчина не слышал. Будто абстрагировался от внешнего мира. В эту секунду он ощущал покой. Воодушевление. Подумал, как бы Хела понравилась Яхико своей энергией и жизненными ориентирами. — «Ей, лидер самой опасной преступной организации! Земля вызывает» Он немного дернулся от неожиданности. — У Нагато попался Древоруб. Очень милый дракон с очень острыми крыльями. Загляденье просто. Опустил голову, чтобы взглянуть на него получше. Совсем незаметно улыбнулся, буквально краем губ. Можно считать это победой. — Сасори, — Хела откинула корпус, чтобы посмотреть за спину Хидану и разглядеть игрушку кукольника. Он высоко поднял ее над головой, чтобы было лучше видно, — счастливый обладатель Смертохвата. Очень милая животинка, между прочим. Дракончик был чем-то похож на одну из его прошлых кукол. Следующим вверх руку поднял Кисаме. — О, мои поздравления! У вас Громмель. Один из самых мирных дракончиков. Относительно мирных, если не посягать на тех, к кому они привязались. — Он похож на одного из моих змеев, — Орочимару крутил плюшевую версию чего-то очень грозного и опасного. Приглядевшись, Хела поняла, кто это. — Вопль Смерти. Кстати да, он больше всех похож на змею. Один из трех самых огромных драконов, кажется. Он примерно минуту смотрел на нее не моргая. — Мне очень нравится, даже если вам не понравится. Это приколдес высшего уровня. Простите, если мы не сойдемся во вкусах, но повторюсь, это нравится мне сугубо лично. На мое субъективное мнение. — Я не сказал ни слова. — Но ты подумал, — в шутку пригрозила ему пальцем, — Так, галерка, показываем, что там у вас, — пару раз хлопнула в ладоши для привлечения внимания, — У нас тут не клуб резьбы по венам, мы вскрываем пакетики с игрушками, а не артерии. Давайте, показывайте. Итачи уже пять минут пялился на красивого белого дракона с пронзительно голубыми глазами. Кисаме чуть наклонился вбок, чтобы Хела смогла увидеть улов. — Ну ничего себе, ты ебаный читер, Итачи. Ты знаешь об этом? У тебя Дневная Фурия. Это девочка. Такая же особь есть и мужского рода, Беззубиком зовут. Вот он кайфовый, я не могу. Умираю, какой милашный. Береги ее как зеницу ока, а то Беззубик тебя найдет и покусает. Понял? Ей, кажется, привиделось, но Учиха искренне улыбнулся. Она помотала головой в разные стороны. Нет, все правильно. Сидит и лыбу тянет. Какой ужас, довела пацана. А Итачи всего-то на всего вспомнил, как у Саске была любимая игрушка — зеленый динозавр. Вспомнил, как Хела сама отдала игрушку еще совсем мелкому брату, чтобы тот наконец улыбнулся. Итачи думал, что девушка его не узнает лишь потому, что прошло слишком много времени с тех пор. Он ошибся. Все было еще проще — она детей не различает, особенно, когда они чужие. Особенно, когда это Учиха. Девушка повернулась к Хидану, любопытно заглядывая в руки. — Кошмарный Пристеголов. Классный тип с раздвоением личности. Одна голова у него выдыхает ядовитый газ, другая его поджигает. — Такими темпами, по твоим рассказам, я себе новых марионеток сделаю. — Всегда к вашим услугам, Сасори-сан. Вы всегда знаете, где меня найти, — она театрально выполнила реверанс верхней частью туловища. Повернулась к притихшему Обито. Сверлила его взглядом пока тот не поднял красные глаза на нее. Кивнула головой как бы спрашивая, что же досталось именно ему. Учиха медлил, неуверенно мял синтепон в руках. — Мы тебя не съедим, Обито. Показывай, — жестом руки попросила посмотреть поближе. Он не стал кидать игрушку, а передал ее через Какузу, который своими длинными черными нитями доставил ее к ведьме. — О, брат по разуму, привет. Это Жуткая Жуть. Ооочень грозный дракон, длиною в один метр. Мы с тобой два карапуза с приколдесными дракончиками. Чувствую себя Дейенерис Бурерожденной из королевства Таргариенов, законной наследницей Железного трона, королевой андалов и Первых Людей, Защитницей Семи Королевств, Матерью Драконов, кхалиси великого Травяного моря, неопалимой, Разрушительницей оков. А вы — мой кхаласар. Это как общий клан или племя. Как хотите называйте. Мадара, остался только ты. Мужчина смотрел сквозь Хелу, думая о своем. Он все еще не отошел от тех откровений, что прозвучали сегодня в стенах этой комнаты. Он все еще сопоставлял факты, когда девушка взглянула на него своими зелеными глазами. Удивлялся, как молниеносно меняется жизнь после «смерти». Пожал плечами, отрицательно крутя головой. — Ты не открывал? Разве не интересно? — Задумался ненадолго. Открой ты, — легонько запустил шуршащий пакетик девушке. Та поймала его мертвой хваткой. Несколько секунд внимательно рассматривала неприкрытый челкой глаз. Затем принялась аккуратно распаковывать. — Поздравляю. Громорог. Посмотри, какой красавчик, прям как ты, — она улыбнулась милой мордочке плюшевой копии животного. Мадара отметил ее сходство с Изуной. Тот тоже радовался, как ребенок, любому подарку брата. Он не сказал ей о той встрече на озере. И словом не обмолвился о том, что вспомнил девушку. Мадара лишь сильнее проникся идеей Хелы о неслучайности каждой встречи. Загнался дед, одним словом. Загнался капитально еще и потому, что начал чувствовать эмоции. Понемногу его нервная система восстанавливалась. С каждым последующим днем, проведенным в тренировках с другими Акацуки и Хелой. Или Веной. Как вам нравится больше. А вот тренировки были что надо…